Николина Филологический анализ текста. Международная академия наук педагогического образования высшее образование
 Скачать 2.42 Mb.
|
|
(...) Помню — струящиеся столбы, витые, сверкающие, как бриллианты. из главы Ледяной дом Как давно это было Теплый, словно весенний ветерок. — я и теперь его слышу в сердце. конец главы Чистый понедельник О, чудесный, далекий день Я его снова вижу, и голубую лужу, и новые доски мостика, и солнце, разлившееся вводе, и красную скорлупку, и желтый, шершавый палец, ласково вытирающий мне глаза. Я снова слышу шорох еловых стружек. лирическое отступление в середине главы «Розговины»); Доселе вижу, издали лет, кирпичные своды, в инее, черные крынки с молоком. слышу прелестный запах сырости. слышу и вижу быль, такую покойную, родную, омоленную душою русской, хранимую святым Покровом. лирическое отступление в середине главы Покров. Отмеченные контексты уже не содержат элементов сказа для них преимущественно характерна ориентация на книжную речь. Контексты, организованные точкой зрения маленького героя, и воспоминания взрослого повествователя разделены во времени (неслучайно образ дали лет, взаимодействующий с образом воспоминания-сна, часто повторяется в тексте. Их чередование, сопоставление или наложение создают в тексте лирическое напряжение и определяют сочетание речевых средств разных стилистических сфер ср.: а) Белка сидит в клетушке, глядеть нельзя на крышу сиганет — прощай. Отец любит все скоро делать сейчас же послал к знакомому старику в Зарядье, который нам клетки для птиц ставит достать железную клетку, белкину, с колесом. Почему — с колесом А потому, говорят белка крутиться любит б) Но до сегодня живо во мне нетленное и колыханье, и блеск, и звон, — Праздники и Святые, в воздухе надомной небо, коснувшееся меня. И посей день, когда слышу светлую песнь — иже везде сый и вся исполняй — слышу в ней тонкий звон столкнувшихся хоругвей, вижу священный блеск. Характерной особенностью повествования Шмелева является расширение (по сравнению с другими автобиографическими произведениями) сигналов припоминания, выделяющих позицию взрослого повествователя. Традиционные помню, как теперь вижу дополняются сигналами, связанными с различными сферами чувственного восприятия это прежде всего глагол слышу, вводящий описания звуков или запахов тем самым внутреннее зрение повествователя сочетается с внутренним слухом или обонянием ср.: Подымается кислый пар, — священный. Я и теперь его слышу издали лет. [113] Повествование в повести Шмелева Лето Господне, таким образом, носит во многом контаминированный характер повествование от первого лица, ориентированное на книжную речь и передачу воспоминаний повествователя о прошлом, сочетается со сказом, причем сказом двух типов. Точка зрения ребенка временная, пространственная, оценочная, психологическая) взаимодействует в структуре текста сточкой зрения взрослого рассказчика, ср., например Сумеречное небо, тающий липкий снег, призывающий благовест. Как это давно было Теплый, словно осенний, ветерок. — я и теперь его слышу в сердце. Я радостно прижимаю горящую вязочку к груди, у шеи. Пышет печным жаром, баранками, мочалой теплой. Прикладываю щеки — жжется. Хрустят, горячие. А завтра будет чудесный день И потоми еще потом, много-много, и все чудесные. В результате повествование приобретает подвижную перспективу, для которой характерно колебание от одной точки зрения к другой, а в ряде случаев и их наложение. Контаминированный характер структуры повествования соотносится с неоднородностью темпоральной организации текста в произведении сочетаются две концепции времени, представлены два типа его восприятия. Для маленького героя, чья точка зрения доминирует в структуре текста, разные временные планы совмещаются снимаются различия между далеким прошлым, недавними событиями и историческими или мифологическими ситуациями. Время этого героя, включенного в православный круг бытия, циклически замкнуто, для взрослого же повествователя оно трансформируется в линейный исторический ряд, делающий возможным противопоставление тогда — теперь, прошлое — настоящее, ср.: Где они все Нет уже никого на свете. А тогда, о как давно-давно — в той комнате с лежанкой, думал ли я, что все они ко мне вернутся, через много лет из далей......совсем живые, до голосов, до вздохов, до слезинок, — и я приникну к ними погрущу (Обед для "разных Теперь потускнели праздники, и люди как будто охладели. А тогда. всё и все были со мною связаны, и я был со всеми связан, от нищего старикана кухне, зашедшего на убогий блин, до незнакомой тройки, умчавшейся в темноту со звоном (Масленица. Это темпоральное противопоставление находит отражение в, развертывании в тексте частных пространственных оппозиций Москва — зарубежье, Кремль — Эйфелева башня, здесь (Парижу нас (на родине) и т.д. Повествование при этом приобретает парадоксальный характер эгоцентрические элементы наше, у нас и др, обычно выделяющие настоящее субъекта речи (я — здесь — сейчас, в Лете Господнем, как правило, указывают на реалии прошлого. [114[ Взаимодействие в структуре повествования разных точек зрения и различных временных планов обусловливает сочетание в тексте двух контрастных эмоциональных тональностей восторженной радости, умиления (позиция маленького героя) и грусти позиция ребенка, прогнозирующая будущее, или позиция взрослого повествователя. Для текста повести характерно параллельное или контактное употребление слов, обозначающих взаимодействие положительных и отрицательных эмоций и эмоциональных состояний. Они преимущественно обозначают чувства маленького героя, однако ряд контекстов характеризуется диффузностью точек зрения, их слабой дифференцированностью, ср.: Меня заливает и радостью, и грустью, хочется мне чудесного. глава Царица небесная Я смотрю на серую землю, иона кажется мне другой, будто она живая, — молчит только. И радостно мне, и отчего-то грустно Троицын день. Возможность совмещения точек зрения обусловливает многозначность и семантическую диффузность ряда лексических единиц в тексте произведения с одной стороны, они связаны с речевой маской ребенка, с другой — могут указывать и на план взрослого повествователя, см, например а) Получив на праздник, они расходятся. До будущего года. Ушло, прошло. А солнце, все тоже солнце, смотрит из-за тумана шаром. И те же леса воздушные, в розовом инее поутру. (глава Святки б) Я оглядываюсь на Кремль золотится Иван Великий, внизу темно, и глухой — не его ли — колокол томительно позывает — помни Кривая идет ровным, надежным ходом, и звоны плывут над нами. Помню (глава Постный рынок. Семантически диффузные единицы — это преимущественно слова с семой 'память' или глаголы движения, обозначающие течение времени и отдельные эмоциональные состояния. К этим единицам примыкают высказывания цитатного характера, которые, повторяясь, могут также приобретать стереоскопическую семантику. Так, например, оценочное высказывание в конце главы «Филипповки»: Счастье мое миндальное, с одной стороны, отсылает к словам Маши и может отражать точку зрения маленького героя Она. шепчет, такая радостная — Ду-сик... Рождество скоро, а там и мясоед. счастье мое миндальное — Я знаю она рада, что скоро ее свадьба. И повторяю в уме счастье мое миндальное с другой стороны, это высказывание, употребленное в сильной позиции текста — финале главы, служит оценочной рамкой воспоминаний и может рассматриваться как сигнал плана повествователя Не хочется уходить. Отец несет меня в детскую, я прижимаюсь к его лицу, слышу миндальный запах. Счастье мое миндальное [115] В большинстве случаев, однако, точки зрения ребенка и взрослого повествователя дифференцируются в тексте. Традиционное для автобиографического повествования противопоставление прошлое — настоящее (теперь — тогда) в повести Лето Господне преобразуется в оппозицию по характеру модальности высшей степенью реальности в темпоральной структуре текстаобладает прошлое, утраченный рай детства, Родины. Минувшее является для повествователя более живым, чем его настоящее. Настоящее же, которое отражено в немногочисленных контекстах произведения, оказывается лишенным конкретности и представляется почти ирреальным. Поэтому основное содержание повествования — воспоминания, которые призваны воскресить прошлое. Для его изображения выбрана внутренняя точка зрения в структуре повествования, как уже отмечалось, последовательно используется именно угол зрения ребенка. Перевоплощаясь в него, повествователь вновь возвращается в счастливый мир детства, в результате сама нарративная структура Лета Господня приобретает оценочный характер, оказывается концептуально значимой. «Квазивоспо- минания» или синхронный рассказ ребенка служат средством преодоления необратимого линейного времени, становятся способом обретения утраченного. Аксиологический характер подобной нарративной замены (последовательные воспоминания повествователя заменяются рассказом ребенка о праздниках, радостях и «скорбях») подчеркивается эпиграфом к произведению (Два чувства дивно близки нам — / В них обретает сердце пищу — / Любовь к родному) пепелищу, / Любовь к отеческим гробами включенными в текст фрагментами молитв, в том числе заупокойной Молясь об умерших, мы упражняемся в ощущении нереальности этого мира (ушла его дорогая нам часть) и реальности мира потустороннего, действительность которого утверждается нашей любовью к отшедшим» 1 В структуре повествования, таким образом, взаимодействуют два субъектных плана, соответствующие разным ипостасям я план маленького героя и план взрослого повествователя. Коммуникативная ситуация рассказа сочетается с воспоминаниями. В воспоминаниях повествователя соотносятся, оживая и преображаясь, различные чувственные ощущения. Их синтез лежит в основе синестетических метафор, регулярно используемых в описаниях он отражает неодолимую силу памяти, воскрешающей прошлое до малейших деталей И теперь еще, не в родной стране, когда встретишь невидное яблочко, похожее на грушовку запахом, зажмешь в ладони, зажмуришься, ив сладковатом и сочном духе вспомнится, как живое, маленький сад, когда-то казавшийся огромным, лучший из всех садов, какие ни есть на свете. далекий сад. Воспоминания рассказчика о детстве — это воспоминания о быте старой патриархальной Москвы и, шире, России, обладающие силой обобщения. Детский же сказ передает впечатления ребенка от каждого нового предмета, воспринимаемого в звуке, цвете, запахах. Это определяет особую роль в тексте цветовой и звуковой лексики, слов, характеризующих запахи свет. Мир, окружающий героя, рисуется как мир, несущий в себе всю полноту и красоту земного бытия, мир ярких красок, чистых звуков, волнующих запахов Разросшаяся крапива и лопухи еще густеют сочно, и только подними хмуро а обдерганные кусты смородины таки блестят отсвета. Блестят и яблони — глянцем ветвей и листьев, матовым лоском яблоки вишни, совсем сквозные, залитые янтарным клеем. И я нюхаю вербу горьковато-душисто пахнет лесовой горечью живой, дремуче-дремучим духом, пушинками по лицу щекочет, так приятно. Какие пушинки нежные, в золотой пыльце. Никто не может так сотворить. Бог только. Объектом чувственного восприятия и эстетической оценки становится в повести и само слово, ср.: Рождество. Чудится в этом слове крепкий, морозный воздух, льдистая чистота и снежность. Самое слово это видится мне голубоватым Богатство речевых средств, передающих разнообразные чувственные ощущения, взаимодействует с богатством бытовых деталей, воссоздающих образ старой Москвы. Развернутые описания рынка, обедов и московских застолий с подробнейшим перечислением блюд показывают не только изобилие, но и красоту уклада русской жизни Глядим — и не можем наглядеться, — такая-то красота румяная И по всем комнатам разливается сдобный, сладко-миндальный дух. И всякие колбасы, и сыры разные, и паюсная, и зернистая икра, сардины, кильки, копченые рыбы всякие Изобразительное мастерство писателя особенно ярко проявилось в отображении в слове сложных, нерасчлененных признаков, создании совмещенных образов. С этой целью в тексте используются речевые средства, дающие ситуативно обусловленную, многоаспектную характеристику реалии — сложные эпитеты радостно-голубой, бледно-огнистый, розовато-пшеничный, пышно-тугой, прохладно-душистый; — метонимические наречия, одновременно указывающие и на признак предмета, 1 Ельчанинов А. Записи. — МС и на признак действия закуски сочно блестят, крупно желтеет ромашка, пахнет священно кипарисом, льдисто края сияют — синонимические и антонимические объединения и ассоциативные сближения скрип-хруст, негаданность-нежданность, льется-мерцает, свежие-белые и др. [117] На фоне предельно точных описаний природы и бытовых реалий выделяются указательные и неопределенные местоимения, заменяющие прямые наименования. Они связаны с сопоставлением двух миров дольнего и горнего. Первый воссоздается в тексте во всем его (мира) многообразии. Второй для рассказчика невыразим И я когда- то умру, и все. Все мы встретимся там Детальные характеристики бытовых реалий, служащие средством изображения национального уклада, сочетаются в тексте с описанием Москвы, которая неизменно рисуется в единстве прошлого и настоящего. Показательна в этом отношении глава Постный рынок постепенное расширение пространства соотносится в ней с обращением к историческому времени, при этом исторические памятники Москвы и различные реалии, с ней связанные, осознаются рассказчиком как неотторжимые элементы его личной сферы (неслучайно в этом фрагменте текста выделяется повторяющееся притяжательное местоимение мой граница между прошлыми настоящим разрушается, и личная память повествователя сливается с памятью исторической, преодолевая ограниченность отдельной человеческой жизни Что во мне бьется так, наплывает в глаза туманом Это — мое, я знаю. И стены, и башни, и соборы. и дымные облачка за ними, и это моя река, и черные полыньи, в воронах, и лошадки, и заречная даль посадов. — были во мне всегда. И всея знаю. Там, за стенами, церковка, под бугром, — я знаю. И щели в стенах — знаю. Я глядел из-за стен. когда. И дым пожаров, и крики, и набат. — все помню Бунты, и топоры, и плахи, и молебны... — все мнится былью, моею былью. Мир, изображенный Шмелевым, совмещает сиюминутное и вечное. Он рисуется как дар Божий. Весь текст повести пронизывает сквозной семантический ряд свет. Его образуют слова с семами 'блеск, 'свет, 'сияние, 'золото, которые употребляются как в прямом, таки в переносном значении. Освещенными (часто в блеске и сиянии) рисуются бытовые реалии, светом пронизана Москва, свет царит в описаниях природы и характеристиках персонажей. Внутренним, нечувственным зрением маленький герой видит и другой свет, который открывается оку духа в любви Он есть Свет (Иоанн, 9:5). Мотив Божественного Света развивается на всем пространстве текста и связывает речь персонажей, речь рассказчика-ребенка и взрослого повествователя Радостно до слез бьется в моей душе и светит от этих слов. И видится мне, за вереницею дней Поста, — Святое Воскресение, в светах. Радостная молитвочка! Она ласковым светом светит в эти грустные дни Поста ... и, плавно колышась, грядет Царица Небесная надо всем народом. Лик Ее обращен к народу, и вся Она блистает, розово озаренная ранним весенним солнцем. Вся Она — свети все изменилось с Нею, и стало храмом. Преображение Господне. Ласковый тихий свет от него в душедоныне... [118] Сквозной образ света объединяет рассказы, составляющие Лето Господне, и преодолевает фрагментарность повествования. С образом света связан и мотив преображения бытовая, будничная жизнь рисуется преображенной дважды — взглядом ребенка, любовно и благодарно открывающего мири Божественным Светом. Мотив преображения в лексико-семантической организации повести находит также выражение в использовании семантического ряда новый ив повторных описаниях одной и той же реалии сначала прямом, затем метафорическом, на основе приема олицетворения с последующим обобщением ср.: Двор и узнать нельзя. Нет и грязного сруба помойной ямы одели ее шатерчиком, — и блестит она новыми досками, и пахнет елкой. Новым кажется мне наш двор — светлыми розовым от песку, веселым Беленькая красавица березка. Она стояла на бугре одна. — Березки заглядывают в окна, словно хотят молиться. — Березка у кивота едва видна, ветки ее поникли. И надомной березка, шуршит листочками. Святые они, божьи. Прошел по земле Господь и благословил их и всех. Всю землю благословили вот — благодать Господня шумит за окнами. Повтор сквозных рядов (праздники, память, свет, преображение) составляет основу семантической композиции текста. Она, как и внешняя композиция, носит асимметричный характер в последней части повести (Скорби) развертываются ряды повторяющихся образов, символизирующих зло, несчастье, имеющих фолъклорно-мифологическую основу змеиный цвет и др. Движение перекрещивающихся семантических рядов завершается концентрацией семантических признаков, связанных с мотивом смерти. Смерть в финале осмысливается как многозначный образ, связанный не только с ретроспекцией (воспоминаниями, но и с проспекцией (гибель любимого с детства мира, потеря Родины. Точка зрения, отраженная в конце повествования, вновь диффузна: Я знаю это последнее прощание, прощание с родимым домом, совсем, что было. Поют — через стекла слышно — Ве-э-эчна-а-я-а па-а-а ...а-а-ать — ве-чная-а... В тоже время, несмотря на отмеченную асимметрию композиции, на уровне внутритекстовых связей в ней выделяется кольцевой повтор впервой главе повести начинает развиваться мотив очищения, освобождения от земной жизни как преодоления времени Мне начинает казаться, что теперь прежняя жизнь кончается и надо готовиться к той жизни. Надо очистить душу от всех грехов, а завершается он в последней главе словами из заупокойной молитвы. Личной трагедии героя, осознанию им хрупкости и бренности мира противостоит мотив обретения Вечности. Лирические воспоминания о детстве преобразуются, таким образом, в повествование о духовных основах бытия. [119] Итак, для повести Лето Господне характерны особая пространственно- временная организация и сложная, контаминиро ванная структура повествования, основанная на взаимодействи разных повествовательных форм. Впервые в автобиографическо прозе для изображения прошлого применен сказ, создающий иллюзию звучащей, произносимой речи. Поэтика Лета Господня обогащает русскую прозу и обнаруживает новые тенденции враз витии художественной речи XX в. Вопросы и задания I. 1. Прочитайте повесть И.С.Шмелева Богомолье. Определите особенности ее сюжета и композиции. 2. Определите тип повествования. Выявите субъектные планы, представленные в структуре текста. 3. Сопоставьте повествовательную структуру повестей Лето Господне и Богомолье. В чем их сходство 4. Найдите в тексте повести сигналы установки на устную речь. Счем связано их использование Определите роль в структуре текста разговорной лексики и фразеологии. 5. Раскройте смысл заглавия повести. Дайте обобщающую характеристику структуры повествования. II. 1. Прочитайте рассказ М.М.Зощенко Баня. 2. Определите тип повествования. 3. Назовите признаки сказа, характерные для произведения. Аргументируйте свой ответ. 4. Выделите в тексте рассказа средства, стилизующие устную речь «нелитературного» повествователя. 5. Определите основные приемы комического сказа М.Зощенко. 6. Охарактеризуйте героя-рассказчика. |