Мое любимое убийство
 Скачать 4.4 Mb.
|
|
ПОСЛЕСЛОВИЕ ОТ ПЕРЕВОДЧИКА Некоторые реалии этого рассказа требуют пояснения для современных читателей. Причем в первую очередь не картежные, а военные. Например, в сноске кратко упоминалось, что для военнослужащих британской армии белое перо — традиционный символ трусости. Но история этого символа столь интересна, что заслуживает более развернутого описания. Восходит он к оперению бойцовых петухов у их английских пород в норме нет белых перьев, так что любая белая метка выдает примесь не бойцовой крови. Если офицеру втыкали в мундир белое перо — это могли сделать сослуживцы, заметившие, что он уклоняется от опасных поручений, или женщины в тылу, если этот офицер норовил слишком явно отсиживаться на тыловой должности, — его военная карьера могла считаться оконченной. Трактовка этого символа несколько усложнилась лишь начиная с г, когда он, с одной стороны, начал осознанно использоваться в среде идейных пацифистов, готовых даже пойти насмерть, ноне убивать, — ас другой, женское общественное мнение как-то уж слишком распоясалось. Активистки принялись направо и налево помечать белыми перьями действительно необходимых в тылу работников оборонных предприятий и государственных служащих своих любовников, с которыми вдруг «раздружились» (это по тем временам был безотказный способ спровадить надоевшего возлюбленного на фронт солдат, приехавших с фронта в краткосрочный отпуск или, того хуже, только что выписавшихся из госпиталя После этой истерии награждение белым пером перестало восприниматься как безоговорочно позорный знак, но рассказ Конан Дойла был написан задолго до того, в 1892 г. Любопытно, что в американской армии как при Конан Дойле, таки сейчас белое перо — наоборот, почетный знак отличия меткого и отважного стрелка. Раз уж речь зашла о таких стрелках, придется сказать и об упоминающемся в рассказе оружии. Джезали — длинный мушкет афганских горцев, довольно часто с нарезным стволом оружие, при всей своей примитивности, очень мощное, дальнобойное и точное, особенно когда в качестве спускового устройства использовался английский кремневый замок, снятый с ружей типа «смуглянка Бесс» (давно устаревших и переданных индийским союзным племенам от которых они нередко попадали в руки племен уже откровенно вражеских. Англичане успели познакомиться с ним в нескольких войнах именно пулей джезали был ранен доктор Ватсон (по «Этюду в багровых тонах — в плечо, а вот по Знаку четырех — в ногу). Если же говорить о длительности боевого применения, то джезали вообще не имеют аналогов некоторым из них довелось пострелять не только по современникам Ватсона и Холмса, но даже по советским солдатам эпохи «выполнения интернационального долга». Заслуженно известная оружейная фирма Ремингтона больше прославлена револьверами, чем винтовками, но и винтовок за свою вот уже почти двухвековую историю выпустила немало. В данном случае речь идет об однозарядной «ремингтоновке» с качающимся затвором, выпускавшейся с 1867 по 1912 г. Она побывала на множестве войн, от Франко-прусской (где была последней новинкой) до Первой мировой (по меркам которой эта винтовка, конечно, являлась совсем устаревшей, состояла на вооружении без малого трех десятков стран — включая и Египет времен Араби-паши. Винтовка Бердана (знаменитая берданка) по происхождению такое же американское оружие, как и продукция Ремингтона, однако вскоре она была принята на вооружение русской армии, там неоднократно модернизировалась и очень хорошо себя зарекомендовала. По мнению многих военных специалистов, это вообще лучший образец армейской винтовки до той поры, когда, уже на исходе XIX в, были разработаны по- настоящему надежные винтовочные магазины, позволившие переключиться с однозарядных конструкций на многозарядные К берданкам у англичан особое отношение, намек на которое проскальзывает ив этом рассказе (особенно при учете того, что через несколько строк упоминается Гурко). Дело в том, что неприятной штукой» они считались не только из-за своих боевых качеств. Винтовки Бердана могли оказаться у афганцев главным образом потому, что тогдашняя Россия поставляла им оружие и вообще всячески подзуживала совершать набеги на северные районы Индии (теперь это территория Пакистана, британской колонии. Что ж, надо признать эти намеки имели под собой основание… Что касается Гурко, то это очень известный в России род, насчитывающий много славных представителей. В данном случае, несомненно, речь идет о генерал-фельдмаршале Иосифе Владимировиче Гурко (1828–1901), который вовремя Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., еще в звании генерал-лейтенанта, показал себя как один из успешнейших военачальников эпохи. При каких обстоятельствах с ним мог познакомиться британский военный атташе и каковы тогда вообще были отношения между Россией и Великобританией, нынешние читатели могут судить, например, по Турецкому гамбиту Б. Акунина, где неоднозначность ситуации передана вполне объективно. Это был достаточно сложный исторический момент, когда англичане и русские, на момент начала кампании (когда речь шла о спасении Болгарии) бывшие почти союзниками, к ее финалу (когда речь зашла уже о возможности уничтожения Турции) стали почти врагами, причем «царь-миротворец» Александр II, строго говоря, даже отдал приказ, после выполнения которого война с Англией делалась неизбежной, — и только открытый саботаж этого распоряжения высшим военным руководством избавил генерал-лейтенанта Гурко и майора Эррингтона от необходимости сражаться друг с другом. В следующей фразе майор упоминает еще и Красного Принца. Носителей этого прозвища в Европе было почти столько же, сколько в России Гурко, но упоминание города Гравелотт (где вовремя Франко- прусской войны 1870–1871 гг. произошло чрезвычайно кровопролитное сражение) позволяет сузить рамки до одного-единственного кандидата. Это член прусской королевской фамилии Гогенцоллернов: принц — точнее, герцог — Фридрих Карл (1828–1885). Прусский, а заодно и русский генерал-фельдмаршал: в то время, при учете родственных отношений между династиями, такое фельдмаршальство по совместительству еще было возможно. Прозвище свое Фридрих Карл, в отличие от остальных «красных принцев, заработал дважды — и за красный кавалерийский мундир, и за огненно-рыжую шевелюру. В каком-то смысле Красный Принц может быть назван двойником Гурко: прямой и честный вояка, за пределами своей профессии ничем не интересующийся (так что даже любителям политических оценок трудно оценить его «прогрессивность» или реакционность, нов ней достигший такого совершенства, что вызывает восхищение даже у врагов. Под Гравелоттом именно он, в статусе командующего армией, решил в пользу Пруссии исходи битвы, и войны как таковой. Интереснее другое при каких обстоятельствах английский офицер мог «проехать мимо его свиты за два дня до этого рокового для французов сражения Симпатии Англии тогда былина стороне Франции, она даже почти объявила Пруссии войну все же лишь почти, так что военный атташе в принципе имел шанс оказаться неподалеку от Красного Принца. Но тогда он вряд листал бы этим хвастать в кругу сослуживцев По- видимому, Франко-прусская война — одна из тех, в которых Эррингтон принимал участие как доброволец, причем сражался он против пруссаков. А мимо окруженного свитой Фридриха Карла проехал, будучи в разведке! Что касается собственно карточной стороны рассказа, то она описана грамотно, но, по мнению специалистов, несколько натужно. Это явно взгляд со стороны. В число увлечений сэра Артура входили самые разные спортивные игры — но ни одна из карточных… ПОСЛЕДНИЙ ДОВОД Истинным домом Малыша Уилсона следовало считать, по-видимому, Атлантический океан, поскольку ни Англия, ни Америка не выказывали ни малейшего желания принимать его у себя. Однако он ухитрился некими кривыми путями пробраться в Лондон и там внедриться — увы, на самом краешке того социального слоя, который именуют криминальным. Мыс Уолдреном встречались с ним время от времени в маленькой пивнушке с подмоченной репутацией в глубине района Сохо — водном из тех местечек, которые открываются, когда уходит последний почтальон, и закрываются перед приходом первых молочников. Но беседы шли там весьма примечательные, достойные внимания. К сожалению, невозможно сделать добродетель столь же привлекательной, как порок, потому что добродетель — явление негативное, а порок — позитивное. Человек, не позволяющий себе совершать поступки определенного рода, несомненно, является наилучшим гражданином, однако он начисто лишен обаяния тех людей, которые себе позволяют все. Как ни грустно, но это правда. Когда Малыш Уилсон принимался разглагольствовать, мы обращались вслух мир, описываемый им, был нам совершенно неведома он умел, в своеобразной грубоватой манере, живописать его так, что тот становился близок нам. Наклонив стул под опасным углом, сдвинув черную сигару в уголок рта, Малыш вводил нас в этот странный подпольный мир больших американских городов, — а гидом он был, несомненно, весьма компетентным. Казалось, что поту сторону океана он боялся не столько шерифов и полицейского начальства, сколько своих сограждан и сородичей по преступному миру они явно доставляли ему кучу неприятностей. Для нас служила поучением даже сцена его ухода из погребка рано поутру. Засунув руки под полы пиджака, он бросал быстрые, острые взгляды затравленного зверька направо и налево, стоя в дверях, и лишь затем рисковал явить свою неприглядную личность улице. Богатый опыт — или живое воображение, или и то и другое позволяли ему зачаровывать нас, когда ему этого хотелось. В ту ночь, о которой пойдет разговор, он пустился в изложение очень длинной истории. Уолдрен считает, что пересказывать ее бесполезно, поскольку главная ее прелесть заключалась в великом и могучем американском языке. (Например, родную страну Малыш ласково именовал «Амуркой».) Ну, я тоже немножко им владею, в общем-то. Во всяком случае, постараюсь дать вам образчик речей Уилсона. — Я бы больше успел, — так выразился он, — не будь там той старой юбки с помойным ведром. Расскажу вам все, как было, пока еще свежо в памяти. Было это в некоем городишке, в Амурке. Названия не скажу, это, понимаете ли, может иметь последствия, и потом, история такая могла случиться в любом из дюжины подобных местечек. Вы только вообразите себе город открытый, нет, просто-таки распахнутый настежь — наверное, никакая власть в мире не могла бы его захлопнуть обратно. Город прогнил насквозь сверху донизу, от мэра до последнего посыльного в отеле. Все было в руках мошенников, бутлегеров, киднепперов, головорезов, рэкетиров, грабителей и прочей шушеры. Притом учтите, что бутлегер и грабитель — это зачастую один и тот же человек сам занимается продажей спиртного из-под полы, а заодно крадет выручку у других парней. Полиция была приручена, судьи безопасны, окружного адвоката регулярно подкупали, с мэром договаривались. Честного судейского не взялась бы страховать ни одна компания. Гангстеры отправились бы с ним на конную прогулку за денек до вынесения приговора их корешу. Потому ничего удивительного, что вам пришлось бы вызвать в суд с полсотни людишек, прежде чем удалось бы подцепить хоть одного. Безопасности не было нигде. Даже представитель прокуратуры штата занимался рэкетом по игровым автоматам в аптеках. Да, сэру этого старого городишки, как у бурно кипящего котла, напрочь сорвало крышку. Я там был на подхвате и потому все хорошо знаю сам промышлял сбытом поддельного пива, пока полиция меня не закупила. Все это нарастало вроде как бы постепенно. Поначалу приличных граждан забавляло, когда всякие итальяшки и испанчики сшибали друг друга из разных там автоматов, даже Томпсонов. [8] Банды ссорились какой- нибудь парень стремя ив фамилии требовал не мешать ему работать в такой-то части города, а другой парень, стремя о, начинал ему вставлять палки в колеса и поигрывать мускулами. Затем начиналась пальба, самая отчаянная, ив кого пуля ни попадет — значит, одним мошенником стало меньше. Но мало-помалу приличные граждане начали соображать, что вскоре они станут следующей мишенью для стрельбы. Тогда кое-кто зашевелился, завозмущался. Здесь уже почуяли поживу рэкетиры, каждый лавочник подвергся шантажу либо нападению горилл, спущенных с поводка, — улицы украсились кучами ломаного добра, вышвырнутого наружу, причем поверх кучи выбрасывали самого владельца. Да и деньги тоже былина стороне проходимцев, а деньги в возлюбленной стране Господа — это все. Ода, подонки распоясались, и никто не мог придумать, как избыть эту беду. Но выход были нашел его один парень, по имени Гидеон X. Фэншоу. Я готов воздать по заслугам Гидеону, ей-ей. Он был странный тип, этот Гидеон X. Фэншоу. Одни считали его чокнутым, другие — гением. Он был очень, очень богат, поскольку состоял младшим партнером у Гоулда и Фэншоу, по части недвижимости. Всю свою жизнь он просидел в библиотеке среди книг, весь в мечтах, но порой как встрепенется — и начинаются разные дела. Скажем, один раз проснулся они взобрался на самую высокую гору Аляски. В другой раз, проснувшись, убил троих взломщиков, проникших в его дом. Вовремя войны тоже мечтать бросили целый год никто его не видал, пока он не вернулся без ноги, зато с французской медалью. Да, странный он былине очень-то легкий в обращении — в голове полно шестеренок для думания, но рот как крысоловка, а челюсть вообще как у людоеда. Теперь он мечтать бросили примечал, что творится вокруг. Вскоре кое-кому от этого стало жарко. Учтите, люди, можете мне верить в Амурке полно опасного народу, но самый опасный — рядовой гражданин, когда его загоняют в угол и нету него иного выхода, кроме как самому забодать кого-то. Слыхали про общество Бодрствующих из Сан-Франциско? Ну вот, про это я и толкую. С месяц или около того Гидеон только крутился по городу в своей машине, беседовал с одним, расспрашивал другого и нащупывал свой путь. Потом начались собрания — ночь напролет — в его библиотеке, где обсуждалось поведение тузов закона и полиции, и добывались адреса, и создавались планы, и всем объяснялось общее положение дели распределились расходы. В то время я состоял стукачом при полиции, и меня зазывали на одну-две такие встречи, где набиралось до двух сотен выдающихся граждан и где меня норовили расспросить, чего я знаю. Мне хорошо платили, но велели захлопнуть пасть и помалкивать, а не то меня самого прихлопнут, и, ей-ей, утех парней слово с делом не расходилось. Во всей нашей конторе был один-единственный честный человечек, а именно старина Джек Барлоу, начальник полиции. Силеноку него недоставало — иначе его бы уж давно выставили из города или в покойники зачислили, — но весь он был такой белый, прямо-таки чистенький. Однажды вечером Гидеон Фэншоу наведался к Джеку Барлоу, и вот я сейчас вам перескажу, о чем они толковали, своими словами, конечно. Поздоровался Гидеон, оглядел комнату испрашивает Ну-ка, Джон, колитесь нету здесь по углам кого слишком любопытного Никаких стенографисток за углом Если с собой не привели — нету, мистер Фэншоу, — говорит шеф этак по-дружески и подталкивает к нему коробку сигар Честно, Джон Ага. Можете таки считать Ну, тогда я буду говорить без обиняков, Джон. Выкажу каждое слово лицевой стороной. Прежде всего, слыхали вы когда-нибудь про общество ПОКО? — Признаться, не припоминаю. У меня в голове все эти общества поперепутывались. — Прекрасно, вот я и пришел вам про это рассказать. В него входит две сотни наилучших граждан, и буквы эти означают Пора Кончать В смысле — с мошенниками и бутлегерами Именно. Вы же сами понимаете, Джон, ничуть не хуже меня, что давно пора как-то зашевелиться. Мы все вам верим. Мы знаем, вы-то сами человек честный. Но власти у вас никакой нет. Ваши работнички прогнили все, снизу доверху. Разве не так Да я бы все по местам расставили даже быстро, будь у меня поддержка, мистер Фэншоу. Только что я могу У этих типов — деньги, и они скупили народна корню Кроме вас Нет, мистер Фэншоу, есть и еще несколько таких. Но что мы можем поделать Поделать вы не можете ничего, Джон. Вот почему мы взялись сделать все за вас. Итак, первым делом — уж простите за прямоту — я знаю, сколько стоит ваша служба Это узнать нетрудно из годовых отчетов. Там это, пожалуй, единственная правильная цифра Хорошо, тогда — мистер Фэншоу вытащил вязку бумажек из кармана, — вот, возьмите. Это облигации на предъявителя, по первоклассным займам. Берите же и сохраните их Мистер Фэншоу, вы меня оскорбляете. Как же вы можете называть меня честным человеком и делать мне подобные предложения Спокойнее, Джон, не кипятитесь Вы не поняли, что я имею в виду. Держите эти облигации в качестве гарантии, что вы не пострадаете, если у нас что-то не сложится. Если все пойдет как надо, вы просто отдадите их. Но ежели вас выгонят из-за наших дел, тогда будет лишь справедливо, если мы возместим вам потери, нами же причиненные. Ну, против этого возражать не будете Н-ну… звучит вроде бы довольно хорошо, мистер Фэншоу. Если ради вас я рискую своим местом, значит в общем, я человек семейный, и мне нужно на что-то жить. Но все зависит оттого, чего вы от меня хотите. Ежели мошенничать — лучше сразу выкинуть их в мусори забыть То, что направлено против мошенников, не может быть мошенничеством. Прежде всего скажите, Джон, есть ли в вашей конторе еще хоть кто-то порядочный Есть. Я, пожалуй, наберу сотни две, на кого стоит положиться Тогда сформируйте из них отдельную бригаду и распорядитесь выполнить все, что им велят, однажды ночью — дату я укажу. Всех прочих держите в главном управлении или где угодно еще, лишь бы не слонялись по улицам. Мы не хотим причинять вред никому из копов, если удастся, а ежели они сунутся между нами и мерзавцами, вреда не оберешься. Можете вы это устроить Пожалуй, это будет разумно Прекрасно. А вам я предлагаю поехать куда-нибудь поразвлечься в такое местечко, где вас не смогут достать по телефону, а заместителю вашему приказать ничего не трогать до вашего возвращения. Тогда у нас будут развязаны руки. И больше нам от вас ничего ненужно Но что вы задумали, мистер Фэншоу? — Э, лучше не расспрашивайте, Джон. Пока вы ничего не знаете, вас никто не назовет соучастником. Просто уезжайте и оставьте все на нас Если выгорит, тогда отдадите мне эти бумаги. Если получится осечка, вас уволят, и только-то. Ясно Звучит страшновато, мистер Фэншоу. Но вот вам в этом моя рука, я делаю все, как вы просите. Так и получилось. И когда настало четырнадцатое мая, честный Джон попросту слинял подальше, а две сотни добрых упряжных волов — то бишь копов в униформе — явились к Конференц-холлу, где в тот вечер засел Гидеон X. Фэншоу и его ребята из ПОКО. Пробило двенадцать, когда раздался свисток. Всех подонков выследили заранее, и теперь добраться до них труда не составляло. Три сотни автомобилей, набитые крутыми, сильно злыми гражданами, ринулись по их следами почти всех взяли тепленькими. Баб, впрочем, не трогали. Было сочтено более благоразумным связываться только с мужчинами. По всему городу шумели драки, гремела пальба, но дело прошло как запланировали. К часу дня на четыре квартала от Холла улицы были забиты машинами в два ряда, ив каждой — крепко вооруженная охрана и совсем невооруженные пленники. Тогда Фил Хадсон, тот парень, что возглавил рейд, жесткий такой парень, бывший военный летчик-ас, доложил Фэншоу, что все готово ив порядке. Зал был ярко освещен, ив дальнем его конце восседал за высоким столом Фэншоу с дюжиной своих присных, апостолу были разложены списки и всякие бумаги, и перед каждым заседателем лежал на столе пистолет. За Фэншоу стояла охрана, двадцать молодцов с дробовиками, и у каждого на рукаве значок «ПОКО». В обществе ПОКО состояло много отставных вояк. Вообще в здании их набралось две, а то и три сотни, не считая штатской публики вроде меня. Я уже говорил, что в то время состоял стукачом в полиции и вместе с другими пришел, только чтобы покивать головой пару раз, когда потребуется подтвердить, кто есть кто, или же помотать ею в случае, если тип будет нести всякую чушь. Вот, значит, Фил Хадсон подошел к тому помосту, отдал честь и говорит Мы взяли всех, кого удалось найти, шеф. Кое-кто был предупрежден и сумел смыться, но таких немного Скольких вы взяли, Фил Тысячу слишком Потери есть Пришлось подстрелить с десяток пташек. Из горожан пострадали шестеро Плохо Очень плохо Впрочем, нам пора заняться делом. Приведите сюда мэра первым. Подводят к столу толстого Тома Бакстера, ужасно удивленного, — по охраннику с обеих сторон. Глупый старик-деревенщина, на ферме разбогатела в большом городе принялся денежки спускать. С бабами в жизни дела не имели продажен был, как участки на кладбище Вы за это поплатитесь, мистер Фэншоу! Что это за бесчинства вы тут устроили Мы намерены почистить этот город, мистер мэр, и начинаем с самого верха. Комитет ПОКО исследовал свидетельские показания по вашему делу. Вы покрывали мошенников. Выбрали у них деньги. Вы пользовались служебным положением не так, как полагается. Уберите его Убрать Меня Куда убрать В Одеон. Там вы встретите всех своих друзей. Одиночество вам не грозит. Уведите! Так вот, мэру приставили к ребрам дуло пистолета, провели через зал в боковую дверь, а потом вошла целая процессия. Первым был Берджес, окружной адвокат, и зашумела буря Я привлеку вас к суду по закону, мистер Фэншоу! Вы понимаете, что меня вытащили из собственной спальни эти ваши грубияны и что у меня под пальто одна пижама Нехорошо Очень нехорошо — молвил Фэншоу. — Но граждане этого города недовольны тем, как вы исполняете свои обязанности, мистер поверенный. Они рассмотрели свидетельские показания, и ваше дело проиграно Да какое вы имеете право Право народа. Ведь власть исходит от народа, вы помните, мистер поверенный, и потому всякая власть должна прислушиваться к народу. Выбрали деньги зато, что позволяли преступникам ускользнуть из когтей закона. Высмотрели сквозь пальцы на убийц. Выбыли слугой на жалованье у гангстеров. Уведите его в Одеон Зачем — Толстое брюшко коротышки, любителя покушать, тряслось, как студень Скажем, затем, чтобы сфотографировать, — ответил Фэншоу. Понимаете ли, вы нам нужны всей компанией. Уведите его! Следующим был Молтак, рослый чернявый поляк, босс пивного рэкета Южной стороны про него говорили, будто он за два года сколотил пять миллионов зеленых. Он был здоровенный, прямо великан, весь волосатый и мускулистый, ион воткнул злобный взгляд в заседателей на возвышении, будто орудие убийства — Я тебя достану Я тебя проучу за это — прорычал он Ну, пока выглядит так, что скорее мы вас достали, мистер Молтак, — уточнил Фэншоу, мягко улыбнувшись. — Против вас и вашей шайки говорят двадцать случаев убийств. Скольких из его людей мы взяли, Хадсон? — Там, снаружи — семьдесят шесть штук Что ж, мы не будем выделять кого-то одного. Им всем одна дорога. Мы еще повидаемся в Одеоне, Молтак. Уведите его, и всю его шайку тоже! Парень попытался учинить скандал, но ему заломили руки за спину, и замысел не удался. Да, скажу вам, умели обращаться с людьми эти отставные служаки Его скоренько утащили и освободили место для Дженнаро, босса «Societas Meridionale», по-нашему Южное общество»: хрупкий такой, маленький южанин, смазливый, в вечернем костюме — ив убийствах по уши. Его выдернули с каких-то шикарных посиделок, ион очень об этом скорбел Мистер Фэншоу, вы прервали мое общение с гостями Как высмеете Я находился в обществе самых достойных людей города. У меня сегодня обедают шестеро судей, а вы меня сними разлучили Судей взяли, Фил — спросил Фэншоу. — Да, шеф Ну, пусть идут следом за прочими. Ладно, Дженнаро, тут говорить не о чем. На вас висит почти пятьдесят убийств. Конечно, вы не совершали их своими руками. У вас есть головорезы и стрелки. И все-таки виновник вы. Сколько народу в его шайке Штук шестьдесят взяли Этого для начала хватит. Долой их всех, в Одеон. И так вот всю ночь их вводили одного за другим, всяческих гангстеров, наемных убийц, стрелков, бутлегеров, угонщиков, рэкетиров, жуликов, воров — и простых карманников, и грабителей, — подонков любого размера и покроя. Фэншоу запасся досье на каждого проведет пальцем по списку, найдет запись, скажет пару слови готово. То и дело он обращался за справками к своим друзьям, пару раз смотрел на меня или на кого-нибудь еще, кто знал всю подноготную этих людишек, в ожидании кивка. Нескольких пойманных он отпустил, всего лишь сурово пожурив, чтобы впредь не шалили. Но большинству была одна дорога — в Одеон. Наконец когда уже забрезжил рассвет, Фэншоу встал, потянулся, бросил недокуренную сигару — последнюю из бессчетного множества, потребленного им за ночь, — и спустился с возвышения. За ним потянулись заседатели. Ушел и я На улице толпился народно копы и ребята из ПОКО расчистили проезди Фэншоу вместе со своим комитетом поехал к Одеону, который располагался всего в трех или четырех кварталах оттуда. Я же пошел пешком, расталкивая толпу, и добрался до места, когда они уже вошли внутрь. У дверей стояла охрана. Я увидел Мак-Донована, своего дружка из полицейского управления, но он схватил меня за плечо и не дал проскользнуть мимо Не вздумай туда соваться, Малыш, — говорит. — Те парни знают, кто ты и что ты, и если попадешь к ним, думаю, от тебя не останется чего похоронить можно И все-таки посмотреть хочется Может, найдется уголок, а, Мак? Тут он показывает на боковую дверцу, обитую железным листом, и открывает ее Лезь по этой лестнице, — говорит он. — Охрана Президента может тебя послать подальше, но если сумеешь пройти, оттуда все видно. Вот я взобрался по лестнице — и наткнулся лбом надуло часовые там, наверху, не дремали. Ноя сумел одного расположить к себе, ион позволил мне устроиться в уголке, откуда я мог все видеть, никому не мешая. Одеон — это большой, квадратный зал для танцев, без признаков мебели. Только на одной стене устроена галерея, где обычно играет оркестр там я и оказался. На галерею вела единственная лестница, вход на нее был заперт и охранялся. Внизу имелось еще несколько таких дверец, все обитые железом и под охраной, а высокие окна были все заколочены досками. Зал был полнехонек, тысячи полторы народу, кое-кто хорошо одет, другие — большая часть — в лохмотьях любых сортов, но все как один просто плясали от ярости трясли кулаками, выкрикивали в адрес галереи всевозможные проклятия и угрозы, что именно они сделают с ПОКОвцами, когда освободятся. Пляска сумасшедших — вот на что это было похоже. Глядя сверху, в ярком освещении можно было видеть только вопящие рты, перекошенные лица и кулаки, бессильно метящие в Президента. Я бы ему, право, дал награду за хладнокровие. Он сидел с несколькими комитетчиками, молча глядя на беснующуюся внизу свору, спокойный, как рыба во льду. Слева и справа от него стояли большие бронзовые треножники, покрытые бархатной тканью, как в ателье у фотографа. Сзади маячили с полдюжины ПОКОвцев, и солдат круче я нигде не видал. Наконец Фэншоу поднялся и махнул рукой, призывая к тишине. В ответ послышались крики ненависти, но он стояли смотрел на толпу сверху вниз, будто сама смерть с глазами-ледышками, и крики умолкли. Настала такая тишина, словно зал вдруг опустел. И тогда он заговорили в голосе его проскакивали электрические разряды В этом помещении я вижу нескольких настоящих амурканцев, стыдим и позор, — сказал он. — Их совратили и увели с пути истинного, но ведь именно их народ избрал, им доверил вести свои дела Я весьма сожалею об их участи, но благодарить за все они должны лишь самих себя. Что касается прочих присутствующих, все вы прибыли из других стран, гонимые нуждой или угнетением. Вы приехали сюда, и Амурка приветствовала вас. Нигде больше не встретили бы вы такого великодушия и щедрости В течение года она уравняла вас в правах со своими старейшими обитателями. Она предоставила вам бескрайние земли, чтобы вы могли найти себе место и проявить все свои природные способности. Вот что Амурка сделала для вас. И что же вы сделали для Амурки? Вы нарушили ее законы, опозорили ее города, развратили ее граждан неправедно добытыми деньгами, взломали систему правосудия, убили тех хранителей мира, которых не удалось развратить. Одним словом, вы столько всего натворили, что наконец мы, настоящий народ, вынуждены были подняться и показать вам, что существует еще, жива еще Амурка, и прежде, и ныне добрая, снисходительная, великодушная, но наделенная также силой для покарания тех, кто ее обижает. Вы сами заставили нас. Вы не оставили нам иного выбора. Я все сказал. Приступайте! После этих слов охранники, стоявшие по сторонам от него, сдернули бархатные покрышки с двух пулеметов. Закаленные в бою со злом граждане заняли позиции, и бойня началась. Я глянул вниз. Стадо ринулось к дверям. Другие полезли на заколоченные окна. Еще кто-то пытался вжаться в угол они там сбивались кучками, будто крысы, когда чуют рядом терьера. Я видел, как они мечутся и вопят, и дергаются, и падают, и пытаются спрятаться за спинами других, и мертвые тела валятся грудами, и судьи лежат один на другом, и мэр бежит, вскинув руки. Все, все это я видел, но тут но тут Ну, что же дальше случилось Эх, я же сказал с самого начала, эта карга забренчала своим помойным ведром, и этот звук перекрыл тарахтение пулеметов, иона принялась делать книксены и кудахтать, она-де думала, будто бы я уж встали ушел… Мы долго сидели, храня недовольное молчание Вы имеете ввиду воскликнул я наконец, — что все это вам приснилось — Называйте это сном, ежели желаете, — ответил он, вынимая изжеванную сигару изо рта. — Я бы предпочел назвать это видением. На самом деле ничего такого пока не случилось. Но погодите маленько, ребята, дайте срок! Бедный старина Малыш Мы почувствовали, что окончание его рассказа несколько отдает провалом. Но конец его собственной истории получился намного драматичнее. Спустя несколько дней мы обнаружили короткую заметку в утренней газете Американец по фамилии Уилсон был найден полицией вчера рано поутру на крыльце жилого дома по улице Карлайл, в Сохо, с несколькими ножевыми ранами на теле. Нападающие, видимо, поджидали его в тени за дверью и напали, когда он по своему обыкновению возвращался домой ранним утром. Он еще был жив, когда его нашли, но отказался сделать какое-либо заявление и умер по дороге в больницу. В настоящее время нет никаких ключей к этому происшествию, убийцы скрылись. Ноу насесть основания считать эту трагедию одним из эпизодов гангстерской войны, которая сотрясает ныне Америку Оскар Уайльд СФИНКС БЕЗ ЗАГАДКИ Однажды я сидел в Cafe de la Paix, за одним из столиков, выставленных на улицу, и смотрел на блеск и нищету парижской жизни. Потягивая вермут, я разглядывал необыкновенное сочетание надменной пышности и глубочайшей нужды, мелькавших прямо передо мною. Вдруг я услыхал свое имя обернувшись, я увидал лорда Мерчисона. Мы не виделись со времен обучения в колледже — почти десять лети я был рад нашей встрече мы тепло пожали друг другу руки. В Оксфорде мы были близкими друзьями. Я очень любил его, он был такой красивый, такой жизнерадостный и к тому же в высшей степени достойный человек. Мы, студенты, не разговорили о нем он был бы лучшим из людей, если бы не его полное неприятие лжи. Впрочем, мы восхищались им прежде всего за его невероятную искренность. Теперь же лорд Мерчисон, судя по всему, весьма сильно изменился. Он выглядел встревоженными, казалось, некие сомнения одолевали его. Вряд ли это объяснялось скептицизмом, ставшим обычным в наши дни Мерчисон был убежденным консерватором и верил в Писание столь же твердо, сколь ив палату лордов. Поэтому я счел, что причиной его треволнений может быть женщина, испросил, женился ли он уже Яне понимаю женщин настолько хорошо, чтобы жениться, ответил он Мой дорогой Джеральд, — сказал я, — женщин надо любить, а не понимать Яне могу любить там, где не могу доверять, — возразил он О, я уверен, Джеральд, у вас есть какая-то тайна — воскликнул я. — Поведайте же мне ее Давайте съездим куда-нибудь в другое место, — сказал Мерчисон, — здесь слишком людно. О нет, только не желтую коляску, пожалуйста! Прошу вас, выберите экипаж любого другого цвета — вот, этот темно-зеленый вполне подходит, — произнес он нечто загадочное, и через несколько мгновений мы уже катили по бульвару в сторону Мадлен. [9] — Итак, куда поедем — спросил я Ода куда хотите — отозвался Джеральд. — Я бы предложил des Bois, там можно пообедать, а потом вы расскажете мне о себе Я бы сначала послушал вас, — возразил я. — Ужасно хочется услышать вашу тайну! Лорд Мерчисон достал из кармана небольшой сафьяновый футляр с серебряной застежкой и передал мне. Я раскрыл его и увидел фотографию высокой, стройной женщины. Распущенные волосы и большие глаза, глядевшие чуть рассеянно, создавали удивительно яркий, необычный образ так выглядят ясновидящие. Одета женщина была в дорогие меха Что выскажете об этом лице — спросил Джеральд. — Как по- вашему, оно искренне? Я пристально вгляделся в лицо женщины. Человек с таким лицом, подумалось мне, наверняка хранит какой-то секрет, однако добро или зло кроется в нем, понять было невозможно. Женщина на фотографии была очаровательна, но казалось, что ее прелесть, будто лицо фантасмагорической скульптуры, слеплена из множества тайн. Незнакомка представлялась мне скорее одухотворенной, нежели красивой. На ее губах играла легкая улыбка, слишком утонченная, чтобы ее можно было назвать милой Ну же, — нетерпеливо вскричал Джеральд, — скажите что-нибудь! — Джоконда в соболях, — ответил я. — Расскажите мне все, что вам известно о ней Не сейчас, — возразил мой собеседник, — после обеда, — и перевел разговор на другую тему. Однако едва официант принес нам кофе и сигареты, я потребовал у Джеральда исполнить обещанное. Он поднялся с места, несколько раз прошелся туда-сюда, затем опустился в кресло и рассказал мне удивительную историю Однажды я прогуливался по Бонд-стрит; было около пяти часов вечера. Улицу запрудили экипажи, движение было крайне затруднено. Мое внимание привлекла легкая двухместная повозка желтого цвета, стоявшая возле самого тротуара. Когда я проходил мимо, из нее выглянула дама — та самая, портрет которой я вам только что показал. С первого взгляда она покорила меня всю ночь и весь следующий день ее образ не выходил у меня из головы. Я был одержим идеей найти ее, бродил по этой чертовой улице, бесцеремонно заглядывая в экипажи, и надеялся увидеть снова маленькую желтую коляску. Однако таинственная дама таки не появилась, и через некоторое время я поверил, что она просто померещилась мне. Примерно через неделю я обедал в доме мадам де Растель. Обед должны были подать в восемь вечера, однако в половине девятого мы все еще были в гостиной, ожидая кого-то из запаздывающих гостей. Наконец слуга распахнул двери и возвестило приходе леди Элрой. Представьте, она и оказалась той прекрасной незнакомкой, которую я столь безуспешно искал! Она вошла очень медленно, удивительный лунный луч, убранный в серые кружева. Я и помыслить немого такой удаче, однако именно меня леди Элрой попросила проводить ее к столу. Когда мы все расселись, я, думая, что завожу совершенно невинную беседу, заметил Кажется, я недавно видел вас на Бонд-стрит, леди Элрой. Она смертельно побледнела и очень тихо произнесла Умоляю, не говорите так громко, вас могут услышать. Коря себя за такое неудачное начало разговора, я торопливо поменял тему и стал обсуждать следи Элрой французские пьесы. Она отвечала мало, все тем же низким музыкальным голосом, сводившим меня сума, и, казалось, все время боялась, что за нашей беседой следят. Я был страстно влюблен, глупо, как мальчишка, и флер загадочности, окружавший ее таинственный образ, лишь сильнее манил меня, разжигая мое любопытство. Провожая ее к выходу — а она ушла почти сразу же после обедая попросил позволения нанести ей визит. Поколебавшись пару мгновений, она огляделась и, убедившись, что поблизости никого нет, сказала: — Хорошо, завтра без четверти пять. Я умолял мадам де Растель рассказать мне о леди Элрой, но все, что мне удалось выяснить, — это что она вдова ив собственности у нее красивый особняк на Парк-Лейн. Когда мадам де Растель поведала мне эти скудные сведения, какой-то ученый зануда пустился в пространные рассуждения о вдовах как иллюстрации того, что в браке выживает сильнейший я понял, что больше ничего узнать не удастся, и откланялся. На следующий день я прибыл на Парк-Лейн точно в назначенный час, однако дворецкий сказал мне, что леди Элрой только что уехала. Я вернулся в клуб весьма озадаченный и совершенно несчастный, долго думали решился написать ей письмо, в котором умолял дать мне еще один шанс. Несколько дней ответа не было, но наконец я получил лаконичную записку, в которой леди Элрой сообщала мне, что будет дома в четыре часа дня в воскресенье. Записка оканчивалась странным постскриптумом: «Пожалуйста, не присылайте мне более сюда писем при встрече я все объясню». В воскресенье она приняла меня и была весьма мила. Однако, когда мы прощались, она попросила, если мне понадобится написать ей, присылать письма на другой адрес, вот он Миссис Нокс, почтовый ящик книжной торговли Уитекера, Грин-стрит». — Существуют причины, — сказала она, — особые причины, по которым я не могу получать корреспонденцию на домашний адрес. На протяжении всего сезона мыс ней виделись очень много, однако ее всегда окутывала атмосфера загадочности. Иногда я подозревал, что бедняжка находится во власти какого-то мужчины, но она была такой неприступной, что в это невозможно было поверить всерьез. Я никак не мог разобраться в происходящем и склониться к какой-либо точке зрения, поскольку леди Элрой в некотором роде походила на кристалл, который можно наблюдать в музеев один момент он совершенно прозрачен, в следующий же становится мутным. И все же водном вопросе я определился я решил попросить ее стать моей женой. Надо признаться, я невероятно устал от всех этих нескончаемых секретов, от таинственности, которой она окутывала все мои визиты и бесчисленных мер предосторожности, которых она требовала в тех редких случаях, когда я решался ей написать. Я послал письмо на указанный ею адрес и попросило встрече в шесть вечера в следующий понедельник. Она ответила согласием, и я был на седьмом небе от счастья. Леди Элрой покорила мое сердце, несмотря — как я тогда полагал — на окружавшие ее тайны. Сейчас я понимаю, что сходил сума по ней не вопреки, а во многом благодаря ее загадочности Впрочем, нет я любил именно ее, ту женщину, которой она была. Все эти секреты и загадки сводили меня сума и заставляли тревожиться о ней. О, зачем только мне был дан шанс прикоснуться наконец к ее тайнам Так вы выяснили все — спросил я Боюсь, что да. Впрочем, судите сами. Дождавшись понедельника, я позавтракал у дяди и около четырех часов был на Мэрлибоун-роуд. Мой дядя живет у Риджентс-парк. Чтобы добраться до Пикадилли, я срезал путь и пошел обшарпанными переулками. И вдруг я увидел леди Элрой; она шла очень быстро, а лицо ее скрывала густая вуаль. Дойдя до последнего дома в квартале, она поднялась на крыльцо, достала ключ, отперла им дверь и вошла. Вот она, тайна!» — сказал я себе и внимательно осмотрел дом. На первый взгляд это было одно из тех мест, где сдают комнаты. У двери лежат платок, который уронила леди Элрой; я поднял его и спрятал в карман. Некоторое время я раздумывал, как же мне теперь вести себя, но по здравом размышлении решил, что не имею права шпионить за ней, и пошел в клуб. В шесть часов я прибыл к ней. Леди Элрой лежала на кушетке в капоте из серебряной парчи, застегнутом парой удивительных лунных камней загадочных, как она самая часто видел на ней эти камни. Выглядела леди Элрой невероятно обворожительно Я так рада видеть вас, — сказала оная целый день не выходила из дому. Я был потрясен ее ложью. Глядя прямо на нее, я достал из кармана оброненный ею у странного дома платок и протянул ей Вы потеряли вот это сегодня на Кемнор-стрит, леди Элрой, произнеся, из последних сил стараясь оставаться невозмутимым. В ее глазах отразился ужасно она не попыталась взять платок. — Что вы там делали — спросил я Какое вы имеете право допрашивать меня — спросила она вместо ответа Право человека, который любит вас, — сказал я. — Я пришел сюда, чтобы просить вашей руки. Она спрятала лицо в ладонях и залилась слезами Расскажите мне правду — продолжал я. Она поднялась с кушетки, посмотрела наменяв упор и сказала Мне не в чем признаться вам, лорд Мерчисон. — Вы с кем-то встречались там — вскричал я. — Вот в чем заключается ваша тайна! Она была бледна как полотно, но настаивала Я ни с кем не встречалась Почему вы не можете сказать мне правду — воскликнул я Я сказала правду! Откровенно говоря, я совсем потерял рассудок. Не помню, что конкретно я ей наговорил, но определенно не стоило позволять себе подобное в беседе с женщиной. Наконец я попросту сбежал от нее. Наследующий день она прислала мне письмо я вернул его нераспечатанными немедленно, не тратя времени на сборы, отправился в Норвегию вместе с Аланом Колвиллем. Через месяц я вернулся, и меня встретило известие о смерти леди Элрой, напечатанное в утренней газете. Она подхватила простуду в опере и за пять дней сгорела в лихорадке. Воспаление легких Я заперся в своем доме и некоторое время никого не принимали никуда не ездил. Я так любил ее, я буквально обезумел от любви Господи, как же я любил эту женщину Выбывали снова там, в том странном доме — спросил я Бывал, — ответил он. — Однажды я собрался с духом и приехал на Кемнор-стрит. Я ничего не мог с собой поделать, сомнения терзали меня. Я постучал, мне открыла респектабельного вида женщина. Я спросил, нет ли у нее свободных комнат. Думаю, могу сдать вам гостиные, — сказала она, — дама, снявшая их, не появляется уже три месяца. — Эта дама спросил я, показав ей фотографию, которую показывали вам. Ода, это она — воскликнула женщина. — Скажите, сэр, когда она вернется Увы, — отвечал я, — она умерла. — О нет, сэр, нет Она ведь была лучшей из всех моих постояльцев Эта дама платила мне три гинеи в неделю всего лишь зато, чтобы иногда прийти и посидеть в гостиной Она встречалась с кем-нибудь?» — спросил я. Однако женщина принялась убеждать меня, что ее постоялица всегда приходила одна, и никто не наносил ей визитов. Но что же тогда она здесь делала, господи?» вскричал я. Всего лишь сидела в гостиной, сэр, — отвечала женщина, иногда читала книгу или пила чай. Яне знал, что еще сказать, просто далей соверен и ушел. Теперь скажите мне, как выдумаете, что все это значило Верители вы, что та женщина не солгала мне Определенно верю Тогда почему леди Элрой ходила туда Джеральд, мой дорогой друг, — ответил я, — все очень просто: леди Элрой была женщиной, одержимой страстью к таинственности. Она снимала те комнаты, чтобы время от время доставлять себе особенное удовольствие ходить туда, скрывая лицо густой вуалью, и воображать себя героиней какого-нибудь романа, окруженной интригами. Бог весть, какие диковинные истории она выдумывала, сидя за столом в одинокой гостиной. Она обожала все загадочное, но сама была не более чем Сфинксом без загадки Вы правда так думаете Я совершенно в этом уверен. Лорд Мерчисон вновь извлек свой сафьяновый футляр, открыл его и долго смотрел на фотографию Сомневаюсь — сказал он наконец |