Трынкин В.В. Мерцания правового поля. Трынкин_Мерцание_правового_поля. Москва 2020 В. В. Трынкин мерцания правового поля удк 34. 01 Ббк 67. 0 Т 80
 Скачать 4.96 Mb.
|
|
Об естественном праве Возникновение и суть естественного права Тема и анализ сути естественного права занимают едва ли не второе по главенству место после анализа законов у специалистов юриспруден- ции. В силу произведённого в данной книге анализа божественного и ра- зумного права значимый акцент на праве естественном вызывает, по крайней мере, недоумение. Тем не менее, естественное право не может быть проброшено в общей палитре прав. Потому присмотримся к анализу его сути и к способам его интерпретации. Юстиниан вполне логично начинает изложение сути права с самой древней его формы. Для него отсчёт древнейшей формы права связан с появлением человеческого рода [см. 87, с. 79]. В этом суждении есть своя логика. Разумеется, самым древним является божественное право. Оно нисходит на уже достаточно разумные умы человечества. Для собствен- ной истории человечества первостепенным может быть возникновение двух типов права – естественного и обычного. Суть естественного права в большинстве случаев связывают с природными, неотъемлемыми правами человека. Причём, иногда происходит замена прав, принадлежащих лю- дям, правами, принадлежащими природе. Так поступает Спиноза, ведя анализ с права и установления природы. Он напрямую говорит о прави- лах, созданных природой для каждого индивидуума. Лишь в соответствии с этими, природой созданными правилами, теоретики, вроде бы, мыслят каждого человека в его естественном бытии, проявляющемся в существо- вании и деятельности определенного рода [см. 193, с. 172]. Не подлежит сомнению то, что природой никакие права и правила для людей не создаются, так как у материальной природы, неразумной в своей основе, понятия о праве нет и быть не может. Скорей всего, в пра- вах, исходящих как бы от природы, косвенно просвечивают акты боже- ственного творения – прежде всего, относящиеся к самой жизни на плане- те, к людям с их стремлением к продолжению рода; их сознанию, воле, неотъемлемой собственности в виде самого тела и основных средств его поддержания. Что важно – данные виды потребностей в принципе одина- ковы у человека и живых существ. Сами люди в состоянии осознать суть своих неотъемлемых прав. Причём, такое осознание непосредственно опирается на основные свойства и потребности человеческой натуры. В частности, человеку невозможно не оберегать собственную жизнь; человек не может существовать без жилища, особенно в непогоду; не может он также жить без воды и еды, без одежды, без стремления продолжить свой род. Потому прямого божественно влияния данные формы прав не испы- тывают, хотя ряд специалистов и связывает естественное право с Богом. В любом случае, всё то, что совершенно необходимо, связано с обеспече- нием жизни, может именоваться природными, естественными, неотъем- лемыми правами людей. Немаловажен вопрос, связанный с индивидуальной или социальной основой естественных прав. Спиноза безоговорочно принимает за основу естественное право каждого индивидуума и рассматривает его возможно- сти. Поскольку такое право лишь индивидуально, оно ограничено, как пи- шет Спиноза, его мощью. Соответственно, индивид в состоянии обладать лишь тем правом, на которое простирается его мощь [см. 194, Гл. II. § 4]. Данная позиция Спинозы указывает на уязвимость естественного права самого по себе. Люди, как известно, не равны: здоровый – больной; взрос- 131 лый – ребёнок; сильный – слабый; дилетант – умелец и т.п. Во всех этих случаях естественное право более сильной стороны будет довлеть над слабой стороной. Спиноза усугубляет данную сторону, с достаточным ос- нованием утверждая, что используя своё естественное право, каждый мо- жет игнорировать договоры и пользоваться хитростью [см. 193, с. 175]. Он заявляет также, что такой тип права исключает понятие преступления. Ар- гументом ему служит то же индивидуального бытие каждого, при котором никто не обязан ни считать что-либо добром или злом. [см. 193, с., с. 175]. Если возникает тема договоров, значит, параллельно индивидуальному, мыслится и социальное состояние. А если есть некое общество, скорей всего, у него появляются природно-общественные нормы. Такие нормы в принципе должны быть по двум обстоятельствам. Первое – негативное. Если, используя своё индивидуальное право, каждый сильный станет угнетать и убивать каждого слабого, а в их число обязательно попадут больные и дети, род человеческий постепенно может сойти на нет. Аргу- мент позитивный: как отцы и матери оберегают членов семьи, так и общи- ны в состоянии по природному праву заботиться о каждом своём члене. Так, по крайней мере, поступают высокоразвитые животные, не отдавая детёнышей, а также членов стаи на растерзание хищников. Если признать естественные права общин, то они, помимо индивидуальных естественных прав каждого, добавляют аналогичные общественные права для групп лю- дей. В этой связи, главным из всех естественных прав было и остаётся право на жизнь членов общины. У Спинозы, кроме прочего, есть суще- ственное дополнение: естественное право человеческого рода немыслимо без условия, при котором люди обладали бы общим правом, совместно владея землями и также совместно обрабатывая их. Кроме того, им необ- ходимо строить укрепления, чтобы отражать любое насилие и согласовы- вать прочие действия [см. 193, с. 250]. Но если возникает условие согла- сования интересов, значит, образ общины всё же сохраняется в сознании у мыслителя. А если признать наличие естественных прав общины, другие её члены, не используя понятия «преступление», могут предотвратить ка- кой-либо вид покушения на чью-то жизнь. Аналогично развивается есте- ственное право общинной собственности, которая также защищается все- ми членами. И так далее. У Спинозы есть немало оппонентов. Гоббс указывает, что первона- чально, когда люди скапливались в небольшие племенные, родовые об- щины, род часто воевал и грабил другой род. Преступлением это не счи- талось, наоборот, награбивший больше был у своих соплеменников в большой чести [см. 47, с. 134]. Стоит отметить, что практика межплемен- ных войн была широко распространена, причём, такое же положение со- хранилось и тогда, когда народы стали разрастаться. Достаточно вспом- нить Ю. Цезаря, авторитет которого был связан не только с преданностью ему войск, но с огромными богатствами, которые он периодически приво- зил в Рим из завоевательных походов. Следует ли из данных рассужде- ний, что у общин не может быть естественных прав? Совсем нет. Если Спиноза говорил о внутреннем праве народа, то Гоббс повёл речь о меж- дународном праве, которое, кстати, постоянно нарушается и по сей день. И поскольку даже у животных постоянно присутствует состояние есте- ственной защиты всеми особями своей стаи от нападений хищников, нет никаких оснований отказывать людям в общем для них естественном пра- ве. Гегель, уделивший немало внимания индивидуальным естественным правам человека: на собственное развитие, на совершенствование своего 132 тела, выработку в нем умений [см. 43, с. 78], затрагивает и тему общих естественных прав людей. Отсылая данные права к нравам некультурных народов, он устанавливает связь между естественными правами и разу- мом. Разум, по Гегелю, посредством труда как бы удаляет естественную простоту, чтобы у человечества возникло, в конце концов, осмысление его всеобщего бытия [см. 44, с.216]. Разумеется, труда самого по себе недо- статочно, чтобы в людях зародился разум. Ослы и волы и доныне трудят- ся на благо человека, но труд, предназначенный для покрытия непосред- ственных потребностей, к разуму не приводит. Есть у Гегеля более силь- ное условие, способствующее образованию общих естественных прав – нравы, возникающие в общинах. Он полагает, что сообразно законам при- роды, характерным для неорганического и органического её состояния, нравы относятся к закону духа свободы [см. 44, с. 187]. Нравы не могут по- явиться без нравственности. Сама она – проекция божественных принци- пов, предопределяющих собой формы поведения людей. В данном рас- суждении Гегель, сравнивая законы природы и законы свободы, невольно совершает переход от естественного права к праву божественному, ведь дух в его учении – фактическая проекция божественного духа. В этой связи, возникает важное уточнение: когда речь заходит об естественных правах общин и народов, сила естественного права под- крепляется воздействием на людей права божественного. Но, ещё раз уточню, само естественное право не происходит из божественной воли и разума. К примеру, об эволюции человечества пишет Пухта, подмечая, что оно поэтапно развивается от своей первоначальной простоты к большему разнообразию. Такое развитие обусловлено расширением жизненных от- ношений и потребностей, способствующих изменению естественного пра- ва [см. 146, с. 459]. В то же время, Пухта подчёркивает, что важным фак- тором незримого развития естественного права является народный дух. Поскольку такое развитие невидимо, нет возможности чётко проследить те пути, по которым данное право всходит, растет, развивается и созревает [см. 146, с. 446]. Однако в своём добавлении Пухте логичнее было усилить возможности естественного права свойствами права божественного. И то- гда развитие нравственно-социальных связей и отношений обрело бы свои необходимые основания. Ряд современных специалистов не поднимается выше индивидуаль- ных естественных прав, что односторонне [см. Дюги, с. 6; Нозик, с. 24]. Го- раздо точнее осмысление естественного права, как неотъемлемо прису- щих каждому человеку от рождения прав и свобод, исторически признан- ных человечеством. Такие права и свободы возникают независимо от властных установлений и нередко служат критерием оценки правомерно- сти законов. Юридическая практика отчасти сообразуется с естественны- ми правами людей, включая их в те или иные законодательные нормы [см. Баглай, с. 31]. Баглай, сообщая о повсеместном признании естественного права в современности, полагает, что оно приобрело правовую форму. Последняя выражается в ссылках на неотъемлемые права людей, на их естественную свободу и справедливость, на закрепление ряда таких прав в конституциях. В частности, им перечисляются права на жизнь, на непри- косновенность личности, на частную собственность, свободу слова и др. [см. 13, с. 32]. 133 Превознесение и принижение естественного права Специалисты юриспруденции далеко не едины в трактовках сути естественного права. кое-кто возвышает его в своём понимании, кому-то, наоборот, хочется его всячески принизить. Как бы там ни было, традици- онное понимание сути естественного права никто не убирал и с ним при- ходится считаться. Одна группа специалистов превозносит естественное право, которое приобретает некий высший статус. Берман напрямую связывает идею естественного права с концепцией предопределенности, с Провидением. Специалист готов представить данный вид права, как некий Универсум, содержащий в себе объективный стандарт для оценки правомочности, до- бавлю – и неправомочности тех или иных законов [см. 24, с. 297]. Нетруд- но понять, что естественному праву в данном случае приписаны признаки права божественного, всегда отождествлявшегося с предопределённо- стью и Провидением по отношению к судьбам людей. Алексееву кажется, что естественное право представляет собой исходное звено философии права [см. 5, с. 13]. Но философия права исходит из разума, осознающего глубинные истоки бытия человечества на планете Земля, имеющего выс- шие духовные и космические предпосылки. Высшие духовные предпосыл- ки связаны с Всевышним и богами народов; космические – с высшими ци- вилизациями, что рассмотрено выше. Ильин напрямую связывает есте- ственное право с моралью и справедливостью, придающими человеку статус духовно-нравственного существа [см. 86, с. 132]. Хотя факторы ду- ховности нравственности производны от божественного духа, соприкаса- ющегося с душами людей. Нерсесянц как бы отстраняется от самостоя- тельной трактовки естественного права, ведя речь от имени его сторонни- ков. В их трактовке это право воссоздаётся, как единственно настоящее, исходно подлинное, возникающее из объективной природы Бога или чело- века, в физической, социальной или духовной природе, в природе вещей и т.д. Не давая оценок позиции сторонникам естественного права, сам Нерсесянц воспринимает его в виде критерия оценки права от неправа, правовой формы от неправовых форм [см. 147, с. 139]. Если иметь в виду конкретную позицию сторонника естественного права, то она восходит к сути права божественного, что неточно. В любом случае, данная позиция специалиста неполна, так как отсутствует содержание критерия оценки права от неправа. Мальцев видит заслугу естественного права в постоянном напомина- нии людям о долге перед их предназначением, связанным с критерием справедливости, а также с мировой целью, предписанной природой, бо- гом, разумом [см. 130, с. 256]. Такая трактовка сути естественного права весьма расширительна, приписывая ему свойства божественного и разум- ного типов права. Гораздо точней у Мальцева описание естественного права, не превращённого в высшего субъекта, а соотнесённого с самими людьми, им пользующимися, чтобы более критично относиться к нормам законодательства. Хотя вновь естественному праву неосмотрительно при- писаны правовые идеалы и представления о справедливости, которые также возникают в связи с божественным правом [см. 130, с. 269]. Ту же оплошность совершает Кельзен, сопоставляя естественное и позитивное право. Верно отмечая, что с помощью естественного права можно оцени- вать право позитивное, он всё же приписывает первому представления о справедливости или несправедливости, что не соответствует ему в полной мере [см. 99, с. 275]. Германский специалист считает естественное право 134 независимым от произвольных определений и также относит его к высше- му нравственному порядку жизни и масштабу существующих отношений. 75 Такой тип права, как выяснено, к высшему нравственному порядку, уста- навливаемому Богом, принадлежать не может, будучи во многом достоя- нием развивающегося человечества. Также как не может естественное право быть масштабом существующих отношений, будучи направлено на мир людей в их природном бытии. Наряду с завышенными оценками сути естественного права, суще- ствуют способы его принижения. Байтин, например, отождествив есте- ственное право с нравственными и правовыми идеями и принципами, утверждает, что оно не может быть правом в юридическом смысле. Как мораль, естественное право, по его мнению, может быть лишь идейной предпосылкой права [см. 15, с. 19]. Такое утверждение странно во многих отношениях. Вряд ли кто рискнёт не считать правом право на жизнь, на личную неприкосновенность, на воспитание детей, на собственность, ча- сто закрепляемые в конституциях. На самом деле, все перечисленные права являются неотъемлемыми правами людей, имеющими основание в естественном происхождении человека и человечества. Байтин поступает явно непоследовательно, вначале отказав естественному праву в его пра- вовой сущности, а затем заявляя, что теория естественного права всё-таки воздействует на развитие современного российского права. Более того, само естественное право получает официальное признание в Декларации прав и свобод человека и гражданина РСФСР (1991 г.), а после – в Консти- туции Российской федерации от 12. 12.1993. [см. 15, с. 62]. Принижает сущность естественного права и Петражицкий, утверждая, что считалось нормальным, естественным применять телесные наказания к рабам, де- тям и жёнам на определённой ступени развития [см. 159, с. 139]. Как толь- ко в тексте упоминаются рабы, тотчас всплывает тема завоеваний. Она влечёт за собой честолюбивые властные фигуры, развязывавшие войны. А, значит, Петражицкий ходит от естественного права к позитивному пра- ву, в котором закреплено право обороны, нередко переходящее в войны. В то же время, согласно нормам естественного права, телесное наказание, часто безосновательное, наносит вред дважды: организму и психике, при- чём, психике обоих сторон – и наказывающего и наказываемого. Наказы- ваемый испытывает телесные и душевные муки от страданий, наказыва- ющий с каждым наказанием всё более чувствует страдание своей души, которая, в конце концов, может заболеть. Тем самым, наказание является существенным нарушением естественных человеческих прав на жизнь и здоровье. Поэтому оно не может считаться нормой ни в какой эпохе. При- меров тому немало: восстания рабов, побеги от мучителей, поджоги их усадеб и т.п. Превращение естественного права в позитивное Довольно часто происходит ещё одно недоразумение: сторонники по- зитивного права полностью отождествляют с ним право естественное. Как это происходит? Тот же Байтин, ссылаясь на новые моменты в нормативном подходе к праву, заявляет о полном преодолении прежнего отрыва идей естествен- ной школы права от права позитивного и об обеспечении единства двух этих типов прав [см. 15, с. 63]. Однако тождество естественного и позитив- 75 Ahrens Heinrich. Naturrecht. Vl. Aufl . 1870. § 1. S. 1. 135 ного права пока никак не просматривается, ввиду разных условий их воз- никновения, обеспечения ими разных целей и осуществления ими принци- пиально разных функций. Проблема происхождения естественного права обусловлена неотъемлемыми нуждами человека и человечества; пробле- ма происхождения позитивного права обусловлена факторами захвата, поддержания и укрепления власти. Также различаются цели и функции двух данных типов прав. Естественное право предназначено для защиты неотъемлемых прав людей; позитивное право, особенно исходящее из властных нужд, создаёт способы нарушения естественных и иных прав. Естественное право в той или иной степени окружает жизнь человека неотъемлемыми правами; позитивное право, исходящее от власти, неред- ко покушается на эти права, не признавая их за человеком. Неточен и Алексеев, считающий, будто естественное право, будучи природным по своему происхождению, обладает какими-то требованиями. Ему приписываются свойства непреложности, категоричности, непод- властности конкретным ситуациям (произволу со стороны отдельных лиц) неотвратимости наступления отрицательных последствий при игнориро- вании естественно-правовых требований [см. 5, с. 16]. Однако все пере- численные требования принадлежат только позитивному праву, не имея никакого отношения и никак не проявляясь указанным образом в праве естественном. Это право соответствует природе, а в ней не содержится никаких императивов, лишь способы сохранения и продления жизни. Мальцев идёт ещё дальше, приписывая человеку, носителю естественного права, функцию создания позитивного закона [см. 130, с. 264]. Но если по- зитивное законодательство нередко нарушает естественные права людей, по какой причине и каким образом субъект естественного права рискнёт создавать позитивный закон? Наоборот, парадоксальных случаев наруше- ния естественных прав людей позитивным законом более чем достаточно. Например, в Англии был издан закон о введении налога за ношение часов на улицах, и другой закон о введении налога за использование трости при ходьбе. Но чем и кому навредил владелец часов, идя с ними по улице? А мотивация налога на использование трости, будто она портит мостовую, ничтожна. Буквально через несколько страниц Мальцев теперь уже припи- сывает естественному праву свойство субъектности, благодаря которому оно всегда культивирует критическое отношение человека к позитивному праву и законодательству [см. 130, с. 268]. Во-первых, любое право, в том числе и естественное, свойством субъектности не обладает. Во-вторых, специалист, на удивление в одном и том же тексте высказывает прямо противоположные мысли. Таль сообщает об ограничениях, налагаемых на естественное право человека, добровольно вступающего в союзные отношения с другими людьми. Он допускает и принудительное вступление человека в некие от- ношения. Констатирует, что в обоих случаях возникает зависимость чело- века от данных отношений, противоположная его естественному бытию, так как подобные отношения могут быть построены на координации или субординации, быть простыми или сложными [см. Таль, с. 86]. Таль словно не замечает, что добровольный союз противоположен принудительному объединению людей. В первом сохраняется естество и поддерживаются дружественные отношения. Во втором человек вынужденно идёт в подчи- нение к другому человеку или к другим людям. Потому только принуди- тельные отношения противоположны естественному праву. Таль делает вывод, будто в пространстве естественного права, таким образом, нашлось место для договора между господами и слугами. Специалист 136 подчёркивает, что место это нейтральное, не связанное с имущественным оборотом и не содержит обязательственных отношений [см. Таль, с. 86]. Однако странно именовать отношения между господами и слугами есте- ственным договором. В реальности, факта естественного договора между господами и слугами нет и никогда не было, а было и есть вынужденное подчинение лиц, попавших в слуги лицам, именующимся, в соответствии с существующими на то время законами, господами. Непросты соотношения естественного права и власти в работах спе- циалистов позитивного права. Часто в законодательных текстах есте- ственные права людей (обычно следует перечисление: на жизнь, свободу, собственность, личное достоинство, благополучие и счастье) внешне за- щищены существующими законами. Иногда специалистами подчёркивает- ся основополагающая общественная ценность данных прав [см. Бачинин, с. 77]. Весьма значимая проблема состоит в том, что верно перечислен- ные естественные права далеко не всегда защищены законодательством, что позволяет их нарушать. Нарушается, и довольно часто, человеческое, особенно, профессиональное достоинство, а также свобода, собствен- ность, в крайних случаях – жизнь. О благополучии и счастье вообще гово- рить не приходится. Ильин, ссылаясь на свойства позитивного права, при- писывает естественному праву возможность становиться авторитетным велением в сознании и воле людей. Он полагает также, что в наивно- эгоцентрическую душу человека внедряются, тем самым, идеи обязатель- ностей и запретов [см. 86, с. 198]. Человечество, прожившее до времени жизни Ильина тысячелетия, приобретшее колоссальный опыт общения и понимания условий жизненного бытия, трактуется им в виде некоего эго- центричного младенца, которого надо образумить и заставить жить по нормам позитивного права, вобравшего в себя право естественное. Ведь именно позитивному праву присущи, властью навязанные, обязательности и запреты. Такое представление о людях само характерно некоторой наивностью, поскольку ум, умения, смекалка так называемого народа по- няты и прекрасно описаны в произведениях Бомарше, Пушкина, Гоголя, Толстого. 76 Представление о наивности народа странно и потому, что Ильин постоянно подчёркивает значимость Духа, духовных проявлений в жизни людей. А ведь, духовное начало связывает человека с Богом, его предначертаниями и его разумом. Тему соотношения естественного права и власти затрагивает Кель- зен. Он, ссылаясь на мнимых представителей естественного права, обви- няет их теории в острейших противоречиях. Объяснение Кельзена следу- ющее: противоречия возникают при трактовке наиболее существенных во- просов о собственности и о форме государственного устройства. Одни, например, считают естественной, т.е. справедливой, лишь частную соб- ственность, другие стоят за собственность коллективную; третьи ратуют за демократический строй, четвёртым по нраву строй автократический [см. 9 9, с. 277]. Поднятые Кельзеном проблемы возникли позже появления естественных прав людей и преимущественно связаны с политической борьбой как за форму собственности, так и за вид государственного устройства. В любой политической борьбе всегда присутствует интерес того или иного властного верха. В случае борьбы партий властный верх дробится в связи с их количеством. Далее разражается политическая борьба, иногда жестокая, за тот или иной вид собственности, за ту или 76 Трынкин Вадим. Полномочия права. – Нижний Новгород. 2005. – С. 261. 137 иную форму правления. С естественно-правовыми отношениями все по- добные виды борьбы никак не связаны. Спиноза полагает, что люди обладают властью на самозащиту, дабы оставаться людьми. Отсюда он заключает, никто из людей не может быть полностью лишен своего естественного права на самозащиту. Неожиданно у него возникают подданные, которые по праву природы удерживают эту власть на самозащиту так, что это право невозможно отнять. Потому дан- ное право, якобы, либо молча им предоставляется, либо об этом люди до- говариваются с властителями [см. 193, с. 13]. С одной стороны, Спиноза фиксирует естественное право на самозащиту (хотя власти на это у чело- века нет). С другой стороны, он неточен, утверждая, что между граждана- ми (не подданными) есть некий договор с властью о праве на сохранение им жизни. Такого договора никогда не было и нет. Власть, если у неё воз- никает какое-то опасение в отношении конкретного лица, может без особо- го труда лишить его права на жизнь. В то же время, власти часто невыгод- но убивать множество граждан, так как от этого исчезнет самое важное для неё – подчинённый ей народ, которого можно принуждать к любым ви- дам труда; также резко снизится связанная с ним налогооблагаемая база и число рекрутов. Хотя некоторые тираны это делали, как например, Пол Пот, уничтоживший половину населения Камбоджи. Иногда специалисты мечтают, допуская, что естественное право ста- нет признаваться в виде высшего императива парламентом, правитель- ством, судами и даже президентом [см. 13, с. 33]. Мечты хороши для от- дельного субъекта, но не для вертикали власти, специально созданной для мгновенной блокировки всего и вся, неугодного высшим управленче- ским лицам. Даже если какая-то из структур власти обратит внимание на те или иные естественные права людей, это будет сделано лишь ради ка- кой-то прагматичной политической цели. Гораздо точнее осознаёт поло- жение дел с отношением властей к естественным правам людей Л. Кра- дер. Он, с одной стороны, утверждает, что государство сохраняет и обес- печивает естественные права людей, в частности, право на жизнь, право на защиту от телесных наказаний, право на собственность и даже право на недопустимость причинения ущерба человеческому и профессиональ- ному достоинству. С другой стороны, он с полным основанием допускает, что властные лица обладают полномочиями на дискредитацию человече- ского и профессионального достоинства, на конфискацию собственности людей, на нанесение лицам телесных наказаний и даже на отъём жизни у человека. 77 Тем самым, власть в государстве ведёт себя крайне противо- речиво: с одной стороны, она иногда сохраняет за людьми ряд естествен- ных прав. С другой – она лишает людей этих прав, позволяя себе полную вседозволенность и безнаказанность при лишении тех или иных неотъем- лемых прав людей, включая в них и величайшее право на жизнь. |