Н. Н. Федотова cоциальнофилософский анализ взаимоотношений экономики и общества Глобальный капитализм три великие трансформации Культурная революция Москва 2008 Научная монография
 Скачать 1.82 Mb.
|
|
Глава 1. Продолжающийся кризис реконвенционализации переходного периода: 1960–1990 мократии. Пример, подтверждающий эту точку зрения, — эпоха перво- начального накопления на Западе. Если принять эту точку зрения, стано- вится ясным, что мы догоняли Запад эпохи первоначального накоп ления тогда, когда Запад давно уже завершил этот этап развития. И эта архаи- зация происходила после того, как Россия уже прошла процесс инду- стриализации. Становится понятным утопизм тех, кто переход к естест- венному состоянию или посткоммунистической свободе как вместили- щу всего считал модернизацией, а не демодернизацией. Это значит, что снова надо было пройти западный путь целиком и даже повторить свой предшествующий путь. Очень часто архаические демодернизационные процессы путают со «сверхсовременными» — пост современными. Одна- ко природа демодернизации и постмодернизации принципиально иная: традиционные общества архаичны, постсовременные привлекают преж- нюю архаичность как дополнение к современности, не отрицая послед- ней и стремясь ее достичь или сократить (если речь идет о Западе). Это уже отчетливо выявлено на материале опыта развития «третьего мира» 1 Неверное толкование неолиберализмом си туации в посткоммунисти- ческих странах наверняка было бы заметно западным либералам. д) Западные либералы против российских западников Географическое видение модернизма — Запад и «остальной мир». Се- годня в условиях, как сказали бы Хабермас и Гидденс, новой современ- ности все становится более дифференцированным: США, Западная Ев- ропа, Восточная Европа, Восточно-Азиатские центры развития, Китай, Индия, Бразилия, Индонезия, Россия и «остальной мир». География пост- модернизма: меньшинства, этносы, не Европа государств, а Европа ре- гионов, и весь мир, от микромолекулярного до глобального, с заметным пропуском реального — еще существующих наций-государств, еще не исчезнувшей роли Запада как центра мирового могущества и влияния. Однако то или иное введение географического аспекта, разделение не- кой целостности на регионы, если и не создает приоритета уникальности в социальных исследованиях, то по крайней мере вводит локальное, уникальное в обсуждение развития. География тут присутствует сов- местно с историей, культурой, обществом. Неолиберализм как кризис между двух трансформаций проявился в особо острой реконвенциализации. Российские западники были, безусловно, убеждены, что они — на- следники идей западного либерализма. При этом либеральные идеи в 1 Lee R. L. M. Modernization, Postmodernism and the Third World // Current Sociology. 1994. Summer. Vol. 42, № 2. 300 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) посткоммунистической России звучали в особой неолиберальной форме, утверждавшей, что согласно своей природе человек является экономичес- ким, т.е. ориентированным на максимум удовлетворений при минимиза- ции издержек. Утверждалось, что эта трактовка принадлежит еще А. Сми- ту. Как становится все более очевидным, эта точка зрения неверна. Многие исследователи (Дж. М. Кейнc, Дж. Арриги и др.) были убеж- дены и все более убеждаются сегодня, что «экономический человек» появляется не у Смита и даже не у Д. Рикардо, а в более поздних неоли- беральных теориях XIX века и особенно последней трети века XX, где сама природа человека мыслится как направленная на максимум удо- влетворений (невольно включая сюда как экономический материальный успех, так и удовлетворение материальных потребностей) при миними- зации издержек. Практически такой человек действительно существовал, но не по природе своей, а когда в конце первой либеральной современно- сти экономика оказалась преобладающей над другими сферами общест- ва. Универсализация и онтологизация этой модели человека в экономи- ческой теории неолиберализма, особенно у Дж. Бьюкенена, М. Фридмана и других представителей Чикагской школы, связана с тем, что, во-первых, от меченная природа человека мыслится как всеобщая, во-вторых, ис- ключения воспринимаются как особенности традиционных докапита- листических обществ или нехватка персональной модернизации в ка- питалистических; и в-третьих, эта природа присуща, по мнению неоли- бералов, всем людям в обществе, а не только непосредственным акторам капиталистического производства. Заметим, что при этом Фридман в своей статье «Четыре шага к свободе» 1 утверждал невозможность при- менения неолиберализма в России. В России, как и прежде, во время Первой русской революции, демо- кратия рассматривается как продукт экономического развития, эконо- мика (сегодня рынок) ставится во главу угла общественных преобразо- ваний. М. Вебер не был согласен с подобными российскими представ- лениями. Причина неудач Первой русской буржуазной революции, по мнению Вебера, состоит не только в способности власти защитить и провести себя даже через революции, но и в соперничестве демократических дви- жений, а также в том, что «… в конкретных и своеобразных исторических обстоятельствах возникло особое религиозное настроение, породившее идеальные ценностные представления, которое в комбинации с бес- численными и тоже своеобразными политическими обстоятельствами, а также материальными предпосылками определили “этическое своео- 1 Фридман М. Четыре шага к свободе. 301 Глава 1. Продолжающийся кризис реконвенционализации переходного периода: 1960–1990 бразие” и “культурные ценности” современного человека. Сможет ли какое-либо материальное, а тем более нынешнее “позднее капиталисти- ческое” развитие сохранить эту своеобразную историческую атмосферу или создать ее заново?... Нет ни тени намека… Есть ли признаки чего- либо подобного в идеологии и практике тех, кого, как им самим пред- ставляется, “материальные” тенденции ведут к победе?» 1 . Без правового государства, автономного индивида, духовной революции, осознания ценности свободы Россия, считал Вебер, не могла быть успешной в фор- мировании капитализма, приближающегося к западному. Все эти упре- ки 1906 года вполне применимы к революции 1990-х и ко всему этапу посткоммунистических российских трансформаций. Не выдерживает критики и апелляция сегодняшних российских за- падников к Ф. Хайеку. Он сравнивает рынок и науку, поскольку обе систе- мы являются системами переработки информации и связаны с получе- нием непредвиденного результата. Инновации рынка есть продукт пере- работки огромного массива знаний, которыми обладают не знающие друг друга люди. Хайек показывает, что защита конкурентного по рядка часто неправильно понимается и неверно проводится: «Если в последние несколько лет, то есть в течение периода, который только и интересует практических политиков, — пишет он в 1947 году то, что актуально для нас в 2008-м, — в подавляющей части мира почти наверняка продол- жится движение к большему государственному контролю, то более, чем чем-либо иным, это объясняется отсутствием реальной программы или… последовательной философии у противостоящих этому групп… это факт, что почти повсюду группы, претендующие на оппо зицию социализму, поддерживают в то же время такие варианты по литики, которые, если обобщить их основополагающие принципы, в не меньшей степени ведут к социализму, чем откровенно социалистические меры. Во всяком случае, до статочно оправданна насмешка, что многие из тех, кто претендуют быть защитниками “свободного предпринимательства”, на самом деле являются скорее защитниками привилегий и сторонниками государ- ственных мер в их пользу, чем противниками любых привилегий» 2 . Таким образом, свободное предпринимательство не равно конкурентному по- рядку и даже может подавлять его. Хайек восстанавливает подлинность Смита, введя различие между присущим ему истинным индивидуализмом и ложным индивидуализ- 1 Вебер М. К состоянию буржуазной демократии в России // Русский ис- торический журнал. Весна 1988. Т. I. № 1. С. 297. 2 Хайек Ф. Индивидуализм и экономический порядок. М., 2001. С. 115. 302 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) мом. Истин ный индивидуализм опирается на возможность спонтанно- го социального порядка, в котором созданы социально-культурные усло- вия для того, чтобы индивид мог преследовать свои интересы с пользой для дру гих. Ложный индивидуализм основан на требовании правильно- го поведения, исправления людей, измене ния их морали или политиче- ских убеждений. Как правило, это дорога к рабству. Посмотрим, как революционно, не менее революционно, чем у боль- шевиков, выглядит формула российского западничества 1990-х, полу- чившая на Западе название «ры ночного большевизма», по меткому вы- ражению Д. Глинского и П. Рэд давея. Славянофилы полагаются на сти- хию народной жизни, западники — на роль интеллигенции, на проект- ную силу ее идей. Как ни странно, но «западники» Запада, т.е. либера лы, считают прямо противоположным образом. Либерал Хайек пока зы вает, что особенностью либерализма в таких его классических образ цах, как А. Смит, является признание спонтанности общественного порядка, скла- дывающегося из действий индивидов, что этот порядок не есть ре зуль тат проекта или действий совершенных людей. Он отличается всего лишь тем, что в нем негативные качества людей, такие, как эгоизм или жад- ность, находят применение в интересах общего блага: «Не может быть большей противоположности этому, чем ложный индивидуализм, кото- рый хочет растереть все эти небольшие группы (совместных усилий, семьи, общностей. — Авт.) до атомов, ничем между собой не скреплен- ных, кроме навязанных государством принудитель ных правил» 1 , если учесть, что рекультуризация, совместимая только с большевистской, началась тогда, когда неолибералы были у власти. Как ни парадоксаль- но это выглядит, спонтанный социальный порядок скорее разделяли старые российские славянофилы, чем западники, хотя славянофилы не были индивидуалистами, а полагались на такой атом российской жизни, каким в ту пору являлась община. Разумеется, этот атом давно исчез или разрушен, но условия дли возникновения автономного ответственного индивида не возникли. Появился негативный индивид массового обще- ства. е) Недостатки и трудности классической модернизационной теории Реконвенциализация в этот переходный период, безусловно, коснулась и классической теории модернизации — когнитивную основу модерни- зационных преобразований и поддержания парадигмы современности как в теории, так и на практике. 1 Там же. С. 42. 303 Глава 1. Продолжающийся кризис реконвенционализации переходного периода: 1960–1990 Не излагая подробно эволюцию модернизационной теории, выделим ее основные модификации. Классическая модернизационная теория была описана в начале дан- ной книги. Классическая теория модернизации адекватно описала мо- дернизационный опыт Запада и способствовала модернизации ряда не- западных стран, которая осталась незавершенной. Она оказалась плохо применимой к Юго-Восточной Азии, к развитию новых индустриальных стран в этом регионе, не сумела обеспечить модернизацию стран «тре- тьего мира» и оставила вне зоны интереса страны «четвертого мира». Попытка ее применения к посткоммунистическим странам осталась риторической, показав в очередной раз, что времени классической мо- дернизации и присущей ей стратегии догоняющего развития как уни- версальной тенденции пришел конец. Классическая теория модернизации подвергается сегодня серьезной критике по ряду параметров. Прежде всего эта теория воспринимается как симптом признания линейности и одновариантности развития, по- стоянной устремленности к развитию, которую называют девелопмен- тализмом. Она обвиняется в излишне жесткой связи факторов, которые подлежат трансформации при переходе от традиционного общества к современному. Подчеркивается такая негативная ее сторона, как из- лишний детерминизм, телеологичность, резкое противопоставление традиции и современности, отсутствие анализа рисков подобной транс- формации и интереса к положению нижних слоев общества, которые могут оказаться ее жертвой. К списку недостатков классической модер- низационной теории добавляется признание за историей непреложной логики и закономерности развития, лишающее общества возможностей выбора, отказ от плюрализма рациональностей и ориентация на рацио- нальность Запада, требование рекультуризации, которое предъявляется незападным народам в процессе модернизации. В ходе западной модер- низации произошло формирование наций. Поэтому сегодняшнее приме- нение классической теории модернизации рассматривается как реанима- ция этноцентризма и источник этноконфликтов. Особой критике подвер- гается догоняющая модель развития, используемая незападными стра- нами и их попытка приблизиться к уровню развития западных стран. Ныне указанные черты развития вызывают сомнение и неудовлетво- ренность, как в теоретическом, так и практически-политическом смыс- ле. На модернизационную теорию возлагается ответственность за неуда- чи модернизаций в ряде стран, а также за то, что ни одна из осущест- вленных или осуществляемых модернизаций не удовлетворяет требова- ниям классической модернизационной теории, на которую они были ориентированы. 304 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) Особое неудовлетворение вызывает тезис о линейности хода истории и жестких требованиях девелопментализма, ориентирующего любое общество на позитивные изменения в соответствии с западной моделью развития. Нелинейность развития является сегодня признанным фактом, создающим возможности для изменения траектории развития как че- ловечеством в целом, так и каждого отдельного общества. Синергетика описала процессы, которые меняют направленность своего развития в точках бифуркации, изучены механизмы накопления предпосылок для подобных перемен и вместе с тем вероятностный, непредзаданный ха- рактер их осуществления (В.С. Степин). Появились новые модели разви- тия, которые учитывают фактор нелинейности и рассматривают нерав- номерность развития не как преходящий и преодолимый феномен, а как своего рода судьбу. Так, И. Валлерстайн отмечает наличие централь- ной, полупериферийной и периферийной зон, различие которых не мо- жет быть преодолено посредством гарантированного развития перифе- рии 1 . У. Бек находит достаточно стабильным и не относящимся к пере- ходному процессу разделение стран, производящих знание (Запад), но- вых индустриальных стран (Азия) и сырьевых стран 2 , к которым отно- сится и Россия. При этом он констатирует постоянное ухудшение поло- жения сырьевых стран даже в том случае, если в них осуществляется модернизация по классической модели. В 1984 году в уже упоминавшейся работе «Мегатренд. Десять новых направлений развития будущего» Дж. Нисбет прогнозировал перемену отношений между Югом и Севером в пользу Юга. Если этот прогноз и сбылся, то в форме весьма опасной решимости Юга противостоять разви- тым странам любыми способами, включая терроризм. Эту тенденцию более решительно выразил С. Хан тин гтон, предположив в качестве ос- новного конфликта будущего столк новение цивилизаций 3 . Не сбылись предположения Ф. Фукуямы о конце истории как торжестве западной модели развития. У классической теории модернизации появились оп- поненты и конкурирующие подходы, вложившие в критику своей пред- шественницы подлинное негодование. 1 Wallerstein I. Geopolitics and Geoculture. Essays on the Changing World- System. Cambridge (USA), 1994. 2 Beck U. The Reinvention of Politics. Rethinking Modernity in the Global Social Order. Cambridge (UK), 1999; Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000; Он же. Что такое глобализация? М., 2001. 3 Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. N.Y., 1996. 305 Глава 1. Продолжающийся кризис реконвенционализации переходного периода: 1960–1990 Признавая, что классическая модернизационная теория, как и вся- кая другая классическая теория, со временем начинает встречаться с обстоятельствами, которые она не в состоянии объяснить и предвидеть, а значит, превратить в факты в своих теоретических рамках, отметим, тем не менее, несогласие с приведенной критикой, которая отличается, с нашей точки зрения, тремя недостатками: онтологизацией теорети- ческих конструктов, антиисторизмом и презентизмом как разновид- ностью последнего. Дело в том, что классическая теория модернизации является имен- но теорией, а не идеологией, не парадигмой или исследовательской программой, тесно связанной с вненаучным знанием. Она непонятна неспециалистам, построена с использованием идеальных типов (М. Ве- бер) или теоретических конструктов, как называют эти типы многие современные методологи. С повседневной точки зрения, исходя из обыден- ных представлений, не существует никакого противопоставления меж- ду традицией и инновацией: в любом обществе существуют как традиции, так и инновации. Поэтому нет качественного различия, исходя из этой установки, между традиционным и современным обществами. Если раз- личие может быть установлено, то только количественное: в одних обще- ствах больше традиций, в других — больше инноваций. Радикальность различий традиционного и современного общества на уровне повсед- невного сознания не прослеживается. Классическая модернизационная теория использует термины обыденного языка, но придает им понятий- ное значение. Традиционное и современное общество предстают в ней как идеальные типы . При работе с такими конструктами, представляю- щими наиболее существенные характеристики рассматриваемых об- ществ, невозможно онтологизировать идеальные типы, принимать их за реальность. Они выступают как методологические регулятивы, на- правленные на понимание различающихся по сущностным параметрам обществ, касающиеся логики перехода, драматизм которой очевиден именно из-за противоположности черт традиционных и современных обществ, а не из этических соображений. Имеется в виду упрек Б.Г. Ка- пустина теориям модернизации в том, что они неспособны подняться до этического сочувствия и размышления о тех слоях, которые станут жертвой модернизации 1 . Теория модернизации ясно указывает на ко- ренной характер слома старых структур в случае модернизации и на следующую отсюда неизбежность жертв. Но не теория, а элиты, решив- шиеся на модернизацию, должны осмыслить ее цену и взять на себя 1 Капустин Б.Г. Конец «транзитологии»? О теоретическом осмыслении первого коммунистического десятилетия // Полис. 2001. № 4. С. 10. 306 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) этическую и политическую ответственность за тех, кто пострадает в ходе модернизации. Антиисторизм критики состоит в том, что пятисотлетняя история Запада была историей прогресса и модернизации как самого Запада, так и последовавших за ним незападных стран. Несовпадение целей и результатов модернизации было замечено и вскрыто при классической модели. Его причины и в описанном выше утопизме модернизационной мобилизации, и в невозможности онтологизировать теорию. Но регу- лятивные функции этой теории осуществлялись успешно там, где были предпосылки для модернизации или где была проявлена способность реформаторов к модернизации даже в неподходящих для этого услови- ях. Так, журнал «Тайм» признал человеком века XX К. Ататюрка, осуще- ствившего модернизацию в казалось бы совершенно неподходящем для этого месте — в Турции. Презентизм отношения к классической модернизации состоит в том, что сегодня ее готовы критиковать все, тогда как в 1990-е на нее сделали ставку элиты посткоммунистических стран, и своевременная критика с негодованием отвергалась как «враждебная реформам». Ведь революци- онаристская формула «иного не дано» овладела политическим классом и на первых порах и массой. Появившиеся сегодня постэволюционистские и постпрогрессист ские теории реагируют на опыт неудачного применения классической модер- низационной теории в случае постколониального и посткоммунистиче- ского развития, на теоретические изменения в видении развития — при- знании его нелинейности и негарантированности в связи с появлением нового мегатренда — глобализации, которая перевела модернизацию на локальный уровень и лишила ее единого образца. Поэтому мы можем кон статировать, что изменившиеся обстоятельства привели классиче- скую модернизационную теорию к кризису. Ее коренное противоречие всегда состояло не в тех недостатках, которые ей сегодня в изобилии при- писываются, а в невозможности совпадения идеального типа с результа- том применения теории. Строго говоря, М. Вебером было доказа но, что нельзя построить капитализм западного типа без его духовных предпо- сылок. На его уникальность указывал С. Хантингтон и другие исследова- тели. Модернизационная теория не утверждала обратное, она указывала на жесткие условия приближения, считая последнее в той или иной ме- ре возможным. Вина за неудачи применения этой теории лежит на ра- дикальных либералах, которые были уверены в обратном: теорию мож- но в чистом виде воплотить в реальность, причем не считаясь с ценой. Ясно, что классическое понимание модернизации является предель- но жестким. Оно требует взаимной увязки всех параметров, меняющих- |