Н. Н. Федотова cоциальнофилософский анализ взаимоотношений экономики и общества Глобальный капитализм три великие трансформации Культурная революция Москва 2008 Научная монография
 Скачать 1.82 Mb.
|
|
Глава 1. Продолжающийся кризис реконвенционализации переходного периода: 1960–1990 ся при переходе от традиционного общества к современному. Не осу- ществимость этих требований при модернизации привела к поискам менее сложных объяснений. транзитология Ответом на глобализацию был ряд новых модернизационных теорий. Среди них: транзитология, упрощающая излишне сложную задачу клас- сической модернизации и слишком туманную задачу постмодернизации. Транзитология требует достижения только двух параметров модерни- зации: демократизации и маркетизации. На состоявшейся в мае 2002 года в Институте философии РАН российско-южнокорейской конферен- ции по проблемам модернизации профессор Ин Сукча на примере Кореи и авторы данной книги на примере России показали, что задача демо- кратизации не является простой и легко достижимой. Ее выполнение так же зависит от культурных предпосылок, как и осуществление клас- сической модернизации. То же относится и к рынку. Доклад профессора Ин Сукча «Корея и реформированный либера- лизм» чрезвычайно важен для понимания не только корейской ситуации. Он проливает свет и на некоторые особенности российских реформ. Россия, как и Корея — незападные страны, шедшие по пути догоняющей модернизации. Некоторые трудности, которые они испытали в ходе данного процесса, оказались сходными. Но особенно важен представленный доклад для анализа эволюции модернизационной теории и характеристики ее нынешнего состояния. Сравнительный анализ некоторых тенденций российского и корей- ского развития показывает, что модернизация и контрмодернизация в обеих странах осуществляются одновременно в результате противоречия между рационализацией производительных сил и традиционными на- циональными ценностями. Одобрение транзита не в состоянии преодо- леть ни южнокорейские, ни российские традиционные ценности. Тра- диционализм как форма контрмодернизационной идеологии действует в обеих странах. В Южной Корее персоналистская интерпретация кон- фуцианства помогает индустриализации и экономическому развитию, но создает процветание только небольшой элитарной группе. Сходные процессы происходят в России. Радикальному либерализму здесь противостоят две группы тради- ционалистских ценностей — российские и советские. Последние во мно- гом являются модификацией первых и включают в себя такие ценности, как коллективизм, справедливость, патриотизм и др. Высказанный про- фессором Ин Сук Ча тезис о связи традиций и контрмодернизационных тенденций может быть усилен и конкретизирован на примере традици- 308 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) онного понимания в России свободы как своеволия, свободной воли. 1990-е не были десятилетием демократии в России, а были десятилети- ем свободы. Если быть более точным, десятилетием свободной воли, негативной свободы (свободы «от», как определял И. Берлин, т.е. от внешних ограничителей и внутренних «тормозов»), а не позитивной свободы (свободы для чего-то, по его же определению). Утвердившийся тип свободы был социально неорганизованным и ничем не ограничен- ным. Некоторые аналитики (И. Клямкин, Л. Шевцова) называли сложив- шийся социальный порядок «бессистемной системой». Это была хоть и неплохая, но всего лишь метафора. Многие ученые говорили о россий- ском хаосе. Но это слишком строгое определение: хаос не может быть типом порядка и основой стабильности. Скорее в России 1990-х сложил- ся анархический порядок, анархия как тип порядка. Есть пять признаков такого порядка: слабость центральной власти; нехватка демократиче- ских институтов; отсутствие коллективных представлений как институ- тов; самопомощь и кооперация (анархия, согласно представлениям рус- ского анархиста П. Кропоткина); люмпенизация масс, аномия (разру- шение ценностей или их рассогласование) в масштабах общества (анар- хия этого типа ассоциируется с именем другого классика анархизма — М. Бакунина, который полагал, что подлинная цель свободы — бунт простых людей против чуждой им интеллигентской культуры). Первые три черты анархии присутствуют в международной системе, две другие являются российским продуктом в теоретическом плане, получившим и наиболее яркое практическое воплощение. Анархия бы- ла результатом негативной мобилизации масс в ельцинском социальном контракте, реконструируемом как «делайте, что хотите, но голосуйте “за”». Не политическая манипуляция, а тождество архетипов народа и правящей элиты 90-х привели к этому соглашению. Количество людей, вовлеченных в неформальную экономику, составило 30–40 миллионов человек, поддержавших Ельцина на выборах 1996 года только за то, что они имели возможность не иметь дела с государством. Анархически настроенные люди не согласны на легитимацию любого авторитета или власти, включая демократическое государство. Анархизм есть негатив- ная форма индивидуализма, отрицающая не только власть, авторитет, но и интересы другого. Это — идеология жизни на уровне базового вы- живания, которая до определенной степени допускает прямую демокра- тию (коллективные решения, но не демократическое государство), мел- кую собственность и прямые действия. В 1998 году эти люди стали жерт- вами анархической игры верхов, приведшей к дефолту. Дефолт имел и некоторое позитивное значение: он показал ошибочность позиций ра- дикальных реформаторов; люди из секторов серого и черного рынка 309 Глава 1. Продолжающийся кризис реконвенционализации переходного периода: 1960–1990 были вынуждены вернуться в сферы реального производства. Из ста «челноков» (торговцев товарами, закупаемыми ими в Турции, Китае, Венгрии и пр. и продаваемых в России) в 1998-м сохранило свой бизнес только восемь. Это подтверждает вышеупомянутый тезис об одновременном дей- ствии модернизационных и контрмодернизационных тенденций в не- западных странах. В России радикальный вариант модернизации привел к демодерни- зации, стремление немедленно рекультуризировать массы — к оживле- нию глубоко лежащих архаических начал, демократизация — к анархи- ческому порядку, рыночные тенденции — к неформальной экономике, которая не является ни рыночной, ни государственно регулируемой 1 Транзитологическая упрощенная версия модернизации разделяет демократический процесс на ряд ступеней: появление демократических идей, лидеров и движений, раскол элит и общества по вопросу о необхо- димости демократии, либерализация, пакт (соглашение) между проти- воборствующими силами, консолидированная демократия. Не касаясь пока возможности объективно и четко выделить эти этапы, отметим, что освоение демократических идей и институтов незападными страна- ми не обязательно ведет к демократии. Эта констатация предстает как опытный факт, с которым нельзя не согласиться. Даже успешная демо- кратическая институционализация часто приводит к созданию специфи- ческих квазидемократий. Наблюдается расширение спектра стран, называющих себя демо- кратическими. Как отмечает один из исследователей, в отношении де- мократии складывается «радикально новая картина, происходит экспо- ненциальный рост демократий: 1790: две или три так называемые демо- кратические системы, относительно которых могло быть много вопро- сов; 1920: десяток несовершенных, некачественных, часто хрупких де- мократий; 1950: примерно двадцать стран могли бы претендовать на то, что они — демократии, при условии, что качество этих демократий не слишком точно обозначено; 1990: “этикетка” демократии стала настоль- ко доминирующей, что только несколько стран отрицают форму и уста- новление западной модели. Все произошло так, как если бы больше не было другой альтернативы» 2 . Таким образом, по мере расширения де- 1 См.: Неформальная экономика. Россия и мир / Под ред. Т. Шанина. М., 1999. 2 Meny Y. Fife (Hypo)theses on Democracy and its Future // The Global Third Way Debate /Ed. by A. Giddens. Oxford, 2001 . P. 259 310 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) мократий происходили серьезные отступления от западного образца, упрощающие смысл демократии иногда просто до «отсутствие диктату- ры» или «наличие избирательного процесса». Вернемся теперь к поставленному выше вопросу о возможности чет- ко выделить фазы демократического развития, что является ключевым пунктом для транзитологии. Широко известна концепция нескольких волн демократии С. Хан- тингтона и других авторов. Первая волна демократии началась в США в начале XIX века и продолжалась до окончания Первой мировой войны. Идея лиги наций В. Вильсона консолидировала западные демократии. Вторая волна поднялась после поражения фашизма, она способствовала появлению демократий в Европе (в Германии, Италии и пр.), а также в ряде деколонизированных стран. Третья волна связана с посткоммуни- стической модернизацией. Анализ демократического процесса выявил некоторые закономерно- сти. Среди них: необходимость особых фаз демократизации, консолида- ция демократии, зависимость ее успехов от экономического роста и т.д. В истории Южной Кореи, которая тут рассматривается как предмет сравнения с российскими процессами, рядом авторов отмечается на- личие этих фаз. Вторая волна демократизации коснулась Южной Кореи. Но она оборвалась в середине 60-х годов с появлением авторитарного режима как реакции на демократическую перспективу. Согласно описаниям западных авторов, в Южной Корее переход к демократизации занял определенное время. Июнь 1983 года характеризуется как начало демократического про- цесса. Это случилось после студенческих волнений и гибели одного из студентов от рук полиции. Общественное недовольство инициировало начало демократизации. Период между 1987 (после президентских выборов) — 1992 годами (следующие президентские выборы) обозначается как период демокра- тического транзита. Выступления профессиональных рабочих и «белых воротничков» после выборов 1987 года стимулировало создание демокра- тических союзов и организаций. Начался подъем новых социальных дви- жений, и либеральные идеи стали более популярными и значимыми. Период с 1993 года до наших дней оценивается как становление кон- солидированной демократии в Южной Корее. После перехода власти к президенту Кинг Юнг Сэму, избранному в конце 1992 года, были про- ведены серьезные реформы (отстранена и наказана прежняя военная элита, расследована прежняя политическая коррупция, произведены изменения в финансовой системе). Позже президент возвратил многих наказанных им политиков и военных даже из тюрем и снова привлек их 311 Глава 1. Продолжающийся кризис реконвенционализации переходного периода: 1960–1990 в правительство. Такое маятниковое движение его политики в конечном итоге способствовало внутреннему единству 1 . Несмотря на совершенно недемократический способ преодоления раскола в стране — путем на- казания, прощения и возвращения во власть членов предшествующего кабинета (метод, который был бы слишком изощренным даже для Рос- сии, весьма азиатский метод), — западные транзитологи трактуют этот период как часть транзита к демократии, обозначаемую как пакт. Солидный источник, по которому дается периодизация южнокорей- ской демократизации, не выделяет достаточно очевидных критериев отличия одного периода от другого. Ощущается подгонка под теорети- ческую схему, распространенную в политологической литературе. Со- глас но этой схеме, повторю и уточню, демократический транзит вклю- чает вначале раскол элит на консерваторов и реформаторов, появление лидера-реформатора, либерализацию, систему соглашений между раз- ными политическими силами (пакт), демократизацию, развитие элек- торального процесса, консолидацию демократии 2 . Не приходится ожи- дать, чтобы какая-нибудь теоретическая схема воплотилась в реальность. Но данная максимально далека от нее. Ни в Южной Корее, ни в России не реализовались ее основные этапы. Гораздо более убедительным выглядит мнение профессора Ин Сукча в упомянутом докладе: «При жестком милитаристском режиме, который характеризует политическое развитие Южной Кореи вплоть до 90-х, был слишком маленький шанс влияния демократических практик на модер- низационный процесс в южнокорейском обществе. Принимая это во внимание, можно сказать, что корейский экономический дефолт 1997 года произошел из-за неудачи начать развитие с демократических пре- образований... первая реально демократическая смена правительства произошла в конце 1997 года, когда разразился печально известный азиатский кризис». Что касается России, то ее демократический процесс оборвался на стадии либерализации. И даже формально существующая электоральная демократия не реализует своих возможностей из-за про- цесса манипуляции массами путем грязного пиара. Российские реформы 1990-х не были успешны ни теоретически, ни политически. Были достигнуты некоторые свободы в политической и 1 Hsin-Huang and Hagen Koo. The Middle Classes and Democratization // Consolidating the Third Wave Democracies. / Ed. by L. Diamond, M.F. Platt- ner, Yun-han Chu, Hung-mao Tien. Washington, 1997, Р. 315–321. 2 См.: Мельвиль А.Ю. Внешние и внутренние факторы демократических транзитов. М., 1999. Вып. 1. С. 44. 312 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) экономической областях (гласность, свобода прессы, невмешательство государства в частную жизнь, возможности частных инициатив). Однако в целом результат характеризуется как квазидемократический и квази- рыночный. Демократическая риторика часто была прикрытием грязной практики, которая противоречила самим принципам демократии: раз- гром парламента, воровская приватизация, грязные пиар-технологии во время избирательных кампаний, использование демократических лозунгов для персонального обогащения, коррупция, криминал и т.д. Разумеется, критика отдельных групп демократов не означает критику демократии. При распространении в России и других посткоммунистических странах демократии и рынка, они перестают быть похожими на западные образцы. В результате их определения предельно упрощаются. A. Пше- ворский следующим образом переопределяет демократию: «Мы опреде- ляем демократию как режим, в котором правительственные учреждения являются продолжением соревновательной избирательной кампании, при условии, если только оппозиции позволено соревноваться, выигры- вать и предполагать, что правительственные учреждения являются де- мократическими. До той степени, до которой это связано с выборами, это — очевидно минималистская дефиниция» 1 . Но и эта минималистская трактовка является необходимой, но недостаточной для сравнения де- мократий. Здесь мы не касаемся проблемы маркетизации, повсеместного вне- дрения рынка, но с этой частью транзитологических ожиданий дело обстоит сходным образом. Поэтому все более влиятельным становится мнение о конце транзитологии 2 теория макдональдизации Долгое время структурно-функциональная парадигма Т. Парсонса с ее схемой AGIL (Adaptation, Goal achievement, Integration, Latency) — адап- тация, постановка целей, социальная интеграция, сохранение культур- ного образца — была идеальным объяснением особенностей западного 1 Przeworsky A. What Makes Democracies Endure? // Consolidating the Third Wave Democracies. Р. 306. 2 Капустин Б.Г. Конец транзитологии. С. 10–24. (Автор понимает под тран- зитологией не только рассматриваемый субститут классической модер- низационной теории, но и модернизацию в целом. С его оценкой мож- но согласиться, но по другим, отмечаемым нами в монографии основа- ниям, а не по тем, которые приводит Б.Г.Капустин. — Авт.). 313 Глава 1. Продолжающийся кризис реконвенционализации переходного периода: 1960–1990 общества и образцом устройства для модернизирующихся стран. Эко- но мическая адаптация, политический уровень постановки целей, соци- альная интеграция и сохранение культурного образца описывали струк- туру и схему функционирования индустриальных стран Запада. Однако модернизация незападных стран не обеспечила рекультуризации и ин- ституциональных изменений. Все больше и больше становилось ясным, что модернизационная задача непомерно трудна и для многих обществ просто непосильна. Как показал Н.Е. Покровский, процесс глобализации, при всей его очевидной неравномерности, сегодня вовлекает мир в целом на основе более упрощенной модели рациональности и более простых структурно-функциональных моделей, чем это было при модернизации. Такую модель описывает известный американский социолог Дж. Ритцер, выводя ее из макдональдизации и ее глобального распространения. Она называется ECPC (Еfficiency, Сalculability, Predictability, Control through Nonhuman Technologies) 1 . Имеется в виду экономическая эффективность, калькулируемость процесса и результата, предсказуемость последствий определенных действий и технологически оснащенный контроль за по- ведением. Такие простые требования легче достижимы большинством незападных стран, чем суровые требования модернизации. Н.Е. По кров- ский пишет: «Мир XXI века рисовался многим социологам и журналис- там таинственным и неизведанным, дарующим перспективы, которых был лишен век уходящий. По сути, новое столетие, эпоха посткапита- лизма предстает обыденной и даже вульгарной, но внутренне целостной, что и показывает Ритцер. И в этой исторической целостности заключает- ся ее неизбежность. Постмодернистский хаос фрагментарных осколков смыслов и логических схем обретает несколько примитивную упорядо- ченность, навязывающую себя под именем глобализации всем совре- менным сообществам. Попытаться избежать ее так же бесполезно, как в свое время было бесполезно пытаться избежать капитализма...» 2 . Со- глашаясь с характеристикой упрощенной и более приемлемой для всех моделью рационализации Ритцера, соответствующей периоду глобали- зации, хотелось бы уточнить два обстоятельства: 1) в целом эта модель предназначена отсталым обществам и массам, далеким от квалифика- 1 Ritzer G. The Mcdonaldization of Society. An Investigation into the Changing Character of Contemporary Social Life. Thousand Oaks, California; L.–New Delhi, 1996 2 Покровский Н.Е. Неизбежность странного мира: включение России в глобальное сообщество // Журнал социологии и социальной антропо- логии. 2000 . № 3 . С. 26 314 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) ции, требуемой технотронным веком, в том числе и массам самого За- пада. Вместе с тем основой и опорой глобализации являются не они, а постиндустриальные информационные общества с высоким доходом на душу населения, не отвергающим даже тех, кто не нужен производству, ибо они нужны потреблению; 2) сегодня невозможно говорить о чем-то как абсолютно неизбежном. Это новое явление, и в западной литерату- ре оно замечено. многообразие моделей развития Приведем мнение С. Хантингтона о возможности нескольких путей раз- вития 1 Один путь — вестернизация без модернизации. Многим подобная возможность представляется сомнительной, т.к. вестернизация и мо- дернизация тесно взаимосвязаны. Трудно представить себе вестерниза- цию без модернизации, равно как модернизацию без вестернизации. Между тем эмпирически известно наличие подобного опыта. Вес тер- низация без модернизации характеризует внешнее, иногда операцио- нальное усвоение западного опыта при отсутствии восприятия принци- пов и культурных особенностей западной жизни. Она связана с разру- шением собственных культурных традиций общества без их хотя бы частичного заполнения заимствованными образцами. Такое общество называется разрушенным традиционным обществом, не перешедшим на следующую ступень развития. По такому пути пошли Египет, Фи- липпины. Казалось бы, на Филиппинах было американское присутствие, способствующее заимствованию американского опыта и образа жизни, но там не родилось отношений, похожих на западный капитализм. На- против, сформировались самые непродуктивные общества. Египет и Филиппины находятся в бедственном положении. Второй путь — это модернизация без вестернизации. Поскольку клас- сические модернизации всегда сопровождаются вестернизацией, этот способ развития стал принципиально новым. Иногда его называют пост- модернизацией. По этому пути пошли новые индустриальные страны Юго-Восточной Азии. Они модернизировались, не меняя своей идентич- ности. Американский оккупационный режим в Японии после Второй мировой войны потребовал распада коллективных структур как провод- ников милитаристского сознания, и либерализация началась, но она привела просто к разрушению традиционного общества. В 50-е годы японские социологи выдвинули другую программу: не ломать традици- 1 Huntington S. The Clash of Civilization and the Remaking of World Order. P. 75 |