Н. Н. Федотова cоциальнофилософский анализ взаимоотношений экономики и общества Глобальный капитализм три великие трансформации Культурная революция Москва 2008 Научная монография
 Скачать 1.82 Mb.
|
|
Глава 9. Новые способы взаимодействия капитализма с этикой купательной способности, а в качестве смысла жизни. Это ставит вопрос об этике не только тех, кто является субъектами капитализма — работ- ники, предприниматели, бюрократия, но и тех, кто, работая во всевоз- можных сферах, включая и названные, или не работая, отождествил себя с самыми успешными акторами капиталистической активности, не являясь таковыми и сделавшими любовь к деньгам и устройству сво- ей жизни, примитивную адаптацию религией, вытеснившей все остатки автономной нравственности. В них нет энергии криминала, но нет и трудовой аскезы, и культурного стремления, нет упорства и рациональ- ности. Есть приспособительные реакции, часто весьма успешные, но бессмысленные по сути их жизненных установок. в) Отделение экономики от общества в качестве инструмента и следование собственным этическим принципам общества Местные этики одушевляют заимствованный опыт. Общеморальная работа с инструментом экономики осуществляется во многих странах нового капитализма. На начальной фазе капитализма моральные и ре- лигиозные ограничения могут быть хабитуализированы и институали- зированы в коллективных представлениях. Этика капитализма — это этика общества, где есть капитализм — будь-то капиталистическое общество, общество, в котором есть капита- листическая хозяйственная система или ее элементы при глобальном проникновении капитализма. И тогда при рутинизации харизматиче- ской идеи этики (как это было с этикой протестантизма) весь вопрос состоит в том, насколько общество в целом ее способно принять. При трансцендировании заимствованной модели капиталистической эконо- мики к этике (конфуцианской в Южной Корее, Китае) или традиционной коллективности (в Японии) возникают вопросы в том, во-первых, на- сколько целостен и не разрушен блок самой этики, конфуцианской или традиционной коллективности, во-вторых, насколько капитализм как хозяйственная система склонен его принять или разрушить. В странах, куда капитализм просто проникает из-за глобализации в качестве ин- струмента, это вопрос о том, работает ли этот инструмент на общее бла- го, на формирование социальной субстанции или разрушает традицион- ное общество. В России, где традиция разрушалась ни раз, идеал сурово- го физического монастырского труда как испытания вряд ли обмирщает- ся вне ситуаций, угрожающих стране существованием, деньги вводят рациональность, но аффектов не меньше, этика может сложиться в ходе политики развития не как некая идея, а прямо как платоновское воспо- минание о прошлом величии, гордости, патриотизме. Но попытка ис- пользовать эти воспоминания в условиях нынешних до программ раз- 478 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) вития ни к чему не ведут. Разве что к эксплуатации патриотизма «прибе- жищем негодяев». Тут, пожалуй, важнее этика бизнеса, чем этика раско- лотого общества. Если бизнес в России проникнется этикой справедливо- сти и этикой ответственности, общество примет его этический пафос. Наибольшего успеха такая идея нашла в выдвинутом в 1950-е годы проекте японских социологов против либерализма. Либеральный про- ект, проводимый американскими оккупационными силами, был на- правлен на разрушение общины как проводника милитаристских целей. Это не повышало эффективность экономики и люмпенизировало япон- ское общество. В контрпроекте японских социологов было предложено, как мы уже показали, возложить ответственность за милитаризм на государство, а не на общину, изменить цели государства и использовать инструмент общины как коллективного производителя. г) «Имеет ли этика шанс в мире потребителей?» С таким заглавием только что вышла книга З. Баумана 1 . В этой книге он открывает новое поле борьбы — подумать о мире, в котором мы живем и для чего. Постиндустриализм и глобализация 90-х получат духовную предпо- сылку в массовой культуре, весьма урезанную, подобно тому, как инду- стриализм обрезал рациональность до позитивистской веры в науку. Массовая культура стала своего рода производительной силой ин- формационного постиндустриального капитализма на Западе, хотя была произведена индустриальным капитализмом, поскольку именно в ней прорабатывались символические содержания, столь присущие ин- формационному обществу. Оказав влияние на формирование постинду- стриального, информационного общества, она служит в нем средством релаксации, самоутверждения, является эвфемизмом коллективности, способом управляемости потребительским и прочим поведением. Капитализм из-за его адекватности примитивным культурным фор- мам и слабой конкуренции культур на уровне масс не может вырваться из своего материализма. Недовольство интеллектуалов победой массовой культуры в конку- ренции культур — одном из очевидных признаков разрыва поколений, не дает им увидеть значимость массовой культуры как «мягкой мощи» (soft power). Именно массовая культура сыграла роль при переходе За- пада в постиндустриальную фазу, в развитии индустриальных обществ Азии, не сыграв таковой в России. Точнее, сыграла только политически, 1 Bauman Z. Does Ethics Have Chance in a World of Consumers. Cambridge, Massachusetts, L., 2008. 479 Глава 9. Новые способы взаимодействия капитализма с этикой но не экономически — в перестройке образа жизни. Нарастающий от- рыв этой культуры от репрезентации чего бы то ни было реального, ее своего рода виртуальность и знаковость стала повседневной проработ- кой постиндустриального, информационного этапа западного капита- лизма и затем доказательством того, что это все еще капитализм, а не нечто новое. Поскольку консьюмеристская сторона западного общества не исчезла, массовая культура по-прежнему играет роль в формировании потребительского сознания. Предположение, что постиндустриальное общество решит все про- блемы материального характера, перейдет в постэкономическую ста- дию, несмотря на все успехи экономики, представляется сомнительным. Для 80 процентов населения Запада мир не станет постэкономическим — свободным от экономических проблем. Не становится он и постка- питалистическим — усвоившим достижения капитализма, но порвав- шим с его недостатками, как это первоначально предполагалось. Напро- тив, идея прибыли и вера в то, что сегодня можно купить все, включая жизнь и здоровье, и за все надо платить — несколько превосходит ко- рыстные намерения капитализма предшествующего этапа. Особую роль проводника этой идеологии, коммерческого предпри- ятия, строящего на ней свою деятельность посредством оплачиваемой рекламы и «воспитателя» консьюмеристски ориентированных масс игра- ет телевидение. Информационный рост и качественные сдвиги в произ- водстве информации оказались направленными на то, чтобы расширить потребительские интенции капитализма, включая в сферу товарного обращения и то, что в нее прежде не попадало. Только тогда, когда ауди- тория сбита в стадо, представление информации становится выгодным, считает известный критик информационного общества Г. Шил лер. Он, как и многие другие, видит в содержательной стороне работы телевиде- ния заказ стремящихся к прибыли корпораций. Люди, которые собира- ются у телевидения в наиболее приемлемое время, получают усреднен- ную упрощенную информацию, подчиненную идее возбудить их потре- бительский интерес и заставить их покупать все что угодно, главное — они уже научены тем же телевидением, что, покупая нечто, они поку- пают собственную жизнь, за которую, как и за все, надо платить 1 . Это «все» включает и отношения людей. В новых условиях общество сервиса как переходное между индустри- альным и постиндустриальным не исчезает, но меняется. У него появ- ляются такие сферы, как обслуживание и улучшение информационных 1 См.: Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М., 2004. С. 207– 216. 480 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) услуг и психофизиологических состояний человека, включая биотехно- логии, омолаживание, продление жизни, нейрофармакологию. Сущест- вует опасность социального расслоения, основанного на разных финан- совых возможностях людей в продлении себе жизни и сохранении здоро- вья, иначе смотрится проблема естественных прав и прав человека в обществе. Многое из того, что могло недавно быть сферой научной фан- тас тики, становится реальной возможностью. Вместе с тем становится возможным террористическая атака 11 сентября и ее восприятие мно- гими американцами не как сознательного нападения, а как привнесен- ной Голливудом фантазии, в которой участвуют актеры. Дети, уткнув- шиеся в компьютерные игры, доходят до аутизма. Виртуальная реаль- ность становится реальней реальности. Сегодня дети вовлечены в кон- сьюмеризм. Как пишет В. Барбер, «рынок коррумпирует детей, инфан- тилизирует взрослых и делает мелкими всех граждан» 1 . Пожалуй, толь- ко собственная природа человека еще не виртуализирована в сознании человека и вышла своими инстинктами на культурную поверхность. Актуализировалась идея природного потенциала человека, которая тол- кает к тому, чтобы в концепциях справедливости вновь появились есте- ственные права. Нахождение взаимности в природе человека и челове- ческого рода усиливает этический интерес к эмпатии и солидарности в обществе в противоположность одиночеству и индивидуализму. Приставка «пост» ко многим прежде известным и теоретически изу- ченным феноменам характеризовала изменения, которые были не впол- не понятны. И это вызвало конкуренцию концепций модернизации и постмодернизации, которая казалась победителем в 1980 году и оказа- лась побежденной в 1990-м новыми переменами в реальном развитии обществ. М. Вебер говорил, что страсть — это отношение к другому человеку как средству. Страсть любви все же, думается, не всегда превращает другого человека в средство. Игра престижа, статусов, желаний делает стремящегося к престижному потреблению и соперничающего с сосе- дями в автомобилях и прочих вещах человека индустриальной эпохи, например, героя получившего Нобелевскую премию романа С. Льюиса «Бэббит», бесконечно невинным — всякий раз, добиваясь обладания престижным продуктом, он получает удовлетворение и успокаивается на время. Материальный консьюмеризм сохраняется и поощряется по- прежнему. Среди американцев есть немало таких, кто поклоняется ка- кой-либо фирме, является стопроцентным потребителем ее продукции, 1 Barber B.R. Consumed. How Markets Corrupt Children, Infantilize Adults and Shallow Citizens Whole. N.Y., L. 2003. 481 Глава 9. Новые способы взаимодействия капитализма с этикой т.е. покупателем всего, что она производит, связан с нею корпоратив- ными отношениями и относится к ней едва ли ни как к церкви. Но есть новое явление: рынок людей с их статусами, одеждой, имуществом, ве- сом в обществе, символическое и реальное соперничество за место в нем. Если прежняя страсть к потреблению удовлетворялась исполнен- ным желанием, что мы видим в судьбе Бэббита, то теперь для потреби- телей необходимо «постоянно находиться в движении — искать и не находить, а точнее, “пока не находить” — это не болезнь, а обещание блаженства, может быть, даже само блаженство. Они столького ожида- ют от путешествия, что прибытие на место становится для них прокля- тием (“…удовлетворение — это несчастье желания”)» 1 . Но люди спешат, ибо за пределами их желаний в отношении вещей, развлечений и друг друга — пустота: «…удовлетворение потребителя должно быть момен- тальным, причем, в двояком смысле. Несомненно, потребляемый товар (как и человек в качестве такового. — Авт.) должен удовлетворять сра- зу, без овладения дополнительными навыками и длительной подготов- ки; кроме того, удовлетворение должно заканчиваться “сразу же”, то есть в тот момент, когда заканчивается время, необходимое для его по- требления. А это время необходимо свести к минимуму. Необходимое сокращение времени лучше всего достигается, если потребители не мо- гут надолго сосредоточить внимание на каком-то одном предмете, если они нетерпеливы, порывисты и непоседливы, а главное — легко воз- буждаются и столь же легко теряют интерес. Культура общества потре- бления в основном связана с тем, чтобы забывать, а не запоминать» (курсив наш. — Авт.) 2 . Это создает новый мир — гедонизма и времен- ности. За всем чертами информационного общества прячется экономи- ческая реальность, универсализирующая консьюмеризм. Индивидуализация в указанном смысле и изменение стилей жизни, изменение надежности знания и его направленности, конфликты иден- тичностей, господство массовой культуры становятся более важными для Запада процессами, чем постиндустриализм и глобализация, даже если именно они стали источниками этих новых изменений. Как отме- чают Т. Миллер и А. Макхолл, «повседневность переделана контролера- ми капитала, но в пространстве жизни обычных людей» 3 1 Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. М., 2004. С. 119–120. 2 Там же. С. 118. 3 Miller T., McHall A. Popular Culture and Everyday Life. L., Thousand Oaks, New Delhi, 1998. P. 10. 482 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) Эта идея стала общим местом в критике массовой культуры консью- меризма как ее части. З. Бауман приходит к мысли, которая занимает сегодня многих, что сегодня нет четкого различия центра и периферии из-за растущей мно- горазмерности их отношений, и в мире неплохо работает метафора се ти. Рассуждая о том, что сегодня утопии воплощаются в надежды на «хоро- шее общество», Бауман пытается представить, как выглядит на деле тот идеал «хорошего». Между нормами людей все больше различий. Все боль- ше звучит лозунг о необходимости любить себя и о том, что мы достойны любви к себе. Но что в нас привлекает других? Часто нам мешают любить друг друга негодование, обида, о чем писали Ф. Ницше и М. Шелер. Критике потребительского общества как основы рыночного капи- тализма противостоит этическая критика капитализма. С позиций хри- стианской этики ее осуществил Макс Шелер. В работе «Ресентимент в структуре моралей» он показал, каким образом изменения этической системы европейцев, прежде основанной на ценностях христианской веры, под воздействием индустриальной цивилизации ведут к устране- нию самой жизни как некой высшей ценности в культуре. Он подробно обосновал тезис о том, что развитие капитализма приводит к последо- вательному возвышению ценности полезного над ценностью жизни во- обще, подменяет ценность «живого», настоящего искусственным и мерт- вым. «Христианская аскеза, — отмечал он, — сделала для себя идеалом достижение максимального наслаждения приятным от минимума при- ятных и притом по-настоящему полезных вещей. Должна была возрасти способность извлекать высшее наслаждение даже из самых простых общедоступных вещей, природы… так что при минимальном количестве приятных и полезных вещей — “механизмов приятности” — достигалась та же степень наслаждения, какой более слабая жизнь может добиться только при их большем количестве» 1 . Способность к большему наслаж- дению минимумом приятных вещей — это позиция людей сильных, любящих жизнь, и наоборот, минимальное наслаждение большим ко- личеством вещей — удел людей, пораженных ресентиментом, завистью к тем, кто живет наполненной жизнью. Приведем еще одну сентенцию Шелера: «Изобилие приятных раздражителей в буквальном смысле уни- чтожает функцию и культуру наслаждения, и чем более пестрым, весе- лым, шумным, возбуждающим становится окружающий мир, тем более безрадостно выглядят люди. Очень веселые вещи, на которые, не зная, что с ними делать, смотрят очень печальные люди — вот «смысл» «куль- 1 Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. СПб. 1999. С. 175. 483 Глава 9. Новые способы взаимодействия капитализма с этикой туры» развлечений наших больших городов» 1 . Эти слова, звучащие столь современно, совпадают с мнением многочисленных критиков капита- лизма. Так, например, индийский ученый Дж. Капур, прямо связывает будущее Индии с тем, выберет ли она консьюмеризм или гуманизм 2 Конечно, это сказано с традиционалистских позиций, а не с неокапита- листических, что для нашей темы было бы более интересно. Опираясь на концепцию Шелера, Бауман показывает рост неприяз- ни и недоверия между людьми в мире потребления. И если для Ницше это было следствием неравенства, то сегодня классовые отношения ушли. Потребление стало иконой, образцом для подражания, кажущимся до- стижимым, и бедные слои не осуждают его, а стремятся к нему. Нравы настолько изменились, что достижение этой цели оправдано любой ценой — криминалом, проституцией, ловлей богатых женихов, сомнительным бизнесом, коррупцией, мафиозностью, клановостью. Люди уже не де- лают насилие над собой, чтобы реконвенциализировать прежние мо- ральные нормы в новую норму — стремление к максимуму качествен- ного потребления, вытесняют все представления о качестве жизни пред- ставлением о количестве и качестве потребляемых товаров и услуг. И самое поразительное, слои общества, подвергшиеся бразилизации (игно- рированию) мысленно устремлены к тому же, а следовательно, не явля- ются более моральными, чем те, кто становится реальным потребителем. Главным действующим лицом капитализма является не актор хозяй- ственных отношений, а те, кто не участвует в производстве или, точнее, участвует в нем как потребители. Так случилось в «жидкой современ- ности» (приводит Бауман свою любимую метафору, называя так сегод- няшнюю современность в сравнении с «твердой современностью» XIX века), что потребители подрывают правдоподобность и убедительность своего существования 3 . Это самый больной путь реконвенциализации, «переписывания» черты Второй организованной современности, с ухуд- шением вошедшей в Третью, подстегнутые теперь не только производ- ством, но и политической пропагандой неолиберализма. Это — главный проигрыш интеллигенции на рынке культуры. 1 Там же. С. 176. 2 Kapur J.C. Our Future. Consumerism or Humanism. New Delhi, 2005. 3 Bauman Z. Does Ethics Have Chance in a World of Consumers. P. 48. 484 Глава 10. Коммуникативная этика третьей современности Коммуникативная этика выступает как форма признания легитимности интересов социальных групп, как основа социального контракта. Появление капитализма в России в начале 90-х годов прошлого века сразу же выявило полную неготовность правовых и этических сфер обще- ства к его естественной ассимиляции. Мы стали свидетелями российско- го грюндерства, проходившего в условиях дефицита закона и морали, негативные последствия которого проявляются до сих пор. Капи та ли- стическая экономика, как показал еще Адам Смит, должна всегда нахо- диться под контролем общества, чтобы избежать соблазна следовать только собственным интересам и игнорировать общие цели. В данной главе проблема этики капитализма поставлена исходя из его роли в разрушении традиционных этических норм и создании новых отношений, нуждающихся в этических основаниях, а также из его ин- новативной способности, обеспечивающей изменения не только в ходе генезиса, но и на всем протяжении его существования, а следовательно, требующей нового морального замещения того, что было разрушено. Проблема способности капитализма не только разрушать предшествую- щие формы морального сознания, но и удерживать их, или формировать собственную этику, или создать адекватную ей замену является главным предметом обсуждения. Мы следуем гипотезе о связи этико-морального и экономико-социального начала в человеке и обществе и из того, что капиталистическому обществу потребовалась новая этическая система ценностей и требуется вновь. а) Апология идеальной модели капитализма Процесс сращивания капитализма с обществом был постепенным и дол- гим. В результате трансформация общества в капиталистическое прои- 485 зошла не одновременно с превращением в капиталистическое его хозяй- ства 1 . Социальная матрица профессиональной деятельности при капита- лизме теряет всякую устойчивость, она становится динамичной и дви- жется вслед за непрерывно меняющейся материальной стороной жизни. Все остальные сферы общества и формы его ментальности тоже теряют устойчивость, свойственную традиционным обществам. Этика тради- ционных обществ в изменчивом мире подверглась трансформа ции, но этика капиталистического общества поначалу держалась на энтузиазме новой эпохи и институциональных (нормативных) остатках старой эти- ки, христианских ограничениях, пока не стало ясно, что без собственных этических оснований новая система хозяйства и общества не может существовать. Макс Вебер связал генезис западного капитализма, отличного от его незападных, «диких» воплощений — грабежа, войны, нечестной нажи- вы, — с духом протестантской этики. Но западный капитализм в като- лических странах возникал на других основаниях — рационализации, разделении труда, пытаясь сохранить религиозные основания этики католицизма и при капитализме. В реальности можно наблюдать более пестрое многообразие вариа- ций капиталистических обществ и экономик как в историческом време- ни, так и в географическом пространстве. Беря за основу нормы и отно- шения западного капитализма как наиболее сложившейся системы хо- зяйства и общества, обратимся к нему не в полном его многообразии и жизненной конкретике, а как к некой сущности, характерной для всех его вариаций, — к его идеальной модели. Идеализированные модели замещают в теории реальные объекты и выступают самостоятельным теоретическим предметом исследования. С подобными идеализациями работает любая наука, в том числе и экономическая, и социологическая. По существу любой теоретик использует идеализированные модели. Этим приемом пользуются и этики, применяя понятие «идеал» как наи- высшее идеализированное воплощение этического принципа, предельную форму долженствования и морального побуждения. Идеальная мо дель отвлекается от деталей и частностей, обращаясь к сущности явления. Сутью капиталистической системы хозяйства и построенном на ее основе обществе являются инновация и свобода, появление автоном- ного индивида. Капитализм впервые создает системные условия для реализации свободы человека, у которого возникает растущая возмож- ность высвобождения как из-под гнета природы и нужды, так и из-под 1 См.: Колпаков В.А. Будущее капитализма в исторической ретоспективе // Политический класс. 2006, № 8. 486 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) гнета личной зависимости. В предшествующем феодальном обществе инновация и свобода часто блокировались традицией. Незыблемость традиций, их авторитет основывались на устойчивых религиозных си- стемах. Инновации, в том числе и социальные, появлялись, но удержи- вались лишь до тех пор, пока не начинали противоречить традициям как жестким нормам. Это создавало механизм циклического развития. Устойчивые традиции служили матрицами воспроизводства всего мно- гообразия жизненного мира предшествующей эпохи. Устойчивые инно- вации стали основанием новой. Инновационную природу капитализма впервые осознал и проана- лизировал Карл Маркс. Мысль о том, что «инновационный процесс как таковой представляет ответную реакцию на давление со стороны рынка, вполне достойна гения Маркса, который, как можно по праву утверж- дать, первым ее сформулировал» 1 , — отмечает современный методолог экономической науки М. Блауг. Маркс считал, что на поиск нововведе- ний трудосберегающего характера капиталиста толкает не только без- ликая конкуренция, но и экзистенциональная «страсть к накоплению». Согласно марксистской критике капитализма «царство свободы» следу- ет искать только за пределами материального производства. Те же, кто находится внутри производства, т.е. наемные рабочие и капиталисты, обречены на несвободу, т.к. результаты их труда всегда отчуждены от них. Следовательно, труд или любая деятельность, преследующая эко- номический интерес, есть явное или скрытое экономическое принужде- ние. По мнению Маркса, труд — «эта старая мерзость», должен отойти в прошлое вместе с еще одной «машиной принуждения» — государством. Это конечно весьма утрированная схема, но суть ее в том, что предпо- сылкой свободы человека в марксистской парадигме является уничтоже- ние экономического и государственно-политического принуждения. Капитализм — это расширение сферы человеческой свободы, запрос на творческую способность, которая создает новое, творит мир «второй природы», т.е. мир человека не столько в качестве мира данной ему природы, сколько как мир произведенной им материальной и духовной культуры. При переходе от феодального общества к капиталистическо- му рушатся коллективистские формы жизни и появляется автономный рациональный индивид, субъект творческой деятельности. Инновация 1 Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. С. 237. Он также отмечает, что главы 4 и 5 третьего тома, в которых рассматривает- ся проблема капиталосберегающих инноваций, могут быть расценены как первое в экономической литературе обсуждение темы инноваций в производстве. |