черный лебедь. Черный лебедь. Непредсказуемости
 Скачать 2.55 Mb.
|
|
Нассим Николас Талеб Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник) Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=4234345 Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости – 2-е изд., доп. / Нассим Николас Талеб ; Пер. с англ.: КоЛибри, Азбука-Аттикус; Москва; 2012 ISBN 978-5-389-05109-6 Аннотация За одно только последнее десятилетие человечество пережило ряд тяжелейших катастроф, потрясений и катаклизмов, не укладывающихся в рамки самых фантастических предсказаний. Пятидесятидвухлетний ливанец, выпускник Сорбонны и нью-йоркский финансовый гуру Нассим Талеб называет такие непрогнозируемые события Черными лебедями. Он убежден: именно они дают толчок как истории в целом, так и существованию каждого отдельного человека. И чтобы преуспеть, надо быть к ним готовыми. Сразу после выхода «Черного лебедя» автор блестяще продемонстрировал свою «не-теорию» на практике: на фоне финансового кризиса компания Талеба заработала (а не потеряла!) для инвесторов полмиллиарда долларов. Но его труд – не учебник по экономике. Это размышления очень незаурядного человека о жизни и о том, как найти в ней свое место. В написанном им позже эссе-постскриптуме «О секретах устойчивости» Талеб дает остроумный отпор тем экономистам-ортодоксам, которые приняли созданное им антиучение в штыки. Вошедшее в книгу собрание афоризмов Нассима Талеба – это блестящая квинтэссенция его оригинальных идей. Издание второе, дополненное. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 3 Содержание Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости 10 Пролог. О птичьем оперении 10 Чего вы не знаете 11 Эксперты и “пустые костюмы” 12 Обучение обучению 13 Новый вид неблагодарности 14 Жизнь так необычна 15 Платон и “ботаники” 15 Скучные материи 16 Разговоры в пользу бедных 16 Обобщение 17 Структура книги 18 Часть I. Антибиблиотека Умберто Эко, или О поиске подтверждений 19 Глава 1. Годы учения эмпирика-скептика 19 Анатомия черного лебедя 20 О пользе дела 21 Расстрелянный “рай” 22 Звездная ночь 22 История и триада затмения 23 Никто не знает, что происходит 23 История не ползет, а скачет 24 Дорогой дневник: обратное течение истории 25 Образование в такси 27 Блоки 27 Где все происходит? 28 С временной надбавкой в 8 3/4 фунта 29 Независимость в образной форме 31 Философ из лимузина 31 Глава 2. Черный лебедь Евгении 32 Глава 3. Спекулянт и проститутка 33 Лучший (худший) совет 34 Опасайтесь масштабируемости 35 Истоки масштабируемости 35 Масштабируемость и глобализация 37 Путешествия по Среднестану 38 Странная страна Крайнестан 38 Крайнестан и знание 39 Где тихо, а где лихо 40 Тирания случая 40 Глава 4. Тысяча и один день, или Как не быть лохом 42 Чему можно поучиться у индюшки 43 Наука быть скучным 45 Черный лебедь и относительность знания 46 Краткая история проблемы черного лебедя 47 Секст (увы) Эмпирик 47 Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 4 Альгазель 48 Скептик, друг религии 48 Не хочу быть индюшкой 49 Они хотят жить в Среднестане 50 Глава 5. Доказательство-шмоказательство! 50 Не все буглы – зуглы 52 Доказательства 53 Отрицательный эмпиризм 54 Считаем до трех 55 Я видел еще один красный “мини”! 56 Не все на свете 56 Назад в Среднестан 57 Глава 6. Искажение нарратива 57 О причинах моего неприятия причин 58 Разделение мозга 59 Рационализация post нос 60 Чуть больше Допамина 61 Правило Андрея Николаевича 62 Как лучше умирать 63 Воспоминания о не совсем бывшем 63 Рассказ сумасшедшего 64 Нарратив как терапия 65 Бесконечно точная ошибка 66 Бесстрастная наука 67 Осязаемость и черный лебедь 67 Черный лебедь в слепом пятне 68 Власть эмоций 69 Комбинации быстрого набора 71 Осторожно: мозг! 72 Как избежать искажения нарратива 72 Глава 7. Жизнь на пороге надежды 73 Жестокость ближних 74 Когда все важное – осязаемо 75 Нелинейности 75 Процесс важнее результата 76 О человеческой природе, о счастье и о крупной добыче 77 На пороге надежды 78 Опьяненные надеждой 78 Сладкий яд ожидания 79 Зачем нужна крепость Бастилии 79 El desierto de los tártaros 80 Кровопускание или крах 81 Глава 8. Любимец удачи Джакомо Казанова: проблема скрытых свидетельств 83 История о набожных утопленниках 83 Кладбище книг 84 Десять шагов к миллиону 86 Оздоровительный центр для крыс 87 Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 5 Губительные погрешности 88 Еще о скрытых свидетельствах 88 Как формируется тело пловца 89 Что видно и чего не видно 89 Врачи 91 Тефлоновая броня Джакомо Казановы 91 “Я не боюсь рисковать!” 94 Я черный лебедь: антропная погрешность 95 Косметическое “потому что” 96 Глава 9. Игровая ошибка, или Неопределенность “ботаника” 98 Жирный Тони 98 Антибруклинец Джон 99 Ланч на озере Комо 100 Неопределенность “ботаника” 101 Игра в неправильные кости 103 В заключение первой части 104 “Косметическое” всегда плавает на поверхности 104 Дальше от приматов 105 Часть II. Нам не дано предвидеть 107 От Йоги Берры до Анри Пуанкаре 107 Глава 10. Предсказательный парадокс 108 О любовниках Екатерины, которым потерян счет 109 Еще о невнимании к черному лебедю 111 Догадки и предсказания 111 Информация – враг понимания 112 Проблема специалистов, или трагедия “пустых костюмов” 114 Подвижное и неподвижное 114 Как смеяться последним 115 События необычайны 116 Стадный инстинкт 117 Я был “почти” ПРАВ 118 Реальность? Зачем? 120 “В остальном” все было нормально 121 Красота технологии: электронные таблицы Excel 122 Характер ошибок прогнозирования 123 Не переходите вброд реку, если ее (средняя) глубина – четыре фута 124 Найдите другую работу 126 В аэропорту имени Кеннеди 127 Глава 11. Открытие на основе птичьего помета 127 Открытие на основе птичьего помета 128 Нечаянные открытия 129 Решение ждет своей задачи 131 Продолжайте искать 131 Как предсказывать предсказания 132 Энный бильярдный шар 134 В стиле Третьей республики 135 Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 6 Задача трех тел 136 Хайека по-прежнему игнорируют 138 Как не быть “ботаником” 140 Академический либертарианизм 141 Предсказание и свобода выбора 141 Зелубой изумруд 143 Эта зело предусмотрительная машина 145 Глава 12. Эпистемократия, мечта 146 Эпистемократия 147 Прошлое прошлого и будущее прошлого 148 Прогнозы, ошибки в прогнозах и счастье 149 Гелен и обратные пророчества 150 Тающий ледяной кубик 150 И снова неполная информация 151 Что называют знанием 152 Глава 13. Живописец Апеллес, или Как жить в условиях непредсказуемости[57] 153 Грош цена всем нравоучениям 153 Об уместном дуракавалянии 154 Будьте готовы 155 Понятие счастливого случая 155 Неустойчивость или риск напороться на Черного лебедя 156 Стратегия “штанги” 156 “Никто ничего не знает” 157 Великая асимметрия 159 Часть III. Серые лебеди Крайнестана 162 Глава 14. Из Среднестана в Крайнестан и обратно 162 Мир несправедлив 162 Эффект Матфея 163 Лингва франка 165 Идеи и эпидемии 166 В Крайнестане нет безопасных уголков 166 Француз из Бруклина 166 “Длинный хвост” 168 Наивная глобализация 169 Отступление из крайнестана 171 Глава 15. Кривая нормального распределения, великий интеллектуальный обман[68] 172 По Гауссу и по Мандельброту 172 Нарастание убывания 173 Принцип Мандельброта 174 Что надо запомнить 175 Неравенство 176 Крайнестан и правило 80/20 176 Трава и деревья 177 Почему нам удается спокойно пить кофе 178 Любовь к определенности 179 Как вызывать катастрофы 180 Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 7 Усредненное чудовище Кетле 180 Золотая посредственность 181 Ошибка Бога 181 Пуанкаре приходит на помощь 182 Будем справедливы 182 “Греки бы его обожествили” 182 Ответьте, пожалуйста, “да” или “нет” 183 Мысленный (численный) эксперимент, демонстрирующий, откуда происходит кривая нормального распределения 184 Эти утешительные постулаты 188 “Вездесущесть гауссианы” 188 Глава 16. Эстетика случайности 189 Певец случайности 189 Платонизм треугольников 191 Геометрия природы 191 Фрактальность 192 Визуальный подход к Крайнестану / Среднестану 193 Бисер перед свиньями 195 Логика фрактальной случайности (с предупреждением) [77] 197 Проблема верхней границы 199 Не верьте в точность 199 Снова о лужице 199 От представления к реальности 200 Еще раз: опасайтесь предсказателей 201 Снова счастливое решение 202 Где же серый лебедь? 203 Глава 17. Безумцы Локка, или “Гауссовы кривые” не к месту[82] 204 Только пятьдесят лет 204 Предательство клерков 205 Любой может стать президентом 206 Дальнейшие ужасы 207 Подтверждение 209 Это был просто черный лебедь 209 Учитесь “доказывать” 210 Глава 18. Неопределенность “липы” 212 Снова об игровой ошибке 212 Найди “липу” 213 Могут ли философы быть опасны для общества? 214 Проблема практики 214 Сколько Витгенштейнов могут танцевать на острие иглы? 214 Где же Поппер, когда он нужен? 215 Епископ и аналитик 216 Легче, чем вы думаете: проблема выбора при скептицизме 216 Часть IV. Заключительная 217 Глава 19 217 Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 8 Когда можно безболезненно опоздать на поезд 218 Конец 218 Эпилог Белые лебеди Евгении 220 Словарик 221 О секретах устойчивости с углубленным философско-эмпирическим обоснованием 224 I. Уроки матери-природы – наистарейшей и наимудрейшей 225 О неспешных, но долгих прогулках 225 Мои ошибки 226 Об уязвимости и надежности 227 Избыточность как страховка 228 Большой – значит, уродливый и уязвимый 230 Изменения климата и “гиганты-вредители” 231 Видовая плотность 231 Другие виды избыточности 232 Отличия без разницы, разница без отличий 234 Общество, противостоящее ошибкам 235 II. Зачем мне все эти прогулки, или Как хиреют системы 237 Еще несколько “штанг” 237 Остерегайтесь рукотворной стабильности 240 III. Margaritas ante porcos[98] 241 Главные ошибки в понимании моей идеи 241 Как рассовершать преступления 244 Пересекая пустыню 245 IV. Аспергер и онтологический Черный лебедь 248 Вероятность по Аспергеру 248 И снова футурологическая слепота 249 Вероятность должна быть субъективной[113] 251 Вероятность на термометре 252 V. (Вероятно) самая полезная проблема в истории современной философии 254 Жизнь в двух измерениях 254 Редкие события: полагаясь на теорию 255 Эпименид Критский 256 Теорема о нерешаемости 256 А вот и последствия… 257 От реальности к представлению о ней[118] 257 Наглядное доказательство 259 Ложный вывод о вероятности единичного события 260 Психология восприятия отклонений 261 Проблема индукции и причинно-следственных связей в сложных системах 262 Индукция 262 Управление школьным автобусом с завязанными глазами 263 VI. Четвертый квадрант, решение самой полезной из проблем[123] 264 Покойся с миром, Дэвид Фридман 264 Решения 265 VII. Что делать с Четвертым квадрантом 268 Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 9 Не пользуйтесь неверной картой: понятие ятрогении 268 Отрицательный совет 268 Ятрогения и клеймо нигилиста 269 Фронезические правила: что разумнее сделать (или не сделать) в реальной жизни, дабы смягчить воздействие четвертого квадранта, если нет возможности применить “штангу”? 270 VIII. Десять принципов построения общества, способного противостоять Черным лебедям[126] 273 IX. Amor fati: как стать несокрушимым 275 Nihil perditi 276 Прокрустово ложе 277 Прокруст 278 Пролог 279 Антисюжеты 283 Онтологические материи 287 Духовное и мирское 287 Случай, успех, счастье и стоицизм 289 Проблемы лохов, приятные и не очень 294 Тесей, или Жить палеожизнью 296 Республика словесности 299 Общее и частное 304 Одураченные случайностью 305 Эстетика 307 Этика 308 Устойчивость и неустойчивость 312 Игровая ошибка и зависимость от окружения[144] 313 Эпистемология и разностное знание 315 Скандальность предсказаний 316 Быть философом и ухитряться им оставаться 317 Экономическая жизнь и другие весьма вульгарные предметы 319 Мудрец, Слабак и Титан[150] 322 Скрытое и явное 324 О разновидностях любви и нелюбви 326 Итог 327 Послесловие 327 Библиография 331 Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 10 Нассим Николас Талеб Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник) Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости Посвящается Бенуа Мандельброту, греку среди римлян Пролог. О птичьем оперении До открытия Австралии жители Старого Света были убеждены, что все лебеди – белые. Их непоколебимая уверенность вполне подтверждалась опытом. Встреча с первым черным лебедем, должно быть, сильно удивила орнитологов (и вообще всех, кто почему-либо тре- петно относится к цвету птичьих перьев), но эта история важна по другой причине. Она пока- зывает, в каких жестких границах наблюдений или опыта происходит наше обучение и как относительны наши познания. Одно-единственное наблюдение может перечеркнуть акси- ому, выведенную на протяжении нескольких тысячелетий, когда люди любовались только белыми лебедями. Для ее опровержения хватило одной (причем, говорят, довольно уродли- вой) черной птицы 1 Я выхожу за пределы этого логико-философского вопроса в область эмпирической реальности, которая интересует меня с детства. То, что мы будем называть Черным лебедем (с большой буквы), – это событие, обладающее следующими тремя характеристиками. Во-первых, оно аномально, потому что ничто в прошлом его не предвещало. Во-вто- рых, оно обладает огромной силой воздействия. В-третьих, человеческая природа заставляет нас придумывать объяснения случившемуся после того, как оно случилось, делая событие, сначала воспринятое как сюрприз, объяснимым и предсказуемым. Остановимся и проанализируем эту триаду: исключительность, сила воздействия и ретроспективная (но не перспективная) предсказуемость 2 . Эти редкие Черные лебеди объ- ясняют почти все, что происходит на свете, – от успеха идей и религий до динамики исто- рических событий и деталей нашей личной жизни. С тех пор как мы вышли из плейстоцена 1 Распространение камер в мобильных телефонах привело к тому, что читатели стали присылать мне изображения черных лебедей в огромных количествах. На прошлое Рождество я также получил ящик вина “Черный лебедь” (так себе), видеозапись (я не смотрю видео) и две книги. Уж лучше картинки. (Здесь и далее, за исключением особо оговоренных случаев, – прим. автора.) 2 Ожидаемое отсутствие события – тоже Черный лебедь. Обратите внимание, что по законам симметрии крайне невероятное событие – это эквивалент отсутствия крайне вероятного события. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 11 – примерно десять тысяч лет назад, – роль Черных лебедей значительно возросла. Особенно интенсивный ее рост пришелся на время промышленной революции, когда мир начал услож- няться, а повседневная жизнь – та, о которой мы думаем, говорим, которую стараемся пла- нировать, основываясь на вычитанных из газет новостях, – сошла с наезженной колеи. Подумайте, как мало помогли бы вам ваши знания о мире, если бы перед войной 1914 года вы вдруг захотели представить дальнейший ход истории. (Только не обманывайте себя, вспоминая то, чем набили вам голову занудные школьные учителя.) Например, вы бы могли предвидеть приход Гитлера к власти и мировую войну? А стремительный распад совет- ского блока? А вспышку мусульманского фундаментализма? А распространение интернета? А крах рынка в 1987 году (и уж совсем неожиданное возрождение)? Мода, эпидемии, при- вычки, идеи, возникновение художественных жанров и школ – все следует “чернолебяжьей” динамике. Буквально все, что имеет хоть какую-то значимость. Сочетание малой предсказуемости с силой воздействия превращает Черного лебедя в загадку, но наша книга все-таки не об этом. Она главным образом о нашем нежелании при- знавать, что он существует! Причем я имею в виду не только вас, вашего кузена Джо и меня, а почти всех представителей так называемых общественных наук, которые вот уже больше столетия тешат себя ложной надеждой на то, что их методами можно измерить неопреде- ленность. Применение неконкретных наук к проблемам реального мира дает смехотворный эффект. Мне довелось видеть, как это происходит в области экономики и финансов. Спро- сите своего “портфельного управляющего”, как он просчитывает риски. Он почти наверняка назовет вам критерий, исключающий вероятность Черного лебедя – то есть такой, который можно использовать для прогноза рисков примерно с тем же успехом, что и астрологию (мы увидим, как интеллектуальное надувательство облачают в математические одежды). И так во всех гуманитарных сферах. Главное, о чем говорится в этой книге, – это наша слепота по отношению к случайно- сти, особенно крупномасштабной; почему мы, ученые и неучи, гении и посредственности, считаем гроши, но забываем про миллионы? Почему мы сосредоточиваемся на мелочах, а не на возможных значительных событиях, несмотря на их совершенно очевидное гигант- ское влияние? И – если вы еще не упустили нить моих рассуждений – почему чтение газеты уменьшает наши знания о мире? Несложно понять, что жизнь определяется кумулятивным эффектом ряда значитель- ных потрясений. Можно проникнуться сознанием роли Черных лебедей, не вставая с кресла (или с барного табурета). Вот вам простое упражнение. Возьмите собственную жизнь. Перечислите значительные события, технологические усовершенствования, происшедшие с момента вашего рождения, и сравните их с тем, какими они виделись в перспективе. Сколь- кие из них прибыли по расписанию? Взгляните на свою личную жизнь, на выбор профессии или встречи с любимыми, на отьезд из родных мест, на предательства, с которыми пришлось столкнуться, на внезапное обогащение или обнищание. Часто ли эти события происходили по плану? Чего вы не знаете Логика Черного лебедя делает то, чего вы не знаете, гораздо более важным, чем то, что вы знаете. Ведь если вдуматься, то многие Черные лебеди явились в мир и потрясли его именно потому, что их никто не ждал. Возьмем теракты 11 сентября 2001 года: если бы такого рода опасность можно было предвидеть 10 сентября, ничего бы не произошло. Вокруг башен ВТЦ барражировали бы истребители, в самолетах были бы установлены блокирующиеся пуленепробиваемые двери Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 12 и атака бы не состоялась. Точка. Могло бы случиться что-нибудь другое. Что именно? Не знаю. Не странно ли, что событие случается именно потому, что оно не должно было слу- читься? Как от такого защищаться? Если вы что-нибудь знаете (например, что Нью-Йорк – привлекательная мишень для террористов) – ваше знание обесценивается, если враг знает, что вы это знаете. Странно, что в подобной стратегической игре то, что вам известно, может не иметь никакого значения. Это относится к любому занятию. Взять хотя бы “тайный рецепт” феноменального успеха в ресторанном бизнесе. Если бы он был известен и очевиден, кто-нибудь уже бы его изобрел и он превратился бы в нечто тривиальное. Чтобы обскакать всех, нужно выдать такую идею, которая вряд ли придет в голову нынешнему поколению рестораторов. Она должна быть абсолютно неожиданной. Чем менее предсказуем успех подобного предприя- тия, тем меньше у него конкурентов и тем больше вероятная прибыль. То же самое относится к обувному или книжному делу – да, собственно, к любому бизнесу. То же самое относится и к научным теориям – никому не интересно слушать банальности. Успешность человеческих начинаний, как правило, обратно пропорциональна предсказуемости их результата. Вспомните тихоокеанское цунами 2004 года. Если бы его ждали, оно бы не нанесло такого ущерба. Затронутые им области были бы эвакуированы, была бы задействована система раннего оповещения. Предупрежден – значит вооружен. Эксперты и “пустые костюмы” Неспособность предсказывать аномалии ведет к неспособности предсказывать ход истории, если учесть долю аномалий в динамике событий. Но мы ведем себя так, будто можем предсказывать исторические события, или даже хуже – будто можем менять ход истории. Мы прогнозируем дефициты бюджета и цены на нефть на тридцатилетний срок, не понимая, что не можем знать, какими они будут следу- ющим летом. Совокупные ошибки в политических и экономических прогнозах столь чудо- вищны, что, когда я смотрю на их список, мне хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю. Удивителен не масштаб наших неверных прогнозов, а то, что мы о нем не подозреваем. Это особенно беспокоит, когда мы ввязываемся в смертельные конфликты: войны непредсказуемы по самой своей природе (а мы этого не знаем). Из-за такого непо- нимания причинно-следственных связей между провокацией и действием мы можем с лег- костью спровоцировать своим агрессивным невежеством появление Черного лебедя – как ребенок, играющий с набором химических реактивов. Наша неспособность к прогнозам в среде, кишащей Черными лебедями, вместе с общим непониманием такого положения вещей, означает, что некоторые профессионалы, считающие себя экспертами, на самом деле таковыми не являются. Если посмотреть на их послужной список, станет ясно, что они разбираются в своей области не лучше, чем человек с улицы, только гораздо лучше говорят об этом или – что еще опаснее – затуманивают нам мозги математическими моделями. Они также в большинстве своем носят галстук. Поскольку Черные лебеди непредсказуемы, нам следует приспособиться к их суще- ствованию (вместо того чтобы наивно пытаться их предсказать). Мы можем добиться мно- гого, если сосредоточимся на антизнании, то есть на том, чего мы не знаем. Помимо всего прочего, можно настроиться на ловлю счастливых Черных лебедей (тех, что дают положи- тельный эффект), по возможности идя им навстречу. В некоторых областях – например в научных исследованиях или в венчурных инвестициях – ставить на неизвестное чрезвы- чайно выгодно, потому что, как правило, при проигрыше потери малы, а при выигрыше при- быль огромна. Мы увидим, что, вопреки утверждениям обществоведов, почти все важные Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 13 открытия и технические изобретения не являлись результатом стратегического планирова- ния – они были всего лишь Черными лебедями. Ученые и бизнесмены должны как можно меньше полагаться на планирование и как можно больше импровизировать, стараясь не упу- стить подвернувшийся шанс. Я не согласен с последователями Маркса и Адама Смита: сво- бодный рынок работает потому, что он позволяет человеку “словить” удачу на пути азарт- ных проб и ошибок, а не получить ее в награду за прилежание и мастерство. То есть мой вам совет: экспериментируйте по максимуму, стараясь поймать как можно больше Черных лебедей. Обучение обучению С другой стороны, нам мешает то, что мы слишком зацикливаемся на известном, мы склонны изучать подробности, а не картину в целом. Какой урок люди извлекли из событий 11 сентября? Поняли ли они, что есть собы- тия, которые силой своей внутренней динамики выталкиваются за пределы предсказуемого? Нет. Осознали ли, что традиционное знание в корне ущербно? Нет. Чему же они научились? Они следуют жесткому правилу: держаться подальше от потенциальных мусульманских террористов и высоких зданий. Мне часто напоминают, что важно предпринимать какие-то практические шаги, а не “теоретизировать” о природе знания. История с линией Мажино хорошо иллюстрирует правильность нашей теории. После Первой мировой войны французы построили стену укреплений вдоль линии немецкого фронта, чтобы предотвратить повтор- ное вторжение; Гитлер без труда ее обогнул. Французы оказались слишком прилежными учениками истории. Заботясь о собственной безопасности, они перемудрили с конкретными мерами. Обучение тому, что мы не обучаемся тому, что мы не обучаемся, не происходит само собой. Проблема – в структуре нашего сознания: мы не постигаем правила, мы постигаем факты, и только факты. Метаправила (например, правило, что мы склонны не постигать пра- вил) усваиваются нами плохо. Мы презираем абстрактное, причем презираем страстно. Почему? Здесь необходимо – поскольку это основная цель всей моей книги – перевер- нуть традиционную логику с ног на голову и продемонстрировать, насколько она неприме- нима к нашей нынешней, сложной и становящейся все более рекурсивной 3 среде. Но вот вопрос посерьезнее: для чего предназначены наши мозги? Такое ощущение, что нам выдали неверную инструкцию по эксплуатации. Наши мозги, похоже, созданы не для того, чтобы размышлять и анализировать. Если бы они были запрограммированы на это, нам в нашем веке приходилось бы не так тяжело. Вернее, мы к настоящему моменту все просто вымерли бы, а я уж точно сейчас ни о чем бы не рассуждал: мой непрактичный, склонный к самоанализу, задумчивый предок был бы съеден львом, в то время как его недалекий, но с быстрой реакцией родич уносил ноги. Мыслительный процесс отнимает много времени и очень много энергии. Наши предки больше ста миллионов лет провели в бессознательном животном состоянии, а в тот кратчайший период, когда мы использовали свои мозги, мы занимали их столь несущественными вещами, что от этого почти не было проку. Опыт пока- 3 Под рекурсивностью я здесь имею в виду, что в нашем мире возникает все больше реактивных пружин, становящихся причиной того, что события становятся причиной других событий (например, люди покупают книгу, потому что другие люди ее купили), вызывая эффект снежного кома и давая случайный и непредсказуемый результат, который дает победи- телю все. Мы живем в среде, где информация распространяется слишком быстро, увеличивая размах подобных эпидемий. По той же логике события могут случаться потому, что они не должны случиться. (Наша интуиция настроена на среду с более простыми причинно-следственными связями и медленной передачей информации.) Подобного рода случайности были редкостью в эпоху плейстоцена, поскольку устройство социально-экономической жизни отличалось примитивно- стью. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 14 зывает, что мы думаем не так много, как нам кажется, – конечно, кроме тех случаев, когда мы именно об этом и задумываемся. Новый вид неблагодарности Всегда грустно думать о людях, к которым история отнеслась несправедливо. Взять, например, “проклятых поэтов”, вроде Эдгара Аллана По или Артюра Рембо: при жизни общество их чуралось, а потом их превратили в иконы и стали насильно впихивать их стихи в несчастных школьников. (Есть даже школы, названные в честь двоечников.) К сожалению, признание пришло уже тогда, когда оно не дарит поэту ни радости, ни внимания дам. Но существуют герои, с которыми судьба обошлась еще более несправедливо, – это те несчаст- ные, о героизме которых мы понятия не имеем, хотя они спасли нашу жизнь или предотвра- тили катастрофу. Они не оставили никаких следов, да и сами не знали, в чем их заслуга. Мы помним мучеников, погибших за какое-то знаменитое дело, но о тех, кто вел неизвест- ную нам борьбу, мы не знаем – чаще всего именно потому, что они добились успеха. Наша неблагодарность по отношению к “проклятым поэтам” – пустяк по сравнению с этой черной неблагодарностью. Она вызывает у нашего незаметного героя чувство собственной никчем- ности. Я проиллюстрирую этот тезис мысленным экспериментом. Представьте себе, что законодателю, обладающему смелостью, влиянием, интеллек- том, даром предвидения и упорством, удается провести закон, который вступает в силу и беспрекословно выполняется начиная с 10 сентября 2001 года; согласно закону, каждая пилотская кабина оборудуется надежно запирающейся пуленепробиваемой дверью (авиа- компании, которые и так едва сводят концы с концами, отчаянно сопротивлялись, но были побеждены). Закон вводится на тот случай, если террористы решат использовать самолеты для атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке. Я понимаю, что мое фантазерство – на грани бреда, но это всего лишь мысленный эксперимент (я также осознаю, что законода- телей, обладающих смелостью, интеллектом, даром предвидения и упорством, скорее всего, не бывает; повторяю, эксперимент – мысленный). Закон непопулярен у служащих авиаком- паний, потому что он осложняет им жизнь. Но он безусловно предотвратил бы 11 сентября. Человек, который ввел обязательные замки на дверях пилотских кабин, не удостоится бюста на городской площади и даже в его некрологе не напишут: “Джо Смит, предотвра- тивший катастрофу 11 сентября, умер от цирроза печени”. Поскольку мера, по видимости, оказалась совершенно излишней, а деньги были потрачены немалые, избиратели, при бур- ной поддержке пилотов, пожалуй, еще сместят его с должности. Vox clamantis in deserto 4 Он уйдет в отставку, погрузится в депрессию, будет считать себя неудачником. Он умрет в полной уверенности, что в жизни не сделал ничего полезного. Я бы обязательно пошел на его похороны, но, читатель, я не могу его найти! А ведь признание может воздействовать так благотворно! Поверьте мне, даже тот, кто искренне уверяет, что его не волнует призна- ние, что он отделяет труд от плодов труда, – даже он реагирует на похвалу выбросом серо- тонина. Видите, какая награда суждена нашему незаметному герою – его не побалует даже собственная гормональная система. Давайте еще раз вспомним о событиях 11 сентября. Когда дым рассеялся, чьи бла- гие дела удостоились благодарности? Тех людей, которых вы видели по телевизору, – тех, кто совершал героические поступки, и тех, кто на ваших глазах пытался делать вид, будто совершает героические поступки. Ко второй категории относятся деятели вроде председа- теля нью-йоркской биржи Ричарда Грассо, который “спас биржу” и получил за свои заслуги колоссальный бонус (равный нескольким тысячам средних зарплат). Для этого ему только 4 Глас вопиющего в пустыне (Ис. 40). Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 15 и потребовалось, что прозвонить перед телекамерами в колокол, возвещающий начало тор- гов (телевидение, как мы увидим, – это носитель несправедливости и одна из важнейших причин нашей слепоты ко всему, что касается Черных лебедей). Кто получает награду – глава Центробанка, не допустивший рецессии, или тот, кто “исправляет” ошибки своего предшественника, оказавшись на его месте во время экономи- ческого подъема? Кого ставят выше – политика, сумевшего избежать войны, или того, кто ее начинает (и оказывается достаточно удачливым, чтобы выиграть)? Это та же извращенная логика, которую мы уже наблюдали, обсуждая ценность неве- домого. Все знают, что профилактике должно уделяться больше внимания, чем терапии, но мало кто благодарит за профилактику. Мы превозносим тех, чьи имена попали на страницы учебников истории, – за счет тех, чьи достижения прошли мимо историков. Мы, люди, не просто крайне поверхностны (это еще можно было бы как-то исправить) – мы очень неспра- ведливы. Жизнь так необычна Эта книга о неопределенности, то есть ее автор ставит знак равенства между неопре- деленностью и выходящим из ряда вон событием. Утверждение, что мы должны изучать редкие и экстремальные события, чтобы разобраться в обыденных, может показаться пере- бором, но я готов объясниться. Есть два возможных подхода к любым феноменам. Первый – исключить экстраординарное и сконцентрироваться на нормальном. Исследователь игно- рирует аномалии и занимается обычными случаями. Второй подход – подумать о том, что для понимания феномена следует рассмотреть крайние случаи; особенно если они, подобно Черным лебедям, обладают огромным кумулятивным воздействием. Мне не очень интересно “обычное”. Если вы хотите получить представление о тем- пераменте, моральных принципах и воспитанности своего друга, вы должны увидеть его в исключительных обстоятельствах, а не в розовом свете повседневности. Можете ли вы оце- нить опасность, которую представляет преступник, наблюдая его поведение в течение обыч- ного дня? Можем ли мы понять, что такое здоровье, закрывая глаза на страшные болезни и эпидемии? Норма часто вообще не важна. Почти все в общественной жизни вытекает из редких, но связанных между собой потрясений и скачков, а при этом почти все социологи занимаются исследованием “нормы”, основывая свои выводы на кривых нормального распределения 5 , которые мало о чем гово- рят. Почему? Потому что никакая кривая нормального распределения не отражает – не в состоянии отразить – значительных отклонений, но при этом вселяет в нас ложную уверен- ность в победе над неопределенностью. В этой книге она будет фигурировать под кличкой ВИО – Великий Интеллектуальный Обман. Платон и “ботаники” Главным толчком к восстанию иудеев в I веке нашей эры было требование римлян установить статую императора Калигулы в иерусалимском храме в обмен на установку ста- туи еврейского бога Яхве в римских храмах. Римляне не понимали, что иудеи (и более позд- ние левантинские монотеисты) понимают под богом нечто абстрактное, всеобъемлющее, не имеющее ничего общего с антропоморфным, слишком человеческим образом, который воз- никал в сознании у римлян, произносящих слово deus. Наиважнейший момент: еврейский 5 Кривая нормального распределения, или “гауссова кривая”, лежащая в основе любой статистики, – это кривая колоко- ловидной формы, максимум которой приходится на среднюю величину. Строится на измерении средних значений и откло- нений от них. (Прим. перев.) Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 16 бог не укладывался в рамки определенного символа. Вот так же и для меня то, на что принято навешивать ярлык “неизвестного”, “невероятного” или “неопределенного”, является чем-то принципиально иным. Это отнюдь не конкретная и точная категория знания, не освоенная “ботаниками” территория, а полная ее противоположность – отсутствие (и предельность) знания. Это антипод знания. Давайте отучимся употреблять термины, относящиеся к зна- нию, для описания полярного ему явления. Платонизмом – в честь философии (и личности) Платона – я называю нашу склон- ность принимать карту за местность, концентрироваться на ясных и четко очерченных “формах”, будь то предметы вроде треугольников или социальные понятия вроде утопий (обществ, построенных в соответствии с представлением о некой “рациональности”) или даже национальностей. Когда подобные идеи и стройные построения отпечатываются в нашем сознании, они затмевают для нас менее элегантные предметы с более аморфной и более неопределенной структурой (к этой мысли я буду многократно возвращаться на про- тяжении всей книги). Платонизм заставляет нас думать, что мы понимаем больше, чем на самом деле. Я, впрочем, не утверждаю, что Платоновых форм вообще не существует. Модели и конструк- ции – интеллектуальные карты реальности – не всегда неверны; они лишь не ко всему прило- жимы. Проблема в том, что а) вы не знаете заранее (только постфактум), к чему неприложима карта, и б) ошибки чреваты серьезными последствиями. Эти модели сродни лекарствам, которые вызывают редкие, но крайне тяжелые побочные эффекты. Платоническая складка – это взрывоопасная грань, где платоновский образ мышления соприкасается с хаотичной реальностью и где разрыв между тем, что вам известно, и тем, что вам якобы известно, становится угрожающе явным. Именно там рождается Черный лебедь. Скучные материи Говорят, что, если на съемочной площадке у знаменитого кинорежиссера Лукино Вис- конти актеры что-то делали с закрытой шкатулкой, в которой по сюжету лежали бриллианты – там на самом деле лежали настоящие бриллианты. Это неплохой способ заставить актеров прочувствовать свою роль. Я думаю, что в основе причуды Висконти лежит его эстетическое чутье и стремление к подлинности – в конце концов, обманывать зрителя как-то нехорошо. В этом эссе я развиваю одну основополагающую мысль; я не пережевываю и не пере- упаковываю чужие идеи. Жанр эссе предполагает импульсивную медитацию, а не научный отчет. Приношу извинения за отсутствие нескольких очевидных тем в этой книге; я исходил из убеждения, что материя, которая для автора слишком скучна, может оказаться скучной и для читателя. (Кроме того, избегая скучных тем, можно отфильтровать несущественное.) Разговоры в пользу бедных Кто-нибудь, кого перекормили философией в университете (или, возможно, недокор- мили), может возразить, что встреча с Черным лебедем не опровергает теорию о белизне всех лебедей, поскольку такая черная птица формально не является лебедем, ведь, по его убеждению, белизна – одна из составных понятия “лебедь”. Действительно, читатели Вит- генштейна 6 (и читатели статей о комментариях к Витгенштейну) склонны приписывать языку слишком большую роль. Лингвистические упражнения и впрямь очень нужны для упрочения репутации на философских факультетах, но мы, практики, принимающие реше- 6 Витгенштейн Людвиг Йозеф Иоганн (1889–1951) – австро-английский философ, автор теории, решающей основные философские проблемы через призму отношения языка и мира. В его трудах они предстают как зеркальная пара: язык отражает мир, потому что логическая структура языка идентична онтологической структуре мира. (Прим. перев.) Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 17 ния в этом мире, оставляем их на выходные. В главе “Неопределенность шарлатанства” я объясняю, что при всей интеллектуальной привлекательности этих милых штучек, с поне- дельника по пятницу куда важнее для нас другие предметы (о которых часто забывают). Люди за кафедрами, которым не приходилось принимать решения в неопределенной ситу- ации, не отличают существенное от несущественного, и это относится даже к тем, кто изу- чает проблему неопределенности (и даже в первую очередь к ним). Практикой неопреде- ленности я называю пиратство, биржевую спекуляцию, деятельность профессиональных игроков, работу в определенных подразделениях мафии и серийное предпринимательство. Таким образом, я не приемлю ни “пустопорожнего скептицизма”, с которым мы не в состо- янии бороться, ни теоретизирования вокруг языковых проблем, которые превратили значи- тельную часть современной философии в нечто абсолютно бесполезное для тех, кого пре- зрительно называют “широкими массами”. (Немногие философы и мыслители прошлого, хорошо это было или плохо, как правило, зависели от меценатов. Сегодня специалисты в области отвлеченных наук зависят от отношений внутри собственных сообществ, нередко превращающихся в патологически келейную ярмарку тщеславия. У старой системы было много недостатков, но она, по крайней мере, требовала от философов хоть какой-то привязки к реальности.) Философ Эдна Ульман-Маргалит отметила непоследовательность в настоящей книге и попросила меня обосновать использование конкретной метафоры “Черный лебедь” в каче- стве символа того, что неизвестно, абстрактно и абсолютно неконкретно – белых воронов, розовых слонов или наших братьев по разуму на некой планете в системе звезды Тау Кита. Да, она поймала меня за руку. Здесь есть противоречие. В этой книге я выступаю как рас- сказчик; я предпочитаю строить повествование как череду историй и сценок для иллюстра- ции нашей привычки в них верить и нашей любви к опасным упрощениям, которые таит в себе любой сюжет. Чтобы опровергнуть одну историю, нужна другая история. Метафоры и истории (увы) гораздо сильнее идей; кроме того, они легче запоминаются и приятнее читаются. Если я собираюсь атаковать “нарративные дисциплины”, как я их называю, мое лучшее оружие – нарратив. Идеи появляются и исчезают, истории остаются. Обобщение Цель этой книги – не просто раскритиковать “гауссову кривую” и заблуждения стати- стики, а также платонизирующих ученых, которые просто не могут не обманывать себя вся- кими теориями. Я хочу “сконцентрироваться” на том, что имеет для нас реальное значение. Чтобы жить сегодня на нашей планете, нужно куда больше воображения, чем нам отпущено природой. Мы страдаем от недостатка воображения и подавляем его в других. Прошу заметить, что в этой книге я не прибегаю к дурацкому методу подбора “под- крепляющих фактов”. По причинам, к которым мы обратимся в главе 5, я называю переиз- быток примеров наивным эмпирицизмом: набор анекдотов, умело встроенный в рассказ, не является доказательством. Тот, кто ищет подтверждений, не замедлит найти их – в достаточ- ном количестве, чтобы обмануть себя и, конечно, своих коллег 7 Концепция Черного лебедя основана на структуре случайности в эмпирической реаль- ности. 7 Другой пример наивного эмпирицизма – подбирать для поддержки какой-либо идеи вереницу красноречивых цитат из мертвых классиков. Если поискать, вы всегда найдете кого-нибудь, кто умно высказался в поддержку вашей точки зрения – равно как всегда можно найти другого мертвого мыслителя, который сказал нечто прямо противоположное. Почти все используемые мной изречения, кроме изречений бейсболиста Йоги Берры, принадлежат людям, с которыми я не согласен. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 18 Обобщаю: в этом (глубоко личном) эссе я делаю наглое заявление, противоречащее многим нашим мыслительным привычкам. Оно заключается в том, что миром движет ано- мальное, неизвестное и маловероятное (маловероятное с нашей нынешней, непросвещен- ной точки зрения); а мы при этом проводим время в светских беседах, сосредоточившись на известном и повторяющемся. Таким образом, каждое экстремальное событие должно слу- жить точкой отсчета, а не исключением, которое нужно поскорее запихнуть под ковер и забыть. Я иду еще дальше и (как это ни прискорбно) утверждаю, что, несмотря на прогресс и прирост информации – или, возможно, из-за прогресса и прироста информации, – будущие события все менее предсказуемы, а человеческая природа и обществоведческие “науки”, судя по всему, стараются скрыть от нас этот факт. Структура книги Эта книга построена в соответствии с простой логикой: чисто литературное (с точки зрения темы и способа изложения) начало, постепенно модифицируясь, приходит к строго научному (с точки зрения темы, но не способа изложения) финалу. О психологии речь пой- дет в основном в первой части и в начале второй; к бизнесу и естествознанию мы перейдем во второй половине второй части и сосредоточимся на них в третьей. Первая часть – “Анти- библиотека Умберто Эко” – рассказывает в основном про то, как мы воспринимаем истори- ческие и текущие события и какие искажения присущи нашему восприятию. Вторая часть – “Мы не можем предсказывать” – про наши ошибки в оценке будущего и скрытых границах некоторых “наук” и про то, что можно сделать, чтобы эти границы преодолеть. Третья часть, “Серые лебеди Крайнестана”, глубже рассматривает экстремальные события, объясняет, как строится “гауссова кривая” (великий интеллектуальный обман), и рассматривает те идеи в естественных и социальных науках, которые объединяются под общим понятием “сложные системы”. Четвертая часть, “Конец”, будет очень короткой. Я получил колоссальное удовольствие от работы над этой книгой – в сущности, слова складывались сами, мне оставалось только их записать. Я надеюсь, что читатель испытает сходные чувства. Должен признаться, что мне пришелся по душе уход в сферу чистых идей после активной жизни бизнесмена, связанной с массой ограничений. После публикации этой книги я намерен провести некоторое время вдали от бурной деятельности, чтобы развить свою философско-научную мысль в полной безмятежности. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 19 Часть I. Антибиблиотека Умберто Эко, или О поиске подтверждений Писатель Умберто Эко – один из тех немногих ученых, которых можно назвать широко образованными, проницательными и при этом нескучными. У него огромная личная биб- лиотека (в ней тридцать тысяч книг), и, по его словам, приходящие к нему гости делятся на две категории – на тех, кто восклицает: “Ухты! Синьор профессоре дотторе Эко, ну и кни- жищ у вас! И много ли из них вы прочитали?”, – и на тех (исключительно редких), кто пони- мает, что личная библиотека – не довесок к имиджу, а рабочий инструмент. Прочитанные книги куда менее важны, чем непрочитанные. Библиотека должна содержать столько неве- домого, сколько позволяют вам в нее вместить ваши финансы, ипотечные кредиты и нынеш- няя сложная ситуация на рынке недвижимости. С годами ваши знания и ваша библиотека будут расти, и уплотняющиеся ряды непрочитанных книг начнут смотреть на вас угрожа- юще. В действительности, чем шире ваш кругозор, тем больше у вас появляется полок с непрочитанными книгами. Назовем это собрание непрочитанных книг антибиблиотекой. Мы склонны воспринимать свои знания как личное имущество, которое нужно обе- регать и защищать. Это побрякушка, позволяющая нам выделиться среди окружающих. Поэтому склонность фокусировать внимание на уже известном, столь обидная для Эко, – это общечеловеческая слабость, распространяющаяся на всю нашу умственную деятельность. Люди не размахивают своими антирезюме и не рассказывают вам про все, чего они не изу- чили и не опробовали (этим займутся конкуренты), но вообще-то это было бы нелишним. Стоило бы перевернуть с ног на голову логику знания так же, как мы перевернули библио- течную логику. Учтите, что Черный лебедь возникает из нашего непонимания вероятности сюрпризов, этих непрочитанных книг, потому что мы с излишней серьезностью относимся к тому, что знаем. Давайте назовем такого антиученого – сосредоточенного главным образом на непро- читанных книгах и пытающегося видеть в своем знании не сокровище, не собственность и даже не средство самоутверждения – эмпириком-скептиком. В этой части я буду говорить о нашем отношении к знанию и о том, что мы доверяем рассказу больше, чем опыту. Глава 1 посвящена Черному лебедю, порожденному историей моей собственной одержимости. В главе 3 я провожу черту между двумя видами случайно- сти. Глава 4 ненадолго возвращается к истокам проблемы Черного лебедя – к нашей тенден- ции обобщать то, что видим. Затем будут представлены три аспекта одной и той же “черно- лебяжьей” проблемы: а) ошибка подтверждения, заключающаяся в нашем пренебрежении к нетронутой части библиотеки и исключительном внимании к тому, что подтверждает наше знание (глава 5); б) искажение нарратива, или излишняя вера в слово (глава 6); о том, как эмоции сказываются на наших выводах (глава 7), и в) проблема скрытых свидетельств, или уловки, предпринимаемые историей для сокрытия Черных лебедей (глава 8). В главе 9 раз- венчивается опаснейшая иллюзия, будто можно учиться играя. |