Мишаткина Т.В. Педагогическая этика. Педагогическая этика

• Название: Педагогическая этика
• Анкор: Мишаткина Т.В. Педагогическая этика.docx
• Дата: 30.01.2017
• Размер: 0.8 Mb.
• Имя файла: Мишаткина Т.В. Педагогическая этика.docx
• Тип: Учебное пособие; #1312
• страница: 12 из 35

6.4. ПАТРИОТИЗМ - ОСНОВНОЙ ПРИНЦИП ЭТИКИ ГРАЖДАНСТВЕННОСТИ

В общем контексте этики гражданственности особое место занимает патриотизм, выступающий высшей идеологической ценностью политической этики. Не случайно поэтому во всех традиционных образовательных системах воспитание чувства патриотизма всегда было одной из главных идеологических задач. Однако от частого употребления «всуе» любое понятие может потерять свой первозданный смысл и значение, стать «затертым». Так случилось и со словом «патриотизм», превратившимся в общеупотребительный штамп. Поэтому педагогу имеет смысл, перефразируя В.В. Маяковского, попытаться «сиять заставить заново» понятие «патриотизм».

Патриотизм — это глубоко личностное, заинтересованное отношение к Отечеству, Родине. Большинство людей испытывают непосредственную привязанность и любовь к своей стране, однако патриотизм — это не только естественная склонность и чувство любви, но и нравственная обязанность.

Говоря о Родине, мы чаще всего говорим о «своей стране», а это понятие само нуждается в расшифровке. В понятии страны как территории в государственных границах присутствуют два аспекта: географический (страна — это леса и реки, «представителями» которых служат лес и речка нашего детства) и политический (страна — это государство и его история). Однако «истории с географией» недостаточно, чтобы образовать настоящую Родину. С одной стороны, она дается человеку с рождения, ее не выбирают, но с другой — Родина — не столько объект в пространстве и во времени, сколько предмет заинтересованности — моя страна. Это ценность, которая образуется в результате освоения и «присвоения» человеком социально-культурной данности.

Схематично и потому не совсем точно («в жизни так не бывает») этот процесс можно представить следующим образом:

• 
  сначала у человека возникает зримый «образ Отечества», предмет эмоциональной привязанности или отторжения; обычно он формируется в детстве родителями или учителем начальной школы;
  
• 
  затем в результате идеологического воздействия и саморефлексии этот эмоционально-чувственный образ осознается как «идея Отечества», содержащая сознательно принимаемые (или отвергаемые) его ценности;
  
• 
  на основе ценностей и вырабатывается «идеал Отечества», становящийся конструктивной программой действий личности и общества по преобразованию социума в «истинную Родину».
  

Очевидно, что «образ» Родины и отношение к ней могут складываться по-разному, поэтому у людей, живущих бок о бок, может быть разная Родина, разная «своя страна». Отсюда: Родина— это духовная реальность, открывающаяся тому, кто заинтересованно к ней относится.

Отношение к Родине выражается не только в чувствах, которые могут быть пылкими, но ни к чему не обязывающими, но и в социальных действиях. Именно по ним можно судить о действительных нравственных качествах человека как патриота. Необходимо с детства уяснить, что патриот — не тот, кто громче всех заявляет о своем патриотизме. Всякая любовь, в том числе и к Отчизне, интимна, в ней важна подлинность, а не парадные изъявления.

Социальные действия, в которых проявляется отношение к Отечеству, во многом создают то Отечество, которое и является предметом нашей любви. Тот, кто ничего не делал во имя Родины, подчас не понимает, в чем ее ценность.

Человек с подобным нигилистическим сознанием задается вопросом: «А что Родина для меня сделала, почему я ей что-то должен?». Вопрос этот содержит несколько нравственных ошибок. Одна состоит в том, что Родина представляется персонифицировано, словно «тетенька», которая чего-то «недодала». Можно критиковать экономический и социальный порядок в своей стране, деятельность власть предержащих, но Родина, как мы пытались показать, это понятие другого плана, это идея, а не «лицо». Другая ошибка — меркантильное предположение, что долженствование — это обмен услугами, предполагающий, что сначала что-то будет сделано для меня, а потом уж я могу кое-что сделать для общества. При этом непонятно, на каком основании отдельный человек заранее претендует на блага и услуги Родины, в то время как сам согласен оказывать их только «в ответ». Третья нравственная ошибка — это эгоистическое нежелание признавать существование чего-то высшего, более значимого и ценного, чем собственная персона. Манера предъявлять моральные претензии к другим, в том числе к Родине — признак обыкновенного эгоизма. Известно высказывание американского президента Дж. Кеннеди: «Не спрашивай, что сделала Америка для меня; спрашивай, что я сделал для Америки».

Основные практические проявления патриотизма — защита своей страны от врагов и труд на ее благо. В широком смысле слова — это участие в социальных преобразованиях, заинтересованные усилия по изменению общества, в котором ты живешь. А поскольку представления о том, в какую именно сторону должно двигаться общество, существенно различаются у разных социальных групп, то и патриотизм их имеет свои особенности. Но в любом случае патриотизм состоит в том, что человек исполняет свой долг перед Родиной, причем исполнение долга нужно не «Родине», а самому человеку, поскольку это дает ему моральную ориентацию в жизни. Поэтому патриотизм выступает не как долг перед чем-то внешним, а как внутренняя потребность.

К потребностям, формирующим патриотическое чувство, можно отнести следующие.

• 
  Стремление к общности со своим народом, осознание, что от личного мнения и действий каждого зависит все происходящее в стране. В этом патриотизм сближается с коллективизмом. Своим патриотизмом личность — как часть народа — заявляет о своих претензиях влиять на принятие общественных решений, на судьбу страны. Такой патриотизм выражается в гражданской активности, деятельности по усовершенствованию общественного целого.
  
• 
  Потребность в покровительстве, защищенности некой великой силой. Человек чувствует себя полноценным, когда принадлежит «великой стране». Испытывая гордость за ее достижения, он переносит достоинства Родины на себя, что питает его чувство самоуважения. Для таких людей символы Родины (флаг и гимн, территория и граница, правители и военачальники) часто становятся предметами бездумного поклонения. Действительные же интересы и судьбы страны в таком контексте иногда приносятся в жертву идеологической абстракции патриотизма.
  
• 
  Желание получить не просто покровительство, но и одобрение своих социальных действий, желание переложить ответственность с себя на «высшую инстанцию» — Родину. Это проявляется, например, в стремлении объявить участие во всякой войне патриотическим долгом. Во многих случаях такой патриотизм оказывается лишь риторикой, прикрывающей деяния, нравственный смысл которых весьма сомнителен. Следует иметь в виду, что декларируемая любовь к Родине и военно-патриотические лозунги не могут и не должны компенсировать отсутствие других нравственных достоинств.
  
• 
  Проявление не столько любви к Родине, сколько ненависти к ее врагам, к тем, кто мешает ей быть могучей и счастливой. И поскольку «Родина — это святое» и к ней претензии предъявлять нельзя, то виновного надо искать на стороне, а это провоцирует агрессивные настроения по отношению к «врагам».
  
• 
  Моральная вера в «высшее», родственная религиозной вере. Родина выступает тем объектом благоговения (Вл. Соловьев), отношения с которым организуют нравственную жизнь человека, придавая значимость всем его действиям. В этом контексте все его поступки будут выполнены в форме служения, иерархического соподчинения житейских частностей идеалу. Стремление к высшим ценностям наполняет само понятие Родины более богатым содержанием, поднимая ее из области историко-географической или политической в сферу духовности.
  

Любовь к Родине, безусловно, предполагает любовь к своему народу, гордость за свою нацию. Не случайно патриотизм трактуется иногда как единство со своим народом: именно патриотическое чувство напоминает, что «без меня народ не полный». История, сложившиеся культурные традиции, язык нации становятся символами Родины, объектами поклонения и восхищения.

К сожалению, этот аспект патриотизма иногда приводит к национализму, в котором не столько прославляется «свое», сколько агрессивно отрицается всякое «чужое» как «плохое». Национализм практически опасен, а теоретически некорректен, ибо с этической точки зрения деление на «своих» и «чужих», хотя и исторически естественно, но морально несовершенно, ибо выступает проявлением у нации группового эгоизма.Педагог должен научить детей различать высокое чувство национальной гордости,национального самосознания,выражающееся в любви и бережном отношении к национальным символам, языку, традициям своего народа, и национализм, отрицающий такое же право за другими нациями и народами, претендующий на собственную национальную исключительность.

Следует также иметь в виду еще одну «подмену»: авторитарная этика всегда придает патриотизму государственный оттенок,проявляющийся в требовании любить не просто свою страну, но и ее социально-политическое государственное устройство («Великую Римскую империю», «царское самодержавие», «социалистическую Родину») и служить не народу, а государственной власти («царю и Отечеству», «Советскому государству»). В результате того, что властьотождествляется с Родиной,любая политика, кроме правительственной, объявляется «предательством национальных интересов», «изменой Родине». Однако история показывает, что интересы нации и интересы власти отнюдь не всегда совпадают и что государство и Родина — понятия не тождественные. Поэтому патриотизм может выражаться как в одобрении политического строя, так и в его критике, в активном стремлении изменить государственное устройство Родины (например, патриотизм декабристов, направленный во имя любви к Родине на свержение самодержавия). Таким образом, может формироваться особый вид патриотизма,основанный на идее освобождения родной страны от неправедных правителей и связанный с борьбой за справедливое общественное устройство.

В любом случае в идее патриотизма акцентируется аспект гражданственности: личность должна принимать заинтересованное участие в делах не конкретной политической общности, а сообщества, образованного индивидами на основе единства интересов. Такова специфика гражданского патриотизма.

В идеологическом обеспечении этики гражданственности логически противоположными патриотизму выступают такие понятия, как космополитизм и интернационализм, в свою очередь, противостоящие друг другу. В идее космополитизма всегда существовало два оттенка: стремление преодолеть государственную ограниченность во имя более широких общечеловеческих интересов и равнодушие к общественной жизни, бегство от ответственности за происходящее в «своем» обществе. Желательно, чтобы педагог научил детей различать эти оттенки и давать им соответствующую оценку, показывая, что космополитизм — это не форма нравственной индифферентности и душевной лени, а" особая нравственная позиция. Кстати, она никогда не была источником социальной агрессии и никому не принесла вреда.

Специфическим проявлением космополитизма в XX в. стал пацифизм — отрицание любой формы насилия в политике. Гражданственная позиция пацифизма в определенном смысле возвышает его над ограниченностью патриотизма; в ней проступают признаки того, что личность ощущает свою причастность к новой общности — всему человечеству.

Интернационализм — специфическое понятие, выработанное марксистской идеологией, означающее политическое единство и взаимодействие наций в общем социальном проекте. Чувство интернационализма возвышало человека над привязанностью к первичным социальным общностям, делало его единым с «пролетариями всех стран».

По своим основаниям идеология интернационализма так же, как и космополитическая, способствует осознанию общечеловеческих ценностей. Различие состоит в том, что космополит дистанцируется от всякого государства, интернационалист же служит государству в любой точке земли. Космополит — «гражданин мира», он отчужден от любой исторически конкретной социальной общности, он «везде чужой». У интернационалиста же в основании жизненной программы лежит заинтересованность в делах любого народа, он «везде свой».
6.5. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПАТРИОТИЗМА И ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Наряду с общими признаками политической культуры и «до-культуры» и их проявлениями в таких феноменах, как патриотизм, интернационализм и др., у каждого историко-культурного региона имеются свои особенности, влияющие на специфику становления и проявления гражданственности. Есть они и у России, и у Беларуси. Вместе с тем в формировании этики гражданственности здесь прослеживается много общего. Вопрос этот — один из наиболее сложных и запутанных и, будучи отдан на волю стихии или традициям, может принести немало бед. Поэтому моральный долг учителя - в меру своих сил и возможностей помочь учащимся разобраться в нем.

На формирование специфики национального самосознания, патриотизма, гражданственности — того, что связано с понятием национальной политической культуры народов России и Беларуси, определенное воздействие оказывает прежде всего их месторасположение — в эпицентре «столкновения цивилизаций», что, безусловно, имеет свои последствия для нашей общей политической морали. Граница между «Западом» и «Востоком» обозначается чрезвычайно трудно, но в общем плане она проходит между светской и религиозной культурами, между официальной и бытовой сферами.

Так, если общественные цели и ценности близки у нас с западными, то образ мыслей и жизни населения ближе к восточному. В области политической жизни и Россия, и Беларусь всегда стремились участвовать в европейской политике, но при этом часто пользовались методами восточного характера. Контуры политики «по-восточному» уловить трудно, но ориентирована она на силу, а не на право, с ней связаны неподконтрольная харизматическая власть, приоритет государственных целей перед правами личности, преобладание традиционализма над динамизмом, жесткость, слабое действие правовых обязательств. В политике восточнославянских государств можно найти немало следов «азиатчины», начиная с автократизма и заканчивая склонностью к силовым методам, тайной дипломатии, тайной полиции и т.п.

Среди основных этических характеристик «восточной» политической традиции России, воспринятой и усиленной Беларусью, следует выделить такую, как оппозиция власти и народа. Исключительное положение власти, достигаемое благодаря монополизации в едином властном центре системы социальных и экономических зависимостей, замкнутости политической элиты и полному отчуждению остального населения от политики, обеспечивает власти прочность позиций и практическую неподконтрольность ее политической деятельности. Власть на самом деле осуществляется в условиях постоянного гражданского саботажа, неосознанного страха и отвращения населения, прикрытых внешней пленкой равнодушия. Власть располагает лишь бюрократией и аппаратом принуждения при сознательном неучастии населения, что делает управление «сверху» обыкновенно малоэффективным. Всю ответственность за судьбу нации народ возлагает на «власть», демонстрируя тем самым свою политическую малограмотность и беспринципность, а иногда и отсутствие политической нравственности. Именно такой характер политической культуры продуцирует российская традиция, начиная с Московского государства и обретая свою кульминацию в эпоху диктатуры Сталина и партийной номенклатуры.

Кроме геополитических предпосылок размывания политической морали, существуют исторические, свойственные нашей общей — сначала российской, а затем и советской истории. Политическая модернизация России всегда проводилась властью присущими ей методами. Христианизация Руси князем Владимиром, централизация власти Иваном Грозным, «европеизация» России Петром I, реформы Александра II, наконец, индустриализация и коллективизация страны, проводимые Сталиным, обозначают вехи, за которыми начинаются эпохи, не имеющие с прежними ничего общего. Эта особенность российской модернизации приводит к глубокой атрофии чувства исторической памяти, преемственности, уважения к традиции — важнейших политико-моральных ценностей. Политическое сознание становится насыщенным деструктивным содержанием, радикализмом, цинизмом. Неудивительно поэтому, что новые ценности, требуемые временем, не усваиваются большинством населения.

Особенностью становления русской и белорусской политической культуры явилось также влияние православной церкви. Точнее было бы сказать, что православие не оказывало, чем оказывало политико-этическое воздействие на народ. Созерцательность православия, транслируя типично восточную ментальность, сказалась, скорее, на социальной пассивности церкви и народа. Что действительно несла религия в народ, так это, на наш взгляд, изоляционистски-националистический элемент, развивавший идею духовной исключительности и мессианства православия и славянских народов. Таким образом, социально-этическая жизнь была мало «окультурена» православием. Поэтому, когда начались процессы активной трансформации славянского общества, оно не сыграло роли стабилизатора политической морали.

В работах М. Вебсра исследуется, сколь значительную роль в формировании этики гражданственности играло в свое время протестантское сознание, возникшее во многом из этического протеста. Мирская аскеза, перевоплощаясь в этику профессионального призвания и порождая этос рационального предпринимательства, стала катализатором экономической динамики. Другая религиозно-этическая традиция может действовать по другому, порождая купечески-спекулятивный, насильственно-присваивающий и другие этосы. То, что в сегодняшней России доминируют именно последние непродуктивные виды этической реакции на появление рыночных отношений, и то, что вообще капитализм в православных странах «не приживается», во многом можно объяснить неактивистским этосом православия.

Кроме объективных факторов,воздействующих на политическую мораль, не меньшее значение имеют, конечно, и субъективные, внутренние, факторысоциальной нравственности, касающиеся индивидуальной этики. Общественная мораль представляет собой во многом иной культурный феномен, чем индивидуальная: она относится к иной сфере событий, имеет иные критерии, иные нормы. Но нельзя игнорировать их внутреннюю связь и взаимообусловленность. Если безнравственны члены общества, это будет влиять и на мораль самого общества.

Наш нравственный климат никак не могут украшать такие черты, как бытовые сквернословие, воровство, хулиганство, пьянство, необязательность, непунктуальность и т.д. Особенно неприятны негативные явления, касающиеся уважения личности другого, неприкосновенности морального и физического достоинства ближнего, его имущества, его прав.

Этика индивидуализмав российской и белорусской традициях, к сожалению, нашла однозначную трактовку как эгоизм и заслужила только осуждение. Преобладание в нравственной матрице начал коллективистской этики солидарности,общей всем восточным культурам, весьма продуктивным может быть в условиях традиционного общества, но при отказе от индивидуализма ведет к нивелировке личности, к перенесению центра тяжести с индивидуальной ответственности на коллективную, что приводит к неразвитости индивидуальной совести.

К субъективным факторам, определяющим специфику политической культуры и гражданственности, относятся и «парадоксы национального характера» (Н.О. Лосский). Он связывает различные формы проявления гражданственности в России — массовые и индивидуальные - с такими особенностями русского характера, как могучая сила волии страстность, проявлениями которых выступают «максимализм, экстремизм и фанатическая нетерпимость». Определяя страстность как «сочетание сильного чувства и напряжения воли, направленных на любимую или ненавидимую ценность», Н.О. Лосский прослеживает ее действие в политической жизни общества.

Он отмечает «сверхчеловеческую силу воли многих революционеров», в частности у Б. Савинкова и его сподвижников, а также «несгибаемую волю и крайний фанатизм Ленина вместе с руководимыми им большевиками, создавшими тоталитарное государство в такой чудовищной форме, какой не было и, даст Бог. не будет больше на Земле». Особенно опасно, считает философ, когда такая могущественная страсть, как накопление собственности «естественно сочетается с другой страстью — властолюбием: богатство дает человеку власть над многими людьми и возможность легко удовлетворять свои желания». Н.О. Лосский анализирует множество примеров «единолично проявленной силы воли, а также максимализма и экстремизма русских людей», образцом которых был для него Петр Великий. Как пример «фанатической нетерпимости, до которой могут доходить русские люди под влиянием идеологических разногласий», Н.О. Лосский приводил В.Г. Белинского — «неистового Виссариона», «экстремизм и бунтарство» М.А. Бакунина, «чрезмерный морализм» Л.Н. Толстого.

Качества славянского характера Н.О. Лосский связывает с такими объективными факторами, как бескрайний простор восточно-европейской равнины и ее климат (короткое лето), порождающие «привычку к чрезмерному кратковременному напряжению сил» и «непривычку к ровному, размеренному постоянному труду». Однако, по его мнению, внешние факторы играют лишь роль условий, поводов, на которые «личность свободно отвечает своими чувствами и поступками». Подлинная же их причина заключается в интересах и чувствах русского народа.

Недостаточным признает Н.О. Лосский объяснение других основополагающих проявлений русского характера — лености и пассивности (на первый взгляд противоречащих страстности и волевой силе) лишь длительным «развращающим влиянием крепостного права». На самом деле, считает философ, проистекают они из социального соотношения целей и средств наших поступков, когда «цель, увлекающая нас, может быть достигнута не иначе как средствами ... которые сами по себе не интересны нам, сами по себе не имеют цены и потому скучны, даже иногда тягостны». Именно так обстоит дело с высокими целями и идеалами гражданского общества, достижение которых требует длительного напряжения сил.

Интересно предоставить учащимся для анализа следующие рассуждения Н.О. Лосского, которые могут быть применены не только к русскому человеку, но и белорусу. «Человек, стремящийся к такому идеалу абсолютно совершенного бытия, живущий им в мечтах и зорко подмечающий несовершенства нашей жизни вообще и недостатки собственной деятельности, разочаровывается на каждом шагу и в других людях, и в их предприятиях, и в своих собственных попытках творчества. Он берется то за одно, то за другое дело, ничего не доводит до конца и наконец перестает бороться за жизнь, погружается в лень и апатию... Русскому человеку свойственно стремление к абсолютно совершенному царству бытия и вместе с тем чрезмерная чуткость ко всяким недочетам своей и чужой деятельности. Отсюда часто возникает охлаждение к начатому делу и отвращение к продолжению его; замысел и общий набросок его часто бывает ценен, но неполнота его и потому неизбежные несовершенства отталкивают русского человека, и он ленится продолжать отделку мелочей».

Повинуясь чувству долга, и русский человек, и белорус вырабатывают в себе способность выполнять обязательную работу добросовестно и точно, но в работе не строго обязательной они могут проявлять небрежность, неточность, неряшливость, опаздывая на встречи и нарушая обязательства.

Вместе с тем сила воли славянина обнаруживается как раз в том, что, заметив какой-либо недостаток, нравственно осудив его и повинуясь чувству долга, он преодолевает его и вырабатывает в совершенстве противоположное ему положительное качество. Увлекаясь, например, «положительными принципами, выработанными в Западной Европе, он становится более европейцем, чем сами европейцы ... потому что он свободен от их национальной ограниченности», в чем мы убеждаемся и сегодня.

Вообще становление и формирование гражданских качеств протекает у славян не логично и последовательно, как, например, в странах с протестантской моралью, а в горниле противоречий и парадоксов. Кроме удивительного сочетания силы воли и страстности, с одной стороны, и лени и апатии — с другой, Н. О. Лосский отмечает и иные мучительно-противоречивые свойства русской души, наложившие отпечаток на своеобразие российской гражданственности. К ним он относит свободолюбие, стремление к воле, анархичность — и гипертрофированную потребность в государственности, деспотизме; человечность, мягкость, доброту — и жестокость, склонность к насилию; обостренное сознание личности, индивидуализм — и безличный коллективизм; универсализм, всечеловечность — и национализм, самохвальство; смирение — и наглость; рабство — и бунт.

К числу первичных гражданских добродетелей славянских народов Н.О. Лосский относит любовь к свободе и ее высшее проявление — свободу духа, которые он связывает с исканием абсолютного добра. Но здесь тоже имеют место парадоксы.

«Искание абсолютного добра и связанное с ним служение высшему началу побуждает целые слои русского народа подчинить свою свободу государству как необходимому условию обуздания зла... Одна из причин, почему в России вырабатывается абсолютная монархия, иногда граничащая с деспотизмом, заключается в том, что трудно управлять народом с анархическими наклонностями».

Ориентацию на сильную власть в русском и других славянских народах всегда поддерживало и развивало православное духовенство, которое видело в государстве единственного борца со злом. Поэтому в интерпретации церкви «патриотизм, т.е. естественная любовь к родине, и национальное чувство, т.е. любовь к русскому народу как носителю великих духовных и исторических ценностей», должны были объединиться «с любовью к государству в одно неразрывное целое».

Особенностью гражданственных позиций в России является и то, что «борьба против мещанства, т.е. против буржуазного умонастроения, ведется русской интеллигенцией во имя свободы ее, против подавления ее государством или обществом». В числе многих парадоксов Н.О. Лосский отмечал, что «политически Россия была абсолютной монархией, а в общественной жизни в ней была бытовая демократия, более свободная, чем в Западной Европе». Следует иметь в виду, что по своему характеру славяне вообще склонны к демократии, проявляя ярко выраженную нелюбовь к условностям, иногда бьющую через край.