Алхимик. Питер ДжеймсАлхимик Peter James

• Название: Питер ДжеймсАлхимик Peter James
• Анкор: Алхимик
• Дата: 20.03.2022
• Размер: 2.97 Mb.
• Имя файла: Алхимик.pdf
• Тип: Документы; #405303
• страница: 51 из 55

121
Монти в панике застыла на месте. Рвануть через двор? Но она не знала,
быстро ли бегает Левайн. Она мгновенно прикинула. Шансов немного, но все же лучше, чем ничего. Повернувшись, она забарабанила в дверь,
отчаянно взывая к охраннику, который только что ее выпустил.
– Я кое-что забыла! – заорала Монти.
Он снова открыл дверь, и она проскочила мимо него.
– Простите! Я забыла кое-что очень важное! – Но вместо того чтобы направиться в библиотеку, она повернула налево и помчалась по широким ступеням первого этажа Британского музея.
– Эй! – услышала она из-за спины. – Эй, мэм, все закрыто. Музей закрыт!
Она продолжала бежать наверх, в темноту. Добравшись до верхней площадки, она увидела в тени статую коленопреклоненного мужчины и собаки, которая, как она помнила, обозначала вход в отдел доисторической и Римской Британии.
Она влетела в первую из Римских галерей; в ней стояла непроглядная темнота, ничего не было видно, разве что слабое свечение откуда-то сверху. Она замедлила шаг и перешла на ходьбу; теперь единственными звуками, которые доносились до нее, был стук ее каблучков и ее же дыхание.
«Иди прямо вперед», – подумала она, тщетно пытаясь вспомнить географию этого места. После Римской Британии она должна была попасть в зал раннего Средневековья, а там повернуть налево и по длинной галерее выйти к Древнему Ирану.
Вместо этого она остановилась как вкопанная – гулкие звуки шагов лишили ее последних остатков мужества. Она осознала, что шла прямиком к витринам, и, увидев их контуры, бросилась в сторону. За ее спиной,
почти вплотную, кто-то крикнул. Мимо нее скользнул луч фонарика; на долю мгновения она увидела, что находится впереди, и обрела уверенность.
Она кинулась бежать, с каждым шагом забирая влево и избегая центральных экспозиций. Луч блеснул снова, упав на голову римлянина на цоколе перед ней. Она рванулась вбок и ошеломленно дернулась, когда луч другого фонарика ударил ей прямо в глаза.

Луч опустился, и, проморгавшись, она увидела силуэт другого охранника, преграждавшего ей путь. Прежде чем он успел открыть рот,
Монти требовательно заорала на него, понимая, что игра ее достаточно рискованна:
– Вы их видели? Двух человек? Они только что вломились в один из кабинетов! Я бежала за ними, и они должны быть где-то здесь!
– Вот черт, нет… Не видел я их!
– Дайте мне на секунду ваш фонарик.
Когда он без большой охоты протянул его, она вырвала его и пустилась бежать. Теперь, когда перед ней скользил луч, двигаться было куда легче, и она на полной скорости пронеслась через Древний Иран и Вавилон. Далее находились царские гробницы Ура. Когда она обогнула их, в дальнем конце галереи появился другой охранник, и Монти услышала, как взвыла тревожная сирена.
– Вот сюда! – закричала она охраннику. – Они ушли этим путем!
– Мимо меня никто не проходил, мисс.
– Я видела, они уходили сюда!
Она снова кинулась бежать, не дожидаясь его ответа; дальше она, в панике не увидев необходимый ей правый поворот, обнаружила, что теперь ее окружают египетские мумии. Неподвижные фигуры в бинтах смотрели на нее из-за стеклянных крышек гробов. Растерявшись, она развернулась на месте. Сдвоенные лучи фонариков приближались к ней. Она быстро двинулась в их сторону, увидела открытый вход в зал коптского искусства,
влетела в него, затем побежала вниз по лестнице в дальний конец, в маленький холл Северного входа. У дверей его стоял охранник.
– Быстрее! – заорала она на него. – Взломан зал восточных древностей.
Полиция уже подъехала, впустите ее!
Охранник торопливо открыл двери, толчком распахнул их настежь и стал напряженно вглядываться в ночную темноту. Монти проскользнула мимо него, быстро осмотрелась и пулей пронеслась по тротуару Монтегю-
Плейс, через темную площадь Бедфорд-Плейс – и исчезла в сумятице
Тоттнем-Корт-роуд.
Увидев свободное такси, она решительно бросилась ему наперерез,
прыгнула в заднюю дверцу, с грохотом захлопнула ее за собой и откинулась на спинку сиденья, с таким трудом переводя дух, что несколько секунд была не в состоянии говорить.
Водитель откинул стеклянную перегородку:
– Куда?
Она откашлялась, набрав в грудь побольше воздуха. «Куда угодно,

лишь бы подальше отсюда», – подумала она.
– Поезжайте прямо, а через пару минут я скажу вам куда.
Она неотрывно смотрела в заднее стекло, но в густой сумятице уличного движения было невозможно определить, следит ли за ней кто- нибудь. Двигаясь по прямой, они быстро достигли Юстон-роуд. Менее чем в миле от них справа высилось здание Бендикс. Она наклонилась к водителю.
– Поворачивайте налево на Юстон-роуд, – сказала она, стараясь оставить между собой и зданием максимально большое расстояние.
Снова откинувшись на спинку сиденья, она закрыла глаза и глубоко задумалась. Табита Донахью досконально знала все средства защиты.
Очищение. Соль. Квадрат Лумиела. Умение вызывать зрительные образы.
Заклинания. Но одного она не делала. Строго говоря, она презирала это. И
именно сейчас, решила Монти, все можно пустить в ход.
Она снова обратилась к водителю:
– Не знаете ли вы, случайно, церковь, которая открыта всю ночь?

122
Суббота, 10 декабря 1994 года
– Сущий муравейник. В часовне они варят суп для бездомных. Кухня никогда не закрывается.
Об этом сообщил Монти водитель, и с его помощью она пришла к мысли провести ночь в Божьем доме. В странной компании церковника с волосами, завязанными в конский хвост. Он всю ночь ходил меж скамеек,
на которых спали несчастные души, и молился за них. Но наступало утро,
ее отец по-прежнему был во вражеских руках, а мать человека, которого она любила, погибла.
Она села в поезд на Чаринг-Кросс и без остановок доехала до
Танбридж-Уэлс, а дальше на такси добралась до той кентской деревушки, в которой располагалась сельская резиденция сэра Нейла Рорке. Ворота были открыты, а гравийная дорожка, окаймленная лавровыми кустами,
изгибаясь вела к дому, которого не было видно с дороги. Здесь, после первого поворота, она решила дальше идти пешком, потому что дом появился примерно в ста ярдах впереди, окруженный аккуратным газоном,
в центре которого лежал небольшой пруд в восточном стиле.
Именно это зрелище она и ожидала увидеть после того, как пару недель назад просматривала журнал «Хэлло!», – внушительное, пусть и несколько холодноватое в своем совершенстве поместье. Фасад был выдержан в георгианском стиле, квадратный, с продуманными пропорциями – серые стены, черепичная крыша и элегантный белый портик. Рядом с крыльцом стоял небрежно оставленный могучий «рейнджровер», и Монти пришлось обогнуть его.
Когда она подходила к крыльцу, из дома донесся отчаянный собачий лай. За последние несколько минут небо потемнело, и ледяной ветер вздымал вокруг нее хлопья снежной крупы. Отчетливо понимая, что ее появление может оказаться неожиданностью, она с силой нажала кнопку звонка.
Лай тут же усилился, и вслед за ним она услышала знакомый баритон,
гаркнувший:
– Бартоломью! Симеон! Сидеть! Сидеть!
Дверь открылась, и перед ней предстал сам сэр Нейл Рорке в шелковом кашмирском халате до колен, черных кожаных домашних туфлях; с трудом

сохраняя равновесие, он придерживал за ошейники двух огромных игривых щенков мастифа.
Какое-то мгновение на лице его сохранялось откровенно неприязненное выражение, и Монти предположила, что он был раздосадован неожиданным вторжением в уединение его уик-энда. Внезапно она вспомнила один из заголовков в «Хэлло!»: «При всей своей занятости бизнесом и благотворительными мероприятиями, бо́льшую часть года мой муж проводит в путешествиях. И мы стараемся, чтобы наш сельский дом оставался для нас святилищем».
Прежде чем она успела в полной мере осознать происходящее, все следы неприязни на лице Рорке исчезли, и его взгляд блеснул неподдельной радостью.
– Мисс Баннерман! Какой приятный сюрприз!
– Примите мои искренние извинения за то, что я нарушила ваш уик- энд, сэр Нейл.
– Отнюдь! Всегда рад видеть вас, моя дорогая. Прошу вас, заходите.
Собаки начали было снова гавкать, и он цыкнул на них, чтобы они замолчали.
– Вы должны простить мой внешний вид. Я только что принимал ванну и собирался, переодевшись, посетить местное благотворительное общество.
Холл был выложен каменными плитами, покрытыми персидскими коврами, на дубовых панелях стен висели гобелены, картины маслом и зеркала в резных рамах; широкая изящная лестница вела наверх. Он прикрыл двери и отпустил собак, которые тут же стали восторженно прыгать вокруг Монти, едва не сбив ее с ног.
– Тихо! – снова гаркнул хозяин. – Бартоломью! Симеон! Место!
Но псы, похоже, приняли его слова за приглашение к игре, и оба одновременно стали прыгать на него, отчего хозяин чуть не потерял равновесие. Ковер пополз у него под ногами, и он нашел спасение у ближайшего надежного предмета – стойки для зонтов мореного дерева.
Прислонившись к ней, он поднял руки пригладить вьющиеся волосы. При этом халат на мгновение сполз с одного плеча, и Монти, к своему удивлению, увидела ряд вытатуированных букв и цифр, примерно в четверть высотой и два дюйма шириной, кожа вокруг представляла собой рубцовую ткань, словно их выжгли раскаленным железом.
– Ах вы, проклятые псы! – весело сказал Рорке. Он поправил халат,
делая вид, что ничего не произошло. – Чай, кофе – или стаканчик шерри?
– Кофе.

Он провел ее через комнату, облик которой она тоже узнала по публикации – мебель, прекрасный письменный стол, элегантная обстановка, на мраморной каминной полке – россыпь рождественских карточек. Она снова удивленно подумала о странной отметке на плече
Рорке, но, поняв, что это могло быть, содрогнулась: клеймо концентрационного лагеря.
Она села на диван. Нацисты клеймили всех евреев. Должно быть, в
Рорке была еврейская кровь. Да, подумала она, темные вьющиеся волосы и тяжелое лицо явно придают ему семитские черты. Но был ли он достаточно большим, чтобы оказаться в лагере? Сейчас ему пятьдесят с лишним – шестьдесят с небольшим. Да, он мог быть ребенком.
Ее отвлекло звяканье телефона, словно трубку подняли или опустили.
Но она сосредоточенно размышляла, с чего начать, чтобы ввести сэра
Нейла в курс дела. Она вынула из сумочки диктофон и отмотала ленту к началу.
Несколько минут спустя Рорке снова появился, извинившись за отсутствие жены. Он успел переодеться в костюм с полосатой рубашкой и нес поднос с чашечками кофе и печеньем.
Поставив поднос, он вскинул брови при виде диктофона, после чего,
расслабленно опустившись на противоположный диван, наклонился вперед и пододвинул гостье чашку кофе, молоко и сахар.
– Итак, моя дорогая, – с добродушным юмором сказал он. – Вы явились интервьюировать меня?
Монти сдержанно улыбнулась. Нервы у нее были на пределе.
– Нет. На этой ленте записан некий текст, который я хочу, чтобы вы прослушали. Боюсь, что он вас потрясет.
Рорке с предельным вниманием прослушал и запись, и рассказ Монти,
в котором она постаралась привести как можно больше подробностей. Вид у него был крайне недоверчивый, но слушал он очень внимательно. Монти все время не покидало ощущение, что сэр Нейл как бы ждет доказательств того, что он уже знает.
Выслушав все до последнего слова, он решительно встал. Вместо того чтобы ужасаться и тратить на это время, он сразу же приступил к делу:
– Первое и главное – это найти вашего отца, защитить вас и мистера
Моллоя, а потом посмотрим, что мы можем сделать для Анны Стерлинг и других женщин из этого дьявольского списка. Один из моих ближайших друзей – сэр Патрик Нортон, глава столичной полиции. И эта мелкая дешевка Левайн, конечно же, не обладает таким влиянием. Тем не менее мы должны действовать быстро; если за вами следили, то им, конечно, уже

известно, что вы здесь. Я немедленно звоню домой сэру Патрику. И к концу дня я хочу видеть Кроу за решеткой. Это только для начала!
Проводив глазами Рорке, который выскочил из комнаты, Монти внезапно испытала чувство вины перед ним – как ни странно, за то, что она оказалась тем гонцом, который принес плохие новости о его компании.
Она снова услышала звяканье телефона и меньше минуты спустя – еще одно. Состоялся краткий разговор, подумала она. Затем ей пришло в голову, что номер мог быть занят и хозяин сделал еще одну попытку позвонить. Монти засунула диктофон обратно в сумочку. Ею владело крайнее изнеможение. Она слышала, как телефон звякал еще несколько раз.
Рорке вернулся минут через десять; казалось, что он состарился лет на пятнадцать. На руке у него висело пальто.
– Так. Дела пошли. Сэр Патрик договорился с главным констеблем
Кента, и через пять минут тот лично прибудет сюда. Он даст нам сопровождение, чтобы мы добрались до «Хаммерсмит-Бендикс».
На Монти произвел впечатление уровень контактов Рорке. Пришли в движение крупные шестеренки. Если бы только она занялась этим раньше,
с горечью укорила она себя, вместо того чтобы доверять этому слизняку
Левайну.
– А ваш ланч? – внезапно спохватилась она. Уже минуло половина второго. – Вы же не успеете!
– Я звонил, – коротко сказал он. – И все организовал.
Между ними воцарилось неловкое молчание; Монти не могла не понимать, что в этой ситуации слова ни к чему.
Затрещал звонок у дверей, который вызвал взрыв приглушенного лая –
на этот раз собаки были заперты где-то внутри дома. Встав, Рорке направился в холл, и Монти последовала за ним. Через окно она увидела переднюю часть «мерседеса» с затемненными окнами, который ждал на подъездной дорожке.
Рорке широким жестом открыл входную дверь и пригласил Монти пройти первой. Она сделала шаг и замерла на месте.
На крыльце плечом к плечу, перекрывая выход, стояли доктор Кроу и доктор Зелигман.
Она в ужасе повернулась, надеясь на помощь Рорке. Его лицо было маской холодной слепой ярости. И через секунду она осознала, что его гнев направлен не на этих двух человек, а на нее.
– Вы гнусная, сопливая, паршивая сучка! Как только вы осмелились так себя вести?

Она почувствовала укол в бедро, как от жала осы. У нее еще было время заметить, что лицо Рорке вдруг странно исказилось, словно стало таять. А потом у нее подогнулись ноги.

123
Коннор еле полз в арендованном «форде» по Юстон-роуд, приближаясь к зданию Бендикс. Он был полон молчаливого отчаяния и ничего, кроме него, не чувствовал.
Мертва. Его мать мертва.
В ушах стояло эхо тех ее слов, которые она сказала в ночь его отлета в
Вашингтон. «Подумай еще раз, пока у тебя есть шанс».
Если бы он послушался ее, «Бендикс Шер» так и продолжал бы существовать. А он бы никогда не встретил Монти.
Но его мать была бы жива.
И где, черт побери, была бы Монти? В когтях этого подонка Кроу?
Он видел, как впереди справа растет слепое безглазое здание Бендикс, и вместе с ним вздымалась вся та ненависть, что он взращивал в душе двадцать шесть лет.
Он развернул машину к стоянке «Бендикса», подрулил к воротам и через окно протянул пропуск.
Охранник посмотрел на ветровое стекло:
– А где бирка?
– Бирка?
– Ваш пропуск на парковку. Мы не имеем права впускать машины без такого разрешения.
– Имел я вас! – взорвался Коннор. – Моя машина на пирсе, а эта арендованная.
Охранник закрыл свое окошко, вернулся за стол и взял чашку с кофе. А
перед Коннором вместо привычного зеленого света горел красный, да еще в сопровождении слов на экране: «ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН. НЕМЕДЛЕННО
ДАЙТЕ ЗАДНИЙ ХОД. ВЫ НАРУШИЛИ ГРАНИЦУ ЧУЖОГО
ВЛАДЕНИЯ».
Коннору пришлось вернуться на главную дорогу и припарковаться у счетчика за углом. Возвращаясь, он заметил хвост черного «мерседеса»,
исчезающего на эстакаде автопарка, который, как Монти говорила ему,
принадлежал компании.
Створки автоматических дверей раздвинулись, он вошел в белый мраморный атриум и направился к конторке охранника, за которой сейчас находился только один человек, черный мужчина на пятом десятке.

Коннор чуть не обознался, приняв его за Уинстона Смита, приятеля Монти.
– Привет. Мне нужно спешно увидеться с доктором Кроу.
Предполагаю, сейчас его нет на месте, не так ли?
У охранника был совершенно нейтральный голос, в нем не было ни дружелюбия, ни враждебности.
– Порой он приезжает по утрам в воскресенье, но сегодня я его не видел.
– Понимаете, – смущенно продолжил Коннор, – тут такое дело, что ждать не может. У вас есть какой-нибудь его номер для срочных случаев?
Я один из его патентоведов.
– Можете предъявить удостоверение?
Коннор показал ему свою карточку. Охранник кивнул и с явной неохотой сказал:
– Могу попробовать… есть пара номеров. Но он отнюдь не обрадуется,
что его беспокоят в уик-энд.
– Это спешно.
Американец был небрит, глаза налиты кровью, а одежда в беспорядке.
Охранник посмотрел на него и прикинул, не выпил ли он. Мистер Коннор
Моллой. Раздался неслышимый удар колокола. Четкий и недвусмысленный
«дин-дон». Он посмотрел на экран своего компьютера и уже был готов напечатать это имя, как вдруг, к своему изумлению, увидел, что оно уже на экране.
Сглотнув комок в горле, он нервно улыбнулся американцу. Ну конечно!
Это имя весь день было у него перед глазами. Мистер Коннор Моллой. Он снова изобразил улыбку, которая, как он надеялся, на этот раз была убедительной, а затем, стараясь казаться спокойным и расслабленным,
набрал номер мобильного телефона майора Ганна.

124
В салоне «мерседеса» стояла странная тишина, которая подчеркивалась искусственной темнотой из-за зачерненных стекол. Монти остро ощущала запах выделанной кожи, пока машина бесшумно скользила в потоке лондонского движения.
Зажатая на заднем сиденье между Кроу и Зелигманом, она чувствовала себя так, словно тело залито цементом. Монти осознала, что, должно быть,
какое-то время она спала или была без сознания, но теперь она проснулась и пришла в замешательство. Они ехали по Парк-Лейн. «Была здесь прошлым вечером», – подумала она и попыталась припомнить зачем.
«Мерседес» обогнул Марбл-Арч. Ну конечно. Они направляются на
Мэрилебон-роуд, а потом выедут на Юстон-роуд.
Ее страхи вернулись – тихие, но настойчивые, словно в груди сидело какое-то мелкое животное и скребло коготками. За окнами скользили машины, здания и люди – зловещий, незнакомый Лондон, мрачный, словно переживший ядерную зиму.
Надо махать руками, подумала она. Надо кричать, привлекать чье-то внимание. Но пока она в машине, никто ее не увидит и не услышит.
Теперь они уже ехали по Юстон-роуд, мимо станции. Справа вырастало здание Бендикс, но, вместо того чтобы свернуть на правую полосу,
«мерседес» подался налево и стал замедлять ход. Полоса превратилась в широкое дорожное полотно, по обеим сторонам которого стояли высокие офисные здания; машина было ускорила движение и сделала резкий поворот влево, ко входу в многоэтажный гараж.
Монти в ужасе смотрела на оранжевые и черные надписи на стенах:
«Автостоянка LRG». Затем у низкого барьера, который сейчас был поднят,
появились большие красные буквы: «ВСЕ ЗАПОЛНЕНО. ТОЛЬКО С
КОНТРАКТАМИ НА ПАРКОВКУ».
«Мерседес» поднялся по виражу крутой бетонной рампы; она слышала,
как дребезжат колеса, пересекая пустые дренажные трубы. Увидев впереди будочку охранника, она узнала мрачное лицо ее обитателя. Перед вторым барьером шофер вышел и вставил карточку в приемное устройство рядом с собой.
Автопарк оказался куда больше, чем она могла себе представить;
большинство ниш были пусты. Ну конечно. Ведь сегодня суббота.

«Мерседес» круто развернулся направо и остановился рядом с лифтами.
Шофер открыл дверцу Кроу и придержал ее для него. Зелигман дал
Монти знак следовать за ним, и она, чувствуя, какое у нее тяжелое и непослушное тело, сползла с сиденья.
Кроу сунул карточку в щель перед лифтами и набрал на панели последовательность цифр. Немедленно одна из дверей раздвинулась, и он махнул Монти, предлагая войти, после чего вместе с Зелигманом последовал за ней. Кабина лифта стремительно ухнула вниз и резко остановилась. За открывшейся дверью простирался холл серого мрамора, в котором за консолью стояли два охранника в форме.
Не обращая на них внимания, Кроу подошел к тяжелой металлической двери, вставил карточку-пропуск и набрал номер. Скользнув в сторону,
дверь открыла проход в длинный, пустой, ярко освещенный коридор.
Она шла за Кроу. Монти была в таком одурманенном состоянии, что могла только подчиняться.
«Вы гнусная, сопливая, паршивая сучка!»
Сейчас этих слов никто не произносил. Она запомнила их. Ошибка была делом ее рук: она снова не послушалась совета Коннора. Но она все еще не могла полностью поверить, что сэр Нейл Рорке имеет ко всему этому отношение. Конечно же, это не он!
Она бросила взгляд на Зелигмана, который шел рядом, чуть касаясь ее локтя. Коридор за ним был совершенно пуст. Бесшумно подмигивали камеры. Можно было попробовать совершить побег. Она еще могла кинуться к лифтам, но у нее не хватило бы времени, разве что успела бы нокаутировать Зелигмана и Кроу – но каким образом? Единственным оружием в ее распоряжении была мягкая кожаная сумочка, которую она сжимала в руках. Вдруг ей в голову пришла мысль, что, может быть, они ведут ее к отцу или к Коннору.
Но в то же время она понимала, что ее могут вести куда-то, чтобы убить.
Они оставили за собой ряд торговых автоматов и несколько лабораторий. Двери большинства из них были закрыты. На стенах не было ни досок объявлений, ни плакатов с предостережениями, отчего тут лишь усиливалось впечатление зловещей безликости.
Они добрались до еще одной металлической двери в конце коридора.
Кроу снова вставил свою карточку и снова набрал кодовый номер. Дверь открылась на бетонную лестницу, которая исчезала в темноте.
– Всего один пролет. Мы без труда преодолеем его.
Здесь было сумрачно и стоял ледяной холод. Монти вгляделась в

окружающий мрак и нахмурилась. Ступени вели только вниз, не наверх.
– Пожарный выход соединяет только подвальные этажи, мисс
Баннерман, – сказал Кроу, отвечая на незаданный вопрос. Его голос сопровождался негромким эхом. – Отсюда до верхних этажей пламя не доберется. От них нас отделяет девять метров сплошного бетона.
– Так как же в случае пожара отсюда выберутся люди?
– Тут всюду имеется система подачи инертного газа. Любое пламя гаснет мгновенно.
Монти уставилась на него. Огнетушитель такого типа устраняет огонь тем, что очаг возгорания оказывается в атмосфере инертного газа,
вытесняющего кислород.
Такой метод тушения исключительно эффективен – но и смертельно опасен: быстрое действие этой системы заключается в том, что за несколько секунд вытесняется весь кислород из помещения и любой, кто в нем находится, погибает от удушья.
– А не опасно ли это для ваших сотрудников, доктор Кроу?
– Будут шевелить мозгами. – Он сдержанно улыбнулся ей и пошел вниз по лестнице.
Спустившись на этаж ниже, Монти вслед за Кроу оказалась в маленькой прихожей. За небольшой стойкой, уставленной телевизионными мониторами, стоял охранник с темными кругами под глазами; его бесцветная кожа была покрыта какими-то пятнами. Кроу прошел мимо него, миновал закрытую стальную дверь и двинулся по широкому коридору, в котором пахло дезинфектантами. Кроме того, Монти начала обонять и другое знакомое зловоние, из-за которого она стала чувствовать себя не лучшим образом. Влажная звериная шерсть и сырая солома. Они вошли в помещение для животных, полутемное, похожее на пещеру. Оно было залито ультрафиолетовым свечением. Звериный запах тут был куда сильнее. В центре помещения размещалась консоль с мониторами и компьютерным оборудованием, а по обеим сторонам комнаты от пола до потолка тянулись застекленные клетки.
Они прошли мимо клеток с собаками, обезьянами и грызунами. Ко многим из обитателей клеток были подсоединены провода, которые фиксировали их состояние. Кроу остановился у окошка и подозвал Монти.
Она поняла, что это инкубатор. В нем лежало маленькое инертное существо, которое дышало с помощью интубационной трубки и вентилятора, нагнетавшего в нее воздух; из бритой головы торчали электроды, а из шеи, запястий и промежности – канюли; крохотный пенис кончался катетером. Создание отчаянно вращало глазами. Безволосая обезьянка, как сначала подумала Монти, но, присмотревшись, с ужасом и

отвращением поняла, что это человеческий младенец.
Содрогнувшись, она сделала шаг назад:
– Что… что вы здесь…
– Впечатляет, не правда ли? – сказал Кроу.
– Это же человек!
Широко разведя руки, он показал на стены инкубатора:
– Здесь все люди, мисс Баннерман.
Монти осторожно приблизилась к окнам. От пола до потолка по обеим сторонам помещения тянулись стеллажи, на каждом из которых хватало места для шести младенцев. Все они были голые, и к каждому была подключена точно такая же аппаратура. Монти вытаращенными глазами посмотрела на Кроу, а потом на Зелигмана.
– Они клоны? Этим вы здесь и занимаетесь? – Ее голос перешел в шепот.
– Не совсем, мисс Баннерман, – вежливо сказал Зелигман. – Все они выращены in vitro
[26]
. – Он улыбнулся. – Так что не стоит ужасаться. Ведь их можно считать человеческими существами только с технической точки зрения.
– Технической?
– Мозг их мертв, а жизнь поддерживается искусственно. В такой ситуации они оказываются сразу же при рождении. Никто из них никогда не испытывал того, что называется сознанием человека; они ничем не отличаются от овощей – или, может быть, от созданий классом ниже –
скажем, от морских анемонов.
Монти прижалась лицом к окну, стараясь перебороть бушевавшую в ней тихую ярость. С трудом владея собой, она резко повернулась:
– Вы не можете этого делать! Вы не имеете… не имеете права!
Меж тонких ярко-красных губ Кроу мелькнул кончик языка.
– Мы, не считаясь с опасностью, лелеем исключительно ценные идеи о правах и гуманности, мисс Баннерман. Нам приходится приспосабливать их к нашим нуждам. Если это не получается, мы их изымаем из употребления.
Вдруг она вспомнила коммерческую телерекламу «Бендикс Шер»,
которая показывала, как сэр Нейл Рорке в африканской деревушке обнимает малышей. «„БЕНДИКС ШЕР“ – САМАЯ ЗАБОТЛИВАЯ
КОМПАНИЯ В МИРЕ».
Монти посмотрела на другого ребенка:
– Кто здесь работает, доктор Кроу? Какой у вас тут штат сотрудников?
Они принимают все это?

– Кое-кому из них очень хорошо платят. А другие просто не могут позволить себе уйти.
Она повернулась к нему:
– Что вы имеете в виду?
Он улыбнулся:
– Не всегда удается покупать верность сотрудников. Порой ее приходится создавать.
– Создавать? – И тут ее осенило. Уинстон Смит. Над ним беспардонно экспериментировали. Его просто превратили в запуганное, полностью зависящее от лекарств рабское существо. Как и всех остальных охранников, в чем она не сомневалась.
– Похоже, вы расстроены, мисс Баннерман. Я думаю, мы можем продолжить нашу экскурсию. Может, вы сочтете, что наш аквариум больше отвечает… мм… вашим вкусам.
Лифт доставил их на один этаж ниже. Как-то ей придется выбираться отсюда. Должен быть кто-то, обладающий большей силой, чем Рорке, и,
когда этот человек увидит, что здесь происходит, он просто разорвет компанию на куски. Она прикрыла глаза, молясь, чтобы с ее отцом и
Коннором все было в порядке. У Коннора есть план. Но частью этого плана была его мать.
К ее удивлению, когда они вышли в темный грязноватый коридор, в нем не оказалось ни одного охранника. Только камеры внутреннего телевидения.
Несколько шагов по коридору, и в конце его Монти увидела дверь с небольшим глазком и толстыми резиновыми фланцами по всему периметру. Кроу проделал привычную процедуру, и дверь с шипением открылась перед ними. Они вошли в тесный воздушный шлюз. Когда дверь за ними закрылась, Кроу сказал:
– Вы живете в сельской местности – я предполагаю, что вам интересна жизнь живой природы, мисс Баннерман?
– Живой природы?
– Матери-природы! Нашего крупнейшего поставщика! – Он толкнул другую дверь, за которой стояла почти полная темнота; их сразу же охватила атмосфера теплого сырого вонючего воздуха; в ней отчетливо стояли запахи стоялой воды и гниющих водорослей.
Монти последовала за Кроу по дорожке из металлической решетки,
которая тянулась перед ними вплоть до другой стены помещения,
напоминавшего размерами футбольное поле. С потолка свисали батареи тусклых инфракрасных светильников, от которых шел мощный жар.

Она увидела под собой чернильную воду, в которой, как булавочные головки, поблескивали искорки света. Они отражались в глазах сотен невидимых существ, скрытых из вида под их ногами.
Что-то прыгнуло рядом с ней, и, вскрикнув, она отшатнулась, наступив на ногу Зелигману.
Это нечто прыгнуло снова. И еще раз – прямо на нее.
– Убирайся! – завопила она, подаваясь назад и отталкивая с пути доктора.
Оно прыгнуло еще раз и, не дотянувшись до груди Монти, шлепнулось на пол. И снова – что-то холодное и скользкое коснулось ее руки.
– Хрррр… хрррр… хрррр…
Прыгнув, оно с силой ударилось в подол юбки, словно разгневанное ее появлением.
Монти, отчаянно замахав руками, отшвырнула это существо.
Высоко подпрыгнув, оно ударилось ей в лицо – мокрая, грубая,
скользкая кожа. Она с силой отмахнулась.
– Помогите! – закричала Монти. – Пожалуйста, помогите мне!
Кроу повернулся. Резко нагнувшись, он схватил что-то обеими руками и медленно поднес это к глазам Монти.
– В чем дело, мисс Баннерман?
Она потрясенно уставилась на блестящее создание, которое он сжимал пальцами; лапы его дергались, рот открывался, а вытаращенные глаза в складках кожи помаргивали.
Ее глаза уже привыкли к полумраку, и она с каждой секундой все отчетливее видела добычу Кроу. Она содрогнулась с головы до ног: Кроу держал существо размером с кошку.
– Вроде вам не нравятся лягушки, не так ли, мисс Баннерман? – в улыбке блеснул Кроу зубами. – Не могу понять – почему? Этот малыш –
такой наш хороший приятель. Он двадцать лет будет снабжать «Бендикс
Шер» одним из самых прибыльных снадобий. – Он протянул ей лягушку, и
Монти отпрянула назад, прижавшись спиной к двери камеры.
– Пожалуйста, – сказала она. – Прошу вас, не надо. – Вокруг раздавалось лишь гулкое уханье, утробные стоны, кваканье и редкие всплески.
Кроу поднес лягушку еще ближе:
– Это существо – чудо матери-природы, мисс Баннерман. Она – одно из редчайших созданий природы. Rheobatrachus silus – желудочно-родящая лягушка. Здесь, в этом помещении, мы содержим самый большой садок в мире – более четырех тысяч особей – и в данный момент строим еще один

в Слау, где у нас будет сто тысяч особей. – При этих словах, явно наслаждаясь ее ужасом, он поднес лягушку еще ближе. – Человеческий желудок – потрясающая вещь, не так ли? Подумать только, он может переваривать едва ли не все: крахмал, минералы, все виды протеинов.
Неужели вы никогда не удивлялись, почему наш желудочный сок не проедает стенки собственного желудка? Согласитесь, интересный вопрос,
мисс Баннерман!
Она молча смотрела на него.
– Так вот, я объясню вам. Стенки желудка состоят из уникальных клеток, которые непроницаемы для аммиака и углекислоты. Эти клетки стоят на страже, оберегают нас от болезненной смерти… когда мы словно перевариваем сами себя. Умно, не так ли? Что и заставляет меня обратить внимание на этого нашего маленького друга. – Он нежно погладил лягушку. – Большинство живых существ или откладывают яйца, или вынашивают потомство в своем чреве. Но только не эта дама. Она вынашивает детей у себя в желудке. Как им удается оставаться в живых?
Почему желудочная кислота не переваривает их?
Монти сглотнула. Она была вся в испарине.
– Видите ли, – продолжил Кроу, – данная особа производит субстанцию, которая подавляет кислотный секрет сразу же после того, как проглоченные яйца попадают в желудок, – и это длится весь период вынашивания. Мы идентифицировали человеческие гены, несущие ответственность за производство клеток, невосприимчивых к воздействию аммиака и углекислоты. С помощью вашего отца мы планируем вводить эти гены в зародыша и посредством «Матернокса». Когда ребенок вырастет и созреет, гормональные изменения в его теле активируют данные гены и они начнут производить такие клетки, которые будут пожирать оболочку желудка. Без соответствующего лечения и лекарств,
которые надо принимать всю жизнь, человека ждет мучительная смерть.
– И… и… вы собираетесь производить медикаменты с использованием этих лягушек? – запинаясь, пробормотала она.
Кроу отвел земноводное от ее лица.
– Совершенно верно, мисс Баннерман, – сказал он с широкой довольной улыбкой на лице. – Абсолютно правильно! Заболевание будет диагностировано докторами как новый вид рака желудка, вызванный стрессами современной жизни. – Он снова улыбнулся. – Мы уже создали наш препарат и ждем, но пока мы не торопимся получать патент на грядущие двадцать лет. Мы ждем, пока болезнь впервые даст о себе знать. – Он снова погладил голову лягушки, словно та была призовой

кошкой. – Вы знаете, мисс Баннерман, что у человека и лягушки есть один идентичный орган?
Монти ничего не ответила.
– Глаз. Вы не знали, что органы зрения у человека и лягушки очень похожи? Мы считаем, что если человеку – ему или ей – заменить глаза на лягушачьи, то они будут все видеть адекватно. И конечно, наоборот. Vice versa. – Кроу посмотрел на лягушку и вдруг многозначительно уставился на Монти. – Я догадываюсь, вы удивлены присутствию здесь доктора
Зелигмана. Разрешите мне объяснить. Хотя сейчас он является директором нашего департамента исследований и развития, доктор Зелигман прошел обучение в Швейцарии как хирург-офтальмолог. Он провел большое количество исследований, связанных с человеческим глазом, и убежден,
что генная инженерия способна излечить многие заболевания органов зрения. Конечно, это потребует обилия лабораторных работ, не так ли,
доктор Зелигман?
Тот склонил голову.
Кроу продолжал нежно поглаживать лягушку.
– У меня нет полной ясности, мисс Баннерман, какой точно объем информации о «Досье Медичи» находится в вашем, вашего отца и мистера
Моллоя распоряжении и кому вы его передали. Вы понимаете, что сейчас,
в данную минуту, я не нуждаюсь в этих сведениях. Мы собираемся на какое-то время оставить вас в покое, дабы вы подумали, что вы хотите сообщить нам. – Он сделал паузу. – Я уверен, что, когда вы… э-э-э…
примете участие в наших экспериментах, ваш отец изъявит куда больше желания сотрудничать с нами, чем до сегодняшнего дня. А тем временем я не могу представить, кто лучше вас сможет оценить, что значит видеть мир глазами лягушки. Конечно, если операция пройдет успешно.
Повернувшись, он кинул лягушку в темноту.
– Пожалуйста, не оставляйте меня здесь, – взмолилась Монти. – Только не здесь. Я могу рассказать вам все, что знаю… но это очень немного.
Кроу несколько секунд задумчиво рассматривал ее лицо, а потом мягко положил ей руки на плечи:
– Я хочу, чтобы вы очень тщательно припомнили каждую мельчайшую подробность того, что вы знаете… и кому вы уже рассказывали. Вы доставили нам массу хлопот, моя дорогая, очень много хлопот. – Он улыбнулся.
Затем жестким ударом ноги он сделал ей подсечку и толкнул назад. Она упала, ударившись о металлический пол, и задохнулась от боли и потрясения.

Сухо щелкнула дверь, закрывшаяся за двоими мужчинами. Она осталась одна в окружении кваканья лягушек и плеска воды. Кваканье становилось все громче, все больше лягушек присоединялось к какофонии,
которая становилась невыносимой. К ее ужасу, Монти показалось, что лягушки собираются вместе, чтобы напасть на нее.
И тут она кое-что вспомнила.