Алхимик. Питер ДжеймсАлхимик Peter James
 Скачать 2.97 Mb.
|
|
125 Коннор безостановочно кружил по атриуму. Монти была здесь – он до мозга костей чувствовал владевший ею страх. Он посмотрел на часы: ноль минус четыре часа и семь минут. Дальше пойдет сценарий худшего развития событий. Но пока все на месте и часы отсчитывают время. Если что-то не получится, он сделает то, ради чего пришел сюда. Но какой ценой? Он гневно посмотрел на охранника за своей стойкой. Давай же, давай! В раздражении он стиснул руки. Лишь бы не опоздать, ради бога, лишь бы не опоздать! Он вернулся к стойке. – Что тут, черт возьми, происходит? Охранник дернулся и, нервничая, ответил: – Еще минуту, сэр, через минуту он будет у телефона. С момента появления Коннора минуло пятнадцать минут. Времени еще более чем достаточно. Его хватит, чтобы разослать послания, а вот они уже ничего не успеют сделать. Им придется освободить Монти, у них нет выбора. – О’кей, вы его сейчас увидите. Воспользуйтесь директорским экспресс-лифтом. Удивленный голосом охранника, Коннор повернулся: – Директорским экспрессом? Он в здании? В своем офисе? – Да, сэр, именно так. Коннор возмущенно посмотрел на него. Значит, доктор Кроу все время был на месте? – Впускаю вас. – Охранник прошел мимо Коннора к лифтам и вставил в панель свою карточку. Створки немедленно разошлись. Коннор вошел в кабину и неподдельно удивился, когда, вместо того чтобы подниматься, как он ожидал, лифт начал опускаться и несколько секунд был в свободном падении. Когда он остановился, дверь выпустила его в небольшой холл с пустой стойкой охранника, за которой располагалась закрытая стальная дверь. Он вышел из лифта, и створки за его спиной сомкнулись. Монти была где-то здесь – теперь он еще отчетливее ощущал ее присутствие. Подождав несколько секунд, он снова посмотрел на рабочее место охранника. На нем были встроенная клавиатура и монитор, в данный момент выключенный. Он нажал несколько клавиш, но ничего не произошло. Затем что-то на потолке привлекло его внимание, и он поднял взгляд. Рядом со сложным устройством противопожарного разбрызгивателя оранжевого света висело предупреждение: «ОПАСНОСТЬ. АВТОМАТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ПОЖАРОТУШЕНИЯ С ИНЕРТНЫМ ГАЗОМ. КОГДА СВЕТ ЗАГОРАЕТСЯ, НЕМЕДЛЕННО ПОКИДАЙТЕ ПОМЕЩЕНИЕ. ЗВУК КЛАКСОНА ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ДО АКТИВАЦИИ ОСТАЕТСЯ ПЯТНАДЦАТЬ СЕКУНД». Ими, должно быть, владеет параноидальный страх огня, если установили такую систему в помещении, которым люди пользуются реже, чем машины, предположил он. Тянулись минуты. Его беспокойство росло. Он попытался справиться с металлической дверью, раз и другой введя в щель свою карточку-пропуск, но дверь оставалась неколебимой и никак не реагировала на его код – на верхних этажах он с этим никогда не сталкивался. Он сел на край стола. Прошло десять минут. Двадцать. Что, черт побери, происходит? Время начало ускорять свой бег. Он в отчаянии мерил шагами комнату и орал, обращаясь к стенам: – Доктор Кроу, прочтите вашу электронную почту! Не пытайтесь дурачить меня, у вас нет времени. Прочтите вашу проклятую почту! 126 – Солдат, мне эта игра больше не нравится. Ганн вцепился зубами в ноготь большого пальца. – Солдат, ты понял, что я сказала? Мне в самом деле больше не нравится эта игра. Лицо Никки, обрамленное длинными рыжими волосами. Она смотрит на него снизу вверх, пока лежит обнаженная и притянутая ремнями к алтарю в шести футах под атриумом. Тот момент, когда выражение ее лица изменилось, когда она поняла, что это не пикантные сексуальные игры, а что они серьезно готовятся вырезать сердце из ее груди, – этот момент он пронесет с собой до самого своего смертного ложа. А теперь им придется иметь дело с этой Баннерман. С двумя охранниками по бокам он вышел из лифта и двинулся по коридору к инкубатору. Проклятье, ему больше не нравятся эти игры. Силс, Роули, та журналистка Зандра Уоллертон – все они получили то, чего заслуживали. Но Никки – это совсем другое. Черт, он же в самом деле любил ее. И теперь еще эта Баннерман. «Ты распускаешься, – подумал он. – Теряешь свои гребаные нервы». Через воздушный шлюз он вошел в инкубатор, в его густой влажный воздух, в котором стоял запах водорослей и эхом отдавалось непрестанное кваканье. Его шаги звоном отдавались от решетчатых металлических плит, он внимательно вглядывался в темноту, подсвеченную инфракрасным светом. Ее здесь не было. 127 Сквозь щели в жалюзи на двери Монти видела, как трое мужчин торопливо прошли по коридору в сторону инкубатора. Тот, что был в костюме, взволнованно говорил по рации двусторонней связи, но в гуле огромного насоса, к которому она прижималась, его слов было не разобрать. Все, что ты делаешь, должно выглядеть убедительно… Обладатель костюма и один из охранников вызвали лифт; другой охранник стал неторопливо ходить взад и вперед по коридору, пока не остановился прямо перед ней, рассматривая жалюзи. Она отчетливо видела его лицо: толстые вывернутые губы, мешки под злыми глазами. Монти стояла как прикованная, лелея лишь одну отчаянную мысль: выжить. Надо что-то делать. Надо выбраться отсюда и рассказать миру… Охранник схватился за ручку. У нее гулко заколотилось сердце. Единственным ее оружием была неожиданность: если она с силой ударит его между ног, ткнет пальцами в глаза, у нее появится шанс… Он подергал дверь, проверяя, надежно ли она закрыта, и отошел. Онемевшая от этой неожиданности, Монти продолжала неподвижно стоять на месте. Прошло несколько минут, но охранник не возвращался. Все, что ты делаешь, должно выглядеть убедительно… Легко сказать. Она сжимала в пальцах тонкую пластиковую карточку, которую ей передал Уинстон Смит. В его записке говорилось, что она открывает любую дверь в здании. По крайней мере, здесь она сработала, выпустив ее из инкубатора. Монти осторожно приоткрыла дверь и выглянула. Коридор был пуст. Она осмотрелась: никаких указателей, стрелок, названий. В ее сторону смотрела телевизионная камера. Пора сниматься с места. Надо двигаться, уходить отсюда. Роджер. Это имя из записки Уинстона. «Мой друг Роджер теперь на месте с понедельника до пятницы, с восьми утра до четырех дня. Он покажет вам все, что вы захотите увидеть. Можете доверять ему. Очень жаль, что у меня никогда не хватало смелости». Если ей удастся найти Роджера, может, ему удастся помочь ей выбраться отсюда. Разве что сейчас суббота, пришло ей в голову. Но шанс все же есть. Она припомнила, что Уинстон Смит порой менялся сменами. Терпение. Соберись с силами. Монти попыталась прикинуть, на каком она сейчас этаже. Можно воспользоваться лифтом, но это рискованно: он может остановиться на любом этаже, да и, кроме того, в нем может оказаться камера. Лучше воспользоваться коридорами и лестницами. И ей надо найти Роджера. Она снова осмотрела коридор. Позвякивающие звуки доносились откуда-то слева, и она с растущими надеждами поспешила в этом направлении и разочарованно остановилась, увидев всего лишь комнату отдыха с раковинами, торговыми автоматами с напитками; здесь же стоял стол и стулья. Звуки эти издавал автомат с горячим кофе. Она проверила все умывальни в надежде, что где-то за ними таится скрытый выход, но ничего не нашла и вернулась в коридор. Через несколько ярдов коридор поворачивал направо, и, свернув, она, к своему облегчению, увидела стальную дверь с кнопочной панелью. Аккуратно введя карточку, она отстучала кодовый номер, который ей дал Уинстон Смит. 0626. Замок щелкнул, и маленький красный огонек стал зеленым. Миновав эту дверь, она оказалась на бетонной лестнице. Она опасливо посмотрела в темноту над головой и затем вниз. Туда уходил только один пролет, и она четко видела там, где он кончался, еще одну дверь и голую стену. Резкий треск заставил ее подпрыгнуть. Развернувшись, она увидела, что дверь за ней захлопнулась. Глянув наверх, она с облегчением отметила – никаких признаков жизни. Есть ли тут какое-нибудь укрытие? Но она не видела ни ниши, ни шкафа или ящика. Она попыталась собраться с мыслями. Надо подниматься наверх, прокладывать путь наверх. Двумя уровнями ниже открылась дверь, и она оцепенела, увидев какую-то тень и услышав возбужденные голоса. Нет времени отыгрывать назад. Она стремглав полетела вниз по лестнице, пока в самом низу не съежилась в темноте, и стала прислушиваться, моля Бога, чтобы они не вздумали явиться сюда. Спускавшиеся шаги остановились как раз над ней. Раздался резкий щелчок, а потом молчание. Бесшумно выдохнув воздух, она осталась сидеть на корточках, глядя наверх, пока не удостоверилась, что все в самом деле ушли. На цементном полу перед ней лежали пара окурков сигарет и смятый полистироловый стаканчик; вид этого окурка, как ни странно, ободрил ее, словно дав ей тайный сигнал, что и среди воинства «Бендикса» есть мятежники. Затем она вставила карточку в щель, набрала номер и осторожно толкнула дверь. Она открылась в узкую приемную, где за небольшой консолью сидел пожилой черный охранник, который встретил ее взглядом в упор. Монти оцепенела. Затем она услышала звук множества ног, которые спускались по лестнице над ней. В отчаянии она кинулась в помещение. Охранник был того же возраста, что и Уинстон Смит; на его худом лице были такие же большие красноватые пятна. И выражение его взгляда, мягкое, без враждебности, сразу же дало ей знать, кто он такой. – Будьте любезны, могу ли я посмотреть ваше удостоверение личности, мэм? – сказал он. Нервно поглядывая на дверь у себя за спиной, она вытащила из сумочки письмо Уинстона Смита. Он развернул его, прочел, сложил снова и подрагивающей рукой вернул ей. Быстро глянув на потолок, охранник наклонился к ней и прошептал: – Я не могу помочь вам. Хотел бы, но не могу. Это невозможно. – Его глаза, вытаращенные от страха, снова обратились к потолку. Проследив за его взглядом, она увидела телевизионную камеру и не смогла справиться с паникой. Сразу за ним располагалась дверь. Она должна пройти через нее. – Роджер, Уинстон Смит мертв. Они могли вылечить его, но не стали этого делать. Они убили его. Они могли улучшить ваше состояние, но вместо этого дают вам лекарства, чтобы вы плохо чувствовали себя. Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда. Пропустите меня. И скажите им, что вы меня не видели. Дверь за его спиной рывком распахнулась. Вошли два охранника, один – тот, кого она видела сквозь жалюзи, а второго сопровождал человек в костюме. Дверь с громким щелчком закрылась за ними. 128 – Надеюсь, вам удобно, доктор Баннерман? К запястью Дика Баннермана все еще тянулась капельница, но интубационную трубку изъяли, и дышал он самостоятельно. Он догадался, что ночью, когда он был в полностью одурманенном состоянии, его перевезли из клиники «Хаммерсмит-Бендикс» в эту маленькую, скупо меблированную комнату без окон. Он проснулся и был настороже, хотя ему казалось, что все его тело словно бы налито свинцом, и, чтобы на несколько дюймов приподнять руку или согнуть пальцы, ему приходилось делать усилие. Он медленно повернул голову к двери и увидел, что там стоит доктор Кроу в зеленом рабочем халате и хирургической маске, висящей у подбородка. – Где я, черт побери? – Не буду утомлять вас географическими подробностями, доктор Баннерман. Нам предстоит обсудить более важные темы. Кроу прикрыл дверь и подошел к постели. – Я предпочел бы действовать иным способом; редко удается добиваться доброго согласия от человека, угрожая ему, но порой другой альтернативы не остается. Понимаем ли мы друг друга? Баннерман смерил его взглядом: – Я не думаю, что вы вообще в состоянии меня понять, Кроу. Вы можете делать со мной все, что вам заблагорассудится, но я и пальцем не шевельну, чтобы помочь вам и вашей вонючей компании. Ясно? Исполнительный директор склонил голову: – Я не исключаю, что вы еще измените свое мнение. – Он повернулся, многозначительно показал на телевизор в углу комнаты и сказал: – Видите ли, доктор Баннерман, пострадать придется не вам. Кроу включил телевизор. На экране появилась операционная. Два человека в хирургических халатах вкатили каталку. Они поставили ее прямо под массивной восьмиугольной лампой, опустили тормоз, который заблокировал колеса, и исчезли из вида. Когда они это сделали, Дик Баннерман четко увидел, что на каталке лежит его дочь. Кожаные ремни, перекинутые через ноги, руки и шею, полностью обездвиживали ее. Камера сменила фокус и словно специально для него крупным планом показала лицо Монти, искаженное смертельным ужасом. – Поговорим попозже, доктор Баннерман, – сказал Кроу. – Предоставляю вам возможность как следует все обдумать. За ним закрылась дверь. Коннор в отчаянии смотрел на свои часы. Время, которое он, все подсчитав, отвел на переговоры, стремительно уходило. Костяшки пальцев опухли, потому что он постоянно колотил ими по стенам, и, лизнув их, он почувствовал медный привкус крови. Дверь открылась. Вошел охранник, держа в руке пистолет. – Доктор Кроу хочет вам кое-что показать, мистер Моллой, – ухмыльнулся он. – Я должен поговорить с доктором Кроу, – сказал Коннор. – И поговорить немедля. Можете доставить меня к нему? Я должен поговорить с ним. Охранник покачал головой: – Жаль, но не могу. – Не отводя от Коннора пистолета, он вставил карточку и одним пальцем набрал на панели кодовый номер. Несколько мгновений спустя экран ожил. Переведя взгляд с Коннора на панель и обратно на Коннора, он продолжил набирать ключ. После паузы на экране появилось четкое изображение операционной. Коннор увидел, как Монти лежит привязанная к каталке и несколько человек в операционных халатах собрались вокруг нее. Коннор задохнулся от ужаса: – Что происходит? Что там, черт побери, делается? – Доктор Кроу подумал, что вам будет интересно посмотреть, – самодовольно сказал охранник. Коннор снова бросил взгляд на экран. Он видел ужас на лице Монти. Различить других людей было трудно. Он видел, как Кроу прикрыл маской рот и нос, а рядом с ним лощеный мужчина натягивал хирургические перчатки. – Ради бога, что они собираются с ней делать? Камера опустилась еще ниже к лицу Монти, а затем отошла, дав широкий угол обзора. Что-то привлекло его внимание на потолке, как раз над монитором, только в рамке: оранжевый лист с предупреждением и форсунки пожарной системы, такие же, как и здесь. Инертный газ. Он в упор посмотрел на стражника – прямо в глаза. Тот ответил ему уверенным, самодовольным взглядом. Коннор продолжил впиваться взглядом в него, все сильнее и настойчивее, и, как бы его ни терзала слепая паника, он продолжал концентрироваться, чтобы вся его энергия имела целью эти две круглые пуговицы. Продолжай смотреть! Ухмылка стражника поблекла, челюсть отвисла. Рука с пистолетом начала опускаться. Глаза стражника остекленели, рассеянно расползлись в разные стороны. Поплыли… Итак! Коннор подошел к нему, левой рукой взял запястье той его руки, которая держала оружие, услышал щелчок, когда он поставил его на предохранитель. Костяшками правого кулака он со всей силой ударил охранника по носу и, повалив на стол, резко ударил коленом ему между ног. Он ударил его еще раз и еще раз; выкрутив руку и прижав ее к столу, он вырвал оружие, которое со стуком упало на пол. Охранник, который пытался отбиваться свободной рукой, скользящим ударом задел ухо Коннора. Тот в слепой ярости схватил противника за волосы и ударил физиономией о клавиатуру. – Где она, мать вашу, подонки? – Он еще несколько раз приложил его физиономию. Охранник вскрикнул: – Пожалуйста, не надо! Остановись! Прошу тебя, остановись! Схватив за волосы, Коннор развернул его: – Где она? Выкладывай немедленно! – Он с силой сжал мошонку противника. Охранник взвыл. – Где? Говори, а то я оторву твои гребаные яйца! – Вто… второй уровень. Коннор сжал мошонку посильнее. – Л… л… лифт. На второй уровень. – Он тяжело дышал, из носа и рта тянулись струйки крови. – П… п… поворот направо. Там знак. Отмечено. Не выпуская его волос из захвата, Коннор вытащил карточку из щели приемника и поднес ее к носу охранника. – Пользоваться этой? Охранник кивнул. – Номер кода? Какой тут долбаный код? – Ноль шесть два шесть. – Если ты соврал, я вернусь за тобой, понял? Выражение глаз охранника сообщило, что он все понял. Взяв карточку в зубы, Коннор как можно дальше отогнул назад голову охранника и с силой врезал кулаком ему в подбородок. У мерзавца закатились глаза. Коннор выпустил его, и тот безжизненной массой рухнул на пол. Наклонившись, Коннор схватил пистолет и побежал к лифту. 129 В комнате пахло антисептиком. Монти моргнула и прищурилась от яркого света лампы над головой. Ей казалось, что руки и ноги зажаты в тисках. Она попыталась приподнять голову, повернуть ее, но не смогла. Она смотрела на изразцовые стены, и горло пересыхало от страха. С краю каталки спинами к ней стояла группа людей в хирургических халатах, но предмет их внимания был скрыт от ее взгляда. Порой они поворачивались посмотреть на нее, но над обрезом маски были видны только их глаза. Кроу. Зелигман. Линда Фармер, с которой ей довелось встречаться лишь однажды, начальник отдела медицинской информации, и еще одна женщина, которую она не знала. Раздавалось позвякивание инструментов. Она видела, как Зелигман длинным пинцетом поднес к свету маленький окровавленный предмет и внимательно изучил его. Через несколько секунд он опустил его и столь же пристально изучил другой такой же. Состоялся тихий обмен словами, несколько членов группы снова повернулись и посмотрели на Монти. Она с молчаливым отчаянием стала молиться. Она попыталась представить себе золотой крест; она думала о квадрате Лумиела, лежащем в ее сумочке. Затем, теряя надежду, – об изуродованном теле Табиты Донахью на крыше ее автомобиля. Женщина, которую она раньше не видела, неторопливо и осторожно подошла к ней, неся перед собой металлический поднос с таким видом, словно подносит дары к алтарю. Большая лягушка беспомощно ползала на подносе. Там, где полагалось быть ее глазам, Монти увидела пустые кровавые глазницы. Горло у Монти перехватило спазмом. Она задохнулась от ужаса. Женщина поднесла лягушку поближе – так, что она чуть не коснулась носа Монти. Охваченная дрожью, судорожно глотая воздух, она обоняла запах создания, видела складки кожи у нее под шеей, которые пульсировали, когда лягушка дышала. Она плотно закрыла глаза. Им не удастся заставить ее смотреть. Этой свободой она еще обладала. Когда она снова открыла глаза, женщина отошла. Монти сглотнула. Через несколько секунд женщина вернулась с другим подносом, который она тоже для осмотра поднесла вплотную к лицу Монти. На ложе из мелко колотого льда аккуратно лежали окровавленные глазные яблоки лягушки. Все ее внутренности скрючило от паники. Она попыталась вырвать из хватки ремней ноги, запястья, шею. Кто-то подкатил к ней другую каталку. Теперь вокруг нее собралась вся группа. Склоняясь над ней, Зелигман порылся в наборе инструментов на подносе, выбрал сначала маленький блестящий скальпель, который, держа в одной руке, поднял и рассмотрел, а затем взял какой-то инструмент с тонкой длинной ручкой и приплюснутой стальной ложкой на другом конце. – Не-е-е-е-ет! – отчаянно завопила Монти. Зелигман большим и указательным пальцем покрутил ложку. Она отбрасывала яркие блики света. – Нет! – сказала Монти. – Прошу вас, не надо. Все, что угодно. Все, что вы хотите, но только не мои глаза, не… – Не волнуйтесь, я успею, – совершенно бесстрастно сказал ей Зелигман. – При работе с глазами очень важна быстрота действий, потому что окончания зрительных нервов умирают почти мгновенно. – Затем выражение его лица отвердело. – Лягушка – холоднокровное создание, мисс Баннерман. Таковые создания почти не ощущают боли. Вам это известно? Она смотрела на него, потеряв дар речи. – Я не вводил лягушке никаких обезболивающих и не собираюсь терять драгоценное время, давая их вам. – Подняв голову, он слегка изменил угол наклона лампы. Раздался голос Кроу: – Может, вы собрались с мыслями и хотите что-то сообщить нам до того, как доктор Зелигман начнет процедуру, мисс Баннерман? Или мы сначала изымем один глаз и посмотрим, как пойдут дела? – Не о чем, – выдохнула она. – Нечего говорить. Мы… я… говорила только с мистером Уэнтуортом… и с Зандрой Уоллертон… больше ни с кем. Я не говорила больше ни с кем, кроме них… а они мертвы. Я заверяю, я клянусь, больше ничего не было. – Она понимала, что говорит бессвязно и неубедительно. – А что насчет мистера Моллоя? Он-то с кем говорил, мисс Баннерман? – Я не знаю. – А вот я думаю, что знаете. – Пожалуйста. Я ничего не знаю. В самом деле. Я не… не видела его… с тех пор… я не знаю, где он. Наступило краткое молчание, после которого Кроу хрипло сказал: – Изымите у нее глаз. Когда закончите, мы продолжим с ней разговор. Немного боли поможет ей собраться с мыслями. Женщина, которая приносила подносы, нагнулась над Монти, глубоко погрузила пальцы в основание шеи, повыше перевязи, и заставила ее откинуть голову назад. Другая пара рук сжала ей лоб. Задыхаясь от ужаса, Монти могла только беспомощно наблюдать, как обтянутые латексом пальцы Зелигмана опускаются к ее правому глазу. Она смежила ресницы, плотно сжала их, изо всех сил стараясь противостоять давлению его пальцев, которыми он пытался открыть их. Она проиграла. Сначала были подняты ресницы, затем палец в латексе болезненно скользнул по глазному яблоку, и, когда это ему удалось, она увидела водянистый ореол; нажим пальцев не ослабевал и был настолько уверенный, словно он занимался этой процедурой каждый день. Он широко раздвинул ей ресницы. – Ретрактор, – спокойно произнес доктор Зелигман. Пальцы в резиновой перчатке поднесли маленькую проволочную петлю с резиновыми захватами на концах. Монти видела, как она приближается к ее глазу, и почувствовала острое неудобство, когда петлю ввели внутрь, как можно шире раскрывая ресницы. – Все правильно, – сказал Зелигман. – Теперь я собираюсь прорезать радужную оболочку. Нет, прошу вас, не надо, не делайте этого! Пожалуйста, не надо! Монти в упор смотрела в глаза Зелигмана, отчаянно моля его, моля от всего сердца. Полный глубокой собранности, он сдвинул брови и наклонился к ней, пока его лицо в маске не оказалось в нескольких дюймах. Вспышка света блеснула на полированном лезвии скальпеля, который медленно и неудержимо опускался к ней, а затем, прежде чем соприкоснуться с ее плотью, он на долю секунды расплылся, выйдя из фокуса. |