микеладзе вино коты. Покаяния и сохранения личной и социальной памяти в современной литературе. 80
 Скачать 467.08 Kb.
|
5. Традиция эссеизма в современной литературе. Примеры.Слово «эссе» происходит от французского essai – проба, попытка. Собственно, как обозначение литературного жанра это слово стали применять после выхода в свет в 1580 году сочинения французского философа Мишеля Монтеня под названием «Опыты» (по-французски Les Essais). «Опыты» Монтеня — это ряд самопризнаний, вытекающих преимущественно из наблюдений над самим собой, вместе с размышлениями над природой человеческого духа вообще. По словам писателя, всякий человек отражает в себе человечество; он выбрал себя, как одного из представителей рода, и изучил самым тщательным образом все свои душевные движения. Четкого плана нет – все подчинено ходу мыслей самого автора. Главы могут быть совершенно разных размеров. Таким образом, эссе - это небольшое прозаическое сочинение свободной композиции, выражающее впечатления автора от чего-либо, его размышления и соображения по какому-либо вопросу. Эссе не претендует на исчерпывающую полноту или определяющую трактовку предмета, его задача – высказать мнение. Эссе бывают философские и историко-биографические, публицистические и литературно-критические, научно-популярные и беллетристические. Стиль эссе отличается лёгкостью, образностью, установкой на разговорную лексику и интонацию. (определение из Литературной энциклопедии). В жанре эссе так или иначе работали Дидро, Вольтер, Лессинг, Филдинг, Честертон, Герцен и Достоевский. Однако особую популярность эссе приобретает в XX веке в связи с именами Роллана, Шоу, Уэллса, Хаксли, Манна, Моруа, Сартра и других. Эссеизация литературы – один из магистральных путей, по которому шли (и идут до сих пор) поиски в области романной формы во второй половине XX века. А ведь весь XX век в литературе длилась борьба с традиционным романом, с линейным повествованием. В целом она привела к преобладанию в сегодняшней литературе произведений не линейных, а с пространственной формой, отличающейся фрагментарностью, своеобразной «монтажностью». Родоначальником традиции эссеизации эпоса в XX веке стал немецкий писатель Роберт Музиль. В романе «Человек без свойств» он в последовательности своих разделов рассматривает тему с нескольких сторон, не сводя ее тем самым к однозначности, а, напротив, оставляя ей многозначность и пространство, так и современный роман должен уподобиться эссе с его призматическим способом отражения действительности. Эту традицию продолжили писатели-апологеты так называемого интеллектуального романа: Милан Кундера, Питер Акройд, Мишель Уэльбек. Корни этой традиции лежат в идейном плюрализме, который возник на основе диалогического сознания, характерного для современного человека. Музиль наполнил жанр романа-эссе философским и даже научным содержанием. Именно ради философско-художественного синтеза автор и разрабатывает подобный тип романа. Традиция эссеизации непосредственно связана с особым типом писателя, который появился в XX веке, - это писатель, стремящийся стать философом. Тип этот восходит к Вольтеру и Ницше («Так говорил Заратустра» - по сути, сборник притч, эссе). Сами философы XX века активно пользовались формой эссе, пытаясь понять философов-предшественников. Так, идеи неофрейдиста Эриха Фромма связаны с литературой постмодерна от 70-х годов. Ощущается кризис психоанализа: Фромм пишет эссе о Фрейде и Марксе, усматривая причину всех бед современной цивилизации и культуры в господстве патриархального комплекса (рационализм, стремление к новому, функционализм). Рассмотрим подробнее, как традиция эссеизма проявилась в произведениях современных писателей – Милана Кундеры и Мишеля Уэльбека. Милан Кундера – чешский писатель (1929 года рождения). Неоднократно называл Музиля своим любимым писателем. Его роман «Бессмертие» (1990) строится как призма или эссе, рассматривая свою главную тему - бессмертие - на нескольких уровнях, в нескольких сюжетах-гобеленах. Эти истории вовсе не связаны между собой; они могут относиться к разным историческим эпохам и помещаться в различные пространства. Параллелизм этих сюжетных линий состоит в том, что все они соотносятся с главной темой. Главная метафизическая тема романа - смертность человека и его стремление к бессмертию. Проблема бессмертия в свою очередь заменяется проблемой вечной жизни. «Смерть и жизнь» - одна из базовых оппозиций мифологического сознания (терминология Леви-Стросса), с которой человек приходит в мир, как и оппозиция «день-ночь». Другой роман – «Невыносимая лёгкость бытия» - связан с оппозицией «тяжесть-лёгкость». Что первично: культурно-философский материал или собственно художественный, эпический аспект? Этот вопрос утрачивает смысл у Кундеры. Особенности романа-эссе у Кундеры В «Бессмертии» говорит сам автор (герой): этого не расскажешь, это преимущество формы романа-эссе. «Самое существенное в романе как раз то, что нельзя сказать иначе, чем романом». «Должен писать их так, чтобы их нельзя было адаптировать, пересказать». Это и есть способ сохранения литературы от Кундеры. «К сожалению, почти все романы, когда-либо написанные, слишком подчинены правилу единства действия. Роман должен походить на пиршество с множеством блюд». Сюжет носит в романе «Бессмертие» вспомогательный характер – это бросается в глаза. В «Невыносимой лёгкости бытия» удельный вес исходной оппозиции «тяжесть-лёгкость» ещё не был настолько велик, как в «Бессмертии». Здесь же, в «Бессмертии», основная сюжетная линия рождается случайно из жеста, который в сознании автора связывается с главной линией - из взмаха руки престарелой дамы в бассейне рождается история молодой женщины, чьего имени автор никогда не слышал. Рождение женщины из жеста - идея ускользания человека от мира, нерастворение в нем. Аньес рождается как антитеза, контраст этому жесту. Она приводит за собой в роман свою грань призмы, своё окружение. С именем Аньес рождается её история-гобелен. Мир Аньес обрастает в романе плотью настолько, что продолжит жить и после смерти самой героини (центра этого мира). Мир Аньес - не единственный в романе. Многоплановая структура. Уже в «Невыносимой легкости бытия» прослеживалась эта тенденция: Томаш – Тереза и Сабина – Франс. Комментарий автора в виде истории портмоне Дембшера: оппозиция «тяжесть-лёгкость». В раннем романе это носило дополнительный характер. В «Бессмертии» автор стремится уравновесить все фрагменты материала. Он хочет отказаться от заднего плана, пытаясь добиться того же, что обнаружил в «Человеке без свойств»Музиля. Грани романа «Бессмертие»: 1) грань объективной реальности автора-рассказчика - дама в бассейне, все фигуранты выпусков новостей, профессор Авенариус, диктор радио, сам автор тоже часть объективной реальности. Но поскольку автор ещё и персонаж, то он раздваивается. 2) уровень субъективной реальности рассказчика, который пишет роман и в процессе знакомится с некоторыми своими героями. Это мир, рождённый из жеста. Мир Аньес со всем его населением: диктор Бертран - любовник сестры Лоры, автор Диплома стопроцентного осла (профессор Авенариус), девушка-самоубийца (двоится). 3) грань чистого бессмертия - здесь помещены параллельные сюжетные линии великих людей, достигших бессмертия в истории, в том числе в истории литературы. Из них главная - линия Гёте и Беттины Брентано. Плюс Бетховен, Хемингуэй, Никсон, Наполеон, символично присутствует Шекспир. 4) культурно-философское обобщение, скрепляющее все грани, смыслообразующий и символообразующий. Его герои – Аристотель, Шекспир, Гёте, Бальзак, Рембо, Ролан, Музиль и сам автор. Эти миры, отдельные грани призмы, не находятся друг с другом ни в какой жёсткой взаимосвязи. Персонажи, населяющие вторую грань, самые зависимые: вымышленные. Не могут видеть происходящего на третьем уровне. Наибольшая свобода - у читателя. Он вне призмы и наблюдает мир через все грани поочередно. Только читатель может сложить общую картину и сделать выводы. Таким образом, призматическое построение романа служит испытанию идеи бессмертия в нескольких вариантах. Миры-грани призмы сходятся и расходятся, как параллельные прямые. Мера случайности и закономерности в мире, в котором все неизбежно со всем связано, - эта проблема заботит автора. В чем характер этой связи? Психологи XX века уже не удивляются влиянию эпизода на характер и судьбу человека. В XX веке писатели осознали: для литературы подходит любой житейский материал. «Жёсткой причинности не существует, и его величество случай может распорядиться как угодно». Современная литература намеренно строит свои сюжеты на эпизодах. Кундера - писатель предлагает свой вариант: «жизнь выстлана эпизодами, как матрац конским волосом. <…> Но поэт вовсе не обойщик и должен устранить всю набивку из действия». Аристотель любит эпизод вне цепи причинных событий. «Каждое, даже самое неприметное явление заключает в себе возможность превратиться в событие». Эпизод плана объективной реальности становится в романе «Бессмертие» роковым для героини, родившейся из жеста. Согласно Кундере, случай определяет связь всего в современном мире. Современный мир, его топология и морфология - ещё одна из граней романа-призмы Кундера. Аристотелева эпоха сменилась другой; кто стал её символом? Кундера пока не может подобрать символ-индивидуум, но вещественный есть - это объектив фотокамеры. Символ произвола. Современный бог, легализованный взгляд-гиря. Он вездесущ и всесилен. Может любого сделать несчастным, смешным или знаменитым. Фотографы везде - повсюду всевидящее око, повсюду объектив. Сегодня божье око заменено камерой, а человек изнасилован взглядом - таков неутешительный диагноз эпохе от Кундера. Что здесь от индивидуализма, если камера фотографирует тебя в момент агонии? Человек перестаёт восприниматься как микрокосм. Личность больше не имеет значения. Бессмертие - главная тема. В ходе истории инстинкт бессмертия сильно видоизменился. Бессмертная душа, готовность предстать перед вечным - не это заботит современного человека. Всем правит земная жажда славы - заставляла бессмертного Наполеона приглашать к себе в гости бессмертного Гёте. Окреп инстинкт подобного бессмертия для современного человека. Главная цель - наследить как можно больше в этой жизни. Средневековому художнику была свойственна анонимность. Только благодарная память современников донесла до нас многие имена. Сегодня отказавшегося от предложения оставить свой отпечаток на аллее славы сочтут сумасшедшим. Бессмертным человек становится не сам по себе, а с помощью имагологов - специалистов по созданию образа, или через плевок мир. Иногда эти два пути совпадают. Кундер называет второй способ криком. Но это не так. Что имеется в виду: затеряться в череде лиц - смерть. Выделиться в толпе, где стираются все различия, очень непросто. Нужно громко и членораздельно заявить своё «Я». Никто не знает, насколько громким должен быть выкрик. Но каждый волен выбрать свой собственный путь к бессмертию. Это может быть и выстрел. Классификация бессмертия: 1) малое - память о человеке тех, кто знал его лично; 2) великое - память о человеке тех, кто не был с ним лично знаком (художники и государственные деятели). Никто из них не застрахован от потери бессмертия в последний момент и от перехода в третий вид; 3) смешное бессмертие - рождается из комического жеста, который застревает у нас в памяти как парабола всей жизни человека. Астроном Тихо Браге, который умер во время торжественного ужина (у него лопнул мочевой пузырь – этикет не позволил удалиться). Жену Гёте приобщила к смешному бессмертию Беттина, окрестившая её «взбесившейся кусачей колбасой». В свете смешного бессмертия: Бетховен из-за шляпы, Гёте (низкий поклон при встрече с Наполеоном). Но бессмертие великое стоит риска. Его заполучить пытаются разные герои романа. Бессмертие или приближение к нему - точка, в которой все грани сходятся. Две главные героини «Бессмертия» Беттина Брентано и её двойник в современном мире Лора - проекции одного образа на стыке миров. Один и тот же жест находят инстинктивно - очень идёт обеим. Лора на него натыкается, когда сестра отговаривает её от самоубийства. До обретения жеста (надо делать что-то) подразумевалась измена своему любовнику. Но жест требовал гораздо большего. Родные упрекали Беттину, что она жертвует собой ради других. Лора никогда не подавала нищим. Страдала пороком духовной дальнозоркости. Поступки Лоры ориентированы на современное божество - фотокамеру. Когда-то настоящий бог учил творить добро молча, не напоказ. Беттина - помощь - тоже не на добровольных началах. Выбирает Гёте, поскольку понимает, что он обречён. Своего бессмертия завоевать не может, поэтому надо приобщиться к чужому. Пишет ему письма, редактирует переписку Гёте с ребёнком (она прикидывается этим ребёнком) и публикует. Но никто не застрахован от перехода из великого бессмертия в смешное. Беттина не уничтожила оригиналы, которые нашлись. В 20 веке будет Ролан Барт, который будет её защищать а в конце века - Кундера, который её обвинит. По-своему хотят приобщиться к бессмертию все герои романа. Диктор, муж Аньес Поль. Низкие мотивы руководят такими людьми. Поль хочет убедиться, что жизнь Хемингуэя была такой же жалкой, как и у простых людей. Профессор Авенариус - писатель долго не может подобрать к нему метафору. Главное дело жизни - борьба с дьяволиарией. Прокалывает шины у автомобилей. Он знает, что этот мир всё принимает всерьёз. Вручает диплом осла. Игра с миром для Авенариуса - нечто очень серьёзное, но в то же время это только игра. Хомо ? (Человек играющий) – один из важнейших современных типов. Игра как способ прорыва в бессмертие. Приватное бессмертие, тогда как большинство стремится к публичному бессмертию и славе. Исключения: не стремящиеся к бессмертию - Аньес и её отец. Они мечтают о покое. "Подожди лишь, скоро и ты отдохнёшь" - их любимое стихотворение Гёте. Аньес умирает не столько от травмы в автоаварии, сколько от усталости. Вторая категория нежелающих бессмертия - обретшие его. В потустороннем мире Хемингуэя донимают родные. Гёте рад встрече с ним. Главный парадокс - в том, как жаждущие, так и не желающие, но обретшие её становятся жертвами. Первые - в ранг смешных, вторые - страдают от непонимания. А. С. Пушкин предвидел возрастание биографической апофагии (?????) (писал Вяземскому): «зачем жалеешь ты о потере записок Байрона? <…> Толпа в подлости своей радуется в унижении высокого». Есть ли в романе Кундеры безупречный пример великого бессмертия? Его добивается только тот, кто не стремится к нему. Кто, отдаваясь творчеству, забывает о себе, своём имаго. В маленьком уголочке своего романа Кундера поместил Шекспира. Мишель Уэльбек (1956) и самоубийство западной цивилизации Традицию литературного эссеизма активно развивает другой французский писатель. Настоящая фамилия - Тома. В 1996 году пишет: «полезно было бы взбодрить современный роман изрядной долей теории и истории». В его книгах сочетаются истории людей, личные высказывания героя-рассказчика (эссе), а также иронически поданные философские и наукообразные рассуждения. Роман-эссе. Каким содержанием наполняет этот автор популярную ныне форму? Все книги Уэльбека полны беспросветным пессимизмом. Начиная с «Расширения пространства борьбы» (1994) - образа молодого европейца, постепенно погружавшегося в безумие, вплоть до «Покорности» (2015), в которой прямо констатируется гибель европейского мира как совершившийся факт, который старчески покорно уступает своё пространство географическое, духовное, ценностное молодому и настойчивому исламскому миру. Корни пессимизма и мизантропии Уэльбека - несложившиеся отношения с родителями и собственный неудачный опыт (развод с женой). Главный герой, как правило, удваивается. Братья-двойники Брюно и Мишель в «Элементарных частицах» (1998). Вся большая литература - литература идей. Вопрос – в качестве самих идей и в мастерстве их претворения в художественных образах. Уэльбек - обозлившийся писатель-левак, продвигает простые, не новые, но модные и легко усваиваемые идеи: 1) критика общества потребления (коммерциализация всего); 2) самоубийство европейской цивилизации (в том числе через развитие науки в этой цивилизации); 3) критика либеральных свобод (сексуальных свобод - главная причина гибели цивилизации, и личной свободы, губительной для любого коллективного действия); 4) крах западного мультикультурного общества; 5) порочный культ молодости, красоты и здоровья, выбрасывающий на обочину значительную часть общества; 6) сектанство в мире без Бога; 7) творческое оскудение современных художников, в том числе писателей (хотя литература, по его мнению, ещё в неплохом здравии, в сравнении с другими искусствами). Подобный набор идей удобнее всего реализовать в жанре антиутопии. Уже в романе «Элементарные частицы» (1998) - проект утопии с явно тоталитарными частями. Роман заканчивается эпилогом, написанным в отдаленном будущем. Один из главных учёных Мишель Дзержинский открыл безупречную комбинацию генов, которую можно клонировать. Так на земле возникла новая популяция существ, свободных от недостатков: индивидуализм, половое влечение, болезни. Такой финал прямо отсылает к антиутопиям Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» и «Остров». Последний роман Уэльбека «Покорность» критики уподобили роману «1984» Оруэлла. С конца 90-х гг. Уэльбека периодически обвиняли в фашизме, так как сочетание антикапитализма и антилиберализма характерно для всякой фашистской идеологии. Элементарные частицы в заглавии - это люди, сформированные обществом потребления, рекламой, маркетинговой стратегией. Атомы без лица, без души, без смысла жизни, без желаний (покупать товары - базарные желания). Человек супермаркета - так Уэльбек называет этот тип. Для такого человека характерен избыток индивидуализма при недостатке индивидуальности. Пустые депрессивные потомки тех, кто делал Красный Май (1968) и сексуальную революцию, но не пошёл в протесте дальше. С тех пор, с конца 1990-х гг, Уэльбек полюбил маску мрачного пророка гибели Европы. Распадающийся на части мир индивида. Мир, которым правит рынок и механизмы. Техника. Этот растленный вектор западная цивилизация приобрела в 60-70-е гг., а его Франция или Европа - модель всего западного мира.Мечтой 60-х гг. было преодоление отчуждения и одиночества в общении, коммуне, где все общее (в том числе и секс), где вместе воспитают детей и помогают достойно встречать старость и смерть –в романе «Край чудес» Уэльбек беспощадно развинчивает эти мечтания. Гедонизм не выводит из тупика, а лишь умножает порочность. Тема о совершенном человечестве отсылает и к пародии Б. Виана «Уничтожим всех уродов». Роман Уэльбека стал первым во французской литературе воплощением новейшего эсхатологического самоубийства Европы. Эстетические установки: почти непреодолимое стремление изобрести новый тип письма. Уэльбек выбирает монотонный бесстрастный способ повествования. Клональное письмо - буквально и метафорически. Сам роман написан одним из созданных клонов (автор-герой). Эссе - максимально свободная форма. Уэльбек от души наполняет свои произведения текстами из разных областей науки (про что написано плюс уровень формы). Писатель старательно выстраивает свои тексты в соответствии с законами точных наук - анатомии и медицины. В своем романе, состоящем из эссе, «Мир как супермаркет» Уэльбек писал: «Будучи изоморфным человеку, роман в принципе должен был бы вмещать в себя все человеческое. В самом деле, ошибочно думать, будто люди ведут исключительно материальное существование. Ведь они постоянно, снова и снова, так сказать, параллельно своей жизни, задаются вопросами, которые — за отсутствием более точного определения — следует назвать философскими. Я наблюдал это свойство у всех классов общества, от низших до самой верхушки. Ни физические страдания, ни болезнь, ни даже голод и лишения не могут заставить умолкнуть этот вопрошающий голос. Меня всегда поражало данное явление, а еще больше поражало наше безразличие к нему. Это резко контрастирует с тем циничным реализмом, какого вот уже несколько веков мы привыкли придерживаться, когда рассуждаем о человечестве. А потому теоретические размышления кажутся мне вполне достойным материалом для романа, не хуже любого другого, и даже лучше многих других. То же самое относится и к дискуссиям, и к интервью, и к диспутам... И с еще большей очевидностью — к литературной, художественной или музыкальной критике. Вообще говоря, всё это должно было бы стать той единственной книгой, которую мы писали бы до смертного часа. Жизнь, построенная таким образом, кажется мне разумной, счастливой и, быть может, даже осуществимой на практике или почти осуществимой. Что, по-моему, действительно трудно сделать частью романа, так это поэзию. Я не говорю — невозможно, говорю только, что это кажется мне очень трудным делом. Есть поэзия, и есть жизнь; между той и другой иногда возникает сходство, но не более». Уэльбек не любил давать ответы и ставить точки. Склонность к открытым и полуоткрытым финалам. В эссе «На пороге растерянности» предлагал выходы хотя бы для отдельного человека. Это не промежуточное состояние между утопией и апокалипсисом. |