клуб чудес. Предисловие Это предисловие было написано в 1977 году в ответ на многие просьбы о кратком вступлении к Курсу Чудес. Две первых части Как он появился и Что он собою представляет Хелен Шакман написала сама.
 Скачать 1.54 Mb.
|
|
Глава 21 - ВОСПРИЯТИЕ И ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Введение 1. Проекция рождает восприятие. Мир видимый тобой есть всё, что ты пожаловал ему, не более. Но, если он — не более " того, он — и не менее. Поэтому он важен для тебя. Мир есть свидетель умонастроения, он — внешняя картина твоего внутреннего состояния. Каковы мысли человека, таково и восприятие его. Следовательно, не стремись изменить мир, лучше прими решение изменить свое мировоззрение. Восприятие есть следствие, а не причина. Вот почему бессмысленна градация чудес по трудности. Всё в поле зрения видения исцелено и свято. Ни в чем воспринятом без видения нет смысла. А там; где нету смысла, царит хаос. 2. Осуждение — это суждение о себе, его ты станешь проецировать на мир. Мир осуждая, ты увидишь вред, который сам же причинил Божьему Сыну. Увидишь бедствие и катастрофу — ты постарался Сына Божьего распять. Увидишь святость и надежду, — ты с Божьей Волею соединился, чтобы его освободить. А кроме этих двух, нет никакого иного выбора. Увидишь свидетельство сделанного выбора и по нему узнаешь, что ты предпочел. Мир видимый тобою есть мера радости, которую ты разрешил себе в себе увидеть и принять как свою собственную. Но если в этом и состоит значение мира, тогда способность одарить мир радостью — в тебе самом. I. Забытая песня 1. Помни всегда: мир "видимый" незрячими — мир мнимый, ведь им неведомо, каков он есть на самом деле. Они должны догадываться, что можно в нем увидеть, основываясь на вечно косвенных доказательствах, и перестраивать свои догадки, споткнувшись обо что–то и упав, не распознав препятствия или же невредимыми пройдя через распахнутые двери, казавшиеся им закрытыми. Так и с тобою. Ты не видишь. Посылки для твоих предположений неверны, поэтому ты спотыкаешься о камни, которых не узнал, и падаешь, не понимая, что мог пройти через распахнутые перед незрячими глазами двери, закрытые в твоем воображении, однако же готовые принять тебя радушно. 2. Как глупо рассуждать о том, что можно попросту увидеть! И нет необходимости гадать, каким должен быть мир. Мир нужно увидеть прежде чем осознать его таким, каков он есть. Вполне возможно показать тебе, какая дверь открыта и где лежит твоя сохранность; который путь ведет во тьму, который — к свету. Суждение всегда тебя направит по ложному пути, а видение выведет на верную дорогу. Зачем гадать? 3. Нет никакой необходимости учиться через боль. Ведь добрые уроки в веселии постигаются и с радостью запоминаются. То что приносит счастье, ты хочешь и постичь, и не забыть. Этого ты не отрицаешь. Вопрос для тебя в том, могут ли средства, используемые для постижения данного курса, принести обещанную им радость? Если поверить этому обещанию, постигнуть данный курс не составит труда. Ты — еще не счастливый ученик, поскольку не уверен, что видение приносит больше нежели суждение; но что они несовместимы, ты уже понял. 4. Слепые привыкают к собственному миру и приспосабливаются к нему. Им кажется, что они знают в нем свою дорогу. Свой образ жизни они постигли не через радостные уроки, а через суровую необходимость ограничений, которых, как они считали, им не одолеть. Уверенные в этом и поныне, они уроками своими дорожат, и будучи незрячими, за них цепляются. Они не понимают, что те уроки и удерживают их слепыми. В это им трудно поверить. Они оберегают мир, который научились"видеть" в своем воображении, и верят, что он — единственный для них доступный выбор. Им ненавистен мир, постигнутый через боль. Всё что, по их мнению, в нем есть, служит напоминанием об их неполноценности и обездоленности. 5. Вот так они определяют свою жизнь и место, где они живут, и приспосабливаются ко всему, считая всё это своим уделом, боясь утратить ту малость, которая у них есть. Так происходит со всяким, кто видит тело единственным, своим и брата достоянием. Тщетно пытаются они установить контакт друг с другом; снова пытаются и опять напрасно. Они приспосабливаются к одиночеству и верят, что, сохраняя тело, они спасут то малое, что у них есть. Прислушайся и может быть ты вспомнишь то, о чем мы нынче будем говорить. 6. Прислушайся, быть может ты поймаешь отзвук старинного, но не совсем покинувшего память состояния, неясного и вместе с тем знакомого, как песня, чье название позабыто, а обстоятельства при которых она звучала, стерлись из памяти целиком. Вся песнь с тобою не осталась; лишь легкая мелодия, напев, не связанный с определенным местом, лицом или же с чем–то определенным еще звучит в тебе. Но и по этой призрачной мелодии ты вспоминаешь, какою восхитительной была вся песня, как всё было прекрасно там, где ты ее услышал, как ты любил всех, бывших с тобою рядом и слушавших с тобою эту песню. 7. Звуки — ничто. Ты их хранил не ради них самих, а лишь как нежное напоминание о том, что тронуло бы тебя до слез, когда б ты вспомнил, как оно было дорого тебе. Ты можешь вспомнить, но боишься, считая, что утратишь мир, который ты с тех пор узнал. И всё же где–то в глубине души ты знаешь: всё постигнутое в мире и в половину так не дорого тебе, как это. Прислушайся и посмотри, припомнишь ли ты эту песнь старинную, известную тебе давным–давно, которая была тебе дороже любой другой мелодии, которую ты научил себя лелеять с той поры. 8. За гранью тела, солнца, звезд и за пределом видимого, но всё ж каким–то образом знакомая, есть арка золотого света, которая при взгляде на нее растет, преображаясь в сияющий, огромный круг. Он на твоих глазах заполнен светом. И растворяются его края, не сдерживая более того, что было в круге. Свет разрастается и покрывает всё, и продолжается до бесконечности, навеки лучезарный и непрерывный, не ограниченный ничем. Внутри него всё связано в безупречной непрерывности. И невозможно себе представить что–либо вне его, ибо не остается ничего, не залитого светом. 9. Это — картина Сына Божьего, которого ты знаешь хорошо. Таков он, знающий своего Отца. Такова память о том, что ты есть: часть этого всего и с ним со всем внутри, и столь же прочно соединенного со всем, как всё соединено в тебе. Прими же видение, которым ты увидишь это, а не тело. Тебе знакома песнь старинная, ты ее знаешь хорошо. Ничто и никогда уже не будет столь дорого тебе, как этот древний гимн любви, который Божий Сын по–прежнему поет Отцу. 10. Слепые нынче прозревают, ибо та песня, что они поют во славу своего Творца, славит и их. А слепоте, ими же созданной, не устоять против памяти об этой песне. Увидев нынче Господня Сына, они припомнят, кто есть тот, о ком они поют. А что есть чудо, если не подобное воспоминание? Разве отыщется хоть один, в ком не жила бы эта память? Свет одного пробудит свет во всех. Увидев свет в собственном брате, ты вспоминаешь за всех — того, о ком они поют. II. Ответственность за видение 1. Неоднократно говорилось о том, как мало требуется от тебя для постижения «Курса». Нужно лишь скромное желание, чтобы взаимоотношения обернулись радостью; тот невеликий дар, предложенный тобой Святому Духу, взамен которого Он всё тебе отдаст; та малость, на которой зиждется спасение: немного изменить мышление, чтоб заменить распятие воскресением. Будучи истинным сей курс настолько прост, что его нельзя совсем уж не понять. Отвергнуть — можно, но двусмысленности в нем не сыскать. И если нынче ты решишь не следовать ему, то вовсе не из–за его неясности, а оттого, что эта мизерная плата — в твоих глазах высокая цена за обретение покоя. 2. Вот всё, что тебе нужно сделать, чтобы и видение, и счастье, и спасение от греха, и избавление от боли были даны тебе. Скажи решительно, без оговорок, следующие слова, несущие могущество спасения: Я сам в ответе за всё, что вижу. Чувства, переживаемые мною, я выбираю сам и сам решаю, к какой стремиться цели. Я сам прошу всего, что вроде бы случается со мной, а всё, что я прошу, я получаю, поскольку я того просил. Более не обманывай себя, будто ты беспомощен перед лицом того, что сделано тебе. Признайся в том, что ошибался, и все последствия твоих ошибок пропадут. 3. Немыслимо, чтобы Сын Господень был просто движим событиями вне его самого. Немыслимо, чтобы происходящее с ним не было его выбором. Силой его решений определяется любая ситуация, в которой, как он полагает, он оказался неожиданно или совсем случайно. Случайностям и неожиданностям нет места во вселенной, какою сотворил ее Господь, и вне которой нет ничего. Коль скоро ты страдаешь, значит своею целью ты выбрал грех. Если ты счастлив, силу решения ты передал Тому, Кто выбирает Бога за тебя. Сей невеликий дар ты предлагаешь Святому Духу, но даже и его Он отдает тебе, чтобы ты подарил его себе. Ибо сим даром тебе дается сила освободить твоего спасителя, дабы он подарил тебе спасение. 4. Так не отказывай же в этом малом даре. Отказывая в нем, ты сохраняешь мир таким, каким увидел его нынче. Отдай сей дар и всё тобою видимое исчезнет вместе с ним. Никогда еще так много не предлагалось за столь малый дар. В святом мгновении этот обмен осуществлен и сохранен. Здесь мир, которого ты не желаешь, приносится к желаемому миру. И здесь же тебе дается желанный мир, коль скоро ты пожелал его. Для этого, однако, прежде всего необходимо осознать могущество своего желания. Ты должен принять его силу, а не слабость. Нужно понять, что обладающее силой, достаточной, чтобы создать сей мир, способно и отрешиться от него, а также принять коррекцию в том случае, если оно согласно признать свою неправоту. 5. Мир видимый тобою — праздный свидетель тому, что ты был прав. Свидетель тот — безумен. Ты научил его сему свидетельству, когда же он вернул его тебе, ты выслушал его и убедил себя, что всё им видимое — правда. Всё это ты сам причинил себе. Осознай это одно, и пред тобой предстанет круговая замкнутость логических посылок твоего "видения". Но оно не было тебе дано. Оно — твой дар себе и брату. Так согласись изъять у него этот дар и заместить его истиной. Как только ты увидишь в нем перемену, тебе будет дано увидеть ее в себе. 6. Возможно, ты не видишь необходимости дарить сей малый дар. Тогда поближе присмотрись к тому, что он такое. И ты легко увидишь в нем замену разделения спасением. Эго есть просто концепция, согласно которой с Сыном Божьим всё происходит помимо его воли, и следовательно помимо Воли его Творца, неотделимой от Ему подобных. Это — подмена Сыном Божьим своей же воли и безрассудный бунт против того, что существует вечно. Иначе говоря, оно есть утверждение, что у Сына достанет силы отнять могущество у Бога, присвоить его себе, лишив себя того, что было для него в Господней Воле. Эту безумную, боготворимую тобой идею ты взгромоздил на алтари свои. Всё угрожающее ей видится нападающим на твою веру, ибо в идею эту и вложена вся твоя вера. Так, не считай себя неверующим, поскольку и доверие твое, и вера в эту идею очень сильны. 7. Святой Дух мог бы с легкостью подарить тебе и веру в святость, и видение, чтобы ее увидеть. Однако ты не оставил открытым и незанятым алтарь, которому принадлежат сии дары. Других кумиров ты водрузил на их законном месте. И этой чуждой "воле", будто бы управляющей событиями, ты придаешь реальность. А всё, что доказало бы тебе обратное, должно казаться нереальным. Всего и требуется–то от тебя: освободить место для истины. Тебя не просят ни создавать, ни делать что–либо, выходящее за рамки твоего понимания. Тебя лишь просят истину впустить, остановить твое вторжение в то, что совершается само собою и вновь признать присутствие всего, что, как тебе казалось, ты утратил. 8. Так согласись хотя б на миг оставить алтари свои свободными ото всего, что ты на них воздвиг, и ты не сможешь не увидеть всё, что им воистину принадлежит. Мгновение святое — миг не творения, а признания. Ибо признание приходит с видением и приостановленным суждением. Только остановив суждение, возможно заглянуть в себя, увидеть всё, чему там должно быть, не затененным и независимым от вымыслов и суждений. Отмена созданного — не твоя задача, но от тебя зависит, принять ли ее радушно или нет. Желание и вера всегда сопутствуют друг другу, ведь каждый верит в то, чего он хочет. 9. Мы уже знаем, что эго осуществляет свои желания весьма простым путем: оно принимает желаемое за действительное. Нет лучшей иллюстрации тому, как сила желания, а посему и веры, заставляет цель казаться и реальной, и осуществимой. Вера в нереальное ведет к такому приспособлению реальности, какое соответствовало бы цели безумия. Цель, порожденная грехом, рождает восприятие пугающего мира как оправдание этой цели. Всё, что тебе желанно, ты увидишь. И если реальность этого фальшива, то ты ее поддержишь тем, что не поймешь приспособлений, которые ты ввел, желая сделать ее реальной. 10. Когда видение отвергнуто, путаницы между причиной и ее следствием не миновать. Целью тогда становится — хранить в тени причину следствия, а следствию придать всю видимость причины. Видимость независимости следствия дает возможность воспринимать его самостоятельным, т.е. способным послужить причиною событий и чувств, которые, по мнению его создателя, оно рождает. Ранее мы говорили о твоем желании сотворить своего собственного творца и стать ему не сыном, а отцом. Здесь — то же самое желание. Сын — следствие, отрицающее Причину. И таким образом, он кажется причиной, рождающей реальные последствия. Нет следствий без причины, а путать их – значит не понимать ни то, и ни другое. 11. Понять, что ты сам создал видимый тобою мир, так же необходимо, как разобраться в том, что ты не сотворил себя. То и другое — одна ошибка. Не сотворенное твоим Творцом не может на тебя влиять. А если ты считаешь, что твое создание может тебе указывать, что видеть и как чувствовать себя, если ты веришь в подобные его способности, ты отвергаешь своего Творца, считая будто создал себя сам. Ведь полагая, что у мира, тобою созданного, есть сила заставить тебя повиноваться его воле, ты путаешь Отца и Сына, Причину и следствие. 12. Творения Сына подобны творениям Отца. Но в их творении Сын не обманывается по поводу собственной независимости от своего Источника. Его союз с Ним и есть Источник его творения. Отдельно от Него у Сына нет творческой силы, а создаваемое им — бессмысленно. Оно не изменяет творения, зависит целиком и полностью от безрассудства его создателя, и не способно служить оправданием безумию. Твой брат считает, что он создал мир вместе с тобою. Этим он отрицает творение. С тобою заодно он думает, что мир, им созданный, создал его. Этим он отрицает собственное создание мира. 13. А правда в том, что ты и брат твой сотворены вас любящим Отцом, Кто сотворил вас вместе как одного. Увидишь "доказательства" обратному и полностью отвергнешь свою реальность. Признаешь, что всё, стоящее между тобой и братом, всё, что вас держит врозь друг с другом и с Отцом, ты втайне создал сам, — и миг освобождения пришел. Последствия тобою созданного исчезли, коль скоро выявлена его причина. Мнимая независимость его от своего начала держит тебя в неволе. А это — та же самая ошибка, что и считать себя независимым от своего Начала, коим ты сотворен и которого никогда не покидал. III. Вера, доверие и видение 1. Цель всех особых отношений — грех. Все они — сделка с реальностью, к которой приспосабливают воображаемый союз. Не забывай, что заключение сделки — это установление пределов и что любого брата своего, с которым у тебя ограниченные отношения, ты ненавидишь. Ты иногда поддерживаешь сделку во имя "справедливости" и требуешь уплаты — временами от себя, но чаще — от другого. Так "справедливостью" стараешься ты облегчить вину, явившуюся с принятой целью отношений. Вот почему Святому Духу необходимо изменить их цель и сделать для Себя полезными, а для тебя безвредными. 2. Если ты примешь эту перемену, ты принял и идею — освободить место для истины. Источник греха исчез. Ты, вероятно, полагаешь, что до сих пор испытываешь его последствия, но грех уже не твоя цель, ты его более не желаешь. Никто не разрешит подменить желаемую цель — иною, ибо ничто так не лелеют и не берегут, как цель, принятую разумом. Разум будет преследовать свою цель сурово или в радости, но вечно с верой и той настойчивостью, какую неизбежно приносит вера. Мощь веры, отданной греху, останется нераспознанной. Но отданная любви, она узнается всегда. 3. Что удивительного в том, что вера способна "горы переставлять"? Ведь для такой огромной силы это не столь уж и великий подвиг. Вера удерживает в цепях Господня Сына, покуда он верит будто он в цепях. Когда же он от них освободится, то только благодаря тому, что разуверится в их силе; тогда–то свою веру он и отдаст свободе. Верой своей не одарить два противоположных направления. Веру, отданную греху, ты забираешь у святости. А всё подаренное святости изъято у греха. 4. Вера, доверие и видение суть средства достижения святости как цели. С их помощью Святой Дух ведет тебя в реальный мир, прочь от иллюзий, в которые ты прежде вкладывал всю свою веру. Это единственное направление, которое Он видит. Стоит отвлечься, и Дух Святой тебе напомнит, что это направление всего одно и есть. Вера, доверие и видение Его — всё для тебя. Когда ты примешь их всецело вместо своих, в них отпадет нужда. Ибо доверие, и виденье, и вера имеют смысл до той поры, покуда не достигнута определенность. В Царстве Небесном они неведомы. Туда, однако, приходят через них. 5. Отсутствие веры немыслимо в Господнем Сыне, и только он решает, где этой вере быть. Неверие — не есть недостаток веры, неверие — это вера в ничто. Вера, отданная иллюзиям, вовсе не лишена могущества, ведь это благодаря ей Сын Божий видит себя бессильным. Вот так, не веруя в себя, он отдает всю свою веру иллюзиям о самом себе. Ведь восприятие, доверие и вера тобою созданы, чтобы утратить определенность и найти грех. Это безумное направление и стало твоим выбором, и, веря в то, что выбрал, ты создал то, что пожелал. 6. Святой Дух использует все средства, служившие тебе в поиске греха. Только в Его использовании они уводят от греха, поскольку Его цель лежит в обратном направлении. Он видит сами средства, но не ту цель, с которой ты их создал. Он их не отнимает у тебя, поскольку ценит их как средства исполнения Его воли. Ты создал восприятие затем, чтобы иметь возможность выбирать меж братьями, отыскивая вместе с ними грех. Святой Дух видит в восприятии средство обучения тебя тому, что видеть отношения святыми — вот всё, что ты желаешь видеть. Тогда ты свою веру подаришь святости, ее желая, а потому и веря в нее. 7. Доверие и веру начинают соотносить с видением, как только средства, ранее служившие греху, станут служить обратной цели — святости. Ведь принимаемое тобой за грех есть ограничение; кого ты ограничиваешь телом, ты ненавидишь, поскольку его боишься. Своим отказом его простить ты приговариваешь его к телу, поскольку средство, служащее греху, дорого твоему сердцу. Так телу ты отдаешь и веру, и доверие свое. Но святость освободит твоего брата, изымет ненависть — изъятием страха, но не как симптома, а как источника ее. 8. Те, кто освобождают братьев своих от тел, не знают страха. Они отвергли средство, служившее греху, решением позволить ограничениям быть изъятыми. Как только они пожелают увидеть своих братьев в ореоле святости, сила их веры и доверия устремится далеко за пределы тела, поддерживая видение, а не препятствуя ему. Но прежде они решают осознать ту меру, в какой их вера ограничила миропонимание, желая посвятить ее чему–либо другому, если другая точка зрения будет им дана. Чудеса, следующие за этим решением, также рождены верою. Ведь всем, решившим отвернуться от греха, дается видение, и все они ведомы к святости. 9. Верующие в грех считают будто Дух Святой испрашивает жертвы, предполагая, что только так и достигается их цель. Брат мой, Святой Дух знает, что жертвой ничего не обрести. Ведь Он не заключает сделок. Стараясь ограничить Святого Духа, ты станешь ненавидеть Его будучи в страхе. Дар, Им дарованный тебе, больше чего бы то ни было по эту сторону Небес. Мгновение признания его настало. Соедини же свое сознание с тем, что уже едино. Вера, подаренная брату, способна это осуществить. Ведь Тот, Кто любит мир, видит его за тебя незапятнанным грехом и столь невинным, что это делает картину мира такою же прекрасной, как Небеса. 10. Вера в жертву придала ей огромную силу в твоих глазах; при этом ты не понимаешь, что из–за этой веры не способен видеть. Ведь жертвы требует одно тело от другого. Разум сам по себе не может ни потребовать ее и ни принять. Не более на то способно и тело. Намерения — в разуме, старающемся через тело воплотить цель средствами, служившими греху, в которые он верит. Поэтому единство разума и тела — неминуемо вера тех, кто ценит грех. Поэтому–то жертва неизменно — орудие ограничения, а следовательно и ненависти. 11. Ты думаешь, подобное заботит Святого Духа? Ведь Он не даст того, от чего тебя уводит. Ты полагаешь, что Он способен лишить тебя чего–то для твоего же блага. Но "благо" и "лишения" — антиподы, и их нельзя со смыслом увязать. Это равнозначно утверждению, что солнце и луна едины, поскольку появляются в ночи и днем и следовательно между ними должна быть связь. Однако появление одного всегда есть знак исчезновения другого. То, что приносит свет, не может быть единым с тем, что видно исключительно во тьме. Они не требуют друг от друга жертвы. Но каждый из них действительно зависит от отсутствия другого. 12. Тело создано с целью быть жертвою греху; таким оно всё еще видится во тьме. Но в свете видения на тело смотрят по–иному. Своею верою в него ты можешь послужить цели Святого Духа, дав телу силу стать орудием в прозрении слепых. Их видение простирается за пределы тела, а также и твое. Доверие и вера, даримые тобою телу, принадлежат тому, что — за его пределами. Доверие, и веру, и восприятие разума ты отдал телу. Так пусть же возвратятся они к тому, что породило их и всё еще способно пользоваться ими, чтоб уберечь себя от созданного им. IV. Боязнь заглянуть в себя 1. Святой Дух никогда не станет учить тебя тому, что ты грешен. Ошибки Он исправит, но это не пугает никого. На самом деле, ты боишься заглянуть в себя и там увидеть грех. Признаться в этом тебе совсем не страшно. Ассоциацию страха с грехом эго считает вполне уместной и на нее взирает благосклонно. Без страха разрешает тебе эго испытывать чувство стыда. Оно не сомневается ни в твоей вере, ни в доверии к греху. Храм эго ими не поколеблен. Вера в то, что грех — в тебе, свидетельствует о твоем желании видеть его в себе. Это лишь кажется причиной страха. 2. Помни, что эго не пребывает в одиночестве. Власть его ограничена и своего неведомого "врага", Которого оно не способно видеть, эго боится. Громко оно тебя увещевает не глядеть вовнутрь, иначе взгляд твой упадет на грех, и Бог тебя накажет слепотою. Ты веришь этому и вглубь себя не смотришь. Однако втайне совсем не этого боится эго, совсем не этого боишься ты, служа ему. Громко эго оповещает о боязни увидеть грех внутри, но что–то слишком громко и слишком часто. Ибо вопреки постоянным крикам и неистовым воззваниям эго не так уж в том уверено. Под страхом разглядеть в своих глубинах грех лежит боязнь иная, заставляющая эго трепетать. 3. Что, если заглянув в себя, ты там греха не обнаружишь? Такого "страшного" вопроса эго никогда не задает. А ты, его задавший ныне, стал столь серьезною угрозой для всей защитной системы эго, что оно более и не притворяется твоим другом. Те, что соединились с братьями, отмежевались от веры в свою тождественность с эго. В святых отношениях ты соединяешься с тем, что есть часть тебя в истине. Твоя вера в грех уже поколеблена, и ты не так противишься тому, чтоб заглянув в свои глубины, не обнаружить там греха. 4. Твое освобождение осуществилось лишь отчасти, оно еще не полно и не завершено, но уже зародилось внутри тебя. Не полностью безумный, ты согласился увидеть значительную часть своего безумия и признать его безрассудство. Вера твоя уходит вглубь, мимо безумия к здравомыслию. То, что теперь подсказывает здравый смысл, эго не хочет слышать. Цель Святого Духа принята той частью разума, которая неведома для эго. Не знал ее и ты. И тем не менее эта часть разума, с которой ты ныне себя отождествляешь, не побоялась на себя взглянуть. Грех ей неведом. Иначе, разве пожелала бы она увидеть в цели Святого Духа свою собственную? 5. Эта часть разума видела брата твоего и узнавала его безошибочно с того момента, как время началось. Она желала только одного — соединиться с ним и снова стать свободной. Она ждала рождения свободы, приятия освобождения, чтобы прийти к тебе. Теперь ты понял, что вовсе не эго соединилось с целью Святого Духа и что должно существовать что–то еще. Не посчитай это безумием. Об этом говорит тебе твой здравый смысл, и это прямо вытекает из всего, что ты уже постиг. 6. В том, чему учит Дух Святой нет непоследовательности. Это — аргументация здравомыслящих. Ты разобрался в безрассудстве эго, но вовсе не испугался его, поскольку выбрал не разделять его безумия. По временам безумие эго еще тебя обманывает. Но в твои более здравые минуты его конвульсии больше не жалят твое сердце. Тебе уже понятно, что тех даров, которых эго лишило бы тебя в неистовстве от твоего "бесцеремонного" желания заглянуть в себя, ты не желаешь. Несколько остающихся безделок еще блестят, твой привлекая взгляд. Но ты не "продал" бы за них Царства Небесного. 7. А эго нынче и впрямь напугано. Но всё, что повергает эго в ужас, другою частью твоего разума воспринимается сладчайшей музыкой, той песней, что влекла к себе неудержимо с того момента, как эго появилось в твоем разуме. В слабости эго ее сила. Песня свободы, хвалы иному миру, приносит этой части разума надежду на покой. Ведь она помнит Небеса и нынче видит Царство, сошедшее в конце концов на землю, с которой его так долго разлучало господство эго. Царство Небесное пришло сюда, найдя свою обитель в твоих земных взаимоотношениях. Земля же более не в силах удерживать того, что отдано Царству Небесному в его собственность. 8. Взгляни по–доброму на брата и помни, что слабость эго раскрывается в твоем мировоззрении и его. Всё то, что предпочитало эго разъединять, встретилось и соединилось, и нынче глядит на эго без боязни. Дитя, в невинности своей безгрешное, последуй в радости путем определенности. Да не задержат тебя в пути безумные, назойливые убеждения страха, будто уверенность заключена в сомнениях. В этом нет смысла. И что тебе за дело, сколь громогласно вопиет об этом эго? Повторами и гамом бессмысленному смысла не придать. А тихий путь открыт. Следуй им в радости, не сомневаясь в подлинном. V. Функция здравого смысла 1. Восприятие избирательно; им создается видимый тобою мир. Оно в буквальном смысле выбирает мир, следуя указаниям разума. Законы величины, формы и яркости, возможно, действовали бы, когда бы все другие элементы были равными. Они не таковы. Ведь всё, что ищешь, ты найдешь скорее, нежели то, что предпочел не замечать. Тихий Глас Божий не потонул в бессвязных бреднях или пронзительных воплях эго для тех, кто пожелал Его услышать. Восприятие есть выбор, а не факт. Но от этого выбора зависит много больше нежели ты в состоянии нынче понять. Ибо от голоса, который ты выбираешь слушать, и от того, что ты предпочитаешь видеть, всецело зависит вера в то, что ты есть. Восприятие свидетельствует только этому и никогда — реальности. Однако оно способно показать тебе условия, в которых осознание реальности возможно или же те условия, в которых оно немыслимо. 2. Реальность не нуждается в твоем содействии, чтоб оставаться самой собою. Но осознанию реальности необходима твоя помощь, ибо оно — твой выбор. Внимая монологам эго и видя только то, что оно заставляет тебя видеть, ты, неминуемо, увидишь себя жалким, и уязвимым, и испуганным. Переживая чувства бренности и нереальности, ты ощутишь себя подавленным, убогим и никчемным. Почувствуешь себя несчастной жертвой могущественных и неподвластных тебе сил. И мир, самим же собой созданный, примешь за властелина своей судьбы. Ибо такою будет твоя вера. Только не верь, что раз она твоя, то непременно она творит реальность. 3. Есть ведь иное видение и Глас иной, в Которых твоя свобода ожидает выбора. И если свою веру ты подаришь Им, то ты в себе воспримешь иное я. Для этого, другого "я" чудеса естественны. Так же естественны и просты, как дыхание для тела. Они — естественный ответ на просьбы другого "я" о помощи, единственной его просьбе. Для эго чудеса неестественны; оно не понимает, как разобщенные умы могут оказывать влияние друг на друга. Они не могут. Но они и не разобщены. Другое "я!" это прекрасно знает. И таким образом оно осознает, что чудеса влияют не на чей–то разум, а на свой собственный. Они всегда меняют твое мышление. Другого нет. 4. Ты не отдаешь себе отчета, в какой мере идея разделения воспрепятствовала здравому смыслу. Ведь здравый смысл остался в "я", которое ты отщепил от своего сознания. А из того, чему ты разрешил в сознании остаться, ничто не в состоянии мыслить здраво. Разве способен сегмент разума, лишенный здравомыслия, понять в чем оно состоит или усвоить информацию, им сообщаемую? Много вопросов могут роиться в нем, но если основной вопрос диктуется благоразумием, он его не задаст. Как всё диктуемое здравым смыслом, главный вопрос и прост, и очевиден, и остается незаданным. Не думай только, будто здравый смысл не смог бы на него ответить. 5. План Божий твоего спасения ни в коей мере не мог быть учрежден без твоего желания и согласия. Сын Божий должен был его принять, поскольку всё, что Бог желает Сыну, Сын должен получить. Ведь Божие веления не вне его, а Воля Божья не дожидается во времени своего осуществления. Следовательно, то, что едино с Божьей Волей, должно в тебе присутствовать сейчас, будучи вечным. Должно быть, ты отвел Святому Духу место, где Ему должно быть и где Он есть. Должно быть, Он там присутствовал с того момента, как родилась насущная потребность в Нем, которая тотчас же была удовлетворена. Вот о чем мог тебе поведать здравый смысл, когда бы ты прислушался к нему. Но это явно не ход мыслей эго. Чуждая эго природа твоего здравомыслия есть доказательство тому, что у эго ответа не найти. Но если это подлинный ответ, он существует. И если он существует для тебя, имея целью твою свободу, ты должен быть свободен, чтобы найти его. 6. Божий план прост, не замкнут в пределах логического круга, не разрушает сам себя. У Господа нет Помыслов иных, лишь продолжающие самих себя, и в них должна включаться твоя воля. Поэтому должна существовать некая часть тебя, что знает Его Волю и разделяет ее. Нет смысла спрашивать, истинно ли то, чему должно быть. Зато имеет смысл спросить, отчего ты не осведомлен об истинном; должен же быть ответ на это, коль скоро Божий план твоего спасения — план совершенный. Он должен быть совершенным, коль скоро его Источнику не свойственна неполноценность. 7. Где еще быть ответу, как не в самом Источнике? И где ты сам, если не там же, где ответ? Твоя Тождественность — в такой же мере истинное следствие той же Причины, что и ответ, должна быть, следовательно, вместе с нею и ей подобна. О, ты конечно знаешь это, и не только это. Но для разъединения любая доля знания столь же опасна, как и всё оно целиком. А всё оно придет с любою его частью. Это — та часть, которую ты в состоянии принять. Ты в силах увидеть всё, на что указывает здравый смысл, ибо его свидетельства неоспоримы. Лишь полностью безумные могут их отрицать, но состояние полного безумия ты уже миновал. Здравый смысл сам по себе есть средство, служащее цели Святого Духа. Это средство не истолковано по–новому и не отведено в другое русло от цели греха, как все другие средства. Ведь здравый смысл — за пределом средств, доступных эго. 8. Веру, доверие и восприятие можно отдать недостойному и они могут послужить великому обольстителю равно как и истине. Но здравомыслию нет места в безрассудстве, его не подогнать к безумной цели. Доверие и вера в безумии сильны и направляют восприятие к тому, что ценит разум. Здравый же смысл в безумие не вхож. Ведь восприятие распалось бы мгновенно, если его соотнести со здравым смыслом. Нет здравомыслия в безумии, поскольку безрассудство целиком зависит от его отсутствия. Эго не руководствуется здравым смыслом и даже не подозревает о его существовании. Безумные отчасти, к нему имеют доступ, и лишь у них имеется потребность в здравом смысле. Знание не зависит от здравомыслия, безумие же держит здравый смысл от себя вдали. 9. Часть разума, в которой пребывает здравый смысл, посвящена — твоею и Отцовой Волей — искоренению безумия. Здесь цель Святого Духа была одновременно и принята, и воплощена. Здравый смысл чужд безумию, и те, кто пользуются здравым смыслом, обрели средство, неприменимое к греху. Знание — за гранью любого вида достижений. Но здравый смысл может способствовать открытию дверей, тобой закрытых перед знанием. 10. Ты уже очень близок к этому моменту. Твои и вера, и доверие переместились, ты задаешь вопрос, который эго в жизни не задаст. Не говорит ли тебе здравый смысл о том, что сей вопрос явился из чего–то, тебе неведомого, но несомненно принадлежащего тебе? Доверие и вера, поддержанные здравым смыслом, приводят к изменению восприятия. И в этом изменении для видения освободилось место. Видение продолжается за самое себя, как и та цель, которой оно служит, как и все средства достижения ее. VI. Здравый смысл в сравнении с безумием 1. Здравый смысл греха не замечает, он видит лишь ошибки и указывает путь к их исправлению. Не их он ценит, но их коррекцию. Здравый смысл также тебе подскажет: думая, будто грешишь, ты просто зовешь на помощь. Но если ты не примешь просимой помощи, то не поверишь, что она твоя, чтобы ее дарить. И не подаришь ее, поддерживая свою веру. Ибо ошибка любого рода, оставленная неисправленной, обманывает тебя в плане твоих возможностей исправления ее. Ведь обладая силой исправлять ошибки и не используя ее, ты отказываешь себе и брату своему в этой силе. А если и он с тобой разделит твою веру, вы оба сочтете себя обреченными. От этой неприятности ты в состоянии избавить вас обоих. Ведь здравый смысл готовит почву для исправлений не в тебе одном. 2. Исправление нельзя принять или отвергнуть в одиночку, т.е. без брата. Грех же настаивает на обратном. Благоразумие говорит о том, что невозможно, увидев грешным брата или себя, воспринимать другого безгреховным. Кто, видя себя виновным, воспримет невиновным мир? И кто, воспринимая грешным мир, способен видеть с ним себя раздельно? Грех утверждает, что ты и брат разобщены. Здравый же смысл настаивает на том, что это ложь. Но если ты и брат едины, каким же образом тебе доступны собственные мысли? И отчего же мысли, приходящие в то, что кажется исключительно твоим, никак не сказываются на том, что действительно твое? Если едины разумы, подобное немыслимо. 3. Никто не мыслит в изоляции, как Бог не мыслит без Своего Сына. Будь они оба во плоти, они имели бы подобную возможность. Ни один разум не в силах мыслить за одного себя, разве что тело и есть разум. Только тела способны к разобщению, и следовательно они нереальны. Обителью благоразумия не станет сумасшедший дом. Но дом безумия оставить легче, увидев здравый смысл. Безумие не оставляют уходом от него в другое место. Ты оставляешь безумие простым приятием благоразумия там, где прежде было безрассудство. Безумие и здравый смысл видят одно и то же, но смотрят на него по–разному. 4. Безумие — это атака на здравый смысл: оно изгоняет здравый смысл из разума и занимает его место. Здравомыслие не нападает, но тихо замещает безумие в разуме, если безумный выберет к нему прислушаться. Безумные, однако, не знают своей воли, поскольку верят, что видят тело и позволяют своему безумию их убеждать в его реальности. А здравый смысл на это неспособен. Защищая тело от здравомыслия, ты не поймешь ни тела, ни себя. 5. Тело не разъединяет тебя с братом; мысля иначе, ты — безумен. Но у безумия есть цель, и оно верит, будто обладает средством сделать ее реальной. Безумие — видеть тело барьером внутри того, что, как подсказывает здравый смысл, должно быть неделимым. Прислушиваясь к гласу здравомыслия, ты бы не видел тела. Что может вклиниться в непрерывность? А если ничему в нее не вклиниться, как может появившееся в одной ее части не появиться в остальных? О том тебе сказал бы здравый смысл. Но поразмысли, что для этого нужно признать. 6. Если ты выбрал вместо исцеления грех, ты Сына Божьего приговорил к тому, что исправлению не поддается. Своим решением ты говоришь ему: он обречен, навеки разлучен с тобою и с Отцом, лишен надежды на благополучное возвращение. Если ты учишь брата этому, то ты постигнешь то же самое и от него. Ибо ты учишь его, что он таков, каким ты видишь его, и всё, что ты выбираешь для него, становится твоим выбором для самого себя. Пусть это не страшит тебя. То что ты с ним един, есть факт, а не его интерпретация. Сам по себе факт не пугает, если конечно он не расходится с тем, что тебе дороже истины. Здравый смысл говорит, что в этом факте — твое освобождение. 7. Нельзя напасть на брата твоего или же на тебя поодиночке. Но равно ни один из вас не примет чуда без того, чтобы оно не благословило другого и не избавило его от боли. Здравый смысл, как и любовь, стремится утешить, а не напугать. Могущество исцелять Божьего Сына дано тебе, поскольку ты в единстве с ним. И ты действительно в ответе за то, каким он себя видит. Здравый смысл говорит, что тебе дано в мгновенье ока изменить его мышление, единое с твоим. Чтобы исправить его ошибки и сделать его целокупным, годится каждый миг. В тот миг, когда ты себе позволишь исцелиться, его спасение увидено таким же полным, как твое. В тебе достанет здравого ума понять, что так оно и есть. Ведь здравый смысл, сердечный как и цель, чьим средством он служит, твердо уводит прочь от безрассудства к истине. Тогда ты сбросишь бремя отрицания истины. Ведь только эта ноша тяжела, а вовсе не сама истина. 8. В вашем единстве с братом — твое спасение и дар Небес, а не подарок страха. Разве Рай кажется тебе тяжелой ношей? В безумии, определенно. Но всё, увиденное через призму сумасбродства, рассеется благоразумием. Здравый смысл тебя заверит, что Царство Небесное — твое единственное желание. Слушай Того, Кому присуще здравомыслие и Кто твой здравый смысл приводит в соответствие со Своим. Позволь же здравомыслию стать средством, с помощью которого Святой Дух научит тебя избавляться от безумия. Не прячься за безумием, спасаясь от здравомыслия. То, что безумие желает скрыть, Святой Дух по–прежнему открыто протягивает каждому для радостного обозрения. 9. Ты — брата своего спаситель. А он — спаситель твой. Об этом радостно оповещает здравый смысл. Сему благому плану любовь дана Любовью. А всё что в помыслах Любви подобно Ей самой: будучи единой, Она желает тебе знать, кто ты таков. А раз ты с Ней един, тебе дано дарить то, что дарила и продолжает дарить Любовь. Так проведи всего одно мгновение в радостном приятии всего, что дано тебе как дар твоему брату, и вместе с ним постигни, что обоим вам дано. Давать — не благостней, чем получать. Но и не менее благостно. 10. Сын Божий всегда благословляется в единстве. Когда он выражает свою признательность тебе, благословившему его, здравый смысл подскажет тебе, что от благословения и ты не отстранен. Его признательность тебе напоминает о благодарности Отца за то, что ты Его венчаешь. Именно здесь и сообщает здравый смысл, что ты способен разобраться в своей сущности. Отец твой близок к тебе настолько насколько близок брат. Но что же может быть к тебе ближе твоего собственного Я? 11. Та власть, что ты имеешь над Божьим Сыном, не угрожает его реальности. Она свидетельствует ей. Где, как не в нем самом, лежала бы его свобода, будь он уже свободен? И кто, если не он, способен себя связать, отвергнув свою свободу? Бог поругаем не бывает, а Сын Его не станет узником, не будь на то его желания. Но и освобождается он исключительно своим желанием. В том его сила, а не слабость. Он сам во власти собственного милосердия. Там, где он выберет стать милосердным, он — свободен. Но там, где он предпочитает осуждение, он — узник, скованный тяжелыми цепями и ждущий собственного помилования, чтобы себя освободить. VII. Последний вопрос, всё еще остающийся без ответа 1. Разве не видишь ты, что все твои несчастья проистекают из нелепой веры в собственное бессилие? беспомощность — цена греха, беспомощность — условие греха, единственное требование, на вере в которое он настаивает. Только беспомощные веруют в беспомощность. Чудовищность не привлекает никого, кроме ничтожных. К ней только тех влечет, кто верит в собственную малость. Предательство по отношению к Сыну Божьему — защита тех, кто не отождествляет себя с ним. А ты — либо за него, либо против него; либо любишь его, либо нападаешь на него, либо ограждаешь его единство, либо видишь его разбитым и убиенным твоей атакой. 2. Никто не верит, что Господень Сын бессилен. Те, кто видят себя беспомощными, должно быть, в себе не разглядели Сына Божьего. Чем же им остается быть для него, как не врагами? Что же им остается, как не завидовать его могуществу и из–за этой зависти его бояться? Они — мрачны, безмолвны и напуганы, и одиноки, и отчуждены; они боятся, что сила Сына Божьего сразит их наповал и поднимают свою немощь против него. И примыкают к армии беспомощных и объявляют войну л возмездия, и горечи, и злобы против него, чтобы он стал одним из них. Не зная, что они едины с ним, они не ведают, кого так люто ненавидят. Они и вправду — армия довольно жалкая: каждый так же способен напасть на брата или на себя, как помнить, что они верили будто имеют общую цель. 3. Неистовыми, громкими и сильными кажутся те, которые мрачны. При том не зная своего "врага", они его смертельно ненавидят. В ненависти своей они сошлись, но не соединились. В единстве невозможна ненависть. Армия немощных должна рассеяться, столкнувшись с силой. Ведь сильные не предают; им ни к чему грезить о силе и эти грезы воплощать. Как армия ведет себя во сне? Да как угодно. Она может напасть на кого угодно, воспользовавшись помощью чего угодно. В снах здравый смысл отсутствует. Цветок становится отравленным побегом, дитя — гигантом, а мышь рычит, как лев. И с той же легкостью обращается в ненависть любовь. Это не армия, а сумасшедший дом. А то, что видится расчетливой атакой, на самом деле есть бедлам. 4. Армия немощных действительно слаба. Нет у нее оружия и нет врага. Конечно, она способна, по миру растекаясь, искать врага. Но ведь того, чего не существует, не найти. Во сне вдруг этой армии пригрезится, будто она нашла врага, но сон изменится даже во время самой атаки, так что она должна немедленно, бегом, искать врага другого, так никогда и не Г; найдя успокоения в победе. А на бегу она вдруг обернется против самой себя, думая, что поймала проблеск неуловимого, великого врага, который вечно ускользает от ее губительных атак, обернувшись чем–то другим. Каким же вероломным предстает подобный враг, меняясь так, что его даже не узнать. 5. Но ненависть должна иметь мишень. Вера в грех немыслима в отсутствии врага. Кто же из верующих в грех поверит, что у него нет недруга? Разве кто–либо признается, что силы у него никто не отнимал? Здравый смысл ему определенно подсказал бы покончить с поиском того, чего нельзя найти. Но прежде он должен согласиться увидеть мир без недругов. Ему совсем не нужно понимать, каким путем увидит он подобный мир. Не нужно и пытаться. Ибо сосредоточившись на том, чего не понимает, он только усугубит свою беспомощность и разрешит греху сказать ему, что враг его, должно быть, есть он сам. Пусть лучше он задаст себе вопросы, решить которые ему придется, чтобы осуществился его выбор: Желаю ли я мира, которым правлю сам, вместо того, который правит мною? Желаю ли я мира, в котором я могуч, а не беспомощен? Желаю ли я мира, в котором у меня нет недругов и я безгрешен? Действительно ли я хочу увидеть то, что отверг, поскольку оно истинно? 6. Возможно, ты уже дал ответ на первых три вопроса, но еще не ответил на последний. Ибо последний всё еще кажется пугающим и непохожим на другие. Но здравый смысл тебя заверит, что все они — одно и то же. Уже упоминалось, что в этом году особое внимание мы уделим одинаковости одинакового. Тот заключительный вопрос, действительно последний из всех, что подлежат решению, всё еще сохраняет видимость угрозы, которую уже утратили все остальные. Это мнимое различие — свидетель твоей веры, что истина, по–видимому, и есть тот враг, которого еще возможно отыскать. И следовательно в этом вопросе тебе мерещится последняя надежда и грех найти, и силу не принять. 7. Не забывай, что выбор между грехом и истиной, между бессилием и мощью, есть выбор между исцелением и атакой. Ведь исцеление идет от силы, атака — от бессилия. Тех, на кого ты нападаешь, ты не желаешь исцелять. Должно быть, ты выбрал исцелить того, кого избавил от атаки. А что же это, если не выбор: увидеть его глазами плоти или позволить ему открыться тебе в видении? Каким путем это решение ведет к его последствиям — забота не твоя. Но то, что ты пожелаешь видеть, и станет твоим выбором. Курс этот — курс причины, а не следствия. 8. Подумай хорошенько над заключительным вопросом, всё еще остающимся без ответа. Пусть здравомыслие тебе подскажет, что на него необходимо дать ответ, и что он уже дан в ответах на остальные три вопроса. Тогда и станет очевидным, что видя следствия греха в какой угодно форме, всё что тебе нужно сделать, это спросить: И это всё, что я вижу? Желаю ли я этого? 9. Таково твое единственное решение, условие всего происходящего. То как оно произойдет неважно, но важно, почему. И здесь у тебя есть контроль. Если ты выберешь увидеть мир без недругов, в котором ты не немощен, средства будут тебе даны. 10. Чем же так важен заключительный вопрос? Здравый смысл тебе ответит. Этот вопрос подобен трем остальным, за исключением фактора времени. Три остальные — решения, которые можно принять и отменить, и сызнова принять. Но истина постоянна, она предполагает такое состояние, в котором колебания невозможны. Ты в силах выбрать мир, в котором правишь сам и изменить свой выбор. Ты можешь возжелать сменить свою беспомощность на силу и тут же свое желание утратить, увлекшись мимолетным проблеском греха. Ты в состоянии решить увидеть мир безгрешным, затем позволить своему "врагу" склонить себя глядеть на мир телесными глазами и изменить свое желание. 11. По содержанию все вопросы одинаковы. Каждый вопрошает о том, готов ли ты сменить греховный мир на то, что видит Дух Святой, поскольку видимое Им отрицает мир греха. Поэтому–то те, кто видят грех, видят лишь отрицание реального мира. Последний же вопрос добавляет постоянство твоему желанию увидеть реальный мир и таким образом желание это становится твоим единственным желанием. Ответив на последний вопрос "Да", ты добавляешь чистосердечие к решениям, уже принятым по остальным вопросам. Ибо только тогда ты отвергнешь возможность снова менять свое решение. Когда ты более не захочешь менять решений, на все другие вопросы уже дан ответ. 12. Отчего же ты не уверен, что на остальные вопросы уже дан ответ? Какая есть необходимость их часто задавать, если ответ на них уже получен? Покуда окончательное решение не принято, ответом остаются и «да», и "нет". Ведь ты отвечаешь "да", не думая, что оно означает невозможность "нет". Никто не принимает решений в ущерб своему счастью, разве что кто–то не видит, что делает. И если он увидит свое счастье переменчивым, мгновение — таким, мгновенье — эдаким, мгновенье — ускользающею тенью, не связанной ни с чем, определенно он не выберет такого счастья. 13. Уклончивое, изменяющее формы счастье, меняющееся в зависимости от времени и места есть иллюзия, лишенная значения. Счастье должно быть постоянным, поскольку оно достигается отказом от желания непостоянства. Радость не воспринимается иначе, чем через постоянное видение. Постоянное же видение дается только тем, кто желает постоянства. Сила желания Сына Божьего остается доказательством его неправоты в том, что он видит себя беспомощным. Всё, что желаешь, ты увидишь и посчитаешь его реальным. Всякая мысль имеет силу либо убить, либо освободить. И ни одна из них не в состоянии покинуть разум мыслящего иль не подействовать на него. VIII. Внутренний сдвиг 1. Опасны ли, в таком случае, мысли? Для тел — определенно! Убийственные суть те мысли, что учат мыслящего: он может быть убит. Выучив это, он "умирает". Уходит он от жизни к смерти — окончательному доказательству того, что он ценил непостоянное гораздо выше постоянства. Конечно же, он думал будто желает счастья. Однако он не желал его, поскольку счастье истинно и следовательно должно было быть постоянным. 2. Постоянство радости — условие, чуждое твоему пониманию. Но если бы ты мог его себе представить, ты бы желал его даже не понимая. Постоянство счастья не знает ни исключений, ни каких бы то ни было изменений. Оно неколебимо как Любовь Господня к Своему творению. Уверенное в своем видении, как и его Творец — в Своем знании, счастье видит всё одним и тем же. Оно не видит мимолетного, ибо желает видеть всё себе подобным и видит всё таковым. Ничто не в состоянии нарушить его постоянства, поскольку его собственное желание неколебимо. Оно приходит непременно к тем, кто видит последний вопрос существенным для остальных, как и покой приходит к тем, чей выбор исцелять, а не судить. 3. Здравый смысл говорит, что невозможно просить о счастье непостоянно. Ведь если ты получаешь всё, чего желаешь, и если счастье постоянно, то нужно попросить о нем лишь раз, чтобы иметь его всегда. Если же ты его имеешь не всегда таким, какое оно есть, ты не просил о нем. Ибо никто не преминет просить желанного у того, что, как он думает, в какой–то мере обещает его исполнить. Он может ошибаться в том, что просит, и где, и у чего. Но он попросит, поскольку желание есть просьба, исходящая от того, кому Всевышний не отказывает в ответе. Бог уже дал ему всё, чего он подлинно желает. Того же, в чем он не уверен, Бог дать не может. Ибо, покамест он не уверен, он не желает этого, а Божий дар не завершен, покуда он не принят. 4. Ты, завершающий Господню Волю, и есть Его Счастье; воля твоя не растраченная в иллюзиях, столь же могущественна сколь Его, подумай хорошенько, отчего ты всё еще не выбрал ответа на заключительный вопрос. Твой ответ на все остальные помог тебе стать отчасти здравомыслящим. Но только заключительный вопрос требует ответа, действительно ли ты желаешь быть полностью разумным. 5. Что есть мгновение святое, если не просьба Бога признать всё, что Он дал тебе? Оно есть обращение к здравомыслию и осознание того, что можно всегда увидеть вечно доступное тебе. Здесь — неизбывный покой, который может стать твоим навечно. Здесь всё, что отрицалось отрицанием, тебе открылось. Ибо здесь дан ответ на окончательный вопрос и всё, что ты просил, тебе дано. Здесь будущее — сейчас, поскольку время, благодаря твоему желанию неизменного, бессильно. Ведь ты просил, чтобы ничто не вклинивалось между святостью твоих взаимоотношений и осознанием их святости. |