Вопросы зачета 1. Приложение Вопросы к зачету по темам 79 Первые вопросы
 Скачать 7.13 Mb.
|
 Данная схема облегчит понимание разных точек зрения двух теоретиков и позволит их совместить. Самая важная и существенная отличительная особенность подхода Рубинштейна состоит в том, что он не различает преднамеренные и волевые действия, как это делает Джеймс. Для него эти два термина являются синонимами. Из этого следует, что любое преднамеренное действие является волевым, то есть требующим участия воли. Если мы соглашаемся с этим утверждением, то вся кропотливая работа Джеймса по различению преднамеренных и волевых действий оказывается ненужной. Тогда возникает вопрос: что собой представляет воля? В чем состоит ее участие в осуществлении преднамеренных действий? Рубинштейн на этот вопрос отвечает следующим образом: Воля – это совокупность психических процессов, обеспечивающих осуществление преднамеренных действий. Волевые процессы Центральный вопрос, вытекающий из приведенного выше определения – что собой представляют эти процессы? Далее мы более детально рассмотрим достаточно многообразные процессы, которые Рубинштейн относит к волевым. Прежде всего, он выделяет два вида волевых действий: Простые волевые действия Сложные волевые действия Поскольку простое волевое действие является всего лишь упрощенным вариантом сложного, будет достаточно рассмотреть только те волевые процессы, которые участвуют в осуществлении сложного действия. Этапы осуществления сложных волевых действий Процесс осуществления сложного волевого действия описывается Рубинштейном как проходящий четыре последовательно сменяющих друг друга (временных) этапа: 1. Первый этап – возникновение побуждения и предварительная постановка цели. На этом этапе к волевым процессам как раз и относятся (как указано в названии) как минимум процесс возникновения побуждения и процесс постановки цели (или как говорят в психологии, процесс целеобразования). Джеймс утверждал, что воля – это способность к усилию. А Рубинштейн говорит, что воля – это совокупность психических процессов. И тогда необходимо хотя бы на примере показать, что это за процессы, где их можно наблюдать на разных этапах осуществления преднамеренных действий, в частности сложных волевых действий. На первом этапе пример одного процесса – это процесс возникновения побуждения. Как это происходит – неважно, но этот процесс безусловно обеспечивает осуществление сложного волевого действия. Точно так же и без процесса целеобразования не может быть преднамеренного действия. 2. Второй этап – обсуждение и борьба мотивов. Этап возникает в том случае, когда человек оказывается в ситуации мотивационного конфликта; то есть в том случае, когда желание человека осуществить определенное действие сталкивается с какими-то препятствиями, возникающими со стороны противодействующих мотивов. Очевидно, что если побуждение выполнить определенное действие не встречает на своем пути никаких противодействий, то второй этап волевого действия не является необходимым. И в описании Рубинштейна простого волевого действия этот этап отсутствует. Волевые процессы на данном этапе – это процессы поиска основания для принятия решения о выборе того или иного действия. И здесь важно подчеркнуть, что с точки зрения Рубинштейна, эти основания всегда находятся. Если же они не находятся, решение не может быть принято. 3. Третий этап – решение. После поиска каких-то дополнительных оснований для принятия решения следует само решение. Если основания найдены, дальше происходит разрешение мотивационного конфликта. Волевой процесс на данном этапе будет представлять собой процесс принятия решения. Этот процесс может протекать по-разному в зависимости от условий, в которых решение принимается. Рубинштейн указывает на существование по меньшей мере трех разных условий, которые определяют особенности принятия решения. Как раз здесь уже можно проводить сравнение с представлениями Джеймса, поскольку данные три условия появляются в ответ на ключевые вопросы, поставленные Джеймсом: Первое условие принятия решения – это отсутствие ситуации мотивационного конфликта. Если мотивационного конфликта нет, то нет и никакой необходимости в процессе принятия решения. Так всегда бывает при осуществлении человеком простых волевых действий. Простые волевые действия – это по сути действия, которые совершаются в отсутствии мотивационного конфликта. Раз нет мотивационного конфликта, значит нет второго этапа – обсуждения и борьбы мотивов, нет никаких препятствий. Решение принимается однозначно, в условиях отсутствия борьбы мотивов. По своей феноменологии это не что иное, как идеомоторные действия – преднамеренные действия, которые осуществляются в условиях отсутствия мотивационного конфликта. С точки зрения Джеймса, участия воли в таких действиях нет. Рубинштейн, понимая волю как совокупность процессов, обеспечивающих любое преднамеренное действие, как бы говорит, что идеомоторные движения под Джеймсу – это простые волевые действия. Они требуют участия воли, потому что там есть определенные процессы, которые обеспечивают осуществление простых волевых действий. Второе условие принятия решения представляет собой ситуацию, в которой решение принимается в результате устранения мотивационного конфликта. Например, это может происходить вследствие нахождения человека на предыдущем этапе (обсуждение и борьба мотивов) каких-то дополнительных оснований для действия в определенном направлении. Если находятся такие основания, то мотивационный конфликт может быть исчерпан. Джеймс скажет то же самое: есть такие случаи разрешения мотивационного конфликта, которые не требуют участия воли. Дополнительные основания находятся с помощью разума, случайно или импульсивно; может участвовать личностный фактор и что-то другое. Таким образом, мы видим, что феноменология у Рубинштейна и Джеймса одна и та же. Один говорит, что здесь воля не участвует; а другой не соглашается и говорит, что это сложное волевое действие с особыми условиями, в котором принятие решений и действиях происходит в условиях устранения мотивационного конфликта. Третье условие – это принятие решения о выборе действия при существующем мотивационном конфликте. У человека есть какие-то дополнительные основания действовать в определенном направлении, есть основания для выбора, но при этом мотивационный конфликт не устраняется, и конкурирующий мотив продолжает существовать. В качестве примера вернемся к ранее описанной ситуации: человек хочет остаться в постели, но вместе с тем сознает / понимает необходимость встать. Мотивационный конфликт присутствует и не устраняется. Человек действует в определенном направлении – он встает, преодолевая сопротивление со стороны конкурирующего мотива. Процесс осуществления действий в условиях преодоления сопротивления со стороны конкурирующих мотивов переживается человеком как совершаемый с усилием. Процесс принятия решения в подобных условиях очень сходен с описанием Джеймса собственно волевого действия, также сопровождающегося субъективным переживанием совершаемого человеком усилия. Но трактовка содержания усилия у двух авторов совершенно разная:  И в той, и в другой ситуации человек испытывает субъективное переживание совершаемого им усилия. Но с точки зрения Джеймса, этот субъективный опыт переживания усилия свидетельствует о наличии у человека способности к усилию, которая и есть воля, с помощью которой человек управляет своим поведением. А как считает Рубинштейн, это переживание усилия возникает всего лишь как результат субъективного отражения в сознании человека сложности тех условий, в которых он вынужден действовать, преодолевая сопротивление со стороны конкурирующих мотивов. То есть это субъективно переживаемое каждым человеком усилие имеет совершенно другую природу, никак не связанную с существованием у человека особой способности к усилию, как это полагает Джеймс. Как только Джеймс говорит, что у человека есть способность к усилию, сразу же возникает вопрос, что это за способность, каково ее происхождение. И здесь могут возникать трудности в ответе на этот вопрос. Рубинштейн же сказал: дело не в том, что у человека есть способность к усилию; переживание усилия – это просто отражение в нашем сознании сложности самой ситуации, когда человек вынужден действовать, преодолевая сопротивление со стороны конкурирующих мотивов; и эти трудные условия отражаются в сознании как действия, сопровождаемые усилием. Это важная тонкость в ответе на вопрос, о чем свидетельствует чувство усилия, которое испытывают все люди. Джеймс и Рубинштейн дают два совершенно разных ответа. 4. Четвертый этап сложного волевого действия – это этап исполнения. На этом этапе также участвует волевые процессы. Например, безусловно присутствует процесс планирования действия и др. Волевые процессы Итак, рассмотрение волевых процессов, участвующих в осуществлении сложных волевых действий на разных этапах показывает, что эти процессы достаточно разнородны. К ним относятся такие процессы, как: - возникновение побуждения, - формирование цели будущего действия, - поиск оснований для принятия решения о выборе предстоящего действия, - само принятие решения, - планирование действия. И этот список может быть продолжен. В простом волевом действии часть из этих волевых процессов не участвует, потому что в простом волевом действии отсутствует второй и третий этапы. Сравнение подходов Джеймса и Рубинштейна. Проблема определения понятия воли Разобрав точку зрения и Джеймса, и Рубинштейна, вернемся к таблице и посмотрим на итоги сравнения подходов данных авторов:  Данная схема очень хорошо показывает, что несмотря на различия в предлагаемых определениях воли, и Джеймс, и Рубинштейн единодушны в том, что круг реальных феноменов, с которыми эти определения соотносятся, остается одним и тем же. Поэтому можно сказать, что и любое другое определение воли должно будет, конечно же, соотноситься с этими же самыми феноменами и давать возможность их интерпретации, как это имеет место у обоих рассмотренных нами теоретиков. Если психолога не удовлетворяют по каким-то причинам два рассмотренные определения, то ничего не остается, как предложить свое собственное. Но сделать это можно лишь при определенных условиях, а именно: чтобы это определение давало возможность его соотнесения со всеми представленными на данной схеме феноменами преднамеренных действий. Таким образом, давая определение воли, любые теоретики должны отвечать на те же самые вопросы, которые были впервые поставлены Джеймсом: Действия, которые осуществляются не в условиях мотивационного конфликта, это волевые действия или нет? Джеймс на этот вопрос отвечает отрицательно, Рубинштейн – утвердительно. Интуитивно мы не можем отнестись к простым волевым действиям и идеомоторным действием как к волевым. Все-таки с волей мы связываем какое-то напряжение, усилие, преодоление. Действие, совершаемое в условиях мотивационного конфликта, при условии его разрешения – это волевое действие или нет? С точки зрения Джеймса, в таком действии воли нет, а есть другие основания для разрешения конфликта – разум, случай, импульс, личностный факторы. Согласно же Рубинштейну, это волевое действие, которое происходит в определенных условиях. Действия, совершаемые в условиях мотивационного конфликта, когда конфликт не разрешен, когда человек выполняет действие, преодолевая конкурирующие мотивы – это волевое действие или нет? Вероятно, именно этот вопрос заслуживает особого внимания, поскольку данный феномен имеет более прямое отношение к проблеме воли. Очевидно, что некоторые действия мы совершаем с усилием. И тогда возникает вопрос: какова природа этого усилия? Джеймс говорит, что это способность человека, и более того, он даже описывает функцию этого усилия. У Рубинштейна совсем другая точка зрения (см. Таблицу). Вопрос о свободе воли: человеческие действия полностью детерминированы, или же человек хотя бы отчасти сам может их инициировать по своей? Таким образом, разговор о воле невозможен без ответов на все эти пять центральных вопросов, изначально поставленные Джеймсом. И стоит отметить, что в своих работах Рубинштейн не уходит от данных вопросов, а отвечает на них и дает свою интерпретацию. Заключение. Комментарий лектора Как описание феномена воли меня вполне устраивает определение Джеймса. С моей точки зрения, это определение схватывает самые существенные особенности воли, а именно способность человека к усилию. И хотя непонятно, что это за способность, это не значит, что от этой идеи нужно отмахиваться и закрывать на нее глаза. Меня устраивает функция усилия, и конечно, позиция свободы воли. Мне импонирует позиция гуманистических психологов, а среди гуманистических психологов большинство придерживаются именно позиции существования свободы воли. Тем не менее, не все так просто, и я сказал бы какие-то позитивные слова и в сторону Рубинштейна тоже, отталкиваясь от реального опыта и тех знаний, которые есть в психологии. Мне кажется, что нет необходимости выбирать между этими двумя определениями, какое лучше, а какое хуже. Наверное, нужно брать из этих определений позитивные стороны и совмещать их. Это только обогатит наше представление о воле. Что здесь можно сказать более конкретно? Реалии нашей жизни показывают, что усилие – это не самый лучший наш помощник в разрешении мотивационных конфликтов. Это хорошо известно каждому человеку. И сам Джеймс об этом, кстати, писал: мы не можем длительное время делать что-то с усилием, мы банально очень быстро устаем. И как показывают исследования, время удержания каких-либо содержаний в фокусе внимания посредством только лишь усилия измеряется, как правило, секундами или несколькими минутами: Иногда этого времени вполне достаточно для разрешения мотивационного конфликта. Например, человек сосредоточил свое внимание на идее встать с постели – встал, и все, проблема решена; и всего-то понадобилось несколько секунд на разрешение этого мотивационного конфликта. А иногда этого времени явно недостаточно. Например, человеку надо заставить себя читать какой-то трудный текст, и как назло возникают различные отвлекающие факторы. В данном случае бороться с этими отвлекающими факторами с помощью усилия, наверное, едва ли поможет. Человек просто устанет бороться и в конце концов может бросить это занятие. Из этого следует, что человек должен искать, как говорит Рубинштейн, дополнительные основания для разрешения мотивационного конфликта или хотя бы для снижения напряженности этого конфликта. Например, это может быть нахождение дополнительной мотивации к осуществлению выбранного с помощью усилия действия. Или это могут быть дополнительные разумные основания. Здесь точки зрения Джеймса и Рубинштейна совмещаются, они оба пишут о том, что только усилия недостаточно, обязательно нужен поиск каких-то дополнительных оснований, которые помогают разрешать ситуации мотивационного конфликта. Завершая данную тему, могу порекомендовать к прочтению статью Иванникова Вячеслава Андреевича, который склоняется к определению Рубинштейна. Его работа по воле посвящена как раз поиску средств разрешения мотивационного 5 Теория эмоций Джеймса-Ланге Эмоции – это переживания, в которых отражается отношение субъекта к миру. Теория эмоций разработана Джеймсом более 100 лет тому назад, остается влиятельной и по сей день. Теория утверждает восприятие висцерального возбуждения приводит к сознательному переживанию страха. Другими словами: ваше сердце забилось чаще, потому что вам страшно, вам страшно потому что ваше сердце бьется более часто. Теория делает акцент на физиологических детерминантах эмоций. Предполагается, что люди различают эмоции, например страх, радость и гнев, на основе той определенной конфигурации физиологических реакций, которую они воспринимают. В ней автор выдвинул неожиданную и парадоксальную гипотезу: если отсечь от эмоции ее внешнее проявление, то от нее вообще ничего не останется. Более того - наблюдаемые признаки есть не столько следствие эмоции, сколько ее причина. В ответ на изменение окружающих условий в организме безотчетно возникает рефлекторная физиологическая реакция - повышается секреция желез, сокращаются определенные группы мышц и т. п. Сигнал об этих изменениях в организме поступает в центральную нервную систему, тем самым порождая эмоциональное переживание. То есть мы плачем не потому, что опечалены, но впадаем в грусть, стоит лишь нам заплакать или даже нахмуриться. 6 Происхождение выразительных движений человека Происхождение выразительных движений Наряду с описанными физиологическими реакциями организма существует еще один комплекс сопровождающих эмоции реакций, который можно наблюдать даже еще более явно. Это специфические для каждой эмоции выразительные движения, к которым относятся мимика и пантомимика. Например, эмоция радости сопровождается одними выразительными движениями, а эмоция печали совершенно другими. И даже не заглядывая в чужое сознание, мы смотрим на человека и легко угадываем, печален он или наоборот радостен, только лишь наблюдая его выразительные движения. Поскольку эмоции очень тесно связаны со специфическими для каждой из них выразительными движениями, то естественно, перед психологами возникает вопрос о природе этой связи. Почему при радости у людей одна мимика, а при печали другая, а при удивлении третья и так далее? Мы познакомимся с некоторыми наиболее известными исследованиями, которые проливают свет на этот вопрос. (1) Ч. Дарвин Проблема происхождения выразительных движений человека впервые была поставлена в работах Чарльза Дарвина:  Его исследования были направлены на то, чтобы показать, что основные выразительные движения человека унаследованы им от его эволюционных предков и поэтому являются врожденными. Для обоснования этого утверждения Дарвин приводил в качестве аргументов три основных факта: Сходство отдельных выразительных движений у людей и их ближайших сородичей – человекообразных обезьян. Здесь, однако, важно иметь в виду следующий факт. Как скажут антропологи, непосредственные эволюционные предки человека не сохранились, человекообразные обезьяны – это лишь некие боковые линии. Поэтому, конечно же, никакой речи о полном сходстве выразительных движений человекообразных обезьян и человека быть не может. Тем не менее, отдельные сходства присутствуют. Например, Дарвин отмечает, что в состоянии радости многие породы обезьян начинают издавать звуки, которые напоминают смех, и при этом их рот открывается, а уголки рта оттягиваются назад и вверх, и это выглядит как некое подобие улыбки. При сильном страхе у обезьян наблюдается дрожь; шерсть встает дыбом, расслабляются мышцы, тело становится неподвижным (о человеке мы говорим, что он оцепенел от страха). В состоянии ярости, как отмечает Дарвин, наблюдаются угрожающие и неистовые жесты. Наличие специфических выразительных движений у слепорожденных детей. Дарвин обращает внимание на этот факт, так как слепорожденные дети никогда не видели, какова мимика у других людей, когда они испытывают те или иные эмоции; поэтому они не могут скопировать или перенять такой опыт реагирования. Тем не менее, у слепорожденных детей, конечно, тоже есть мимика, и есть определенное сходство с мимикой зрячих людей (хотя мимика слепорожденных не такая богатая и выразительная). И психологи, и философы также работают со слепоглухонемыми детьми, пытаясь ответить на вопрос, можно ли сформировать сознание у человека, который является, казалось бы, «ущербным». Мы понимаем, что теоретически это возможно, нужны только особые средства, с помощью которых можно наладить процедуру присвоения общественно-исторического опыта. Например, тактильный язык слепоглухих: когда человек кладет ладонь руки на запястье другого человека и начинает с помощью прикосновений пальцев конструировать разные буквы, а второй «собеседник» на ощупь воспринимает эту конфигурацию пальцев. Маленькие дети, владеющие этой техникой, с огромной скоростью передают сообщения друг другу. Таким образом, мы видим, что несмотря на «ущербность» чувственной ткани сознание сформировать можно. Сходство основных выразительных движений у различных народов. (2) П. Экман и У. Фризен Все три указанные факта Дарвин привел на основе данных наблюдений. В дальнейшем они были подтверждены и результатами других исследований. Остановимся на наиболее известном исследовании, которое провели два американских психолога: П. Экман и У. Фризен:  Экман – звезда мировой величины, лучший специалист в области выразительных движений. Достаточно много его книг переведено на русский язык, поэтому если кто-то захочет более подробно познакомиться с его работами, их легко найти. Исследование Экмана и Фризена было направлено на проверку как раз утверждения Дарвина о том, что основные выразительные движения сходны у разных народов. Оно проводилось в Новой Гвинее среди людей из племени, которое практически не имело контактов ни с западными, ни с восточными цивилизациями. Для этого исследования были специально изготовлены 40 фотографий лиц людей, принадлежащих именно к западной культуре (мужчины, женщины, дети и взрослые). Фотографии были сделаны в тот момент, когда люди испытывали одну из шести эмоций: счастье, печаль, гнев, удивление, отвращение и страх (так называемые базовые эмоции). Каждому испытуемому предъявлялось по три фотографии за раз, и одновременно им зачитывались фразы, которые по смыслу соответствовали одному из трех эмоциональных состояний, выражаемых на фотографиях. Например, предъявлялись фотографии с выразительными движениями эмоций счастья, печали и гнева; и зачитывалась такая фраза: «Он сердится и хочет драться». Далее испытуемых спрашивай, какое из трех выражений лица в большей степени соответствовало содержанию данной фразы. Результаты этого исследования показали, что подавляющее большинство испытуемых правильно идентифицировали содержание эмоций по выразительным движениям. Следовательно, выразительные движения, сопровождающие данные эмоции, являются действительно универсальными для разных народов. А это значит, что они, как и полагал Дарвин, являются врожденными и унаследованными от эволюционных предков человека. (3) К Лэндис Вместе с тем после работ Дарвина появились и другие исследования, в которых его точка зрения о врожденности основных выразительных движений была подвергнута экспериментальной критике. Здесь очень уместно упомянуть исследование К. Лэндиса – классическое исследование, состоящее из двух экспериментов: В первом эксперименте изучались так называемые спонтанные выражения эмоций. Во-первых, это те эмоции, которые возникают неожиданно. Во-вторых, они возникают настолько внезапно и неожиданно, что человек не в состоянии управлять своими выразительными движениями. Эксперимент был организован следующим образом: создавались специальные условия, в которых испытуемые неожиданно для себя сталкивались с какими-то событиями, вызывающими сильными эмоции. Например, внезапно за их спиной раздавался выстрел из ружья. Очевидно, что выстрел у любого человека вызовет испуг. Или другой случай: человеку нужно опустить руку в ведро (он не видит, что находится в ведре); сделав так, он внезапно нащупывает там трех лягушек и одновременно получает удар током. Такие события повергают человека в состояние шока или даже ужаса. Во время переживания подобных эмоциональных состояний экспериментатор фотографировал мимику лиц испытуемых. Результаты этих экспериментов показали, что устойчивая связь между отдельными эмоциональными переживаниями и характерными для них выражениями лиц отсутствовала. То есть у разных испытуемых при переживании одних и тех же эмоций наблюдались разные выразительные движения. Таким образом, результаты этого эксперимента не согласуются с представлениями Дарвина о врожденности и наследовании выразительных движений человека от эволюционных предков. И вообще-то говоря, эти результаты не согласуются и с нашими обыденными представлениями: мы же знаем, что есть связь между выразительными движениями и определенными эмоциями. Если бы не было этой связи, мы не смогли бы угадывать по выражению лица эмоциональное состояние других людей. Во втором эксперименте Лэндис уже не вызывал у своих испытуемых спонтанные эмоции, а просил их изобразить те эмоциональные переживания, которые они испытывали в предыдущем эксперименте (как это обычно делают актеры). В этом случае оказалось, что у всех испытуемых наблюдалось сходство мимики при изображении имя одних и тех же эмоций. То есть когда испытуемых просили изобразить, например, радость, все принципиально одинаково изображали на своем лице эту эмоцию. В этом эксперименте мимические выражения испытуемых отличались от тех, которые наблюдались у них при спонтанном выражении эмоций. Данные два эксперимента показывают, что выразительные движения скорее формируются в процессе жизни человека и представляют собой присвоенную им культурную форму поведения. (4) О. Кляйнберг В пользу этой точки зрения свидетельствуют также кросс-культурные исследования, которые показывают, что в каждой культуре есть своя специфика в способах выражения эмоций. Здесь можно сослаться на исследование О. Кляйнберга. Приведем лишь некоторые отдельные примеры. Кляйнберг указывает на то, что некие меланезийские вожди, когда им надо поприветствовать друг друга на праздниках, хмурят брови. А в Японии матери самураев должны улыбаться, получив известие о гибели своих сыновей в бою. В настоящее время эти две точки зрения, хотя и противоречат друг другу, рассматриваются как дополняющие друг друга. Произвольное управление выразительными движениями Кроме того, обсуждая специфику выразительных движений человека, нельзя не сказать о такой их особенности, как возможность произвольного управления ими. Мы часто наблюдаем это в нашей повседневной жизни. Например, человек обладает способностью сдерживать свои выразительные движения во время эмоциональных переживаний. Как скажет Выготский, человек обладает способностью произвольного управления выразительными движениями. И наоборот: человек может не испытывать эмоции и, тем не менее, показывать, что испытывает какие-то эмоции. Например, часто приветствие может сопровождаться каким-то доброжелательным выражением лица, хотя человек на самом деле может быть совершенно равнодушен к другому человеку или даже испытывать какие-то противоположные эмоции. Это тоже специфическая особенность человека, животное не умеет подобным образом управлять выражением эмоций. 6 Эволюционные теории эмоций Эволюционные теории. Здесь мы вспомним то, что говорили ранее о выразительных движениях, а также теорию Дарвина. Понятно, что какие-то поведенческие проявления эмоций – а значит и сами эмоциональные переживания – унаследованы нами от животных, от предшественников человека. Ученых интересует происхождение эмоций, сам факт установления связи, какие эмоции нам достались от наших эволюционных предков по наследству. Также ученых интересует тесно связанный с этим вопрос о том, какие выразительные движения, связанные с этими эмоциями, у нас сохранились от наших эволюционных предков. 3. Информационная теория. Такая группировка теорий дает основание говорить о том, что в психологии эмоций существуют три разных подхода к их изучению и объяснению, которые можно условно назвать следующим образом: Психофизиологический подход. Эволюционный подход. Информационный подход. Психофизиологический подход Начнем с рассмотрения первой группы теорий, где предлагаются различные объяснения психофизиологических механизмов эмоций. В эту группу входят три известные теории. Теория Джеймса-Ланге Вначале, чтобы подчеркнуть контраст между нашими обыденными и научными представлениями об эмоциях, разберем именно наши обыденные представления о протекании эмоционального процесса.  С чего начинается процесс возникновения эмоций: - человек сталкивается с какой-то эмоциогенной ситуацией. Например, в ситуации просмотра фильма: человек сталкивается со смешным эпизодом, возникает определенная эмоция; - человек чувствует, что в этот момент у него возникает некое «возбуждение» в организме, то есть физиологические поведенческие реакции, которые (как мы знаем) возникают вследствие возбуждения вегетативной нервной системы. Таким образом, возникает эмоция, и как следствие этой эмоции возникают физиологические и поведенческие реакции. В первой теории, выдвинутой одновременно двумя авторами: Вильямом Джеймсом и Карлом Ланге, высказывается несколько иная точка зрения на процесс возникновения эмоций, которая имеет претензию на некую нетривиальность, поскольку противоречит нашим обыденным представлениям. Согласно Джеймсу и Ланге, эмоция возникает после автономного возбуждения и соответствующих физиологических и поведенческих реакций: - человек сталкивается с эмоциогенной ситуацией; - возникает автономное возбуждение вегетативной нервной системы; - данное возбуждение вызывает определенные физиологические и поведенческие реакции; - и только потом возникает эмоция. Джеймс пишет следующее (и наверное, из этих его слов возникла традиция представлять данную теорию в контрасте с нашими обыденными представлениями о процессе возникновения эмоций): «Обычно принято говорить: нам не повезло – мы огорчены и плачем. Нам повстречался медведь – мы испугались и обратились в бегство. Но это с научной точки зрения неверно. Правильнее говорить так: мы огорчены, потому что плачем; мы испуганы, потому что дрожим». Как же могло так получиться, что столь «странная» мысль пришла одновременно в голову двум теоретикам? Если рассмотреть обыденное представление, то получается, что автономное возбуждение и последующие поведенческие и физиологические реакции никак не участвуют в возникновении эмоций, то есть просто являются каким-то следствием их возникновения. Джеймс и Ланге рассуждают следующим образом: но ведь эмоции, как и многие психические процессы, должны иметь какие-то физиологические основы. Тогда почему бы не предположить, что автономное возбуждение с последующими реакциями могут как раз и являться такими физиологическими основами? Согласно данным авторам, так и есть. Теория Джеймса-Ланге сразу же стала в психологии очень популярной, хотя при жизни авторов достаточно серьезных эмпирических подтверждений получено не было. Наверное, всем психологам вышеприведенное утверждение просто казалось очевидным. Более того, Джеймс считал, что каждый может убедиться в истинности этой теории на собственном опыте: пытаясь воздействовать на свои эмоции через управление своими выразительными движениями. Приведем конкретный совет Джеймса, что делать человеку, если он переживает такое негативное состояние, как состояние меланхолии: «Расправьте морщины на лбу. Зажгите взор огнем. Выпрямите корпус. Заговорите в мажорном тоне. Скажите что-нибудь сердечное, и ваше сердце должно быть поистине ледяным, если оно постепенно не оттает». В проведенных уже в 1970-1980 гг. многочисленных исследованиях теория Джеймса-Ланге получила вполне достаточное количество эмпирических подтверждений. Приведем самое, скажем так, экстравагантное исследование, проведенное тремя авторами: Страк, Мартин и Степпер. В этом исследовании испытуемым было предложено оценивать забавность мультфильмов в двух условиях: - первой группе нужно было смотреть мультфильмы, зажав пишущую ручку в зубах; - второй группе смотреть мультфильмы предлагалось, зажав ручку губами. Оказалось, что если ручку держать в зубах, то мультфильмы воспринимаются как более забавные по сравнению со вторым случаем. Дело в том, что когда человек держит ручку в зубах, на лице появляется некое подобие улыбки (схожая мимика). А когда человек держит ручку губами, то получается хмурое выражение лица. Есть и другие исследования, которые очень успешно подкрепляют теорию Джеймса-Ланге. Поэтому можно сказать, что те советы, которые давал нам Уильям Джеймс о том, как управлять эмоциями через управление своими мимическими и пантомимическими движениями, остаются в силе. Но с другой стороны, очевидно, что было бы слишком просто, если бы меняя мимику, мы могли бы полностью избавиться, скажем, от состояния меланхолии; тем не менее, хотя бы немного таким образом человек свое состояние может облегчить. Теория Кэннона-Барда Теория Джеймса-Ланге была подвергнута критике со стороны одновременно двух психологов: Уолтера Кэннона и Филиппа Барда. Основное замечание состояло в том, что между переживаемыми человеком различными эмоциями и особенностями автономного возбуждения нет четкой и однозначной связи, и поэтому автономное возбуждение и вызываемые им физиологические и поведенческие реакции нельзя рассматривать как физиологические основы эмоциональных переживаний. В результате теории Кэннона-Барда приняла вид следующей схемы:  - Эмоциогенная ситуация приводит к возбуждению определенных подкорковых структур. Не будем указывать, какие это структуры, согласно Кэннону и Барду, так как их представление было ошибочно, и только уже современные исследователи уточнили, какие именно это подкорковые структуры. Например, Кэннон и Бард считали, что эмоциогенная ситуация возбуждает подкорковую структуру под названием таламус. А современные исследователи установили, что это миндалина. Однако, в этом смысле данная теория дает некое верное направление поиску исследования: без участия подкорковых структур трудно понять возникновение эмоций. - Дальше возбуждение подкорковых структур разветвляется: с одной стороны, происходит возбуждение определенных участков коры, и потом эмоция; и с другой стороны, возникает возбуждение вегетативной нервной системы, вызывающее физиологические и поведенческие реакции. Таким образом, на данной схеме мы видим, что эмоции, автономное возбуждение и физиологические поведенческие реакции протекают параллельно и независимо друг от друга. В настоящее время идея о полной независимости этих двух процессов не находит подтверждения. Например, можно сослаться на те же исследования, которые мы упоминали выше: просмотр мультфильмов с ручкой, зажатой разными способами. И конечно, есть и более основательные исследования, которые показывают, что автономное возбуждение и физиологические поведенческие реакции участвуют в возникновении эмоций. Двухфакторная теория эмоций С. Шахтера Учитывая данные критические замечания, появляется теория Стэнли Шахтера, который попытался объединить достоинства обеих предшествующих теорий:  В настоящее время теория Шахтера является наиболее популярной. Она называется двухфакторной теорией эмоций. Знакомство с этой теорией мы как раз и начнём с ответа на вопрос, что это за два фактора, в чем они состоят:  Первым фактором, который обусловливает возникновение эмоций, является (как и в теории Джеймса-Ланге) автономное возбуждение и следующие за ним физиологические и поведенческие реакции. Но как считает Шахтер, одного этого фактора недостаточно, чтобы объяснить возникновение эмоций. С его точки зрения, необходимо привлечь второй важный фактор: само содержание эмоциогенной ситуации. Почему? Наверное, потому что в эмоциях, как это следует хотя бы из определения Рубинштейна, выражается отношение субъекта к миру, то есть к тем объектам, событиям и ситуациям, которые происходят в мире. И как считает Шахтер, трудно себе представить, что содержание эмоционального переживания не зависит от содержания эмоциогенной ситуации, то есть от того, к чему субъект как-то эмоционально относится. Вызванное эмоциогенной ситуацией автономное возбуждение оценивается субъектом в связи с содержанием эмоциогенной ситуации (или: воспринимается одновременно с содержанием эмоциогенной ситуации). И эмоция зависит от этого содержания. Таким образом, только под влиянием этих двух факторов возникают определенные эмоции. Приведем пример. Если человек испытывает автономное возбуждение (а мы исходим из того, что оно может быть неспецифическим) на собственном дне рождения, то согласно Шахтеру, он будет испытывать, скорее всего, радостную эмоцию. Если же возбуждение возникает, скажем, в ситуации экзамена, то может появиться эмоции тревоги. А если человек попал в автомобильную пробку, то это автономное возбуждение может трактоваться как раздражение. Теория Шахтера тоже получила определенные эмпирические подкрепления. Приведем результаты, может быть, самого известного эксперимента, который был проведен двумя американскими исследователями: Д. Даттон, А. Эрон. Эксперимент проводился на двух разных мостах через реку. В одном случае это был достаточно узкий подвесной мост, расположенный над горным потоком на высоте около 70 м. Очевидно, проходить по такому мосту было достаточно страшно:  Второй мост был обычным устойчивым сооружением, расположенным на высоте 3 метров над небольшим ручейком. И при прохождении по этому мосту у людей никакого страха не возникало. Как мы видим на фотографии, женщина-психолог остановила одиноко идущего мужчину: с просьбой дать интервью. Таким же образом исследователь останавливала и интервьюировала мужчин и на втором мосту. Затем она оставляла свой телефон, по которому спустя некоторое время можно было узнать о результатах интервью. В результате эксперимента оказалось, что мужчины, с которыми психолог разговаривала на подвесном мосту, звонили ей гораздо чаще, и при этом чаще высказывали ей свою симпатию. Мужчины, которых она проинтервьюировала на устойчивом мосту, почему-то звонили ей гораздо реже. Как считают авторы этого исследования, полученные результаты как раз и свидетельствуют в пользу теории Шахтера: сильное автономное возбуждение у мужчин, проходящих по подвесному мосту, связываемое в данной ситуации с эмоцией страха, при встрече и разговоре с женщиной (то есть ситуация менялась: не пропасть перед глазами, а женщина) приводило к возникновению эмоции симпатии. Кроме того, результат этого исследования также может иметь определенное практическое приложение для того, чтобы вызывать / усиливать у человека какие-то чувства. Как было указано выше, теория Шахтера является в настоящее время самой популярной. Тем не менее, она также подвергается критике. Есть и экспериментальные факты, на которые не может внятно ответить эта теория. Мы не будем здесь приводить все критические замечания, которые известны в литературе, так как во-первых, с частью из них можно ознакомиться самостоятельно; а во-вторых, они носят своего рода «косметический» характер. Так же, как в свое время теория Джеймса и Ланге не исчезла, а лишь была дополнена и изменена, теория Шахтера переиначивается и достраивается через возникающие критические замечания. Замечание лектора Остановимся лишь на критическом замечании, которое не опубликовано и не обсуждается в психологии. На него меня в свое время натолкнул известный теоретик мотивации и эмоций В.К. Вилюнас, у которого есть прекрасная книга «Психология развития мотивации человека». Я расскажу ту любопытную ситуацию, в которой Вилюнас подтолкнул меня к некоему критическому замечанию. Мы сидели с ним в паре на госэкзамене. И какая-то девушка отвечала на вопросы. Один из вопросов был «Теория эмоций». По сути, девушка отвечала очень плохо. И меня это удивило, так как Вилюнас читал студентам дневного отделения курс «Мотивация эмоций». Я спросил, как может быть, что девушка не может ответить на такой легкий вопрос. На это Вилюнас мне ответил: «А может, я не читал эти теории. Может быть, у меня просто времени не хватило». Я опять удивился: «Как же ты не читал этого? Это же классика!» И видимо, этими словами я как-то задел его за живое, как будто я указывал ему, что включать в его лекции, а что нет. В результате у него, видимо, возникла реакция раздражения, и он ответил: «Да ерунда это все!». Понятно, что такая реплика была сказана в некоторой запальчивости, и ни я, ни Вилюнас так не считаем на самом деле. Конечно, а этих теориях есть некий вклад в продвижение к объяснению эмоций. Тем не менее, его слова о том, что «все это ерунда» я хорошо понял, так как Вилюнас исповедует так называемый мотивационный подход к объяснению эмоций: без участия мотивации мы не поймём возникновение эмоциональных явлений. Эмоции (если мы говорим о человеке) очень тесно связаны с мотивационной сферой человека, ведь они указывают нам на то, что в мире происходит нечто значимое для человека. А что значимо для человека? Это то, что связано с его мотивацией. И когда мы смотрим на все приведенные выше схемы, мы не видим никакого указания мотивации. И Вилюнас так эмоционально сказал о том, что все эти теории – «ерунда» именно потому, что в них эмоции обсуждаются без участия мотивации. Таким образом, на мой взгляд, это очень значимое и принципиальное замечание, которое нужно учитывать при разработке тех или иных теорий. А линия связи мотивации и эмоций достаточно древняя и идет от работ У. МакДаудалла. Можно ознакомиться с его интересной статьей под названием «Врожденные склонности психики» (Том 2, Книга 2, с. 138-157). В этой статье вы найдете множество интересных живых примеров существования связи мотивации и эмоций. Эволюционные теории В рамках этих теорий дается ответ на вопрос, для чего возникают эмоции в процессе биологической эволюции. С точки зрения эволюционных теорий, эмоции рассматриваются как целесообразные реакции, имеющие приспособительное значение. Теория П.К. Анохина Примером подобной теории может служить теория известного отечественного физиолога Петра Кузьмича Анохина:  Приспособительное значение эмоций, согласно Анохину, состоит в следующем: во-первых, эмоции сигнализируют живому организму о полезности или вредности внешних воздействий, с которыми он сталкивается, обеспечивая тем самым его выживание. Как мы говорили ранее, первая функция эмоций – это сигнал того, что что в мире происходит что-то значимое для живого организма. Если животное или человек не реагирует на что-то значимое, происходящее в его окружении, это может быть чревато угрозой его выживания; во-вторых, благодаря эмоциям живой организм может оценивать полезность или вредность совершаемых ими действий с точки зрения возможности с их помощью удовлетворить свои потребности. Если действие приводит к удовлетворению той или иной потребности, то возникает положительная эмоция, которая подкрепляет эти действия. И если действие не приводит к удовлетворению потребности, то оно естественно не подкрепляется. Мы и ранее говорили, что эмоции включены в регуляцию деятельности как человека, так и животного. И в ответ на вопрос, для чего эмоции нужны живому организму, немного обобщая данную теорию, можно сказать: для регуляции деятельности живого организма. Живой организм просто не сможет выжить без эмоциональной регуляции. Проблема базовых эмоций Кроме того, в эволюционных теориях обсуждается проблема так называемых базовых эмоций человека, которые он унаследовал от своих предшественников, животных: какими общими характеристиками обладают базовые эмоции, что они из себя представляют: Во-первых, базовые эмоции являются врожденными, потому что они унаследованы от эволюционных предков человека. Во-вторых, они свойственны всем представителям вида человек. И в-третьих, базовые эмоции рассматриваются как первичные. Это значит, что они далее неразложимы на более простые эмоции, то есть те самые элементы (в рамках структуралистского подхода элементы сознания, элементы поведения). Во-вторых, «базовые» означает, что опираясь на них, можно описать все многообразие эмоций человека. Теория Р. Платчика Теорий базовых эмоций существует несколько, и конечно, между ними ведется полемика. В качестве примера мы рассмотрим только одну теорию – теорию американского психолога Р. Платчика – чтобы более наглядно проиллюстрировать структуралистскую идею о том, как опираясь на базовые эмоции, можно объяснить всё многообразие эмоциональных переживаний человека:  Эта теория представлена в виде круговой модели:  Мы видим, что круг поделен на 8 секторов; каждый сектор – это базовая эмоция, врожденная и одинаковая для всех людей. За пределами круга записаны другие эмоциональные переживания, которые являются результатом сочетания элементов, указанных в секторах круга. Мы не будем подробно обсуждать, действительно ли все эти восемь эмоций являются базовыми, а сочетания тех или иных эмоций порождают другие эмоции. Наша цель – представить глобально структуралистскую идею теперь уже в сфере эмоций. К этой модели можно еще добавить следующее: предполагается, что все используемые в данной модели названия эмоций обозначают переживания, которые имеют условно среднюю степень интенсивности. Например, гнев средней степени интенсивности, отвращение средней степени интенсивности и так далее. А что будет, если, например, снизить интенсивность эмоциональных переживаний? Если мы снизим интенсивность страха, то страх преобразуется в опасение. Если страх увеличится, то он превратится в ужас. И аналогичным образом низкая интенсивность гнева – это раздражение; а увеличение его интенсивности приведёт к ярости. Такие градации интенсивностей даны в указанной выше схеме в скрытом виде. В дополнение можно рассмотреть следующий рисунок, который в большей степени адекватен этой теории:  Здесь градации интенсивности эмоциональных переживаний представлены в виде теперь уже не какого-то одного эмоционального переживания, а трех. То есть получается, что по сути базовых эмоций, имеющих градации интенсивности, конечно же, становится гораздо больше – уже 24. И тогда уже сочетания могут быть, конечно, более многообразными. Безусловно, эволюционное теоретическое направление, как и предыдущее психофизиологическое направление, является очень интересным и важным. Но какая здесь, опять же, может быть принципиальная критика? Мы хорошо знаем, что человек – это, вообще-то говоря, не только биологическое существо, но и существо социальное. Поэтому пытаться объяснить (как это хотелось бы уважаемым авторам) всю эмоциональную сферу человека, опираясь только на его биологически врожденные эмоции, конечно, надо с понятной осторожностью. Ведь социальная природа человеческой психики накладывает определенный отпечаток на всю его психическую сферу, в том числе, конечно, и на эмоции тоже. Какие здесь могут быть примеры? Скажем, моральные чувства: у человека есть моральные ценности, которыми он руководствуются в своей жизни, и благодаря этому он может испытывать такие эмоции, как стыд, или совесть, или вина и так далее. 7 Классификации эмоциональных явлений Классификация эмоциональных явлений В этом вопросе мы рассмотрим две самые известные классификации двух отечественных психологов: Сергея Леонидовича Рубинштейна и Алексея Николаевича Леонтьева. Надо сказать, что какой-то единой и общепринятой классификации эмоциональных явлений нет, и ни одна из существующих классификаций не дает полного представления о многообразии эмоциональных явлений. Благодаря рассмотрению двух разных классификаций у нас сложится более полное представление о различных видах эмоциональных явлений и о проблемах, которые возникают при такого рода классифицировании. Классификация Рубинштейна Рубинштейн выделяет четыре вида эмоциональных явлений: Чувства или эмоции Аффекты Страсти Настроения Чувства или эмоции Прежде всего, необходимо отметить, что у Рубинштейна термины «чувства» и «эмоции» выступают как синонимы. С его точки зрения: Чувства или эмоции – это переживания, в которых выражается отношение субъекта к миру. Чувства не однородны и в свою очередь делятся на три вида, которые Рубинштейн называет уровнями. Во всех классификациях термин «уровень» используется в тех случаях, когда классификация делается по генетическому критерию, то есть по времени появления тех или иных реальностей в филогенезе и онтогенезе (такие классификации в психологии называются уровневыми). В данном случае три вида чувств наблюдаются как последовательно возникающие в онтогенезе человека: 1. Уровень органической аффективно-эмоциональной чувствительности К этому виду относятся те чувства, которые возникают в связи с процессами, происходящими в теле человека. Примером такого рода процессов могут служить физиологические потребности – например, голод, жажда – удовлетворение или неудовлетворение которых связано с определенными эмоциональными переживаниями. Это самые первые эмоциональные переживания человека, которые можно отметить уже у новорожденного ребенка. Ребенок же проявляет довольство или недовольство; и источник всех приятных или неприятных ощущений – это прежде всего его собственное тело. Голодно ему или нет, холодно или нет, хочет он спать или нет и так далее – все это вызывает у ребенка какие-то эмоциональные реакции. 2. Предметные чувства Эти чувства возникают у человека уже не в связи с процессами в его собственном теле, а по отношению к предметам внешнего или внутреннего мира. Эти эмоции относительно устойчивые, осознанно начинают соотноситься как раз с теми предметами, которые очень тесно связаны с формирующимися у человека особенностями его мотивационной сферы. Эмоции связаны с развитием у человека мотивации, с появлением тех или иных новых мотивов, социальных по своей природе. Человек уже начинает активно контактировать с внешним миром, понимать, какие предметы вызывают эмоции. И эти эмоции начинают связываться уже с различными предметами, находящимися во внешнем мире и во внутреннем мире. 3. Обобщенные мировоззренческие чувства Это уже более поздний этап развития человека. Они возникают уже, может быть, ближе к подростковому возрасту, когда начинает складываться мировоззренческая позиция человека. Если предыдущие виды достаточно понятны, то третий вид чувств, напротив, требует особого разъяснения. Во-первых, почему эти чувства называются обобщенными? Дело в том, что они соотносятся уже не с конкретными предметами, а с обобщенными ситуациями, в которых эти эмоции возникают. Приведем некоторые примеры описания Рубинштейном такого рода обобщенных ситуаций. Вот что он пишет о чувстве комического: «Комически смешным кажется то, что выступает сперва с видимостью превосходства, а затем обнаруживает свою несостоятельность. Для чувства комизма необходимо совершающееся на глазах у человека разоблачение неосновательной претензии». Здесь важно просто обратить внимание на данное описание схемы ситуации: если какая-то конкретная ситуация попадает в эту схему, она вызывает чувство комического. Или еще один пример обобщенной ситуации, вызывающей чувство юмора: «С юмором относятся к смешным маленьким слабостям или не очень существенным и во всяком случае безобидным недостаткам, когда чувствуется, что за ними скрыты реальные достоинства. Если же у человека никаких реальных достоинств нет, то в этой ситуации юмор остановится трагическим». Рубинштейн считает, что данная схема ситуации часто присутствует в произведениях Гоголя, который сам характеризовал свой юмор как «видимый миру смех сквозь невидимые миру слезы». Во-вторых, почему Рубинштейн называет этот третий вид чувств мировоззренческими? Этим он хочет указать на особый вид эмоциональных явлений, которые не возникают ситуативно. Что значит «ситуативно»? Например, человек смотрит фильм, и что-то в этом фильме вызывает у него различные эмоции – улыбку, смех, испуг, сопереживание и так далее. Как только фильм закончился или сюжет изменился, эти эмоции исчезают, так как они тесно связаны с конкретным содержанием фильма. Рубинштейн же говорит, что есть эмоциональные явления, которые характеризуют устойчивую мировоззренческую позицию человека, его устойчивое эмоциональное отношение к миру. Тогда о человеке мы говорим, например, что это человек с юмором или что этот человек – патриот, и так далее. Во всех этих случаях мы говорим о какой-то личностной черте человека, которая ему свойственна. А эта черта свидетельствует о глобальном мировоззренческом эмоциональном отношении человека к миру и характеризует его мировоззрение. Аффекты Эти реальности нам всем хорошо знакомы. Приведем определение Рубинштейна данного понятия, чтобы увидеть, чем аффекты отличаются от эмоций. Аффект – это стремительно и бурно протекающий эмоциональный процесс взрывного характера, который может дать не подчиненную сознательному волевому контролю разрядку в действии. Аффектами трудно управлять. Это те эмоции, где уже трудно скрыть свою мимику и удержать себя от совершения каких-то действий. Страсти Опять же, приведем определение Рубинштейна: Страсть – это сильное, стойкое, длительное чувство, которое захватывает человека и владеет им. Например, страстная любовь – когда все помыслы человека сосредоточены только на любимом объекте; этим объектом занята вся жизнь. Или это может быть страсть к игре, когда человек не может противостоять азарту. Или же есть люди, которых мы называем трудоголиками, для них работа – это их страстное увлечение. Настроения Настроение – это не специфическое переживание, приуроченное к какому-то частному событию, а разлитое общее состояние. Этот феномен нам также очень близко знаком в повседневной жизни. Человек может пребывать, например, в веселом настроении или, наоборот, в печальном настроении. И важный момент в том, что это не связано с какими-то конкретными событиями или ситуациями. Например, человек просто просыпается в хорошем настроении. Или состояние эйфории при принятии алкогольных напитков – это также разлитое состояние. Классификация Леонтьева Леонтьев выделяет три основных вида эмоциональных явлений: Аффекты Собственно эмоции Чувства В последних своих работах он к данной классификации добавил также четвертый вид, однако, без подробного разъяснения: Настроения 7 Двухфакторная теория эмоций (Шахтер) Двухфакторная теория эмоций С. Шахтера Учитывая данные критические замечания, появляется теория Стэнли Шахтера, который попытался объединить достоинства обеих предшествующих теорий: В настоящее время теория Шахтера является наиболее популярной. Она называется двухфакторной теорией эмоций. Знакомство с этой теорией мы как раз и начнём с ответа на вопрос, что это за два фактора, в чем они состоят: Первым фактором, который обусловливает возникновение эмоций, является (как и в теории Джеймса-Ланге) автономное возбуждение и следующие за ним физиологические и поведенческие реакции. Но как считает Шахтер, одного этого фактора недостаточно, чтобы объяснить возникновение эмоций. С его точки зрения, необходимо привлечь второй важный фактор: само содержание эмоциогенной ситуации. Почему? Наверное, потому что в эмоциях, как это следует хотя бы из определения Рубинштейна, выражается отношение субъекта к миру, то есть к тем объектам, событиям и ситуациям, которые происходят в мире. И как считает Шахтер, трудно себе представить, что содержание эмоционального переживания не зависит от содержания эмоциогенной ситуации, то есть от того, к чему субъект как-то эмоционально относится. Вызванное эмоциогенной ситуацией автономное возбуждение оценивается субъектом в связи с содержанием эмоциогенной ситуации (или: воспринимается одновременно с содержанием эмоциогенной ситуации). И эмоция зависит от этого содержания. Таким образом, только под влиянием этих двух факторов возникают определенные эмоции. Приведем пример. Если человек испытывает автономное возбуждение (а мы исходим из того, что оно может быть неспецифическим) на собственном дне рождения, то согласно Шахтеру, он будет испытывать, скорее всего, радостную эмоцию. Если же возбуждение возникает, скажем, в ситуации экзамена, то может появиться эмоции тревоги. А если человек попал в автомобильную пробку, то это автономное возбуждение может трактоваться как раздражение. Теория Шахтера тоже получила определенные эмпирические подкрепления. Приведем результаты, может быть, самого известного эксперимента, который был проведен двумя американскими исследователями: Д. Даттон, А. Эрон. Эксперимент проводился на двух разных мостах через реку. В одном случае это был достаточно узкий подвесной мост, расположенный над горным потоком на высоте около 70 м. Очевидно, проходить по такому мосту было достаточно страшно: Второй мост был обычным устойчивым сооружением, расположенным на высоте 3 метров над небольшим ручейком. И при прохождении по этому мосту у людей никакого страха не возникало. Как мы видим на фотографии, женщина-психолог остановила одиноко идущего мужчину: с просьбой дать интервью. Таким же образом исследователь останавливала и интервьюировала мужчин и на втором мосту. Затем она оставляла свой телефон, по которому спустя некоторое время можно было узнать о результатах интервью. В результате эксперимента оказалось, что мужчины, с которыми психолог разговаривала на подвесном мосту, звонили ей гораздо чаще, и при этом чаще высказывали ей свою симпатию. Мужчины, которых она проинтервьюировала на устойчивом мосту, почему-то звонили ей гораздо реже. Как считают авторы этого исследования, полученные результаты как раз и свидетельствуют в пользу теории Шахтера: сильное автономное возбуждение у мужчин, проходящих по подвесному мосту, связываемое в данной ситуации с эмоцией страха, при встрече и разговоре с женщиной (то есть ситуация менялась: не пропасть перед глазами, а женщина) приводило к возникновению эмоции симпатии. Кроме того, результат этого исследования также может иметь определенное практическое приложение для того, чтобы вызывать / усиливать у человека какие-то чувства. Как было указано выше, теория Шахтера является в настоящее время самой популярной. Тем не менее, она также подвергается критике. Есть и экспериментальные факты, на которые не может внятно ответить эта теория. Мы не будем здесь приводить все критические замечания, которые известны в литературе, так как во-первых, с частью из них можно ознакомиться самостоятельно; а во-вторых, они носят своего рода «косметический» характер. Так же, как в свое время теория Джеймса и Ланге не исчезла, а лишь была дополнена и изменена, теория Шахтера переиначивается и достраивается через возникающие критические замечания. Замечание лектора Остановимся лишь на критическом замечании, которое не опубликовано и не обсуждается в психологии. На него меня в свое время натолкнул известный теоретик мотивации и эмоций В.К. Вилюнас, у которого есть прекрасная книга «Психология развития мотивации человека». Я расскажу ту любопытную ситуацию, в которой Вилюнас подтолкнул меня к некоему критическому замечанию. Мы сидели с ним в паре на госэкзамене. И какая-то девушка отвечала на вопросы. Один из вопросов был «Теория эмоций». По сути, девушка отвечала очень плохо. И меня это удивило, так как Вилюнас читал студентам дневного отделения курс «Мотивация эмоций». Я спросил, как может быть, что девушка не может ответить на такой легкий вопрос. На это Вилюнас мне ответил: «А может, я не читал эти теории. Может быть, у меня просто времени не хватило». Я опять удивился: «Как же ты не читал этого? Это же классика!» И видимо, этими словами я как-то задел его за живое, как будто я указывал ему, что включать в его лекции, а что нет. В результате у него, видимо, возникла реакция раздражения, и он ответил: «Да ерунда это все!». Понятно, что такая реплика была сказана в некоторой запальчивости, и ни я, ни Вилюнас так не считаем на самом деле. Конечно, а этих теориях есть некий вклад в продвижение к объяснению эмоций. Тем не менее, его слова о том, что «все это ерунда» я хорошо понял, так как Вилюнас исповедует так называемый мотивационный подход к объяснению эмоций: без участия мотивации мы не поймём возникновение эмоциональных явлений. Эмоции (если мы говорим о человеке) очень тесно связаны с мотивационной сферой человека, ведь они указывают нам на то, что в мире происходит нечто значимое для человека. А что значимо для человека? Это то, что связано с его мотивацией. И когда мы смотрим на все приведенные выше схемы, мы не видим никакого указания мотивации. И Вилюнас так эмоционально сказал о том, что все эти теории – «ерунда» именно потому, что в них эмоции обсуждаются без участия мотивации. Таким образом, на мой взгляд, это очень значимое и принципиальное замечание, которое нужно учитывать при разработке тех или иных теорий. А линия связи мотивации и эмоций достаточно древняя и идет от работ У. МакДаудалла. Можно ознакомиться с его интересной статьей под названием «Врожденные склонности психики» (Том 2, Книга 2, с. 138-157). В этой статье вы найдете множество интересных живых примеров существования связи мотивации и эмоций. 8 Психофизиологические теории эмоций |