Прочитав эту книгу, вы овладеете всеми премудростями писательского мастерства, предельно понятно изложенными самым
 Скачать 8 Mb.
|
|
частью в косметических салонах, парикмахерских, самолетах и лечеб ных заведениях («На днях я ходила стричься и наткнулась на вашу статью»). Этим я хочу лишний раз напомнить вам о том, что периодику гораздо чаще читают под феном, чем под торшером, поэтому писатель должен сразу брать быка за рога. Первый фрагмент — зачин маленькой статьи под названием «Долой куросиски»: Я часто гадал, из чего делают хот-доги. Теперь я это знаю, но лучше бы мне не знать. Всего два очень коротких предложения. Но было бы трудно не пе рейти к следующему абзацу: Мои беды начались, когда Министерство сельского хозяйства опубликовало список ингредиентов хот-дога — всех, на которые выдается законное одобрение, - в ответ на просьбу птицеводческих 58 ЧАСТЬ II. МЕТОДЫ компаний немного смягчить действующие требования, чтобы в этом списке нашлось место курице. Иными словами, станет ли куросиска в один ряд со своими мясными товарками? В первой фразе сообщается о происшествии, на котором основана заметка. Потом следует эффектный вопрос в том же добродушно-ве селом тоне, какой был взят с самого начала. Если судить по 1066 откликам на опрос, проведенный министер ством на эту тему, — а большинство из них резко отрицательны, — это просто немыслимо. Ярче всего общественное мнение удалось подытожить женщине, выразившейся так: «Я не ем мяса с перьями, какого бы сорта оно ни было». Очередной факт, и очередная улыбка. Если вам удается раздобыть забавную цитату вроде этой, непременно найдите возможность ее ис пользовать. Далее в заметке приводится перечень составляющих хот дога, разрешенных Министерством сельского хозяйства, — в него входят «съедобные части мышц коровы, овцы, свиньи или козы, мышечная ткань диафрагмы, сердца и пищевода... [за исключением] мышц ушей, губ и рыла». Непроизвольно сглотнув на слове «пищевод», читатель переходит к описанию разногласий между птицеводами и мясопроизводителями, которое в свою очередь приводит его к выводу, что американцы гото вы съесть любую дрянь, хотя бы отдаленно напоминающую хот-дог. «За кадром» угадывается и другой, более общий тезис: американцы не знают и знать не хотят, из чего состоит их еда. Тон заметки до конца остается легким и непринужденным. Но ее содержание оказы вается более серьезным, чем могли ожидать читатели, привлеченные шутливым зачином. Более неспешный зачин, соблазняющий читателя не столько юмо ром, сколько эксцентричностью, исполнял роль введения к статье, озаглавленной «Виват чудакам!»: Пожалуй, никто из нормальных людей не захотел бы взглянуть дважды — и даже однажды — на кусок коры так называемого «вяза ржавого» из городка Клир-Лейк в штате Висконсин, где родился питчер Берли Граймс, однако этот кусок занимает почетное место в витрине Национальной галереи славы и Музея бейсбола в Купере- а ЗАЧИН И КОНЦОВКА 59 тауне, штат Нью-Йорк. Как поясняет ярлычок, именно такую кору Граймс жевал во время матчей, «чтобы усилить слюноотделение перед своими бросками. Мяч, смоченный слюной, летит по обман чивой траектории». Это может показаться едва ли не самым неин тересным фактом в сегодняшней Америке. Однако бейсбольных фанатов никак не назовешь нормальными людьми. Мы одержимы деталями этой игры и до конца своих дней будем хранить нежную память об игроках, которых нам довелось увидеть на поле. Поэтому в наших глазах имеет значение любая мелочь, хотя бы косвенно связывающая нас с ними. Я родился как раз вовремя для того, чтобы успеть полюбоваться на Берли Граймса и его щедро смоченные слюной мячи, летящие по обманчивой тра ектории, а потому замер перед вышеупомянутой корой и долго рассматривал ее с таким вниманием, словно передо мной лежал знаменитый Розеттский камень. «Значит, вот как он этого добивал ся! — думал я, разглядывая этот странный ботанический экспонат. — Вяз ржавый! Ну и ну!» Это была лишь одна из нескольких сотен встреч с собственным детством, пережитых мною в тот день. Наверное, нет в мире друго го музея, где можно было бы с таким же успехом совершить палом ничество в прошлое... Теперь читатель уже прочно сидит на крючке, и самая тяжелая часть писательской работы выполнена. Одна из причин, побудивших меня процитировать этот зачин, - желание показать, что писателя зачастую спасает не изящество стиля, а какой-нибудь необычный факт, который ему удалось откопать. Я от правился в Куперстаун и провел в Музее бейсбола добрых полдня. Терзаемый ностальгией, я с трепетом взирал на шкафчик Лу Герига и победоносную биту Бобби Томсона. Я посидел на стуле с трибуны «Поло граундс», потоптался в своих нешипованных туфлях на основ ной базе с «Эббетс филд» и трудолюбиво скопировал все надписи и комментарии, которые могли бы мне пригодиться. «Подошвы этих ботинок коснулись основной базы, когда Тед за кончил пробег по всем остальным», — гласила табличка под ботинка ми, в которых Тед Уильямс сделал свой знаменитый хоумран при последнем выходе на биту. Эта пара была в гораздо более приличном состоянии, чем другая, принадлежавшая Уолтеру Джонсону. Хотя у по следней прогнили все бока, ярлычок рядом с ней давал этому обсто 60 ЧАСТЬ II. МЕТОДЫ ятельству оправдание, которое удовлетворило бы любого бейсбольно го фаната. «Когда я выхожу бросать, моим ногам должно быть ком фортно», - заявил великий Уолтер. В пять музей закрыли, и я вернулся в мотель, довольный воспоми наниями и собранной информацией. Но на следующее утро инстинкт побудил меня совершить еще одну экскурсию по музейным залам, и только тогда я заметил кору вяза ржавого, в которой таился секрет Берли Граймса. Она сразу показалась мне идеальной для зачина — и вполне оправдала мои ожидания. Из этой истории можно вывести дополнительную мораль: всегда собирайте больше материала, чем вы намерены использовать. Сила каждого очерка прямо пропорциональна запасу подробностей, из которых вы сможете выбрать самые подходящие для ваших целей — если только процесс сбора фактов не затянется до бесконечности. В какой-то момент надо прекратить подготовку и начать писать. Еще одна мораль такова: ищите материал везде, не ограничиваясь изучением самых очевидных источников и беседами с самыми оче видными людьми. Читайте плакаты, вывески и все те бесконечные объявления, которыми засорены обочины американских дорог. Читай те бирки на товарах и инструкции к игрушкам, описания лекарств и граффити на стенах. Читайте полные самодовольства рекламки на счетах от электрической и телефонной компаний и на ежемесячных отчетах вашего банка. Читайте меню, каталоги и бесплатные газеты, которые вам суют в почтовый ящик. Заглядывайте в укромные уголки обычной газеты вроде посвященного недвижимости раздела в вос кресном выпуске: вы можете судить о нравах своих соотечественников по тому, какие аксессуары для патио пользуются у них наибольшим спросом. Наш обыденный ландшафт насыщен абсурдными сообще ниями и предостережениями. Научитесь их замечать. Мало того, что они выражают дух социума; многие из них еще и настолько причуд ливы, что могут подарить вам зачин редкой оригинальности. Если говорить о чужих зачинах, то в них частенько попадаются персонажи, которые нагоняют на меня невыносимую тоску. Это, к при меру, археолог будущего: «Если какой-нибудь археолог будущего нат кнется на останки нашей цивилизации, что он подумает, глядя на му зыкальный автомат?» Хотя этот ученый еще даже не родился, он уже успел мне надоесть. Не менее утомителен и пришелец с Марса: «Если бы нашу планету посетил марсианин, его изумили бы гигантские & ЗАЧИН И КОНЦОВКА 61 скопления почти полностью раздетых землян, поджаривающихся на солнышке». И это относится не только к живым существам. Мне набили оскомину неординарные события, которые по чистой случай ности произошли «как-то на днях» или — ну надо же, до чего кстати! - «в минувшую субботу»: «Как-то на днях маленький курносый паренек гулял со своим псом Терри в поле на окраине Парамуса, в штате Нью- Джерси, и вдруг увидел нечто чрезвычайно похожее на воздушный шар, вылезающий из-под земли». А еще я ужасно устал от зачина с во просом «что общего»: «Что общего было между Иосифом Сталиным, Дугласом Макартуром, Людвигом Витгенштейном, Шервудом Андер соном, Хорхе Луисом Борхесом и Акирой Куросавой? Все они обожали вестерны». Давайте отправим археолога будущего, марсианина и кур носого паренька на заслуженный отдых. Украсьте свой зачин нестан дартностью, тонким наблюдением или выразительной деталью. Рассмотрим зачин очерка «Лос-Анджелес 38, Ромейн-стрит, 7000», принадлежащего перу Джоан Дидион: Номер 7000 по Ромейн-стрит находится в той части Лос-Андже леса, что хорошо знакома почитателям Реймонда Чандлера и Дэ- шила Хэммета: близ Голливуда, к югу от бульвара Сансет, среди беспорядочно сгрудившихся «модельных студий», складов и коттед жей, рассчитанных на семьи среднего достатка. Поскольку студии Paramount, Columbia, Desilu и Samuel Goldwyn расположены совсем рядом, многие местные жители хоть как-то, да связаны с киноин дустрией: скажем, проявляли любительские фото знаменитых ак теров и актрис или были знакомы с маникюршей Джин Харлоу. Да и сам дом 7000 по Ромейн смахивает на полинявшую киношную декорацию — это пастельное здание с облупленными архитектур ными украшениями в стиле модерн. Сейчас его окна заколочены досками или застеклены специальным стеклом с проволочной сеткой, а у входа, в тени пыльных олеандров, лежит резиновый коврик с надписью «Добро пожаловать!». На самом деле здесь никого не ждут, ибо этот дом принадлежит Говарду Хьюзу и его дверь надежно заперта. Тот факт, что «комму никационный центр» Хьюза устроен именно здесь, в залитом кали форнийским солнцем краю Хэммета и Чандлера, подтверждает подозрение, что жизнь — это и вправду сценарий, ибо империя Хьюза была в наши времена единственным индустриальным ком плексом в мире, в разные годы включавшим в себя машинное про изводство, зарубежные филиалы, выпускающие оборудование для 62 ЧАСТЬ II. МЕТОДЫ нефтедобычи, пивоваренную фирму, две авиакомпании, уйму не движимости, крупную киностудию, а также заводы по производству электроники и боевых ракет, причем управлял всем этим человек, во многих отношениях чрезвычайно похожий на героя чандлеров- ского «Вечного сна». Так случилось, что я живу неподалеку от номера 7000 по Ромейн. Иногда я специально проезжаю мимо — наверное, по тем же при чинам, по каким историки, изучающие короля Артура, наведыва ются на корнуолльское побережье. Меня интересуют легенды о Го варде Хьюзе... Что затягивает нас в эту статью, которая, как мы надеемся, даст нам хотя бы отдаленное понятие о методах работы Хьюза, поможет раз решить загадку сфинкса? На мой взгляд, это череда фактических де талей, вызывающих ностальгию по прошлому, овеянному романтиче ской дымкой. Знакомство с маникюршей Джин Харлоу означает такую скромную степень приобщения к чужой славе, а резиновый коврик с неискренним приглашением выглядит таким необычным реликтом золотого века — той поры, когда голливудские окна еще не были за тянуты проволочной сеткой, а кинобизнесом прямо на глазах у обыч ных смертных заправляли исполины вроде Майера, Де Милля и За- нука, — что нам хочется узнать больше, и мы продолжаем читать. Еще один метод — это просто рассказать историю. Это такое оче видное и незамысловатое решение, что мы часто бываем склонны им пренебречь. Но это самый древний и самый надежный способ привлечь чужое внимание: каждый хочет, чтобы ему рассказали что-нибудь интересное. Всегда старайтесь передать свою информацию в нарра тивной форме. Ниже я привожу зачин книги Эдмунда Уилсона о свит ках Мертвого моря, одной из самых поразительных археологических находок современности. Уилсон не тратит времени на расстановку декораций. Он не пользуется излюбленным форматом неопытных писателей «от завтрака до постели», когда поездка на рыбалку начи нается с предрассветного звонка будильника. Уилсон сразу же начи нает с сути — и уже через несколько фраз мы чувствуем, что попались: Как-то ранней весной 1947 года юноша-бедуин по имени Мухам мед эд-Дхиб пас свое стадо поблизости от одного утеса на западном берегу Мертвого моря. Ища потерявшуюся козу, он забрался на утес, увидел пещеру, которой раньше не замечал, и ради любопытства а ЗАЧИН И КОНЦОВКА 63 кинул туда камень. Раздался треск, словно что-то разбилось. Му хаммед испугался и убежал. Но потом он вернулся с приятелем, и они вдвоем осмотрели пещеру. Там, среди осколков другой гли няной посуды, лежали несколько высоких кувшинов. Друзья ско вырнули их округлые крышки и почувствовали очень неприятный запах — он исходил от темных продолговатых предметов, спрятан ных внутри. Вытащив свою находку на солнечный свет, пастухи увидели нечто, обернутое в полотно и покрытое черным слоем не то дегтя, не то воска. Развернув ткань, они обнаружили длинные свит ки из сшитых вместе тонких листов с параллельными столбцами надписей. Хотя местами эти манускрипты истерлись и даже начали крошиться, текст выглядел на удивление четким. Язык был не араб ский - это юноши поняли сразу. Они подивились на свитки и за брали их с собой. Двое друзей входили в шайку контрабандистов, доставляющих коз и другие товары из Трансиордании в Палестину. Они забрались подальше на юг, чтобы миновать мост через Иордан — его охраняли вооруженные таможенники, — а там переправились через реку вплавь вместе со своим грузом. Теперь им предстояло идти в Виф леем, где их уже ждали на черном рынке... Однако твердых правил, согласно которым надо писать зачин, не су ществует. Имея в виду главную цель — не упустить читателя, — каждый автор должен приступать к изложению своей темы в той манере, ко торая лучше всего соответствует и этой теме, и его собственным вку сам. Иногда удается рассказать всю историю первой же фразой. Вот начальные фразы семи весьма известных книг, написанных в жанре нон-фикшн: В начале сотворил Бог небо и землю. - Библия Летом 699 г. от основания Рима, то есть за 55 лет до рождения Христа, проконсул Галлии, Гай Юлий Цезарь, устремил свой взгляд в сторону Британии. — Уинстон Черчилль.«История англоязычных народов» Сложите этот пазл, и вы увидите на нем молоко, яйца и сыр, мясо, рыбу, фасоль и крупы, зелень, овощи и корнеплоды — все, что составляет наш дневной рацион. - Ирма Ромбауэр.«Кулинарная библия» 64 ЧАСТЬ II. МЕТОДЫ Для уроженцев племени манус мир представляет собой огромное блюдо с загнутыми краями, в центре которого находится лагуна с их домами на сваях, спокойно и невозмутимо стоящими среди пере менчивых течений, как длинноногие птицы. — Маргарет Мид.«Как растут на Новой Гвинее» Эта проблема давно не давала американкам покоя, но была спря тана так глубоко, что о ней даже не говорили. — Бетти Фридан. «Загадка женственности» В течение пяти-десяти минут, не больше, трое остальных позво нили ей по телефону с вопросом, не слышала ли она о каких-нибудь экстренных происшествиях. — Том Вулф.«Битва за космос» Вы знаете гораздо больше, чем вам кажется. — Бенджамин Спок. «Ребенок и уход за ним» г Таковы некоторые рекомендации по поводу начала. Теперь мне хотелось бы рассказать вам кое-что о конце. Многие авторы не по нимают, насколько важно хорошо закончить статью. Последнюю фразу следует выбирать с тем же тщанием, что и первую. Ну, или почти с тем же. На первый взгляд это кажется странным. Если читатели сопровож дали вас с самого старта и не испугались ни крутых поворотов, ни попавшихся на пути кочек, то вряд ли они расстанутся с вами перед самым финишем! Но нет — такое вполне может случиться, поскольку иногда этот самый финиш оборачивается миражом. Точно воскресная проповедь, ведущая от одного прекрасного заключения к другому, а от того к третьему и так далее, статья, которая не кончается там, где должна кончиться, превращается в тягомотину — а это уже провал. Многие из нас до сих пор остаются рабами вколоченного в нас с детства убеждения, что каждый рассказ должен иметь начало, сере дину и конец. Мы и сейчас можем нарисовать в воображении разме ченный столбиками с римскими цифрами (I, II и III) маршрут, который нам следует послушно одолеть, и те добавочные ответвления (Па и ИЬ), куда позволительно заглянуть по дороге. Но мы всегда чувствуем себя обязанными добраться до этапа, обозначенного цифрой III, и подвести итог нашему путешествию. 8. ЗАЧИН И КОНЦОВКА 65 Такая схема полезна для учеников начальной и средней школы, не слишком уверенных в себе. Благодаря ей они узнают, что во всех произведениях должна быть внутренняя логика. Об этом не стоит за бывать в любом возрасте — даже профессиональные писатели теряют логические ориентиры чаще, чем позволяет их статус. Но если вы хотите писать хорошо, вам необходимо вывернуться из мертвой хват ки третьего этапа. Вы поймете, что перешагнули его рубеж, когда на экране перед вами появятся слова вроде «Подводя черту, мы можем заметить...» или «Так какие же выводы мы могли бы сделать из...». Берегитесь: похоже, вы собираетесь повторить в сжатой форме то, что уже сказали в раз вернутой. Созданное вами напряжение начинает слабеть, а вместе с ним падает и читательский интерес. Зато вы останетесь верны своей незабвенной мисс Поттер, той самой школьной учительнице, которая заставила вас присягнуть на верность священному плану. Вы напо минаете читателю о том, что он и так мог бы заметить, или делаете за него выводы, которые он наверняка успел сделать сам. Но читатели слышат натужный скрип шестеренок. Они видят, чем вы заняты и как это для вас скучно. И в них потихоньку просыпается негодование. Почему вы не потрудились закруглить свою историю как-нибудь поизящней? А может, вы подытоживаете все за них, по тому что считаете их тугодумами? А шестеренки все скрипят. Но зачем читателям это слушать, если они могут взять да и уйти? ' Это негативная причина, объясняющая, почему нельзя забывать о важности последней фразы. Если вы не почувствуете, в каком месте она должна появиться, то рискуете погубить очерк, который до этой финальной стадии был сконструирован безупречно. Позитивная же причина состоит в том, что удачная завершающая фраза или абзац радуют сами по себе. Они поднимают читателю настроение и оста ются с ним, когда он уходит по своим делам. Идеальное окончание должно слегка удивлять читателей и все-таки выглядеть абсолютно правильным. Они не ожидали, что статья за кончится так скоро, так внезапно и именно такими словами. Но они понимают, что здесь все правильно. Хороший конец работает так же эффективно, как и хорошее начало. Он играет роль «реплики под за навес» в театральной комедии. Нам кажется, что действие еще на се редине, но вдруг один из актеров отпускает уморительную шутку или произносит ядовитую эпиграмму — и свет гаснет. Мы поражены тем, |