Главная страница

Мунипов В.М., Зинченко В.П. Эргономика. Программа книгоиздания России


Скачать 4.12 Mb.
НазваниеПрограмма книгоиздания России
АнкорМунипов В.М., Зинченко В.П. Эргономика.docx
Дата14.05.2017
Размер4.12 Mb.
Формат файлаdocx
Имя файлаМунипов В.М., Зинченко В.П. Эргономика.docx
ТипПрограмма
#7546
страница25 из 64
1   ...   21   22   23   24   25   26   27   28   ...   64

5.2. Общая характеристика начального этапа развития инженерной психологии
В конце 1946 г., т.е. сразу после окончания войны с Германией, по инициативе командования военно-воздушных сил проводятся заседания сектора психологии Института философии АН СССР и сессия отделения психологии Академии педагогических наук РСФСР, на которых обсуждается один вопрос — о возможных направлениях психологических исследований в авиации. Это первое в стране официально санкционированное обсуждение проблем, психологии труда спустя десять лет после окончательного разгрома психотехники, которое повлекло за собой свертывание психологических исследований в авиации. Выступая по поручению отдела науки ЦК ВКП(б) на заседании сектора психологии, физиолог В.В.Стрельцов констатировал: "После принятого в 1936 г. ЦК ВКП(б) постановления «О педологических извращениях в системе Наркомпросов», без каких либо специальных решений вся психологическая работа была прекращена как в системе гражданского, так и военно-воздушного флота". На пространный вопрос из зала заседаний, суть которого заключалась в попытке разобраться, как такое могло произойти, ответа не последовало. Прозвучал он через две недели в выступлении руководителя отдела науки ЦК ВКП(б) на сессии отделения психологии АПН РСФСР. Не ответить было нельзя, так как уже в ходе первого заседания стало ясно, что из всех стран, принимавших участие во второй мировой войне, только в СССР не проводились психологические исследования в военно-

139

воздушных силах. Такое положение, вынужден был признать В.В.Стрельцов, "ведет к увеличению потерь, к увеличению аварийности и казалось, что нужно реставрировать старые работы, чтобы помочь в этом государственно важном деле". Подобных высказываний не мог позволить себе основной докладчик на двух рассматриваемых заседаниях. Единственным ученым в стране, кто мог в то время квалифицированно представить историю психологических исследований в авиации и обосновать современные направления их развития, оказался один из ведущих в свое время психотехников С.Г.Геллерштейн. Не от хорошей жизни партийные органы вынуждены были согласиться на проведение рассматриваемых научных заседаний и приглашение в качестве основного докладчика бывшего психотехника. Согласившись, партийные функционеры предписали ограничиться чисто академическим обсуждением психологических проблем в авиации. В этой связи примечательно, что доклад С.Г.Гел-лерштейна на первом заседании никак не назывался, он просто выступал по проблемам.

Однако обсуждение с самого начала стало выходить из берегов, или, как в то время остроумно говорили,— граничить за рамки. Возникали естественные вопросы: "Почему мы так сильно отстали в развитии авиационной психологии?", "Кто несет ответственность за такое ненормальное положение?" Высказывались пожелания как можно быстрее приступить к организации в стране научно-исследовательских работ и подготовке кадров в этой области. Уклоняясь от ответов на вопросы, В.В.Стрельцов монотонно повторял: "Я сказал, что есть вещи, которые мы сегодня не обсуждаем".

Все выступавшие на первом заседании, а это были психологи П.Я.Гальперин, Е.В.Гурьянов, В.М.Коган и др., поддержали основные положения доклада С.Г.Геллерш-тейна. Обращаясь к докладчику, ведущий заседание С.Л.Рубинштейн сказал: "...Ваш подход, который у меня не вызывает никаких принципиальных сомнений, правильный. Речь идет о реальных и конкретных исследованиях, которые можно было бы организовать".

Окрыленный ходом обсуждения С.Г.Геллерштейн решает, что настало время восстановить в правах психологию труда (о психотехнике тогда не могло быть и речи). Свой второй доклад ученый называет вполне определенно — "Психология труда летчика", что соответственно явилось предметом обсуждения сессии отделения психологии АПН РСФСР. С такой постановкой вопроса вынужден был считаться ведущий второе заседание К.Н.Корнилов, который в кратком вступительном слове, в основном предостерегая от возможного повторения ошибок психотехников, в конце выразил уверенность, что "такая важная, ответственная, чрезвычайно необходимая в жизни ветвь психологии — психология труда — у нас в Советском Союзе займет должное, соответствующее ей место".

Все происходившее на первом заседании и последующая за этим попытка С.Г.Геллерштейна побудить обсуждать не только проблемы авиационной психологии, но и более общие задачи развития психологии труда в стране, не могли не насторожить недремлющее око партийного контроля. На второе заседание в АПН РСФСР прибывает руководитель отдела науки ЦК ВКП(б), а к участию в его работе привлекаются авиационные врачи и физиологи, известные летчики и представители командования военно-воздушных сил. Не будучи психологом, партийный руководитель без тени смущения заявляет на заседании: "Я не собираюсь останавливаться на всех вопросах, а сосредоточу внимание на самом больном вопросе о том, что сейчас делать советским психологам и как делать". Однако сразу после этих слов не раскрываются "что и как", а без связи с предыдущим акцентируется внимание на болевом для партийных органов пункте обсуждения: "Я думаю, что здесь было совершенно правильно сформулировано некоторое обвинение в адрес советских психологов, что последние 10 — 12 лет они бездействовали... Бездействие это ни в коей мере не оправдывается, но если оно не оправдывалось в течение ряда лет, то еще меньше может быть оправдан тот факт, что мы бездействуем сейчас".

Нетрудно заметить, что партийный функционер торопится цинично предупредить постановку вопросов, прозвучавших на первом заседании, и если уж они возникнут, сделать все, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, почему страна отстала в развитии психологии труда и авиационной психологии и кто в этом виноват.

В процитированном отрывке речи примечательны слова "здесь было", так как до выступления руководителя отдела науки ЦК ВКП(б) никто не мог предъявить советским психологам обвинений, содержащихся в его речи. Выступавший до него С.Г.Геллерштейн говорил: "Я думаю, что одной из причин, в числе прочих, этой затянувшейся реакции, пассивного и мало ответственного отношения к этому важному участку работы является то, что психологи..., по-видимому, очень долго находились под влиянием эмоциональных переживаний, которые сыграли не последнюю роль в этом игнорировании актуальных вопросов авиации". Этого оказалось достаточно, чтобы утверждать "здесь было", правда, для смягчения вводится словосочетание "некоторое обвинение", которое затем нейтрализуется заключительной фразой.

Тон обсуждения был задан и оно разительно отличалось от первого заседания. Началось с обвинений советских психологов, а кончилось тем, что в заключительном слове К.Н.Корнилов категорично заявил: "Я думаю, что С.Г.Геллерштейн неправ в том отношении, что он не сказал о работе советской психологии в этой области. Главное нужно начинать с того, что мы сделали, а не американцы. С этого нужно было начать. Этот момент чрезвычайно важный". В ходе обсуждения представитель командования военно-воздушных сил провозгласил, что "славянская позиция — это позиция будущего, и из этого нам нужно было исходить и сказать, сознаться, что мы допускаем иногда некоторое преклонение перед заграницей".

Единственный, кто ответил на это выступление, был известный летчик М.М.Громов, который прямо сказал, что американцы "нас опередили в этом отношении. Знать об этом опыте и не взять оттуда то, что нам нужно,— это было бы политикой страуса". Выступление летчика было

140

одним из наиболее содержательных и во многом перекликалось с положениями основного доклада. О выступивших психологах (их состав был другой по сравнению с первым заседанием) нельзя сказать, что они поддержали основные положения доклада С.Г.Геллерштейна. Возможно, сказались опасения, связанные с предположениями, о которых упомянул на заседании К.Н.Корнилов: "Когда мы собирались на это собрание, ко мне приходили и спрашивали — не будет ли хуже после этого?"

Создается впечатление, что и выступавшие на втором заседании психологи, и партийные функционеры были заинтересованы в том, чтобы о состоявшихся обсуждениях забыли. Их стенограммы не опубликованы, в научной литературе нет ссылок на эти исторические события в развитии психологии в нашей стране, не говоря уже о содержательном анализе всего происшедшего. С подачи командования и летного состава военно-воздушных сил, авторитет и влияние которых после войны в стране трудно переоценить, психологами и прежде всего С.Г.Геллерштейном была предпринята первая основательная попытка возродить психологию труда и авиационную психологию. Она не прошла бесследно, хотя и не увенчалась успехом. Что же касается того, стало ли хуже, то вскоре после научных заседаний С.Г.Гел-лерштейн, С.Л.Рубинштейн и некоторые другие психологи были объявлены "безродными космополитами" со всеми вытекающими последствиями. С.Г.Геллерштейн лишился работы и возможности публиковать что-либо по психологии труда.

Такое подробное описание мало известных событий в истории психологии труда и авиационной психологии связано с тем, что обычно возобновление исследований по психологии труда в СССР связывают с проведением в 1957 г. в Москве совещания по проблемам ее развития, участники которого всячески открещивались от психотехники и впервые заговорили о феномене инженерной психологии как области исследований в США и Великобритании. В конце 50-х—начале 60-х годов публикуются обзоры зарубежных работ в области инженерной психологии и эргономики [51—53].

После расформирования психотехнических учреждений и прекращения соответствующих исследований в 30-е годы состоялась реабилитация, правда молчаливая, психотехники в СССР в 60 —70-е годы. Выразилась она в том, что опыт и традиции психотехники стали общим научным и методическим источником одновременного становления в нашей стране психологии труда, инженерной психологии и эргономики. "Начало шестидесятых проходит под девизом творчества. Мы можем слово «творчество» взять в кавычки. И все-таки все социальные И политические перипетии того времени послужили обрамлением именно идеи творчества, причем творчества прежде всего профессионального. Это период невиданных проектов — новой литературы, семиотики, математики, физики и т.д. Пожалуй, ни одно десятилетие Советской России не содержало в себе такого количества проектов" [54, с.321].

Период интенсивного развития инженерной психологии в нашей стране приходится на десятилетие с начала 60-х до начала 70-х годов, "когда одна дисциплина монопольно представляла область изучения и учета человеческих факторов в технике" [55]. Как и во многих промышленно развитых странах, формирование инженерно-психологических исследований в СССР стимулировалось запросами военно-промышленного комплекса, который располагал существенно большими людскими, финансовыми, научными и техническими ресурсами, чем гражданская промышленность. В институтах различных оборонных ведомств и Министерства обороны СССР начинались, по сути дела, инженерно-психологические исследования, которые проводились инженерами и военными. Не все из них, как выяснялось иногда, знали о существовании науки психологии. Позже, когда военные специалисты начали заботиться об официальном статусе инженерной психологии в Министерстве обороны, неожиданно этому решительно воспротивилось Главное политическое управление Советской Армии. Аргументация была типично советская и в высшей степени убедительная. Руководители Управления заявили, что они главные психологи в Советской Армии и никакой другой психологии не потерпят.

В 1959 г. в оборонную промышленность, в Научно-исследовательский институт автоматической аппаратуры, пришел доктор технических и физико-математических наук, профессор Д.Ю.Панов — замечательная и за-чинательная личность. Именно он организовал знаменитый Физико-технический институт, был инициатором работ по машинному переводу, организатором и директором Всесоюзного института научно-технической информации. Он возглавил в НИИ автоматической аппаратуры теоретический отдел, сразу же открыл научно-исследовательскую программу по учету человеческого фактора при создании военной техники. Программа имела обычное для оборонной промышленности претенциозное название "Атмосфера-1" (потом были "Атмосфера-2", "Окуляр" и т.д.). Для выполнения программы он привлек психологов В.Д.Небылицына и В.П.Зинченко и предложил им, в свою очередь, привлечь к ее выполнению университетских и академических психологов. По существу, речь шла о создании в нашей стране новой науки — инженерной психологии.

В 1960 г. к выполнению программы по учету человеческого фактора при создании военной техники были привлечены кафедры психологии и психологические лаборатории Московского, Ленинградского, Харьковского университетов, Институт общей и педагогической психологии Академии педагогических наук РСФСР. Позднее к ним присоединились Тартусский, Тбилисский, Вильнюсский университеты, Всесоюзный научно-исследовательский институт технической эстетики и его многочисленные филиалы, Институт психологии Грузинской Академии наук и др.

В начале 1961 г. в отделе Д.Ю.Панова была создана лаборатория инженерной психологии (руководитель — В.П.Зинченко). В 1959 г. в Ленинградском университете была организована первая университетская лаборатория индустриальной психологии, затем получившая название инженерной психологии, а в 1966 г. создана кафедра

141

инженерной психологии и эргономики. Их руководитель Б.Ф.Ломов стал одним из создателей инженерной психологии в СССР. Лаборатория явилась инициатором созыва первой ленинградской конференции по инженерной психологии в 1964 г. Изменение названия лаборатории связано с тем, что развитие техники поставило "новые, необычные вопросы относительно способностей человека. Ответы на эти вопросы не следовали из принципов индустриальной психологии" [56, с.8].

В начале 60-х годов на средства оборонной промышленности создаются лаборатории инженерной психологии в университетах, принимавших участие в выполнении программы по учету человеческого фактора при создании военной техники. Эти начинания не были бы успешными, если бы к ним доброжелательно не отнеслось старшее поколение психологов: Б.Г.Ананьев, П.И.Зинченко, А.Н.Леонтьев, А.А.Смирнов, Б.М.Теплов, П.А.Шеварев и другие, которые и словом и делом помогали развертыванию инженерно-психологических исследований в руководимых ими коллективах. Серьезную поддержку инженерная психология получила от академиков А.И.Берга, В.С.Семенихина и других известных ученых, а также и конструкторов военной техники.

Лаборатория инженерной психологии в НИИ автоматической аппаратуры выполняла не только координирующую роль. Ее сотрудники стали принимать участие в оценке и проектировании рабочих мест, средств отображения информации, органов управления и т.д. Вскоре в ее составе появились и дизайнеры. Лаборатория установила контакты с коллективами аналогичного профиля в оборонной промышленности, с Институтом авиационной медицины, Военно-медицинской академией, затем с Институтом медико-биологических проблем и др.

Результаты не замедлили сказаться. С 1962 г. пошли потоком публикации по инженерной психологии. В 1963 г. издается первая монография по инженерной психологии, в которой содержался солидный обзор зарубежных работ и представлены первые отечественные исследования в этой области [57]. В 1964 г. публикуется сборник оригинальных отечественных работ [58]. Наряду с ними издаются сборники переводов работ западных авторов. Несколько позже стали появляться издания, посвященные рекомендациям, стандартам, нормам и т.д.

Развитию инженерной психологии способствовало то, что привлеченные в нее ученые не были приучены к секретности. Они сразу заявили, что в человеке нет ничего секретного, хотя есть много таинственного и загадочного. Об изначальной неясности, двусмысленности самого человеческого феномена писал М.Шелер, обращая внимание на то, что человек есть существо, наиболее известное из всего сущего, но вместе с тем и наиболее таинственное, чуждое себе самому в своей изначальной необъяснимости.

Откликаясь на запросы практики, инженерная психология обрастала все более широким крутом задач и проблем. В коллективы, призванные решать инженерно-психологические задачи, стали привлекать антропологов, биомехаников, физиологов, гигиенистов, дизайнеров и других специалистов. Инженерную психологию все чаще стали рассматривать как комплексную научно-техническую дисциплину, решение задач которой "требует широкого размаха исследований, привлечения специалистов, компетентных в самых разнообразных областях знаний, и концентрации усилий многих специалистов в этой области" [59, с.8].

В определенной мере поэтому для части инженерных психологов было удивительным появление в начале 60-х годов в нашей стране эргономики. Действительно, на первый взгляд трудно понять, почему при таком успешном, даже бурном (по нашим меркам) развертывании исследований по инженерной психологии, консолидации ученых и специалистов из академических, университетских, промышленных, военных учреждений (чему в немалой степени способствовало семь Всесоюзных конференций по инженерной психологии) возникла эргономика. Это тем более удивительно, что в стране не было дипломированных эргономистов. Недоумение, которое у некоторых инженерных психологов сохранилось и по сей день, по мере успешного развития эргономики у части из них сменилось на неприязнь к ней, что отрицательно сказалось на возрождении в нашей стране этой научной и проектировочной дисциплины.

В 60-е годы в СССР под определение "инженерная психология" подгонялись названия книг, переводимых с английского языка. Так, работа Д.Мейстера и Д.Рабидо, имеющая в подлиннике название "Human Factors Evaluations in System Development" ("Оценка человеческих факторов при разработке систем") была переведена как "Инженерно-психологическая оценка при разработке систем управления". И дело здесь не в терминологических тонкостях, а в принципиальном отличии инженерной психологии от человеческих факторов в технике. "Разница между ними складывалась в основном из-за различия в источниках происхождения и, следовательно, того дисциплинарного «стандарта», на который они ориентировались как на образец подражания. Если Engineering Psychology (инженерная психология.— В.З..В.М.) в первую очередь ориентировалась на экспериментальную и индустриальную психологию и только затем на промышленную инженерию, менеджмент, тейлоризм и т.п., то HumanFactors(человеческие факторы. — В.З.,В.М.) — с точностью до наоборот" [55, с. 17].
1   ...   21   22   23   24   25   26   27   28   ...   64


написать администратору сайта