Мунипов В.М., Зинченко В.П. Эргономика. Программа книгоиздания России

• Название: Программа книгоиздания России
• Анкор: Мунипов В.М., Зинченко В.П. Эргономика.docx
• Дата: 14.05.2017
• Размер: 4.12 Mb.
• Имя файла: Мунипов В.М., Зинченко В.П. Эргономика.docx
• Тип: Программа; #7546
• страница: 23 из 64

131

ных, философов есть лепта, связанная с творчеством и Татлина, и Малевича, и конструктивистов [15].

Анализируя развитие семиотики, например, Р.Якобсон обращал внимание на то, что абстрактная живопись заставляет нас осознать одновременность сочетающихся и переплетающихся "соотношений между элементами". "Responsions (взаимосвязи) между различными хроматическими и геометрическими категориями, которые, безусловно, играют не обязательную роль в репрезентативной живописи, становятся единственной семиотической ценностью в абстрактной живописи" [19, с.160].

Великая духовная работа, которая, по словам В.И.Вернадского, шла в России в 20-е годы, порождала гениальные всплески мысли в самых различных сферах научной, технической и художественной деятельности, предвосхищая многие современные направления их развития. "Учение В.И.Вернадского о ноосфере, философские идеи Н.Ф.Федорова, П.А.Флоренского, В.Н.Муравьева и др., а вслед за ними и появление конкретных дисциплин, таких как семиотика, теория систем, синергетика,— отмечает С.С. Хоружий,— создают предпосылки нового единства знания и, более того, нового способа знания, глобального по своему охвату и универсального по своему методу" [22, с.412].

Представляются чрезвычайно интересными попытки историков и исследователей выявить внутреннее единство занятий целой плеяды ученых и людей искусства, творчество которых относится к указанному историческому периоду. Неожиданные и глубокие параллели проводит Е.Сидорина между выдвинутым К.Малевичем взглядом на "мир как беспредметность", или концепцией супрематизма [23], и всеобщей организационной наукой [24]. Кроме общенаучного значения, такое сопоставление представляет интерес и в плане формирования предпосылок возникновения эргономики в России.

К.Малевич, по выражению искусствоведа Н.Пуни-на, — это снаряд, посланный человеческим духом в небытие, в чистую пустоту интуиции, где единственными реальностями являются отношения и связи; здесь уже кончается "царство живописи", и искусство вылетает в такие области, где нет ничего, кроме формы [25].

В концепции супрематизма мир открывается во взаимосвязи основополагающих черт, таких, как пространство, время, движение, энергия, материя, другими словами, мир складывается, строится "из элементов". Совмещая цельность живописно-пластического восприятия с аналитической установкой сознания, авангардисты создают "композиции" (общее название произведений "беспредметного" творчества), обращенные на выявление абстрактной сущности Вселенной. "Авангард раскрывает перед нами вселенское значение человеческого сознания. Он по сути рассказывает на своем языке о двух проблемах — структуре Вселенной и структуре сознания" [12, с.81].

Стремление, говоря словами Н.Пунина, "охватить отношения всевозможных элементов", обратиться "к вопросам основной архитектуры мира", выразить "связи и отношения как тел, так и представлений, идей",— это и есть то общее, что характеризует концепцию супрематизма и всеобщую организационную науку. "Но интересен не только параллельный шаг Малевича и Богданова к метауровню осмысления системности в одном случае в категориях общехудожественных, в другом — общенаучных... Интересно и показательно другое: «супрематизм миростроительства» являет, равно как идея «всеобщей организационной науки» Богданова, всеорганизацион-ную точку зрения. И Богданов, и Малевич выдвигали, каждый в своем варианте и вполне своеобразно (в одном случае — наука, в другом — искусство), идею объединения преобразовательной деятельности человечества. В одном случае — на путях создания единой «организационной науки», в другом — супрематизма как единой системы архитектуры всей Земли" [14, с.262].

Общий воздух, по удачному выражению Д. Сарабьяно-ва, которым в России на рубеже столетий дышали не только философия, искусство, религия, но и наука, техническое творчество, был более чем благоприятной духовной и интеллектуальной атмосферой, в которой возник дизайн и которая не могла не породить эргономику. Однако в России на рубеже столетий формировались и непосредственные основания для возникновения эргономики.
5.1.3. Формирование предпосылок возникновения эргономики в России на рубеже конца XIX—начала XX века
Возникновение предпосылок для развития в России психологии труда и психофизиологии труда, а также инженерной психологии, психологии управления, индустриально-педагогической психологии, относят к концу XIX—началу XX века [26]. Весомым вкладом в область профессиоведения, в систему научных знаний о мире профессий явилась работа врача С.М.Богословского "Система профессиональной классификации" (1913). В ней упорядочены 703 вида производств и промыслов, отражены знания о мире профессий, накопленные в течение четырех десятилетий конца XIX—начала XX века. Эта классификация — не просто "список названий", а перечень профессий, за которым видится концептуальный каркас, четкое и точное формулирование исходных посылок, определение основных понятий, например "профессия", "занятие", "детальная профессия".

Фундаментальный труд С.М.Богословского возник не на пустом месте. Профессиональная гигиена в России еще ранее занялась изучением разных видов труда и их упорядочением. В 1875—1885 гг. под руководством Ф.Ф.Эрисмана было обследовано более 1000 фабрик и заводов и соответствующих "детальных профессий", результаты опубликованы в 17 томах. Программа обследования включала наиболее распространенные факторы труда, приводящие к профессиональной патологии. К таким факторам Эрисман отнес следующие: "Положение тела, которое мы принимаем при работе, характер движений, необходимых для выполнения ее, свойства той среды, в которой совершается работа, состав и свойства обрабатываемых предметов и необходимых для работы

132

орудий, наконец, продолжительность труда и душевное состояние, в которое он приводит работника" [27, с.1].

Именно в работе С.М.Богословского получили развитие идеи Ф.Ф.Эрисмана и других представителей российской медицины о том, что "функциональное строение и процесс осуществления трудовой деятельности обусловлены предметным ее содержанием, материальной обстановкой труда, техническими его средствами, технологией. На этой концептуальной основе и строится «сани-тарная» (а по сути комплексная) характеристика профессии" [26, с. 162].

В конце XIX—начале XX века многие специалисты России считали, что первой и важнейшей мерой борьбы с несчастными случаями должна быть забота об их предотвращении, заложенная в самом "первоначальном устройстве" фабрики, завода, мастерских, рабочих мест. В частности, В.И.Михайловским были предложенк не только меры по коррекции условий и средств труда, но и требования, ориентированные на проектирование техники с учетом возможностей и особенностей человека — "Проект обязательных постановлений о мерах, которые должны быть соблюдаемы промышленными заведениями для охранения жизни и здоровья рабочих во время работы и при помещении их в фабричных зданиях. Составлен фабр.ревизором В.И.Михайловским" [28].

Об учете требований работника, для которого конструируется машина, говорится в докладе П.К.Энгель-мейера "О проектировании машин. Психологический анализ": на стадии пространственной компоновки машин возможно и необходимо "озаботиться тем, чтобы уход, осмотр, смена деталей были удобны" [29, с.8]. По мнению Энгельмейера, заботясь о конкурентоспособности продукции предприятия, конструкторы должны стараться придавать изделиям привлекательный вид, отвечающий назначению изделия и особенностям публики как предполагаемого потребителя.

В конце XIX—начале XX века выдвигалось много идей и предлагались практические рекомендации по согласованию возможностей человека и техники в сфере сельскохозяйственного труда, в воздухоплавании, на железнодорожном транспорте. Инженером И.И.Рихтером предложен вариант новой интегральной области знания — железнодорожной психологии, проблематика которой определялась задачами совершенствования железнодорожного дела [30].

В России начала XX века предпринимались разрозненные исследования организации труда и трудовых движений. Инженеры, ученые, предприниматели проявляют интерес к системе Ф.Тейлора, идеи которого, как убеждает содержание данного раздела, упали на взрыхленную почву. В 1912—1913 гг. отмечается даже своеобразный бум вокруг идей Тейлора, ведутся дискуссии о достоинствах и просчетах его системы. В 1913 г. начинает издаваться журнал "Фабрично-заводское дело", в котором систематизировалась разнообразная информация об учении Тейлора.
5.1.4. Зарождение эргономики в России в 20—30-х годах
После революции движение за научную организацию труда получает государственную поддержку. В середине 20-х годов в стране создается множество специализированных научных учреждений, проводятся многочисленные конференции, издается огромный массив литературы по научной организации труда.

Впервые вопрос об изучении трудовой деятельности человека представителями разных наук, в каждой из которых она рассматривалась под определенным углом зрения, серьезно обсуждался в 1921 г. на Первой Всероссийской инициативной конференции по научной организации труда и производства. С докладом по основным проблемам психологии, физиологии и гигиены труда выступил академик В.М.Бехтерев, который сформулировал принципиально новый подход к проблеме изучения труда человека: "Не в тейлоризации труда все дело, не в ней окончательный идеал проблемы труда, а в таком осуществлении самого труда, который бы давал максимум производительности при оптимуме или максимуме здоровья, при отсутствии не только переутомления, но и при гарантии полного здоровья и развития личности трудящихся" [31, с.25].

На выполнение человеком однообразных, механических операций в процессе работы мы смотрим, продолжил мысль своего учителя В.Н.Мясищев, как на временную меру, пока не создана соответствующая машина. "Нам представляется, — подчеркнул он, выступая на конференции, — совершенно неприемлемым стремление Тейлора сделать из человека машину" [32, с.24].

Многогранность и сложность изучения и организации трудовой деятельности с целью решения триединой задачи — повышение производительности труда, сохранение здоровья и развитие личности трудящихся — требуют комплексного подхода. Идея такого подхода, содержавшаяся в докладах В.М.Бехтерева и В.Н.Мясищева, имела теоретические и экспериментально-методические предпосылки для реализации. Такие предпосылки формировались в созданных в дореволюционной России и руководимых В.М.Бехтеревым многочисленных научно-исследовательских институтах и лабораториях. Среди них прежде всего следует назвать Психоневрологический институт, после преобразования которого в 1918 г. был организован Институт по изучению мозга и психической деятельности. Своими истоками указанные предпосылки исследований уходят к идеям И.М.Сеченова, с работами которого ("Физиологические критерии для установки длины рабочего дня", 1897; "Участие нервной системы в рабочих движениях человека", 1900; "Участие органов чувств и работа рук у зрячего и слепого", 1901; "Очерк рабочих движений человека", 1901) связывают зарождение физиологии и психологии труда в России.

Комплексный подход к изучению трудовой деятельности явился характерной особенностью исследований, которые проводились в первые годы существования Института по изучению мозга и психической деятельности. Изучение различных видов трудовой деятельности

133

отвечало основной направленности работ института, а именно задаче всестороннего изучения человеческой личности, условий ее развития и деятельности. Впервые в отечественной и мировой науке Бехтерев объединил деятелей различных наук для синтетического и комплексного изучения мозга и личности в интересах воспитания, организации труда и лечения человека.

В 1918 г. в Институте по изучению мозга и психической деятельности был организован специальный отдел профессиональной психологии, который вскоре преобразовали в отдел труда с более широкими задачами и масштабами деятельности. Сотрудники отдела проводили исследования как на заводах и фабриках, так и в лабораториях института.

В 1920 г. по просьбе Народного комиссариата труда и Военно-санитарного управления в институте под руководством В.М.Бехтерева специально созданные комиссии изучали трудовую деятельность радиотелеграфистов и врачей. В комиссии входили представители различных научных специальностей. Цель исследований состояла не только в разработке практических рекомендаций, но и в уточнении путей и форм научного изучения трудовой деятельности. Подвергнув анализу достижения отечественной и зарубежной практики и обобщив двухгодичный опыт собственных исследований, В.М.Бехтерев и его сотрудники пришли к убеждению, что для всестороннего изучения трудовой деятельности работников различных профессий необходимо создать научно-исследовательскую организацию по образу и подобию Института по изучению мозга и психической деятельности, в которой реализовалась бы идея единства различных направлений исследования трудовой деятельности.

Развивая идеи В.М.Бехтерева о комплексном изучении трудовой деятельности, В.Н.Мясищев предложил создать особую научную дисциплину — эргологию. Он считал целесообразным синтезировать человеческие знания с точки зрения их отношения к труду и, "поскольку номенклатура есть орудие систематизации, объединить эту точку зрения единым термином эргологии, учение о работе человека" [32, с.24]. Аргументируя необходимость такой науки, В.Н.Мясищев указывал: "Выделение в особую дисциплину может быть обосновано, во-первых, тем, что деятельность не изучается в целом ни одной из существующих наук, во-вторых, тем, что она не умещается в рамки ни одного из существующих предметов,и, в-третьих, потому, что этот предмет является чрезвычайно важным, в чем, кажется, не возникает сомнения" [32, с.24].

При создании оптимальных условий труда необходимо учитывать, подчеркивал В.Н.Мясищев, весь комплекс сложных, а иногда и противоречивых требований. Синтетическая природа проблем эргологии обусловливает необходимость их глубокой методологической проработки: "...если мы хотим труд организовать, — говорил В.Н.Мясищев, — то мы должны в первую голову организовать изучение его: должен быть организационный центр методологии работы, которая должна быть строго разработана. Этот центр и есть эргологический институт" [32, с.29].

Положительно оценивая итоги работы первой Всероссийской инициативной конференции по научной организации труда и производства, В.М.Бехтерев поддержал мысль В.Н.Мясищева о создании специальной научной дисциплины о труде и предложил назвать ее эргоноло-гией, понимая под этим термином учение о законах работы. Он высказал надежду, что наука о труде получит в нашей стране соответствующее развитие [33, с.23].

В.М.Бехтерев и его сотрудники разработали проект создания Эргологического института (Институт труда). Ученые настаивали, чтобы новый институт был создан при Институте по изучению мозга и психической деятельности, так как только при таком условии он мог в то время приступить к реализации идеи о комплексном изучении трудовой деятельности.

Проект нового института в 1920 г. был представлен на рассмотрение Петроградского совета профессиональных союзов, который одобрил предложение о его создании. Однако проект и поныне не осуществлен. Идеи, развивавшиеся В.М.Бехтеревым и его сотрудниками, намного опережали реальные задачи и возможности того времени в области изучения и организации труда.

В 20-е годы в Петрограде изучением человека в труде занимается А.А.Ухтомский с сотрудниками, организовав для этих целей лабораторию и проводя исследования непосредственно на заводах. Он стал одним из создателей физиологии труда. Исследования в области физиологии труда проводят также такие физиологи страны, как М.Н.Шатерников, Н.А.Бернштейн, И.Л.Кан, К.Х.Кекчеев, М.И.Виноградов и др.

Созданный в 1921 г. Центральный институт труда ВЦСПС сосредоточил свои усилия на исследовании трудовых движений и разработке методов рационального производственного обучения. Характеризуя науку о че-

134

ловеческом труде как своеобразную трудовую технологию, А.К.Гастев рассматривал инженерный расчет и анализ в качестве важных средств изучения человека в трудовом процессе. Разрабатывая концепцию трудовой "установки", Гастев понимал ее как способ организации движений, предваряющий, направляющий и стабилизирующий "цепи" реакций.

Развивая идеи социальной инженерии, А.К.Гастев формулирует целый ряд положений, которые имеют явно кибернетическую направленность. Глубокая вера Гасте-ва в неограниченные возможности творческой инженерии стимулировали его на разработку идеи, созвучной современным положениям о проектировании конкретных видов трудовой деятельности. Однако максималист Гастев отрицал стойкие индивидуальные особенности человека и понимал трудовую деятельность как пассивный продукт объективной обстановки.

Перспективные подходы к изучению и управлению трудовой деятельностью развивал Н.А.Бернштейн, который в 20-е годы заведовал лабораторией биомеханики ЦИТ (рис. 5-9), работал в Психологическом институте, где был начат замечательный цикл исследований физиологических механизмов регуляции и построения движений. Ученый понимал системную природу изучаемых объектов. "Производственный процесс, к какому бы виду производства он ни относился, — писал Н.А.Бернштейн, — выполняется системой, состоящей из: 1) орудия производства и 2) работника, обслуживающего это орудие. Деятельность такой системы, очевидно, тем совершеннее, чем лучше она рассчитана в целом и чем ближе соответствие между частями системы — орудием и работником" [34, с.З].

Н.А.Бернштейн неоднократно указывал на возможность биомеханического расчета систем, по точности не уступающего инженерному расчету их механических частей. Успехи биомеханики как научной дисциплины укрепляли также веру ученого в принципиальную возможность расчета системы "человек — орудие труда" с позиций человеческого фактора в целом. Термин "человеческий фактор" Н.А.Бернштейн употреблял в собирательном значении, довольно близком по содержанию современному значению, для обозначения психофизиологических характеристик человека, определяемых в конкретных условиях его взаимодействия с орудием труда. "Почему в Hutteнет таблиц его (человека. — В.М., В.З.) размеров, характеристик прочности, мощности, механической конструкции. И можно ли надеяться,— заключает ученый, — на безупречную работу системы, одна из составляющих которой рассчитана по всем правилам новейшей сложной техники, а другая взята без всякого расчета и даже без всякого знания" [34, с.З].

Оптимизация систем не может быть сведена только к решению задачи приспособления человека к орудию труда, машине. Бернштейн показывает ограниченность такого подхода к проблеме: "Профотбор — орудие далеко не гибкое; его применимость ограничена скромным размахом естественных биологических вариаций. Если нельзя приспособить работника к орудию и обстановке,— делает вывод Н.А.Бернштейн,— то следует приспособить орудие и обстановку к работнику" [34, с.З].

Принципиальные установки ученого реализовались в прикладных исследованиях. В 1926 г. Бернштейн разработал и передал в Управление московских городских железных дорог проект переустройства рабочего места вагоновожатого трамвая. Проект был принят и осуществлен. Профессиограмма трудовой деятельности вагоновожатого, выполненная Бернштейном, в методическом отношении не утратила своего значения и в наши дни. Она позволила выявить следующие недостатки в организации рабочего места вагоновожатого: "1) большая силовая нагрузка слабейшей (левой) руки; 2) неудобное расположение и силовая невыгодность ответственнейших траекторий; 3) необходимость менять рабочую позу и положение для работы ручным тормозом; 4) сюда присоединяется еще необходимость снимать руку с контроллерной рукоятки для работы с песочницей. С точки зрения статики вожатого к недостаткам существующего режима надо отнести и неудобство посадки" [35, с.280].

Указанные недостатки были устранены при разработке и воплощении проекта модернизации рабочего места вагоновожатого. Контроллер переставлен под правую руку и повернут под прямым углом. Воздушный и ручной тормоза перемещены под левую руку. Табурет заменен стулом на винте, с откидной спинкой. Сиденье имеет рациональный рельеф и размеры, соответствующие антропометрическим данным. В оборудовании рабочего места появилась подножка, на которой располагаются в виде педалей: справа — ударный и электрический звонки, слева — рычаг песочницы. Введены две удобные дверцы, при закрытом положении которых вагоновожатый вполне изолирован.

Реконструкция рабочего места, отмечал Бернштейн, не могла быть более радикальной, так как ставилась задача найти решение, которое можно было бы легко и просто реализовать на практике при наименьших затратах. Рассматриваемый проект — один из первых в мировой практике. Однако в 20 —30-е годы целенаправленный учет возможностей и особенностей человека при организации рабочих мест не получил широкого распространения.

Связывая надежды на реализацию в 30-е годы комплексного подхода к оптимизации систем "человек — орудие труда" с охраной труда, Бернштейн активно выступил против того, что она "часто становится бытовым компромиссом почти филантропического порядка, вместо того, чтобы лечь в основу норм и расчетов всей работающей системы в целом. Работник охраны труда,— подчеркивал ученый,— должен по-настоящему не вносить поправки в готовую конструкцию, сделанную без его участия, а участвовать как необходимый сотрудник в самом созидательном процессе" [34, с.4].

Предпосылки комплексного подхода к изучению трудовой деятельности формировались в 20 — 30-е годы в целом ряде других направлений исследований, прежде всего связанных с анализом ее сложных видов. Так, Н.М.Добротворский в 1930 г. сформулировал задачи изучения летного труда: