психология власти. Программа Межрегиональные исследования в общественных науках
 Скачать 1 Mb.
|
|
Медведева С.М. file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (51 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти Политические стереотипы и их воздействие на электоральное поведение россиян в 1990-е годы Предметом данного исследования были выбраны политические стереотипы россиян, проявлявшиеся на протяжении 90-х годов ХХ века. Учитывая низкий уровень политического участия населения в забастовках, митингах, подачах коллективных петиций и других формах политической активности, особого внимания заслуживает вопрос о том, как политические стереотипы проявляются именно в процессе федеральных парламентских и президентских выборов. Основой исследования стали материалы опросов общественного мнения, проводимых в России в это время ВЦИОМ, ФОМ, РОМИР и другими исследовательскими центрами. Несмотря на то, что предметом исследования были в основном федеральные выборы, когда стереотипы россиян реально артикулируются, внимание уделялось также динамике стереотипов в периоды между выборами, когда, влияние предвыборной агитации, проходящей в основном в СМИ, на функционирование политических стереотипов снижается. В эти периоды возможно выделить и обособить относительно независимые процессы, происходящие в массовом сознании. Само понятие стереотипа появилось в социальной психологии в 1922 году. В контексте данного исследования различие между социальным и политическим стереотипами проводится с точки зрения области их функционирования и предмета описания. То есть политическим стереотипом является такая разновидность социального стереотипа, которая предстает схематизированным и упрощенным образом политического объекта и оказывает влияние на политическую практику. Конечно, границы между ними размыты, и описываются скорее как отношение общего понятия к частному. В настоящее время в научной литературе существует согласие относительно того, что под « стереотипом» понимается упрощенный и обобщенный образ явления, часто преувеличивающий одни его свойства и нивелирующий другие. Причем этот образ в большинстве случаев является эмоционально окрашенным. Подобное согласие нарушается лишь по вопросу об адекватности стереотипа объекту, который он описывает. Ранние исследования, проводимые в первой половине ХХ века и связанные с изучением представлений о различных этнических меньшинствах, приводили исследователей к выводу, что стереотип изначально ложен и, кроме того, формируется на основе неосознаваемого мотива оскорбить или унизить описываемую им группу, что и нашло отражение, например, в работах Г. Олпорта. Однако еще в 50-е годы исследования О. Клайнберга показали, что нет основания полагать, что в стереотипах не отражается реальность. Подобное понимание природы стереотипа, когда объектами политических стереотипов становятся политические институты или группы лиц их представляющие, более приемлемо для политической науки. В отличие от стереотипов национальных меньшинств, стереотипы политических институтов едва ли следует выводить исключительно из бессознательного желания оскорбить или file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (52 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти унизить более слабого противника. Кроме того, адекватность или неадекватность политических стереотипов объекту оказывается за пределами эмпирической проверки, либо такая проверка не окупает затрат на нее. Примером может служить, исследование ФОМ о взяточничестве и коррупции в России, когда более 70 % опрошенных полагали, что «все чиновники в России берут взятки», что уровень взяточничества растет, а Россия навеки останется «взяточнической страной», тогда как опыт дачи взятки государственному чиновнику имели лишь 14 % респондентов. Подобное расхождение между опытом и представлениями людей, однако, не могут свидетельствовать о полной неадекватности стереотипа и, следовательно, имеет смысл говорить лишь о частичных искажениях, связанных с преуменьшением, преувеличением, упрощением, нарушением причинно следственных связей и т. д., нежели о неадекватности стереотипа в целом. Расхождение мнений о природе стереотипа имеет место и относительно причин, порождающих стереотипы, факторов, поддерживающих их наличие в массовом сознании, а также длительность существования. Один полюс мнений описывает политический стереотип, как феномен быстро возникающий, но и быстро исчезающий под воздействием СМИ. Его устойчивость связана либо с защитной функцией, которую он выполняет в структуре личности (результат психических травм в психодинамических теориях или поддержание положительной самоидентичности в теории социальной идентичности Г. Тэджфела), либо с жесткостью мышления (в когнитивной психологии). Если стереотип не занимает прочного места в структуре личности индивида и не выполняет вышеперечисленных функций, то его изменение происходит довольно безболезненно, а динамика на уровне массового сознания вообще отличается большой скоростью. Другой полюс мнений аккумулирует представления о стереотипах как относительно устойчивых, передаваемых от поколения к поколению константах, возникающих в результате развития политической культуры, существование которых поддерживается включенностью индивида в саму культуру. В таком случае причины возникновения политических стереотипов связаны с наличием сложившихся внутри культуры определенных институтов политической социализации, которые научают индивидов требуемым культурой стереотипным реакциям, а также системы политических институтов в целом, функционирование которых поддерживает сохранение стереотипов самим фактом своего существования, находя в них свое отражение. Неоднократно предпринимались попытки обнаружить в личности некую психическую инстанцию, ответственную за длительное сохранение определенных стереотипов, начиная от «архаического наследия» З. Фрейда, и заканчивая этническими константами С. Лурье специфическими образами, наполняющими мировоззренческую картину мира народа. Однако эти попытки в настоящее время признаны малоэффективными. Слабость этого направления связана с отсутствием описания механизма такой психической передачи образов и сведением его лишь к констатации факта существования многовековых традиций. Одним из основных допущений данного исследования являлось то, что, вероятно, обе обозначенные разновидности стереотипов, долгосрочные и краткосрочные, вполне могут сосуществовать в массовом сознании. В этом случае, если политическая культура являет file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (53 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти собой механизм закрепления наиболее эффективных форм взаимодействия больших групп населения с политической реальностью, то возникающие на коротких отрезках времени политические стереотипы будут либо закрепляться на культурном уровне, приобретая большую устойчивость, либо постепенно исчезать. Оказавшись эффективными, такие краткосрочные политические стереотипы имеют возможность стать частью политической культуры. Однако изначально их возникновение связано не столько с функционированием политической культуры, сколько в большей степени соответствует опыту больших групп населения, их интересам, ожиданиям, потребностям и т. д. Одновременно возможно предположить, что наряду с быстро возникающими и быстро сменяемыми стереотипами первого вида, длительное закрепление которых зависит не только от психологических, но и от социально-экономических факторов, массовое сознание регламентируется и стереотипами второго вида, уже закрепившихся внутри политической культуры. Исследования общественного мнения, проводимые различными центрами в России в 90-х годах ХХ века, показывают, что ряд стереотипов, возникших в российском массовом сознании на рубеже 1980-х и 1990-х годов и связанных с ориентацией на уменьшение роли государства в обществе, расширение контактов с Западом, рисующих образ Запада в более позитивных тонах, направленных на усвоение Россией определенных западных ценностей и на поддержку политики реформ, обнаруживает четкую зависимость от экономических и профессиональных интересов группы, уровня дохода, степени удовлетворенности своим материальным положением и адаптации к происходящим переменам. Возникновение в начале 1990-х годов таких групп населения способствовало относительно быстрому распространению либеральных стереотипов. Наиболее открытыми для усвоения таких стереотипов оказались группы населения, занятые в частном секторе экономики. Особый интерес представляет тенденция к формированию в профессиональной группе, связанной с частным сектором экономики, представлений об отсутствии у государства обязательств по социальной защите населения. Подобные представления еще не являются, конечно же, стереотипами. Однако сравнительное исследование различных политических культур мира, проведенное В.О. Рукавишниковым и др. 041 показывает, что уровень распространенности сходных стереотипов, закрепляющих отстраненность граждан от государства и отказ от патерналистских требований к нему, прямо зависят от доходов и материального положения определенных страт общества, а длительное сохранение таких стереотипов, вероятно, связано с устойчивостью социальной структуры западных обществ. Подобное сопоставление позволяет сделать вывод о том, что, во-первых, многие стереотипы, во всяком случае, в период возникновения отражают экономические и профессиональные интересы и опыт различных социальных слоев, даже если впоследствии они начинают воспроизводиться автоматически посредством социализации. Во-вторых, что господство сходных « антипатерналистских» представлений именно в немногочисленных обеспеченных слоях российского общества (в то время как малообеспеченные группы, занятые в основном в государственном секторе продолжали демонстрировать патерналисткую установку, требуя от государства обеспечения прожиточного минимума, жилья, работы и т. д.), свидетельствует, что описываемые нами индивидуалистические представления состоятельных слоев вполне бы могли закрепиться в качестве стереотипов, если бы в России в течение 1990-х годов file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (54 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти сформировался достаточно устойчивый слой населения, чьи профессиональные и экономические интересы могли бы поддерживать существование такого отношения к государству. Соответственно постепенное ухудшение материального благосостояния населения, а также проблемы существования частного сектора и связанных с ним профессиональных групп, обостренные кризисом 1998 года, находят выражение в постепенном уменьшении политических стереотипов, обеспечивающих поддержку либеральной идеологии, а также в росте числа стереотипов, идеализирующих советское прошлое, советскую политическую и экономическую системы, которым приписываются гуманизм, справедливость, близость к народу и т. д. Параллельно с этим обнаруживается тенденция к формированию крайне негативного образа современной власти (некомпетентной, коррумпированной и т. д.), которой противопоставляется советская власть (своя, близкая народу, заботящаяся о нем). Хотя количество стереотипов, идеализирующих советское прошлое и постулирующих необходимость возврата к состоянию общества до 1985 года, не могут быть четко увязаны с социально-экономической принадлежностью населения, тем не менее, полученные данные свидетельствуют, что такие стереотипы в большей степени распространены среди работников государственного или полугосударственного секторов, простых рабочих и служащих, реже среди руководителей, то есть опять-таки среди менее адаптированных групп, нуждающихся в патерналистской политике государства. В электоральных процессах подобные перемены в распространенности стереотипов выражаются в том, что число сторонников партий, декларирующих либеральные ценности, уменьшилось с 1993 года по 1999 год почти в три раза. Суммарно в 1993 году российские либеральные партии получили около 36 % голосов, уровень недостижимый для них в последующие годы, поэтому, если выборы 1993 года и нельзя связать с победой либеральных стереотипов, то они не могут рассматриваться и в качестве их проигрыша. Кроме того, весьма показательно, что именно в этом году мало пользуется популярностью коммунистическая идеология, возрождение которой начинается значительно позже, в 1995 году, и сохраняется до настоящего времени. Особенно яркой чертой парламентских выборов 1993 года является, скорее всего, своеобразный бунт населения против существующих властных структур, выразившийся, в том числе, в достаточно низкой по сравнению с ожидаемой поддержкой «партии власти» ДВР, но не бунт против либерализма как такового. Парламентские выборы 1995 года продолжают тенденцию противостояния власти и народа, в сочетании на этот раз уже с активизацией просоветских стереотипов, приведших к успеху КПРФ. Победа коммунистов на президентских выборах в 1996 году могла бы логически завершить сложившуюся политическую ситуацию, показать абсолютный возврат стереотипов советского периода и то, что либеральные стереотипы не нашли достаточного закрепления в культурной традиции России. Однако этого не происходит, напротив, выборы 1996 года знаменуют «примирение» народа и власти. Естественен вопрос, что обусловило подобную перемену настроений россиян? Несмотря на частое объяснение этого казуса активной атакой со стороны продемократических СМИ, оно не является исчерпывающим. Подобная позиция связана со следующим рядом факторов: file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (55 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти 1. Несмотря на масштабную пропаганду в поддержку Б. Ельцина, включавшую стереотипы о страшном коммунистическом прошлом, по данным ВЦИОМ, большая часть россиян была уверена, что приход к власти Г. Зюганова не повлечет существенных изменений во внешней и внутренней политике страны и не скажется на их жизни. Подобные данные снижают некоторый драматизм, часто приписываемый этому моменту, и несколько преуменьшают значение СМИ во всей этой коллизии. 2. В последующие годы, вернувшееся было негативное отношение к Б. Ельцину, фиксируемое многими опросами, тем не менее не мешало большинству россиян выражать высокий уровень доверия (вплоть до 60 %) каждому новому премьер- министру, воспринимавшемуся в качестве приемника президента. Это изначальное доверие, позволяло предположить наличие в российском массовом сознании своеобразной веры в то, что заведомо «прогнившая» власть окажется способной создать некий механизм (в данном случае, видимо, выдвинуть положительного приемника), способный урегулировать положение в стране. 3. Несмотря на то, что стереотипы приписывают современной власти крайне негативные формы, протестная политическая активность населения не только существенно не повышается, но и наоборот, опросы ВЦИОМ, еще до выборов 19992000 годов, неизменно фиксируют, представления людей, содержащие готовность поддерживать только тех лидеров, партию или политическое объединение, которые имеют поддержку властных структур или являются партией власти. По данным ВЦИОМ, электорат такой «партии власти» уже в 1998 году составлял 2025 % населения страны, что заметно превышало поддержку «партий власти» в предшествующие годы и выглядело удивительно, учитывая негативный образ реальной на тот момент власти. Эта тенденция проявляет себя на парламентских выборах 1999 года, во-первых, в том, что уровень поддержки политических объединений (в данном случае) полностью коррелирует с уровнем ассоциации их с «партией власти». Во-вторых, в слабой поддержке, по сравнению, например, в случае с А. Лебедем в 1996 году, независимых от власти кандидатов. Все вышеперечисленное, позволяет предположить, что примерно в 19961997 годах начинает укрепляться тенденция, возможно, присутствующая ранее в более скрытом виде, заметно отличающаяся от тенденций, обуславливающих процессы, происходившие в России до 1996 года, и, следовательно, содержащая качественно иной комплекс политических стереотипов. Отличительной чертой этой тенденции является то, что связанные с ней политические стереотипы, практически не зависят от социально-экономических интересов и групп. Во всяком случае, опросы общественного мнения по общероссийской выборке не позволяют сколько-либо существенно их увязать с социально-экономической, профессиональной и т. п. стратификацией общества. В контексте данного исследования подобные стереотипы обозначаются, как стереотипы параллельного существования власти и народа. С одной стороны, такие стереотипы фиксируют тот факт, что власть не способна влиять на их жизнь (например, в 1999 году большинство респондентов не понимало, как результаты парламентских выборов могут file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (56 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти сказаться на их жизни). С другой стороны, большинство россиян не считает право человека влиять и контролировать власть чем-то естественным и необходимым. Подобный комплекс стереотипов включает также стереотипы, крайне негативно описывающие процесс выборов и институт многопартийности, которые воспринимаются как ненужные, а подчас и вредные элементы современной политической системы; стереотипы, негативно описывающие политику как сферу деятельности, и политика как человека в этой сфере функционирующего. В данном случае, необходимо подчеркнуть, что наличие таких политических стереотипов связано не только с разочарованием россиян в конкретных политических деятелях и методах проведения выборов. Иначе этой форме политического участия были бы противопоставлены другие: забастовки, митинги и т. д., уровень которых в России, как уже упоминалось выше, в настоящей момент крайне низок. Наличие подобных стереотипов обусловлено скорее политической традицией, отсутствием навыка связывать свою жизнь с политическими событиями в стране и понимания необходимости контролировать власть. Кроме того, политические стереотипы, сопровождающие этот комплекс, содержат идеи о самодостаточности власти и об отсутствии обязанностей со стороны ее носителей заботиться или нести ответственность перед народом, который их делегировал. Хотя подобные стереотипы, естественно, не декларируются, а зачастую не осознаются, тем не менее, их можно реконструировать. Образы двух российских президентов, существующие в российском массовом сознании, практически полностью исключают наличие у них таких качеств, как «готовность защищать интересы простых людей», «уважительное отношение к простым людям», «бескорыстие» и т. д., что, однако не мешало поддержке их на президентских выборах 1996 и 2000 годов. Подобные стереотипы реконструируются и из анализа представлений электоратов движения « Единство», очевидной «партии власти», и ОВР, воспринимавшегося как партия власти его сторонниками. Поддержка этих политических объединений слабо мотивирована идеей, что они будут защищать интересы людей, за них проголосовавших, или обеспечат стране « нормальную, достойную жизнь». Сходная тенденция присутствует и среди электоратов других партий, хотя и в меньшей степени. Подобные данные свидетельствуют о наличии в российском массовом сознании политических стереотипов, обеспечивающих возможность поддержки правящей власти без выдвижения требования о защите ею интересов людей, ее избравших, стереотипов, которые фактически предполагают отсутствие особой необходимости в установлении между властными структурами и народом отношений « контроля и ответственности». Суммируя все выше сказанное, можно предположить, что на протяжении 90-х годов ХХ века в России параллельно сосуществовали две линии развития стереотипов. Первая линия была связана с формированием новых стереотипов (либеральных), вызванных к жизни вначале СМИ и укоренившихся в тех группах населения, в которых они соответствовали их профессиональным, экономическим и т. д. интересам. Эта тенденция была направлена на преодоление политической традиции, что, однако не увенчалось успехом. Постепенно эта линия развития стереотипов сходит на нет, в связи с уменьшением доли групп, способных выступать в качестве ее носителей. file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (57 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти Вторая линия развития стереотипов особенно явственно проявляется после 1996 года и связана с представлениями о «параллельном сосуществовании власти и народа». Эта линия в большей степени связана с воспроизводством некоторой политической традиции России, некоторого механизма культуры, о чем говорилось раньше, который воспроизводится в результате разочарования населения в демократических ценностях, ассоциируемых с властью Б. Ельцина и заставляет население прибегать к тем способам выживания, которые ранее доказали свою эффективность и были культурно закреплены. Остается открытым вопрос о природе политической традиции, связанной с вышеописанными стереотипами, точнее о том, в каком историческом периоде времени следует локализовать ее возникновение. Ответить на него можно только гипотетически. Внешние признаки позволяют увязать эту традицию с советским периодом (негативные стереотипы о многопартийности, отсутствие навыка политического участия и т. д.). Однако весьма показательно, что она начинает воспроизводиться не в среде коммунистического электората и, следовательно, содержит, так называемый, антикоммунистический стереотип. Поэтому, гипотетически, истоки ее значительно глубже, а с советским периодом эта традиция имеет связь в той степени, в какой она проявлялась и в этот период. В настоящий момент, правда, приходится воздержаться от однозначной оценки природы этой традиции и связанных с нею политических стереотипов, так как для этого требуются более детальные исследования в области менталитета народа, политической культуры россиян и т. д., которые позволили бы судить о причинах возникновения подобной традиции и о факторах, обеспечивших ее сохранение на протяжении длительного периода времени. Однако уже и сейчас можно сделать вывод о существенном воздействии политических стереотипов на электоральное поведение россиян, воздействии, связанном с существованием в массовом сознании как краткосрочных, так долгосрочных вариантов этих психологических феноменов. Такое воздействие не может рассматриваться как однозначно негативное, заставляющее россиян воспроизводить только устаревшие, схематизированные клише и модели отношения к политической реальности, коль скоро сами политические стереотипы на поверку обладают определенной динамикой, особенно, в той части, которая связана с экономическими и профессиональными интересами населения. Вместе с тем нельзя и отрицать того, что стереотипы обеспечивают сохранение определенного коллективного опыта населения, воспроизводя как представления советских, так, возможно, и досоветских времен. Одновременно едва ли имеет смысл рассматривать политические стереотипы как самодостаточные механизмы массового сознания, подкрепляющие старый и закрепляющие новый опыт населения, не обращая внимания на развитие в России политического и других процессов. Сокращение групп населения, способных выступать в качестве носителей новых либеральных стереотипов, или возобладание факторов, мешающих населению доверять политическим партиям, лидерам и отдельным институтам, в немалой степени обуславливали политические стереотипы россиян, так же как те, в свою очередь, влияли на развитие политического процесса. В этой связи можно говорить о многоуровневой зависимости между объективно существующими политическими факторами, событиями и явлениями и их отражением и закреплением в политических стереотипах, о взаимном влиянии объективных и субъективных измерений политики. Существование политических стереотипов прекрасно иллюстрирует, насколько субъективно-психологическая реальность обеспечивает file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (58 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти сохранность и функционирование объективной реальности в политике, будучи, с одной стороны, сама производной от нее, с другой стороны, производной от объективной реальности прошлого, которая закрепляется в стереотипах и продолжает оказывать влияние на современный политический процесс уже на уровне распространенных субъективных представлений. Шелекасова Н.П. Проблемы исследования неосознаваемых аспектов политических коммуникаций ( Опыт избирательных кампаний регионального уровня) Психологические факторы, определяющие характер политических коммуникаций, все больше переводят фокус внимания исследователей в сферу неосознаваемого. Предваряя изложение наблюдений, сделанных в процессе проведения электоральных исследований в период избирательной кампании в Московскую областную Думу в декабре 2001 года, хотелось бы отметить, что отсутствие системного финансирования крупных исследовательских проектов, посвященных проблематике неосознаваемых аспектов политической коммуникации, вынуждает специалистов реализовывать научные интересы в рамках тех или иных коммерческих проектов. При этом к результатам политико- психологических исследований политические лидеры и их консультанты в области политического PR проявляют неподдельный интерес, используя предвыборные « психотехнологии» как невидимое оружие борьбы за голоса избирателей. Между тем исследования, проводимые в режиме реальной избирательной кампании, не отличаются необходимой научной строгостью, так как их цели и задачи могут существенно корректироваться в изменчивых условиях предвыборной гонки. Однако при всех очевидных недостатках в такой исследовательской ситуации есть и некоторые достоинства, а именно, неограниченное пространство для творчества и возможность непосредственно проверять исследовательские гипотезы на практике. Надо сказать, что исследованиям неосознаваемых аспектов политических коммуникаций сопутствуют и другие трудности трудности, связанные со сложной и малоизученной природой бессознательного, а также с отсутствием общепринятых методов оценки и интерпретации психологических феноменов. И, несмотря на это, ряду специалистов в этой области удалось достичь серьезных и значимых file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (59 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти результатов. 042 На сегодняшний день изучение политической коммуникации с точки зрения существующих психологических оснований, как в индивидуально-личностной сфере политического деятеля, так и в массовых электоральных процессах, представляется достаточно интересным и перспективным. Вместе с тем, исследование образов власти в контексте коммуникации субъектов политического процесса (политических деятелей, элит и представителей государственной власти, СМИ и электората) является сложной, но одновременно необходимой политико-психологической задачей. 043 Формирование образов лидерства в общественном сознании происходит в ходе перекрестного взаимовлияния различных политических акторов. Так, освещение политических событий средствами массовой информации воздействует на мнение широкой общественности, элит и чиновников. Последние в свою очередь являются источником информации для прессы и таким образом оказывают опосредованное влияние на процессы, происходящие на электоральном поле. Несомненно, важным является то, что в число ключевых факторов создания политического образа входят и общие электоральные ожидания, и прежние политические и экономические достижения, приписываемые лидеру, и внешние события, составляющие специфический контекст политической ситуации, и наличные политические ресурсы, оцениваемые по- разному экспертами и простыми избирателями. Однако нужно отметить, что изучение политических образов не может быть исчерпывающим и результативным, если оно затрагивает только поверхностный слой осознаваемых представлений о власти. Рациональные оценки качеств политических деятелей, а также специфики политического взаимодействия или избирательной ситуации вне зависимости от содержания и декларируемого в них отношения, все же не дают возможности надежно прогнозировать развитие политической ситуации. Избирательная кампания очень емкое политическое событие, в период которого предельно интенсивно разворачивается практически весь спектр возможных политических коммуникаций. Это коммуникации кандидата с действующей исполнительной и законодательной властью всех уровней, с оппозицией, с федеральными и региональными СМИ, с собственной командой, с избирателями, в дружественных, нейтральных и враждебных аудиториях, в параллельных или перекрестных взаимодействиях, непосредственно или опосредованно, при формальном или неформальном контакте, вербально и невербально, и, наконец, осознанно или не осознанно. При этом практика показывает, что неосознаваемое взаимовлияние участников политической коммуникации является очень важным фактором, детерминирующим как политическое восприятие, так и политическое поведение и в элитах, и на электоральном поле. От владения и эффективного использования информации, которая остается за пределами сознания, во многом зависит функциональность и успешность политического деятеля на выборах. Рассматривая региональный и местный уровни избирательных кампаний необходимо отметить, что одним из существенных их отличий от кампаний федерального уровня является значительно более частое появление совершенно новых и неизвестных широкой общественности претендентов на власть, у которых к официальному старту избирательной file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (60 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти кампании рейтинг известности в лучшем случае составляет 57 %, даже при условии предварительной раскрутки в СМИ. С учетом социологической погрешности такие показатели являются слабо информативными и не дающими оснований для серьезных выводов и прогнозов. Происходит это потому, что вне контекста избирательной ситуации респонденты пропускают подавляющее количество информации относительно возможных кандидатов. А в ситуации нулевой узнаваемости рациональные оценки респондентов перестают быть сколько-нибудь значимыми. И здесь чрезвычайно полезными для исследователя оказываются методы сбора информации, апеллирующие к неосознаваемому уровню восприятия образа политического лидера. В качестве примера можно привести ассоциативные методы в работе с визуальными ( фотография, плакат, видеозапись) или аудиальными (звучание фамилии, речь) образами политического лидера, которые позволяют получить важные с точки зрения разработки и коррекции стратегии позиционирования политического имиджа результаты. В зависимости от индивидуальных психологических особенностей воспринимающих субъектов визуальные и аудиальные образы могут дополняться кинестетическими или обонятельными образами, а также рациональной информацией. Другим примером может послужить метод фоносемантического анализа А.П. Журавлева, используемый в психолингвистической экспертной системе ВААЛ. 044 Этот метод позволяет выявить соответствие между значением слова и его звуковой формой, а также определить эмоциональное воздействие определенного сочетания звуков на перципиента. Фоносемантический анализ дает возможность тестировать образы, возникающие у избирателей при восприятии политических слоганов, имен и фамилий политических лидеров, а также, при прочих равных, выявлять дополнительные возможности по усилению образа кандидата или его конкурентов. Еще одним интересным примером политико-психологического исследования неосознаваемых феноменов является проведенное в 1999 г. американскими специалистами (Keating, Randall & Kendrick) изучение физиогномических образов президентов Клинтона, Рейгана и Кеннеди. 045 Оно продемонстрировало наличие зависимости оценок респондентов относительно личностных и профессиональных качеств этих политических лидеров от тончайших и потому неосознаваемых изменений в физиогномике оцифрованных лицевых образов. Эти изменения производились в соответствии со специально разработанной экспериментальной методикой. Результаты исследования свидетельствуют о том, что неосознаваемые изменения в непосредственно воспринимаемых физиогномических чертах изменяют восприятие хорошо известных политических деятелей, несмотря на их устоявшиеся персональные репутации и независимо от политических предпочтений воспринимающих. Данные феномены глубинной человеческой чувствительности лежат за порогом осознания и своими корнями ведут, по всей видимости, к древнейшим формам коммуникации, основанным на жизни в тесном контакте и подчиненным жестким требованиям естественного отбора. Это лишний раз подтверждает тот факт, что избиратели в целом имеют достаточно точные внутренние психологические критерии, которые позволяют им давать оценки образа политического лидера, соотносимые с оценками экспертов, даже если эти оценки основаны file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (61 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти не на рациональных суждениях, а на эмоциональных впечатлениях. Объяснение таких политико-психологических феноменов является важной задачей политической психологии как междисциплинарной области знания. Существующие гипотезы о наличии общего для всех людей семантического пространства, в котором информация передается не рациональным путем, а посредством образов, которые задействуют более глубокие эмоциональные слои бессознательного, включая механизмы интуитивного познания, пока еще далеки от строгого научного обоснования. Однако уже сейчас в практических исследованиях образов власти продуктивным оказывается использование методов и накопленного опыта в области изучения мифологических образов, образов культуры и языка. Политическая коммуникация представляет собой сложный многоуровневый процесс взаимодействия и взаимовлияния разных политических сил и интересов с целью обмена информацией и лишь с частичным осознанием глубинных мотивов действия основных политических фигурантов. Большая часть коммуникативного процесса, в рамках которого происходит трансформация образа политического лидера остается за кадром, если не ставятся и не решаются специальные исследовательские задачи. Поэтому использование методов, позволяющих провести анализ неосознаваемых аспектов образа политического лидера в избирательной кампании является эффективным инструментом политического прогноза, при помощи которого можно отследить скрытые тенденции и смоделировать развитие предвыборной ситуации. Особенно важным это оказывается если учитывать тот факт, что в процессе циркуляции политической информации по системе вертикальных и горизонтальных связей, по официальным и неофициальным каналам возникает множество реальных и потенциальных возможностей для ее преобразования и искажения на сознательном и на бессознательном уровнях. Так в электоральных исследованиях, проведенных автором в период региональной избирательной кампании 2001 г. при помощи фокусированных интервью с использованием фотографических образов кандидата и его основных конкурентов, удалось выявить неосознаваемые аспекты их восприятия избирателями, которые существенно облегчили разработку базовой имиджевой концепции и скорректировали стратегию конкурентного позиционирования кандидата. 046 Результаты исследования позволили не только заранее определить основного конкурента, но и высветить его сильные и слабые с точки зрения электоральной привлекательности стороны, понять потенциальные возможности, направления и ограничения в развитии образа, принять меры по их нейтрализации. В дополнение также надо сказать, что использование подобных методов предоставляет большие возможности по исследованию специфики контекста политической ситуации, в которой происходит электоральный выбор. Социальный и политико-психологический контекст предвыборной ситуации является важным фактором, влияющим на восприятие образов политических лидеров. В этой связи представляется уместным привести некоторые наблюдения, сделанные в процессе исследуемой избирательной кампании. Во-первых, степень осознанности социально-экономических проблем у респондентов в среднем значительно превышает осознание существующих политических проблем. И, если социально-экономическая проблематика идентифицируется респондентами достаточно file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (62 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти четко, варьируясь в основном по степени остроты восприятия этих проблем, то представления о политической жизни оказываются более абстрактными, схематичными, стереотипными и противоречивыми. Во-вторых, политические представления могут быть более или менее ангажированными, однако, в целом у респондентов на сегодняшний день преобладают депрессивные настроения, подавленность, апатия, тотальное неверие и отсутствие интереса к политической жизни. Интересным оказывается то, что на пониженном эмоциональном фоне действующие политики не могут вызвать в отношении себя ни активной поддержки, ни сильного раздражения или протеста. Эмоциональной основой отношения населения к политическим деятелям, представителям политических партий и движений является безразличие. В большинстве своем респонденты предпочитают занимать позицию невмешательства, сохраняя нейтралитет, в лучшем случае, склоняясь к «консервативной» политике пропрезидентских партий. Общим мнением является то, чтодепутаты регионального уровня должны, прежде всего, принадлежать народу, а не партиям, и отстаивать его интересы. В-третьих, несмотря на то, что большинство респондентов декларирует отсутствие интереса к политике, при более внимательном рассмотрении справедливым это оказывается только в отношении сфер, где требуется гражданская позиция, политическая активность, ответственность и приложение усилий. Неизбежно возникающий информационный вакуум успешно компенсируется посредством использования неформальных коммуникативных средств (сплетен, слухов), являющихся для респондентов популярным и хорошо отработанным механизмом получения объема информации, необходимого как для принятия ситуативных решений, так и для формирования достаточно устойчивых убеждений. В-четвертых, одной из особенностей жизни в пригородах Москвы является слабая насыщенность событийного ряда, обыденность существования. Около половины активного и трудоспособного населения работает в столице, реализуя там свои интересы. Основные политические события, запомнившиеся людям за последние годы: выборы Президента РФ и террористические акты в США. Выборы в Государственную Думу РФ 1999 г. помнятся уже плохо, и, несмотря на беспрецедентную войну компроматов, развязанную в тот период времени в средствах массовой информации, респонденты зачастую не могут вспомнить основных политических фигурантов или партию, за которую они голосовали. В отношении лидеров регионального уровня Губернатора Московской области, депутатов Московской областной Думы обозначилась тенденция общего положительно-нейтрального восприятия при практически полном отсутствии конкретной информации. Местный уровень власти воспринимается более осмысленно: оценки проводимой ею политики поляризуются, появляются активные сторонники и противники. Органам представительной власти население доверяет значительно меньше, чем исполнительной. О функциях и предназначении депутатов респонденты имеют очень ограниченные представления. Тем не менее, идеальный образ представительной власти рисуется респондентами достаточно четко, подробно и согласованно. По нашим данным в среднем это: мужчина 4045 лет, с высшим техническим, экономическим или юридическим образованием, местный житель, хорошо обеспеченный, без определенной партийной принадлежности, в крайнем случае, стоящий на позициях политического центризма, авторитетный, семейный. file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (63 из 174) [18.03.2009 11:30:58] Психология власти В-пятых, в процессе исследований выявлены некоторые особенности восприятия, мышления и поведенческих реакций населения, которые зависят от тех доминант в отношении власти, которые существуют в общественном сознании. В качестве примера можно привести несколько наиболее распространенных доминант, таких как «свой лучше чужака», «добрый царь, плохие слуги», «надо всех менять», «новое лицо», «засаленная колода карт», «мы ничего не решаем», «шайка бандитов и воров», «рыба тухнет с головы», «сытый голодного не разумеет». Эти доминантыпредставляют собой модели политического поведения, и обычно они связаны с половозрастными, статусными и территориальными характеристиками людей. Составляя политико-психологический профиль различных электоральных групп, старшую возрастную группу можно охарактеризовать как носителей общественного стереотипа. Этих людей отличает высокая степень подчас абсурдной убежденности в правоте принимаемых решений, когнитивная простота и эмоциональность восприятия, выраженность чувства обиды на невнимание со стороны власти, реваншистские настроения. Отсутствие занятости, невостребованность обществом и более высокий уровень социальной ответственности позволяют пенсионерам накапливать значительные эмоциональные ресурсы и агрессию. Избиратели среднего возраста менее категоричны в своих оценках, настроены на сотрудничество и проявляют больше заинтересованности при обсуждении вариантов. Для них характерны более взвешенные оценки, гибкая позиция, склонность к анализу. Эту категорию населения волнует реальная способность кандидата экономически и политически изменить ситуацию в районе. Здесь присутствует большая ориентированность на конкретику, ощутимую с точки зрения их собственного кошелька. Молодежная среда, чувствуя себя относительно благополучно и, надеясь на свои силы в достижении поставленных целей, более оптимистично воспринимает будущее. Среди молодежи сильно развиты индивидуалистические настроения, склонность строить жизнь по западному образцу, выражена мотивация достижения. Молодые люди имеют более или менее развернутое мнение по вопросам политической и социально-экономической жизни района, декларируя при этом свою абсолютную аполитичность. Их отличает социальная мобильность, динамика, острое восприятие проблем и быстрая реакция. Но на выборы молодежь не приходит, даже при проведении специальных целевых акций. Стабильно и сознательно участвуют в голосовании старшая и большая часть средней возрастной группы населения. Надо сказать, что лидеры мнений существуют как среди женщин, так и среди мужчин. Однако женщины отличаются меньшей терпимостью и более склонны превращать обсуждение болевых вопросов в склоку с выбросом негативных эмоций. При этом женщины более консервативны и догматичны в своих суждениях, глубоко и личностно воспринимают обиды. Их труднее переубедить логическими аргументами, но проще воздействовать на эмоциональную составляющую механизма принятия решений. В отличие от мужчин, женщины в большей степени подвержены действию иллюзорного восприятия. Внешние и поверхностные параметры ситуации, такие как привлекательность, мужественность и обходительность политического лидера, могут оказать на них серьезное влияние. Мужчин же отличает некоторая «зацикленность» на своих проблемах и большая замкнутость. Для них предпочтительна логическая аргументация, однако стереотипность мышления зачастую не позволяет им отличить логику от псевдологики, часто применяющуюся в системах file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (64 из 174) [18.03.2009 11:30:59] Психология власти убеждения. Поэтому в большинстве своем они, также как и женщины, реагируют на формальные признаки или руководствуются в оценках устоявшимися взглядами. Очевидно, что данные политико-психологические особенности, выявленные в процессе исследования электоральной ситуации, в совокупности создали специфический контекст восприятия образа политического лидера респондентами, и, в конечном счете, послужили основой для формирования такой мотивации к выбору, которую невозможно было бы предсказать, опираясь лишь на логику рациональности. Реалии политических коммуникаций, особенно в рамках избирательных кампаний, как показывает опыт, представляют собой манифестацию бессознательных психологических процессов, действующих в недрах индивидуальной и коллективной психики. Эти процессы детерминируют электоральную ситуацию в пределах совпадающих по своей структуре доминирующих комплексов политического деятеля и поддерживающего его электората. В этой связи оказывается далеко небесполезным исследование неосознаваемых аспектов мотивации к участию в выборах, как со стороны политического лидера, так и со стороны электората. Так, например, отсутствие внутренней мотивации, слабая или неадекватная мотивация кандидата способны полностью разрушить или очень существенно исказить ход избирательной кампании, что незамедлительно скажется на качественных результатах выборов. Поэтому, с одной стороны, чтобы победить в избирательной кампании, согласно высказыванию известного французского специалиста в области политических коммуникаций Ж. Сегелы, «достаточно выбрать того кандидата, который победит» 047 , то есть кандидата, имеющего сильную и адекватную мотивацию к победе. А, с другой стороны, нужно уловить тончайшие эмоциональные нюансы электоральной психики, настроиться на ее волну, чтобы при благоприятном развитии ситуации кандидат оказался на ее гребне. Позволю себе высказать предположение о том, что политический субъект, кандидат осуществляет запуск коммуникативного процесса в политико-психологическом пространстве своей психологической динамикой. В процессе политической коммуникации психологическая интенциональность политического лидера проецируется на электоральную ситуацию, формируя как внешние, так и содержательные ее параметры. Электоральное поле реагирует на эту динамику и трансформируется согласно образу ее действия. Поэтому первой причиной систематических коммуникативных ошибок, проникающих как вирус в информационную систему, является, прежде всего, сам политический лидер, особенности его глубинных психологических характеристик. В примерах как положительного, так и крайне негативного воздействия психологии кандидата на результат избирательной кампании недостатка нет. Подводя итог, необходимо сказать, что в исследовании неосознаваемых аспектов политических коммуникаций важным представляется, во-первых, изучение психологических особенностей политического деятеля, и, прежде всего, его мотивационного статуса. Во- вторых, изучение глубинных электоральных ожиданий и особенностей восприятия избирателями конкретного политического лидера. И, в-третьих, сопоставительный анализ полученных данных. Результаты подобных исследований позволяют анализировать внутреннюю структуру и бессознательные причины политических коммуникаций, и, что file:///F:/ÏÎËÈÒÈÊÀ/Ïñèõîëîãèÿ%20âîñïðèÿòèÿ%20âëàñòè%20ïîä%20ðåäàêöèåé%20Å%20Á%20Øåñòîïàë.html (65 из 174) [18.03.2009 11:30:59] |