эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
«Только холодный воздух приведёт тебя в чувство, влюблённый миллиардер, – подумала Маруся. – Может, рассказать ему, на кого он залип?» Однако пообщаться и даже выйти из столовой Маруся и лже-Саша не успели. На пороге выросла метательница молота, в чистом спортивном костюме, совершенно не отличимом от того, что на ней был. Она решительно направилась к толстяку: – Привет, пухляш! Сейчас мы поговорим с тобой о том, что жульничать и срать на людей нехорошо! От Алёны исходила угроза. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ... ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 42 По правде говоря, Гавриил Глебович всё же решил соскочить с нового назначения. Следовало здраво оценивать свои силы. Да, старые бизнесы были для него чем-то вроде любимых животных, которых оставил на время добрым людям, а теперь смотришь: тот запаршивел, другой похудел, у третьего понос, а четвёртый вообще сдох (хотя на передержку оставался здоровым и крепким). Конечно, Гавриил Глебович хотел вернуться к своему зоопарку. Но и два фронта он не потянет. Где столько времени найти? И, главное, сил? А где силы брать? В еде и кокаине. Гавриил Глебович вдруг понял, что, взваливая на себя целую империю, он рискует подорвать здоровье, разжиреть ещё больше и сторчаться. Та же сомнительная дорожка, что и в прошлой жизни. Всё. Он победил, сохранил лицо, унизил, кого надо было унизить, поддержал ту, кто в этом нуждалась. И хватит. Сейчас олигарх хотел расставить точки над «и». Сказать, что он может оказывать консультативные услуги, за человеческий процент от сделки. А не подыхать на работе. Всем ведь будет лучше. Он уйдёт. Не надо провоцировать конфликт в семье. А Гавриил Глебович эту семью наебёт. Но не жёстко, как думалось ему изначально, а лайтово – чтобы комар носа не подточил, через оффшоры и однодневки, чтобы потом сидеть с той же Марусей, качать головой, слушая о её горестях и говорить: «Ну, что поделать, мир бизнеса жесток». Но чтобы она никогда не догадалась, кто же стоит за всем этим. Никто об этом не узнает. Ну, кроме Алика, возможно. Гавриил Глебович уже раскрыл было рот, но вдруг в столовой появилась незнакомая девушка. Олигарх замер. Как будто ему посмотрела в глаза и превратила в камень античный монстр Медуза Горгона. По роду деятельности Гавриил Глебович ежедневно видел много красивых женщин. Умных (это олигарх очень ценил), фигуристых, с изумительным макияжем. Примерно две из трёх не стеснялись коротких юбок. Но ни перед кем из них олигарх не впадал в ступор, не терял умение говорить. Наверное, потому что знал – эти бабы преследуют свои интересы, хотят его поиметь, откусить своими жемчужными зубками кусочек от его состояния. И это было нормально. Так и должно было быть. Чистый бизнес, которому всякие сердечные томления яростно противопоказаны. Но здесь было что-то другое. В том, как говорила Даниэлла (так её звали), как она двигалась, было что-то неправильное. Даже сильно неправильное. Был какой-то разврат. Каким-то шестым или седьмым чувством олигарх вдруг понял, что именно эта девушка сможет полюбить его – толстого урода, которого, в общем-то, никто и никогда не воспринимал как сексуальный объект. «Я ведь молод! – внезапно осознал Гавриил Глебович. – Мне всего-то двадцать лет! Я жажду любви!» Он вдруг понял, что упускать возможность влюбиться – преступная ошибка. Что хорошего жиреть над миллиардами? Олигарху вдруг захотелось каких-то совместных действий – заплыва на яхте с шампанским, похода в театр, или на светский приём! И чтобы его увидели в компании такой вот длинноногой! Гавриил Глебович вспомнил, как завидовал другим олигархам, когда они появлялись с шикарными тёлками. Конечно, в 80 процентах случаев это были эскортницы. Но человек с красивой женщиной – это особый статус! Понравилось Гавриилу Глебовичу и то, что видя кучи и лужи говна, эта Даниэлла не грохнулась в обморок, не стала изображать всё это дамское решительное «фе». Она вообще даже мысли не допустила, что напакостил именно Гавриил Глебович. Она думала на брата, на отца. Когда же узнала авторство – не отшатнулась, а, кажется, восхитилась. Олигарх почувствовал сильный удар в сердце. Словно кто-то невидимый взял огромный гвоздь и вколотил его в грудь, круша рёбра. Притом одним ударом. Или выстрелом. Может быть, тут и летает какой-нибудь невидимый амур. Только не с игрушечным луком, а с серьёзным таким арбалетом. И засадил в Гавриила Глебовича прямой наводкой болтом по сердцу. И от этого выстрела разливался по телу вместо боли – кайф, не имеющий ничего общего с кокаином и прочими наркотическими веществами. Олигарх краснел, как застигнутый за сеансом онанизма подросток, и не мог объяснить себе причину. Дар речи ему вдруг тоже изменил. Словно бывший владелец-дегенерат вернулся в тело и взял слово. «Мы будем вместе!» – вдруг понял Гавриил Глебович. И плевать на то, что брат у этой удивительной девушки – совершенно ничтожный тип, а отец – кошмарный гельминтолог. Плевать! Настоящая любовь всё пересилит. Когда же эта утончённая красавица, одетая только в то, что ни одному мужчине не суждено носить, повела Алика наверх, Гавриил Глебович всерьёз перепугался, что она сейчас вдруг исчезнет навсегда. Расставание казалось невыносимым. Неужели он никогда больше не увидит Даниэллу? «Я остаюсь!» – понял Гавриил Глебович. *** И тут события обрели стремительное развитие. Выход из столовой перекрыла шипящая от ярости метательница молота. – Привет, пухляш! Сейчас мы с тобой поговорим о том, что жульничать и срать на людей нехорошо. Если верить мелодрамам на всех носителях, судьба, конечно, ставит перед влюблёнными на их пути к счастью препятствия. Но вот так сразу? Не успел ещё влюблённый оправиться от первого потрясения? Эта будущая олимпийская чемпионка разминала запястья. Гавриил Глебович понял, что сейчас его будут бить. Вот этого с олигархом не было давно. Со времён молодости прошлого тела. В каких-то немыслимо лохматых семидесятых годах его физиономия в последний раз сталкивалась с кулаком другого человека. Было это, кажется, на сельской дискотеке. Студенты, приехавшие на сельхозработы, пошли на танцы, хотя все знали, чем всё закончится. Девчонки будут обтисканы, а пацаны отпизжены. Если повезёт, то не сильно. Девчонки шли танцевать со сладким трепетом предвкушения, пацаны – с самоубийственной решимостью. Вот тогда Гавриил Глебович и выхватил. Хотя стоп! В последний раз его по морде била Вика – его первая и секретная жена. Притом лопатой. Было это 1 января 1993 года. И сейчас, как и тогда, на сельской дискотеке, и в кровавую новогоднюю ночь почти тридцать лет назад, Гавриил Глебович почти мгновенно прошёл все стадии принятия неизбежного. Отрицание сменялось торгом и принятием меньше, чем за секунду. Хотя, может быть, стоило бы попробовать вызвать охрану – Егора с Антоном, крепких парней, которые сейчас пинают балду в джипе. Но для того, чтобы их вызвать, надо достать телефон, найти номер кого-нибудь из них, вызвать, крикнуть «На помощь!» Если сильно повезёт, Гавриил Глебович управится с этим секунд за пятнадцать. Но где же их взять? – Ну, чо, толстячок? Давай попиздим? Эта чудовищная без пяти минут олимпийская чемпионка приближалась к Гавриилу Глебовичу как медведь-гризли к заплутавшему охотнику. – Хорошо ли людям в рожу срать. И что за это бывает. Вот про это поговорим с тобой. Сардельки пальцев, казалось, сделались ещё толще, чем были. Они никак не могли ухватить телефон. – Чо скис-то, прохиндей? Умел срать, умей и отвечать. Какой-то стартапер не так давно предлагал Гавриилу Глебовичу разработку по мгновенному вызову охраны. Кажется, пуговицу надо было особым образом покрутить. Российский Илон Маск отшил изобретателя. А зря! Зря! Ох, пригодилась бы сейчас эта пуговица! – Чо глазками-то забегал, жиртрест? Ты на меня смотри, э! Я сейчас вот этим кулаком тебя по харе буду бить… – Стоп, Алёна! Случилось то, чего Гавриил Глебович не ожидал и даже предположить не мог. Между ним и разъярённой метательницы молота с её кувалдообразными кулаками вдруг встала Маруся. – Маманя, чо вам надо? Отойдите в стороночку. А лучше вообще подальше, потому что сейчас дерьмо снова полетит. – Ничего не полетит, – бесстрастно ответила пластмассовая женщина. – Это почему ещё? – Потому что ты сейчас извинишься перед нашим гостем и оставишь нас в покое. – Чо? – Не беси меня, девочка, – ледяным тоном сказала Маруся. – Мне, на секундочку, в рожу насрали! – Умылась? Молодец, умничка. Свободна. – Что значит «умничка»? Что значит «свободна»? Мне надо дать этому Жирному по ебалу! Выбить из него остатки дерьма! – Не надо, – холодно отрезала Маруся. – В этом доме гостей не бьют. – Зато своим в морды гадят! – завопила спортсменка. – Ты сама подставилась. А Гавриил Глебович до сих пор не мог вызвать охрану. Им овладела необъяснимая вялость. Пусть всё будет как будет. – Вот, значит, как вы обращаетесь с родными! – недобро прищурилась Алёна. – Пусть им в рожи срут. Нормально, да? – Девочка, не беси меня со своими урловыми понятиями. – Слышь, маманя! Это ты меня не беси! Гавриил Глебович понял, что скандал вышел из берегов. Даже авторитет главной женщины в семье, похоже, не стал преградой для разъярённой самки бабуина. И что теперь делать? Олигарху почти удалось схватить телефон, когда началась драка. *** Целью рассвирепевшей невестки был толстый мальчик. Именно желая подобраться к нему, метательница молота нанесла первый удар. Маруся этот удар предвидела. До крайности убогий и топорный, неизвестно, на кого рассчитанный. Обманное движение правой, а удар наносится слева. По корпусу. Удар рассчитан не на то, чтобы причинить какой-либо ущерб, а просто – смести с пути, освободить путь к главной цели. Но не следовало недооценивать и помеху. Этот удар не способен был обмануть даже хомячка. Пластмассовая мать отклонилась, отвела тело от линии движения руки, быстрым движением поймала эту же руку в захват. Теперь оставалось только произвести движение корпусом и перекинуть противницу через себя. И вот с этим-то как раз возникли сложности. Метательница молота, казалось, превратилась в камень. Она даже руку не дала себе заломить. Пару-тройку бесконечных мгновений она стояла и туповато смотрела на Марусю. Пластмассовая свекровь пнула невестку по коленке. Искусственной ногой, чтобы было больнее. Метательница молота даже не дёрнулась. Хотя удар-то был болезненный, нанесённый искусственной ногой. Здоровых мужиков такой лоу-кик заставлял корчиться и валил с ног. И тут Алёна пришла в движение. Двигалась она быстро, как настоящая боевая машина. Её правая рука была стремительна и беспощадна, как ковш экскаватора. Ею она огрела Марусю по пластмассовой щеке. Многие пытались и отшибали кулаки. На Алёну же боестолкновение с композитным материалом не произвело никакого впечатления. «Я же падаю!» – поняла Маруся. Впрочем, и на этот случай у неё был коронный удар. Падала пластмассовая мать на живой бок. В таком случае стоило произвести один из самых акробатических ударов – упасть на живую руку, и ею же мгновенно оттолкнуться от пола, а потом произвести сайд-кик, или, если угодно йока-гери обеими ногами, с запутыванием головы и возможным переломом шеи противника. Вот только упала Маруся аккурат в лужу остывшего жидкого говна. Живая рука не нашла опоры. И Маруся просто проехалась по полу, врезалась головой в одно из кресел. А рука, кажется, хрустнула и вышла из строя. «Всё очень плохо!» – неожиданно поняла пластмассовая мать. Толстый Саша остался без защиты. «И, кстати, у него здесь телохранители, – подумала Маруся, теряя сознание. – Пора бы их вызвать!» *** Но вызвать Егора и Антона Гавриил Глебович не мог. Стоило ему наконец-то нащупать телефон в кармане, как на него набросилась чёрная, напоминавшая разъярённого ворона, фигура. – Проклятый узурпатор! – ревела эта гигантская птица, в которой Гавриил Глебович не сразу опознал бесноватого гельминтолога. Тот был одет в какой-то длинный, странный пиджак, который, не будучи застёгнут, развевался фалдами. Гельминтолог спустился по винтовой лестнице за спиной олигарха и сейчас атаковал того с тыла. А быстро развернуться у толстяка не получалось. Да и не хотелось оставлять за спиной разъярённую метательницу молота. И поэтому, когда Ромуальд Филиппович пнул его по заднице, Гавриил Глебович решил это стерпеть. В конце концов, ему даже больно не было. Колоссальный слой жира глушил неприятные ощущения. «Пусть его пинается», – подумал Гавриил Глебович и даже решил попытаться позвать охрану. Но тут ситуация осложнилась. Сверху спустился ещё кто-то и с визгом: – Наших бьют! – тоже бросился на олигарха. И вот сейчас-то стало плохо. – Папа! Держи гада за руки! – заверещал Виталий (а это был, понятно, он). Руки гельминтолога оказались длинными и цепкими. Он вцепился в толстые, как брёвна, запястья Гавриила Глебовича и даже, как ни кряхтел олигарх, сумел вывернуть их за спину. – Отлично! – крикнул Глист. – А теперь смотри, я бью его по яйцам! Наследник ударил Гавриила Глебовича между ног. Но по яйцам, понятно, не попал. Да и невозможно было по ним попасть – слишком глубоко таились они в складках всевозможного жира. Поэтому было всё ещё не больно. Но вот со второго удара наследник по цели каким-то образом попал. И вот тут-то олигарх взвыл по-настоящему. Боль активировала мыслительную деятельность, и Гавриил Глебович понял, как поступить. Он грузно, всеми двумя центнерами своего веса, повалился на спину. Прямо на гельминтолога. Послышался треск, вопль, в котором различались слова: – Смокинг! Чёрт подери! Мой нобелевский смокинг! Я упал им в говно! Кажется, один противник был нейтрализован. Но оставался ещё и второй. Глист упал на Гавриила Глебовича и принялся бить ему морду маленькими остренькими кулачками. Олигарх без труда смахнул его с себя и стал подниматься на ноги. И вот тут-то его ждал сюрприз. – Ну, чо? Поговорим? – кровожадно ухмыляясь спросила самка бабуина. Гавриил Глебович чётко осознавал, что остался один. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 43 Алик был зол, как толпа агрессивных гомофобов после матча, по результатом которого любимый клуб просрал на своём поле. Ну, а какое ещё настроение может быть, если тебя полил говном босс? Впрочем, адвокат тоже был хорош – он поставил «тройку» седому мальчику-миллиардеру. И этот косяк всё ещё мог сыграть роковую роль в судьбе Алика. Вдруг босс вызверится? Или пронесёт? Эта вот неопределённость делала тик-так, тикала внутри Алика, как ёбаный метроном. Как маятник-потрошитель у Эдгара По. Исходя из этих вводных, Алик понял, что был неправ, когда качал права насчёт безвозвратно испорченного костюма, развёл босса на новый Kiton. Точно ли он был прав? Но, с другой стороны, Гавриил Глебович повёл себя, как благородный человек. Согласился возместить обосранное. Но помешает ли этот благой порыв олигарху вышвырнуть Алика пинком под зад? И сейчас, пыхтя по крутой лестнице, вслед за хозяйской дочкой, Алик очень сомневался, что у неё найдётся подходящая одежда. Юная миллиардерша при подъёме очень уж вертела задом. При каждом шаге край её белого вязаного платья поднимался вверх. Очень сильно поднимался. Алик шёл следом и мелькающие перед глазами обтянутые нейлоном ляжки бесили адвоката. «Зачем она мне это показывает? – булькали пузыри гнева в душе Алика. – Она что – хочет затащить меня в постель? Да понимает ли она, с кем связалась? Зачем мне-то ляжки свои пошлые показывать? Нет, детка, я на такую дешёвку не поведусь!» Даже если бы Алик был гетеросексуалом и переспал бы с сестрой олигарха, никакого будущего в этих отношениях не было бы. Кто он и кто она? Есть люди, по сравнению с которыми даже Алик со своими «лексусами» стоит не дороже пыли. Посмотреть на эту девку – она же шикарная. Не дешёвка, хотя и ляжками светит. Но есть люди, которым можно вести себя, как они хотят. Комната на третьем этаже, куда Даниэлла привела Алика, производило впечатление нежилой. Здесь была заправленная кровать, на которой сидел огромный плюшевый медведь. Здесь были шкаф, книжная полка, а по стенам – портреты какого-то пацана. И вот тут-то адвокат всё понял. Это была мемориальная комната. Здесь когда-то жил мальчик – и погиб, или его убили. По работе Алик бывал в таких комнатах – в двух или в трёх. В основном, их оборудовали очень богатые люди, позволявшие себе не считаться с проблемами пустующей жилплощади. Что ж, значит, и у этой семьи в прошлом была криминальная история. Вот только девчонка, по-хозяйски распахнув двери комнаты, отнеслась к этому месту семейной скорби без всякого пиетета, зевнула, кивнула на шкаф. |