эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
– Что они не откровенны? Или что сын у вас не один? – Второе. – Я догадался, – невозмутимо сообщил адвокат. – Уж очень по-хозяйски эта блондинка распоряжалась в комнате с мужскими вещами. Как у себя дома. И вдруг я сообразил: она же и есть у себя дома! Она – это бывший он! Маруся и адвокат сидели на заднем сиденье. Пластмассовая мать покосилась на водителя. В зеркале она видела его глаза – с лукавой восточной хитринкой. Тот крутанул баранку, такси повернуло, объезжая какое-то внезапное препятствие. В пространстве между кресел мелькнула острая бородка. «Что? Это совпадение!» – подумала Маруся. Нет здесь Хоттабыча, и быть не может. Он бросил Марусю почти год назад. С чего бы ему появляться сейчас? – Даниэлла – старший или младший сын? – продолжал расспросы адвокат. – Младший, – ответила Маруся. Ей скорее всего даже не казалось, что интерес со стороны адвоката был явно не здоровой природы. – Он ведь у вас паинька? – О нет! – ответила Маруся. – Кто угодно, но только не паинька. – Носить женскую одежду – это была его инициатива? Или ваша? – Моя? О нет! – Удивительно, – заявил адвокат, и его оживление всё больше не нравилось Марусе. – В Америке, например, это – распространённый способ выдернуть чадо из сомнительной компании. Или там отучить от наркотиков. Переоденут оболтуса девчонкой, и отправят к какой-нибудь тётушке, где его никто не знает. А из одежды – ничего нет, кроме платьев. И возвращается оболтус осенью шёлковый, все дурные привычки позабыв. Кое-кто из их элиты через это прошёл, человеком стал! – У нас всё было не так, – ответила Маруся. Адвокат вызывал её на откровенность, но у пластмассовой матери не было никакого желания изливать ему душу. Как не было и доверия. Уже одно то, что адвокат разгадал семейную тайну, казалось ей зловещим событием. – Так что же – ваш мальчик сам к этому пришёл? – Слушайте, Алик! Почему вас это так волнует? Маруся покосилась на таксиста, и снова увидела покачивающуюся эспаньолку. Скорее всего, это ничего не значило. – Я бы взял его замуж, – сказал Алик то, что Маруся меньше всего ожидала услышать. – Что?! Замуж?! Вы?! – Ну, а почему нет? – невозмутимо отвечал адвокат. – То, кто он такой на самом деле, останется нашим семейным секретом. Я мог бы даже выправить ему настоящий, числящийся в базах, женский паспорт. И вам же с плеч – какой груз. Судьбу ребёнка устроите… Голова разболелась совсем невыносимо. Отдать родного ребёнка этому извращенцу? Ну, уж нет. – Не может быть и речи, – сказала Маруся. – Пусть мой ребёнок сам решает свою судьбу и выбирает, с кем ему жить. – Я – это лучший вариант, который может вам достаться. – Алик, давайте забудем этот разговор, – вздохнула Маруся. – Я ей-Богу не хочу даже думать об этом. – Боюсь, об этом вам надо подумать, – хмыкнул адвокат. – Хотя бы потому, что я вам пригожусь. Вам ведь предстоит тяжба с невесткой. Развод предстоит. Делёж имущества. Если членом вашей семьи окажется адвокат с мировым именем, вы отобьётесь. Но если этот человек не найдёт понимания, он может переметнуться и на другую сторону. Понимаете? Может посоветовать вашей невестке, например, срочно забеременеть. Потому что де факто генетическая экспертиза ничего не доказывает, и почти ни одним судом во внимание не принимается. Это только в судебных шоу по телеку она что-то значит. Но эти шоу сочиняют взмыленные халтурщики, которые часто не знают того, о чём пишут. Маруся тяжело дышала. Голова ломалась на части. – Поэтому я просто предлагаю вам принять мои условия, – продолжал Алик. – Поверьте, так будет лучше для всех. Для вас, для меня (ибо если я, вроде как, женюсь, то отсеку от своего образа массу ненужных слухов). Для мальчика вашего, в конце концов, лучше. Марусиным мужем был самый страшный мужчина на свете. Но даже он казался большим симпатягой, чем этот потный похотливый крючкотвор. – Тут просто выбор между добром и злом, – заливался законник. – Вы даёте мне своё согласие. Я помогаю вашему мальчику с документами. С полным комплектом! Я знаю каналы, знаю нужных людей. Я беру это на себя. Он станет полноценной женщиной по паспорту, ваш мальчик. И кроме того, сам факт замужества! Он избавит его от многих проблем, связанных с избранным им для себя образом. И, кроме того, я избавлю от проблем вас! Ну же! – Нет, – сказала Маруся, не раздумывая. Она не хотела показывать этому негодяю, что даже думает о таком развитии событий. – Нет?! – словно не веря собственным ушам переспросил Алик. – Вы хоть понимаете, какой водопад неприятностей обрушиваете сейчас на свою семью? Зачем вы делаете меня своим врагом? Я ведь расположен к дружбе! Я ведь засыплю вашего мальчика драгоценностями, шмотками из лучших магазинов. В Милан, в Париж будем с ним кататься на шопинги! «И я стану матерью, которая отдала своего ребёнка такой вот мрази», – подумала Маруся. И тут же повторила это вслух. – Значит, война? – спросил адвокат. Маруся не успела ещё ничего ответить, как произошло неожиданное. Такси съехало на обочину. Благо ехали они уже за городом, мимо лесополосы. – Слюшай, заебал, да? – повернулся к Алику смуглый таксист. Борода-эспаньолка возмущённо тряслась на подбородке. – Что?! – оторопел Алик. – То, что заебал ты, – продолжал таксист. – Шантаж-мантаж развёл. Пидарас ты ёбаный, вот что. Выходи нахуй из такси. Не хочу даже тебя везти. – Ещё одно слово, и я составлю на тебя такой отзыв, что на свалку работать не возьмут, – сказал адвокат. – Продолжай поездку. – Отзыв-шмотзыв, – заводился таксист. – Первый раз такую мразь катаю. Выметайся из салона, пидорюга. – Так и запишем, что водитель позволял себе гомофобные высказывания, – ощерился адвокат. – Пшёл, пшёл. Шакала ебаного кусок. – Да как ты смеешь так говорить с клиентами, чурбан?! – воскликнул адвокат. – Прекратите оба! – закричала Маруся. – Я хочу быстрее добраться до дому! Хочу лечь и поспать! – Пусть он выйдет! – гнул своё водитель. – Пшёл из машины, понос ишачий! – Вези, чучмек, и тебя, может быть, депортируют не затолкав дубинку в жопу, – снисходительно бросил Алик. А потом как-то неуловимо быстро водитель оказался уже снаружи, он распахнул пассажирскую дверцу со стороны адвоката и принялся выволакивать того наружу. Алик не сопротивлялся, лишь тоненько повизгивал: – Маруся, звоните в полицию! – В хуицию! – Водитель, наконец, выволок Алика наружу. Он продолжал держать законника за грудки. Маруся ожидала, что сейчас начнётся мордобой. И видит Бог, она не станет спасать Алика. И никуда звонить тоже не станет. Однако драки не возникло. Водитель и адвокат замерли, словно превратились в статуи. Но Маруся видела огонь в глазах водителя. Его взгляд исторгал молнии. И эти разряды атмосферного электричества били точно в глаза Алика. Адвокат дрожал, молнии корчились в воздухе, словно выжигали адвокату мозг. «Или меня глючит после сотрясения. Или это вернулся Хоттабыч», – подумала Маруся. Тело Алика вдруг обмякло, и водитель швырнул его обратно на сиденье. – Я сделал всё, что мог, – сказал водитель, тоже возвращаясь на своё место. – Хоттабыч? – осторожно спросила Маруся. – Кто ж ещё? – ответило существо за рулём. – Знала бы ты, сколько инструкций я сейчас нарушил! – А что ты сделал? – Что я сделал? – заворчал джинн, выворачивая на шоссе. – Выборочно стёр ему память. Всё, что касалось твоего сына, сгорело. Он про него ничего не знает теперь. – Не может быть! – прошептала Маруся. – Я тебя когда-нибудь обманывал? – спросил этот пожиратель боли. – Нет, – признала Маруся. – Я рада… Рада снова тебя видеть. – Мне очень приятно это слышать, – улыбнулся джинн. – И ещё радостнее от того, что это правда. Но серьёзное взыскание я уже заработал. Меня ждёт разбор полётов. – Жаль, что ты пострадаешь из-за меня. Я могу чем-то тебе помочь? – Сейчас в помощи нуждаешься ты. А я разберусь со своими проблемами сам. Или не разберусь. Но это тоже полностью моё дело. Давай-ка сейчас подкорректируем кое-что. Хоттабыч как-то неестественно, и, в то же время, очень органично, будто руки его стали расти со спины, развернулся со своего водительского переднего сиденья, положил ладони Марусе на виски. – Сейчас я приведу тебя в порядок, – почти ласково сказал он. – Тебе сейчас нельзя болеть. Нельзя чувствовать себя плохо. Тебе будет нужен твой ум. Соображай быстро. Комбинируй альянсы самых разных сил. Не бойся парадоксальных вариантов. Забудь о добре и зле. Тебе просто надо победить. И ты можешь это сделать. И действительно, боль уходила, словно впитываясь в ладони Хоттабыча. А сама Маруся чувствовала себя странным образом отдохнувшей, словно ей никто не трепал весь день нервы, не шантажировал, не бил её по голове. Когда Маруся открыла глаза, такси уже подъезжало к дому. – Так на чём я остановился? – зевал адвокат. – Я о чём-то говорил и заснул. День безумный всё-таки. – Езжайте домой, – сказала пластмассовая мать. – Мы все устали. Сегодня был ужасный день. Завтра встретимся, обсудим. – Да, вы, наверное, правы, – закивал Алик. – Действительно, завтра. Но вы меня нанимаете? Маруся на секунду помедлила. Может ли адвокат валять дурака? А потом, когда Маруся выскажет согласие, опять заведёт свою волынку. – Да, – сказала пластмассовая мать. – Я вас нанимаю. *** У ворот особняка Маруся расплатилась и попрощалась с таксистом. Теперь это был вовсе не Хоттабыч. Просто какой-то азиат. И борода вовсе не клинышком, а как у Солженицына. Может, и не было никакого Хоттабыча. Приснился. Адвокат заходить в дом не стал. Распрощался. – Боссу моему, – он избегал называть толстяка по имени отчеству, – скажите, что я завтра утром выйду на связь. Всё равно ведь ночью ничего подписывать не будем? – Не будем, – согласилась Маруся. Адвокат сел в свой «лексус» и укатил восвояси. Что ж, ещё одной головной болью меньше. Охранники – Егор и Антон стояли у дверей особняка. – Всё штатно, – доложил Егор. – Уборщики ушли, шума и ситуаций не замечено. Ромуальд Филиппович уехал на такси. – Вот как! – Велел передать, что предложение в силе, – сказал Егор. – И что наука не простит надругательства над собой, – добавил Антон. – Спасибо, – кивнула Маруся. – Разрешите поставить на сигнализацию? – Конечно. Вы же помните как? – Ещё бы! – мягко улыбнулся Егор. Маруся прошла в дом и тут же столкнулась с толстым мальчиком. Вернее, тем, кто, как не сомневалась Маруся, поселился в его теле. Тот стоял у винтовой лестницы и был чем-то явно взволнован. – С тобой всё в порядке, Саша? – спросила Маруся. – Да, – совершенно серьёзно сказал толстяк. – Можно было бы обсудить принципиальные вопросы. – Может быть, обсудим их с утра? Мы все устали. К тому же, после хорошего сна лучше соображается. – И Виталий, надеюсь, всё подпишет. – Ох, – вздохнула Маруся. – Запас упрямства в моём сыне очень велик. Наверное, в отца. Толстяк хмыкнул. Конечно же, до него дошёл завуалированный комплимент. – Я распоряжусь постелить тебе в гостевой комнате. Толстяк оглянулся себе за спину. Именно туда, где и располагалась гостевая комната. – Ещё один вопрос, – вдруг сказал лже-Саша. – Да? – У вашей дочери кто-то есть? Вопрос повис в воздухе. «Блин! – подумала Маруся. – Он купился на маскарад Даниила. И что теперь с этим делать?» Неожиданно в глазах толстяка Маруся разглядела странную печаль. Захотелось развернуться и уйти. Или сказать правду? Что никакой дочери у неё, например, нет. – Я не знаю, – сухо сказала Маруся. – Давай спать. Появившаяся домоправительница Айгуль повела толстяка в гостевую. Поднимаясь на второй этаж, Маруся задумалась: где же Даниил? Младший сын оказался в её спальне. Лёжа на Марусиной кровати в одних колготках, он кого-то ебал. – Даниил, что ты делаешь? – воскликнула Маруся. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 49 – Мама?! Даниил вскочил с постели, подтянул колготки, прикрыл руками грудь. – Я всё объясню. Это не то, что ты подумала… Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять несколько моментов. Во-первых, то тело, с которого только что спрыгнул Даниил, было всё-таки женским. Во-вторых, на полу валялась гастарбайтерская роба, принадлежавшая явно не Марусиному сыну. В-третьих, Даниил зачем-то примотал девчонке руки к изголовью постели, а глаза завязал чёрной повязкой, похожей на трусы. «Дожилась, – подумала Маруся. – Мой сын промышляет похищениями и изнасилованиями гастарбайтерш». Даниил явно хотел ещё что-то сказать, но Маруся отвесила ему хлёсткую и сильную пощёчину живой рукой. Сын тут же схватился за лицо, открыл сиськи, которые запрыгали вверх-вниз, как мячики. – Кто это? – прошипела Маруся. – Не… не знаю, мамуля! – Ты что, даже имя не спросил? – Он меня вы… выебал! – рыдала девушка. – Она сама попросила, мамуля! – Я думала, это – женщина! – завопила связанная. Даниил лихорадочно одевался, нервничал, не мог нащупать застёжки на лифчике, лямки на плечах перекрутились. – Мамуль, помоги мне застегнуться. Сиськи как будто ещё больше выросли. Маруся хотела придушить этого идиота. Нашёл время сиськами хвастаться. К бабке не ходи, хочет тёлку эту впечатлить. Маруся расправила лямки сыновнего лифчика, но когда застёгивала его на спине, специально прищемила кожу. Чтобы гадёныш знал: мама очень зла. – Где ты её выкопал? – спросила Маруся. – В шкафу, – сообщил Даниил. – То есть? – нахмурилась Маруся. – Она в шкафу сидела! А я зашёл у тебя – ну, колготки одолжить. Слышу, в шкафу кто-то чихает. Я открыл, а там – вот… Расклад ситуации становился всё интереснее. Маруся подошла к пленнице и сорвала с её лица повязку, оказавшуюся всё-таки трусами. Открылось достаточно миловидное женское лицо. Смутно, как показалось Марусе, знакомое. Вдруг глаза девушки расширились. – Тётя Маруся! – простонала она. – Это вы! Развяжите меня! Маруся застыла. Она действительно встречала эту девчонку. В ночь смерти Гавриила Глебовича. Небоскрёб. Пентхауз. Много Малаховых и с ними… Господи Боже! Раньше эта девушка была частью мультисущества «Андрей Малахов». Теперь же… Кто она теперь? Особенно, если учесть, что «тётей Марусей» её называл фактически единственный человек на свете. Что об этом знает Даниил? Ничего. Зацикленный на себе павлин. Он и сейчас павлинил. Абсолютно не стеснялся разгуливать без юбки. Жопу с сиськами демонстрировал. – Ты долго ещё будешь колготками сверкать? – спросила пластмассовая мать у Даниила. – Подбери девушке какую-нибудь одежду. А я пока выясню, что она делала в моём шкафу. – Мамуль, помоги тогда платье застегнуть. – А меня кто-нибудь развяжет? – тревожилась девчонка на постели. Маруся ничего не ответила. Она соображала. После того, как Хоттабыч убрал головную боль, пластмассовая мать чувствовала подъём в мыслях. Ей казалось, что она только сейчас научилась думать. А раньше её мысли катились по накатанной. А сейчас стали разведывать новые пути. Это было удивительно. И позволяло избегать глупых шагов. Например, Маруся хоть и была очень зла – понимала, что устраивать сцену при девчонке категорически нельзя. Тем более, что эта девчонка – совершенно не та, кем кажется. Но эту мысль Маруся всё ещё боялась думать. А Даниила надо было из комнаты выдворить. Потому что он был не в курсе замеса в апартаментах. Сразу после смерти олигарха, Маруся замяла перед младшим сыном этот вопрос, а Даниил и не любопытствовал – он был в экстазе оттого, что ему разрешили переодеваться. Лучшим выходом из ситуации было поручить ему отослать его, вроде как по важному делу. Тем более, что надолго в тряпки зароется. Так что время на допрос потерпевшей у Маруси появится. Когда Даниил, качая силиконовой жопой, вышел, Маруся подошла к своей осквернённой постели. Интуиция подсказывала не спешить с освобождением. Потому что Маруся на стороне сына. А это – залётная шалава, которая очень подозрительно разговаривает. – К тебе, красавица, много вопросов, – сообщила Маруся. – Кто ты? Как попала в дом? Зачем залезла в шкаф? Ты воровка? «Поваляю пока дурочку, – подумала Маруся. – Сделаю вид, что не заметила того, что она меня узнала». – Тётя Маруся… Это точно Данила? А почему он тёлкой переодет? А сиськи у него откуда? – Так, вопросы здесь задаю я, – прервала пленницу Маруся. – Фу, блин! – ёрзала, комкая жопой простыню, странная девчонка. – Он меня… меня… фу, блин! – Ты же сама его просила? – Тётя Маруся! Да это же я! Саша Жирный! Я по ошибке тут оказался вообще. Сбывались худшие Марусины подозрения. – Тут – это в шкафу? – Да бабой! Меня эти уроды как похитили… – Уроды? Похитили? – Ну, Петров с Башировым. Хотели снова титановые трусы надеть. А я… Ну, в общем, вертолёт нахуй взорвался… – Саша, можно без мата? Пока это всё похоже на бред сумасшедшего. – Не бред, тётя Маруся! А потом я открыл глаза – ну, после вертолёта. А я – на какой-то хате крутейшей. Вижу, как батя мой, олигарх помер. А вокруг меня сразу шесть Малаховых! Ну, я так приху… то есть, приофигел. А потом смотрю – у меня сиськи вдруг откуда-то! Э, чо за ху… то есть, фигня, думаю. А потом смотрю – я ещё и в юбке. Дерьмо вообще! И в зеркале – не я, а баба какая-то. Притом, я эту бабу даже видел раньше! Слушайте, развяжите меня! |