эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
«Блядь! – подумал в отчаянии Виталя, но снова его пронзила неожиданная мысль. – А ведь я, в тот вечер, когда олигарх помер, тоже в сортире дрочил. И тоже типа в космосе был. Так что – не пиздит, что ли, Жирный?» Всё запутывалось ещё больше, хотя должно было, по идее, распутываться. – И я туда такой лечу. Прямо в дыру. И вдруг – хуяк! – туда что-то огромное падает. Типа, представь, сбросили в озеро, например, целый дом. Целый небоскрёб, нахуй! Вот так пиздануло. И меня аж обратно от чёрной дыры понесло. И на семь частей разорвало! А потом – хуяк! – снова по какой-то хуете несёт со страшной силой. Труба не труба. Червоточина какая-то. И – хренакс! – а я уже Малахов. Шесть Малаховых, точнее. «Похоже на правду», – подумал Виталя. Жирный вдруг замолчал. – А седьмой куда делся? – спросил Виталя. Вопрос, видно оказался труден. – А хуй его знает, – сказал Жирный. – Даже предположить не могу. Слы, а у тебя брат, что ли, тёлкой одевается? – А это тут при чём? – психанул Виталя. Он не представлял, как ему объяснять поведение своего придурошного братца. Виталя с ужасом ждал момента, когда кто-нибудь об этом спросит. Но что говорить – не знал. И уж тем более Жирному. – Не, ну, я из шкафа-то подглядывал. Заходит, вижу, тёла такая охуенская. «Ништяк, – думаю. – Ща попердолимся». А она тебя братцем называет вдруг. А я же помню, что у тебя сестры никогда не было. И тут догнал всё. – Да, блядь, – признал Виталя. – Есть такое дело. Это позор семьи. – Да ебануться. А чо он? С мужиками пялится? – С тёлками, – хмуро бросил Виталя. – Да ладно! Кто такому даст? Чот ты пиздишь. «Да я сам видел», – чуть не сказал Виталя. Но успел остановиться, иначе не самый приятный рассказ увёл бы нить разговора хуй знает куда. – Или он пиздит, – продолжал Жирный. – Слушай, я не хочу про это говорить, – поморщился Виталя. – Это всё его тараканы, я к этому пиздецу отношения не имею. Надо было срочно съехать с неприятного базара. Виталя знал, как. – Подожди, так тот, кто в твоём теле шароёбится по дому – это Малахов, что ли? – Ну, получается так, – сказал Жирный. – Бля, – сказал Виталя. – Маманя ему в управление все активы передать хочет. – Чо? – Он ей, падла, все мозги засрал! – уже в который раз застонал Виталя. – Зомбировал! А это, сука, Малахов! Виталя решил не говорить о проигрыше в гороховые карты. Но Жирного было не провести. – Ха-ха! Вы с ним в гороховые рубились. Всю столовую засрали! Я ж видел! «Блядьблядьблядь!» – подумал Виталя. – Ну да, – неохотно признал он вслух. И снова надо было съезжать с неприятной темы. – Так а ты как сюда попал? Чо в шкаф залез? – Тебя решил найти. Устроился в клининговую бригаду. А тут – хуяк! – прямо к тебе домой вызов. Чуть не с первого раза. – Соскучился, – иронично протянул Виталя. – Да не особо. Просто подумал, что мы же, типа, братья. И что, типа, несправедливо, когда у одного – всё, а другому бабло нужно. Ну, и думаю: пол-наследства мне братец-то уступит. Всё равно до хуя останется. – Чо?! – взвыл Виталя. ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 51 Сон к Гавриилу Глебовичу не шёл. Собственно, спать олигарх не собирался. Сон – брат смерти, а её российский Илон Маск однажды обманул. Поэтому и ко сну относился с недоверием, как измученный Фредди Крюгером ребёнок. Сон – это чужая поляна, на которой возможны подляны. Как в какой-нибудь Чехии или там Греции, куда поедешь отдохнуть, тебя – цап в аэропорту, по какому-нибудь ордеру. Не так давно Гавриил Глебович видел сон. Он находился в своём псевдо-офисе в Сити. Ждал то ли Грефа, то ли Авена. И вот приезжает гость. И Гавриилу Глебовичу надо открыть дверь, пропустить гостя дорогого в свой кабинет с панорамой Москвы. И тут олигарх понимает, что под видом Грефа или Авена посетила его совершенно другая, куда более зловещая сущность. То ли спасительный луч солнца так сверкнул сквозь стеклопанели, то ли интуиция внезапно включилась, но под шикарным костюмом, как вдруг выяснилось, прятался вовсе не банкир. «Это же бабка!» – хлестнуло понимание. Внезапный ужас подтолкнул к действиям. Лже-Греф (или лже-Авен) прошёл в кабинет, а Гавриил Глебович запер за ним дверь. И вот тут-то умерщвлённая им ещё в прошлом тысячелетии Вера Юрьевна начала выть и бросаться на пуленепробиваемое стекло, корчить рожи, изрыгать угрозы. А Гавриил Глебович всё не просыпался. Ему казалось, что стекло не выдержит напора жаждущей мщения твари, что оно рассыплется осколками. И смерть окажется рядом. После этого сна олигарх понял, что во сне к нему может явиться его персональный Фредди Крюгер. Но по счастью Вера Юрьевна не отличалась методичностью и основательностью выродка от сотни маньяков. Но Гавриил Глебович знал – они снова могут встретиться. Плохо, что бабка (или то, что ею прикидывалось) знает, как его искать. Вот Гавриил Глебович и не ложился спать. У него с собой было всё, чтобы пережить эту ночь на бодряках. В миниатюрной, роскошной, с пошлейшими виньетками табакерке у Гавриила Глебовича хранилось полтора грамма кокаина. Очень много. Можно было последить за Нью-Йорком, Токио, Гонконгом – как там дела у них на биржах? Если долго вглядываться в графики торгов, они тоже начнут вглядываться в тебя. И когда-нибудь ты поймёшь, как заработать миллион-другой долларов за пару кликов мышью. Но сейчас кривые торгов ничего не говорили российскому Илону Маску. Не вспыхивало внезапное озарение. Да и вообще, у Гавриила Глебовича даже не особо получалось связно думать. Зато получалось размышлять об этой девчонке, дочери Маруси и гельминтолога, сестре наследника. Казалось бы, странно. Женщины на пути Гавриила Глебовича попадались не так, чтобы редко – красивые и не очень, молодые и нет, блондинки и брюнетки. И они не волновали олигарха. Но Даниэлла была особенной. При одном только взгляде на неё мысли сворачивали к не мыслимому ни в прошлой, ни в нынешней жизни разврату. В ней было что-то недоступное, изысканное, гипнотически женственное. Мужик начинает думать неведомую ранее хуйню – о Луне, поцелуях, о том, как бы под благовидным предлогом обнять предмет своих воздыханий. Олигарх вдруг понял, что вёл себя как сопляк. Зачем он попёрся на второй этаж? Да, можно сказать, что его повела ностальгия. Захотелось посмотреть на дом родной, что изменилось, что осталось на месте? И стоило Гавриилу Глебовичу подняться по лестнице, как он снова встретился с этой девчонкой. Ни в коем случае нельзя было показывать, что он волнуется. Женщины любят уверенных в себе самцов. Вот он и залез в шкуру хозяина положения. И немедленно его постигло фиаско. Можно сказать, что девчонка послала его подальше. Она шла, как вспомнил Гавриил Глебович, восхитительно босая, а сквозь нейлон проглядывали покрытые алым лаком ногти. Даже сейчас при мысли об этом Гавриил Глебович ощутил, как в душе разливается нежность. Эта необъяснимая сладость охватила олигарха, как алкоголика опьянение. То ли от любви, то ли от кокаина, но весь мир вокруг обрёл ослепительную резкость. А в центре мироздания, озарённая сияньем, находилась девчонка. Гавриил Глебович ворочал миллионами, бывал на важных встречах. Но ни за одну из них он так не переживал, как за случайный обмен фразами в коридоре, и обескураживающий итог этого диалога. Да, его отшили. Но почему? Из-за того, что девчонка поняла, кто засрал всю столовую? Но разве это не было понятно прямо сразу? И что потом Гавриил Глебович сделал не так? Может, не надо было предлагать ей вино? Вдруг она спортсменка и ведёт исключительно трезвый образ жизни? А он, мерзкий толстяк, споить её, получается, вздумал. «А вдруг я ей больше не симпатичен? – искренне тревожился Гавриил Глебович. – И как мне дальше жить, если это так?» Здравая часть ума подсказывала олигарху, что его разум захвачен какой-то неведомой хуйнёй, смутно памятной по прошлой жизни. Чувство было, в общем-то, знакомо. Но никогда оно не было настолько сильным. «Вдруг Даниэлла – моя вторая половинка? – продуцировал мозг странные мысли. – Мы созданы друг для друга. Как же это круто – ходить по улицам, взявшись за руки. Или там бегать по берегу моря». Здравомыслие стремительно таяло, как земли клочок под напором мочи. Остатки рассудка понимали, как бывает, когда миллиардеры швыряют под ноги красоток состояния. Кроме шуток, Гавриил Глебович готов был это сделать прямо сейчас. Что там какие-то деньги, если любимая на тебя так вот нежно смотрит, если вы по набережной какого-нибудь водоёма, взявшись за руки, медленно бегаете? Гавриил Глебович действительно побежал. Но, понятно, не по берегу моря, а в туалет. Он разложил на крышке сливного бачка две дорожки кокаина, нашарил в кармане дежурную пятитысячную купюру. Должно было помочь, но стало только хуже. Вирус любви, захвативший мозг, активизировался ещё больше, пошёл в атаку, отжимая у здравомыслия последние территории. Любовь загудела в голове как колокол. Всё, что было ниже головы, дрожало. Гавриил Глебович бросил взгляд в зеркало и содрогнулся. «Я же просто – мерзкий оплывший урод, – понял он вдруг, и мысли были остры, как лезвия хирурга-липосактора. – На меня же смотреть без дрожи невозможно. А она – красавица. Зачем ей жалкий урод?» Олигарх что было сил рухнул на унитаз. К горлу подступили рыдания. «Ты ебанулся! Ты гонишь!» – вопияли остатки здравого смысла. «Зачем мне жить? – думал остальной мозг. – Надо срочно похудеть! Срочно! Иначе можно навсегда упустить человека, созданного специально для меня! Мы предназначены друг для друга вечностью, но мы не сойдёмся, потому что я – жирный, гнусный урод! Ха-ха!» Невидимая, но ощутимая бездна отчаяния была где-то рядом. А Гавриил Глебович, как альпинист-одиночка цеплялся за камушки, за корешки. Что могло бы удержать его разум от окончательного падения? Кокаин? От него только хуже. Но что? Биржевые сводки! Гавриил Глебович лихорадочно полез в карман за айфоном. Чуть не уронил, но вот он. Так, что там в Нью-Йорке? Биржа загружалась по-свински медленно. За ту бесконечность времени, в течение которого устанавливалась связь с Нью-Йорком, олигарх снова успел не меньше ста раз подумать о том, какой он урод, и как прекрасна Даниэлла. Но вот, наконец, поползли графики, замелькала цифирь. Кажется, помогло. Гавриил Глебович начал успокаиваться. Течение биржевых кривых завораживало. Вот только фьючерсы на нефть вели странно. Они падали. Кривая вела вниз, к горизонтальной оси абсцисс. «Что это за хуйня?! – подумал олигарх. – Фьючерсы должны расти. Притом стремительно. Что происходит?» Это было странно. И… и этим надо было воспользоваться. Гавриил Глебович быстро вошёл в торги, послал месседж контрагенту – российскому эмигранту, который играл баблом Гавриила Глебовича, права которого были ограничены и уязвимы американским законодательством. «Хай, большой Гэб! – написал контрагент, которого звали Сэм. – Чем могу?» «СРОЧНО НА ВСЕ НЕФТЯНКУ», откапслочил Гавриил Глебович. Сэм был умён, не спорил и не удивлялся. Молодчик, перехватил на самом минимуме. Кстати, о минимуме. На нём, проклятом, находятся чувства Даниэллы к нему. И как теперь жить? Вернулось любовное томление. «Ты неудачник! – завыло оно. – Ты никогда не добьёшься своей любви!» – Уууу! – уже вслух заскулил олигарх. Если выть, то становилось легче. Во всяком случае, стремительно пустела голова. И это было то, что нужно. «А если подрочить?» – подумал российский Илон Маск. Сама эта мысль была нелепой. Потому что олигарх почти никогда не самоудовлетворялся. Это был процесс трудоёмкий, связанный с нащупыванием под слоями жира собственного хуя. Да и потом, когда нащупаешь, было не легче. Потому что жир наваливался на руку. Много жира. Килограмм пятьдесят! Проще было ничего не предпринимать. И Гавриил Глебович как-то жил не только без секса, но даже без мастурбации. Но сейчас, встав с унитаза, и положив айфон на сливной бачок, свой хуй олигарх нащупал без труда. Тот оказался вовсе не вялым, а упругим, налитым силою. Гавриил Глебович даже удивился. Перед мысленным взором предстала Даниэлла. Может быть, какому-нибудь дрочеру и надо представлять свою любовь голой, но Гавриилу Глебовичу хватало и одетой Даниэллы. Блин! Она была невероятно сексуальна в этих своих сапогах, в колготках и белом платье. В эротической галлюцинации девушка подошла к Гавриилу Глебовичу, улыбнулась ему. И олигарх кончил. Бодрые брызги спермы полетели на крышку унитаза и сливной бачок. «Вот это я скорострел!» – подумал олигарх. Он передёрнул так быстро, что экран айфона даже не успел потемнеть. На панель прилетела белая мутная капелька. Айфон по-прежнему показывал сводки нью-йоркской биржи. За те несколько секунд, что Гавриил Глебович посвятил онанизму, нефтяные фьючерсы на нью-йоркской бирже рванули вверх и, пробив потолок, усвистели за рамки графика. В стратосферу! «Ничего себе подрочил!» – подумал олигарх. Хотя вряд ли здесь была какая-то связь. Или была? Олигарх обещал себе подумать потом. Контрагент засрал весь мессенджер: «Эй, ты смотришь, большой Гэб?» «По-моему, пора сдавать и сваливать». «Эй, Гэб!» «Блядь! Оно растёт!» «И чо?» «Сиди на жопе ровно», – написал Гавриил Глебович. Блять, палец угодил в каплю спермы, развёз её по экрану. «А долго? Оно щяз ёбнется обратно», – нервно написал контрагент. «Телефон зачем-то обкончал», – подумал олигарх. Брезгливо посмотрел на свой указательный палец, которым угодил в каплю. Олигарх потопал к раковине – большой, как корыто, с ебанистическим, под старину, краном. Его Гавриил Глебович помнил ещё по прошлой жизни. Открыв воду, он помыл сначала палец, потом как можно аккуратней протёр экран айфона. После чего пошёл обратно к унитазу. По пути олигарх изучал динамику. Нефтянка всё ещё росла. Психовал Сэм. «Босс! Босс!! Ну же!» «Жди!» – набрал Гавриил Глебович. Олигарх видел, как у других игроков сдавали нервы. Они тоже набрали на минималках, но сейчас уже очковали ждать следующего повышения. «Пока держим», – скомандовал он. Айфон вдруг зазвонил. Некстати! Невовремя! Какому долбоёбу пришло в голову звонить среди ночи? Зачем? Гавриила Глебовича домогался абонент «Лена». «Что за Лена?» – подумал олигарх и большим пальцем нажал на прием вызова. – Привет, братец! Не разбудила? Это Лена, сестра твоя… «Она же дочь. Она же убийца. Кто тебя, тупую пизду, просил звонить заполночь?» – Нет, ничего, я не сплю, – сдерживая ярость, сказал Гавриил Глебович. – Короче, я всё посчитала и тебе на электронку направила… И тут моднейший айфон последней модели выскочил из ладони Гавриила Глебовича, как кусок скользкого мыла. Траектория полёта вела айфон прямо в унитаз, в дырку, куда сливается вода. «Не-е-е-ет!» – беззвучно завопил Гавриил Глебович, пытаясь поймать ускользнувший аппарат, совершая отчаянный бросок. Который не увенчался успехом. Айфон, легонько булькнув, нырнул в унитаз. – Бля-я-я-я-а-а-а-адь!!! – страшным шёпотом завопил олигарх. Всё кончено. Контрагент будет держать акции, а они снова упадут – если повезёт, то не до минималок. Это пиздец. Спасибо, доча. «Почему я наплодил столько дебилов?» – подумал Гавриил Глебович. *** А потом олигарх бросился спасать ситуацию. Он запустил ладонь в унитаз, выловил айфон. Бросился к гостевому полотенцу для ног. Протёр. Включаем. Хуй. Так, что ещё можно сделать? Посушить феном? Ну нахуй. Или попробовать? Или бежать к охране? Попросить смартфон, войти на биржу. А там пароли. Серьёзные, хуй запомнишь. Эти пароди есть дома, в Коммунарке, на ноуте. Послать кого-нибудь в Коммунарку? Если повезёт, за час туда-сюда обернутся. За час на нью-йоркской бирже произойдёт катастрофа. Что же, что же делать? Гавриил Глебович, ни на что не надеясь, снова включил айфон. Экран неожиданно засветился мягким светом. – Гори, миленький, гори! – зашептал олигарх. И снова очень долго грузилась биржа. Хотелось завыть. И вдруг – упс! Вход выполнен. Это было феноменально, но нефтянка всё ещё росла. Паниковал Сэм. «Ты жрёшь мои нервы как ёбаные спагетти!» – писал он. «СКИДЫВАЙ НАХУЙ ВСЁ!» – капслоком выстучал Гавриил Глебович. Он видел, как Сэм скидывает акции. Цена тянулась ввысь, как Вавилонская башня. – Держись, милая! Не пизданись! – умолял олигарх. «Всё скинул!» – написал Сэм. И тут башня пизданулась. – Йеееесссс!!! – шёпотом же завопил Гавриил Глебович. Он положил телефон на унитаз и принялся трясти над головой руками. |