эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
По самым грубым подсчётам только что он стал богаче на 25 миллионов долларов. 2,5 отдаём Сэму. И не жалко. Остаётся дохуища! Айфон фыркнул и с мягким хлопком взорвался. Но Гавриил Глебович был абсолютно счастлив. – Я люблю тебя, девочка! – произнёс он вслух. – Похоже, ты приносишь удачу! А потом олигарх рухнул в постель и беззаботно заснул. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 52 Толстяк угромыхал вниз, а Даниил перевёл дух. Значит, это существо, обосновавшееся в теле Виталиного братца, всё же не преследует его. Или пока не преследует. Даниилу нравилось ловить на себе взгляды – в основном, стеснительные, осторожные. Пялились в основном на ноги, которые трансвестит никогда не прятал и не драпировал. И, в последнее время, на сиськи (когда те, конечно, появились). Также, возможно, какое-то внимание привлекала и жопа. Но частотность последнего параметра было трудно проанализировать, поскольку жопу рассматривали, в основном, сзади. Недавно у Даниила появилась теория, которая объясняла, если не всё, то многое. Например, то, почему женщины живут в среднем на десять-двадцать лет дольше, чем мужчины. Почему, например, Моника Беллуччи в свои пятьдесят семь выглядит охуительно, а не дряхлым уёбищем. Почему Брижит Бардо в восемьдесят семь вполне себе жива и кормит котят, когда почти все её ровесницы уж упокоились в гробу. Ответ очень прост, но официальная наука его никогда не признает. Потому что на красивых, охуительно выглядящих женщин дрочат. А онанизм есть процесс также малоизученный и мистический. Вполне может быть так, что какая-то часть жизненной силы дрочащего достигает субъекта, на образ которого производится мистическое действие. И то, что убавляется в одном месте, неминуемо прибавляется в другом. Ни Моника, ни Брижит почти не нуждаются в косметических процедурах, ботоксах, гиалуронке и прочем. Они, как вампирши, берут энергию у гоняющих на них своих дурней мужиков. Наиболее яркая иллюстрация этой концепции – стриптиз. Стриптизёрша, красотка, пройдёт по провонявшему спермой залу, мужики ей натолкают в трусы купюр. И, соответственно, девушка становится богаче, а мужики беднее. Понятно, что девушка за кулисами отдаст кому-нибудь часть заработка, но всё равно останется в плюсе. Мужикам не прибавится ничего. У мужиков, впрочем, тоже бывают долгожители, чьё долголетие, по мнению гендерфлюида, было мистическим образом продлено силами поклонниц. Вот, например, Клинт Иствуд. За девяносто дедушке. А откуда такой запас прочности? Спортом, говорите, занимается? Ну-ну. Даниил знал, что на него тоже дрочили, и хотел, чтобы это продолжалось. Он потому и любил ездить в метро, потому и обожал дразнить мужиков короткими юбками и надменными взглядами. Это было, в основном, безопасно. А потом вдруг приходила колоссальная энергоотдача, когда можно было хоть на облако запрыгнуть, так распирало, казалось бы, не пойми с чего. А вот радикальным феминисткам, или барышням, которые не имеют в гардеробе юбок, такого внезапного сюрприза от Вселенной не видать. Закрываются они от энергии добра. Когда-нибудь наука эти тезисы подтвердит, но Даниил знает об этом и так, установил, можно сказать, опытным путём. О! Он не простой извращенец, а такой, который хочет прожить подольше. Но одно дело – восхищённые взгляды безобидных, даже полезных дрочеров. И совсем другое – преследования. Когда мужик вдруг набирается наглости, и начинает, блядь, подкатывать. У Даниила был опыт уличных знакомств. В принципе, ничего страшного. Обмен телефонами. Даниил всегда давал номер ебанутейшего, кошмарного транссексуала Лолы Люксембург. Потом ржал, представляя, как звероподобной Лоле (отрезавшему себе хуй бывшему борцу сумо) поступают звонки от уличных наглых кобельков. Как они приходят на свидание. А там… Па-бам, па-бам, по-ба-бам будешь знать, как ходить. Сейчас, после короткой вспышки ужаса, Даниила вдруг начало переть, как от хорошего косяка. Это, как догадывался трансвестит, на него только что передёрнул толстяк. Его гостевые апартаменты располагались как раз под комнатой Даниила, и тот слышал странные звуки, которые издавал гость. Сначала толстяк грузно, по-слоновьи, топотал. Потом вдруг завыл. И снова мурашки по коже. Мамочки! Даниил всё больше убеждался, что под личиной доброго, славного и тупого мальчика Саши поселилось какое-то инопланетное уёбище. И что ему от нас надо? И зачем его мамуля пригрела? Что он там делает? Прыгает? Но зачем, блядь? Заче-е-ем?! Дрочит так, что ли? Ну, что ж. Даниил готов принимать лучи добра. Но вообще-то он пришёл сюда по делу. Надо подобрать какое-нибудь платьице. Даниил распахнул дверцы шкафа, где висело, лежало и пылилось в коробках «сосланное» барахло. Сюда эти шмотки отправились по разным причинам. Что-то из этого Даниил вообще надевал один раз. Вот, например, это совершенно очаровательное розовое платье. Розовое! Ааа!!! Какой великолепный китч! В этом платье Даниил один раз чуть не получил пизды. Было это месяцев семь назад. Летом, или в позднем мае. Даниил поехал в нём кататься в метро. И в нём признали переодетого парня. Какие-то дагестанцы. Подвело сразу два фактора. Во-первых, в идеале из этого сексапильнейшего из нарядов должна была быть чуть-чуть выглядывать грудь. Но вот её-то у Даниила в то время как раз и не было. А во-вторых, конечно же, не стоило садиться и класть ногу на ногу. Потому что подол юбки тут же уехал к невообразимым высотам. Да и Даниил был хорош. Он даже не задумывался о том, что выкатившееся из-под пыточно узких стрингов яйцо может быть видно окружающим даже сквозь колготки-сеточку, особенно если нечаянно сесть совершенно определённым образом. Плохо, если это увидит какой-нибудь ребёнок. Но ещё хуже, если толпа бородачей с лейблами «Дагестан» на тренировочных костюмах. Наезд произошёл так стремительно, что трансвестит даже не успел испугаться. Страх пришёл потом. Через несколько секунд, когда вдруг, откуда не ждал, пришла помощь. На дагестанцев попёрла поддатая компания футбольных болельщиков: «Что вы, шакалы, к бабе нашей пристаёте!» Те и другие стали пиздиться, а Даниил ускользнул и вышел на следующей станции. От страха он с трудом передвигал шпильки почти ходульной высоты. Но что же делать? Такая твоя дорога, чувак! «А клёвое ведь платьишко!» – подумал Даниил. Он не мог решить, то ли оно было несчастливым, и привлекло уродов. То ли всё-таки несло удачу, и Даниил спасся. Даниил забросил руки за спину и расстегнул молнию на шерстяном платье. Хватит париться и потеть. Наденем, что полегче. Оставшись в одних колготках, трансвестит покрутился перед зеркалом, затем избавился от лифчика. Взяв освободившиеся сиськи в ладони, Даниил воспроизвёл перед зеркалом несколько танцевальных движений. Его распирало от энергии. Спасибо тебе, неведомый мужик этажом ниже. Когда Даниил надел то ли счастливое, то ли нет, розовое платье, то понял, что великолепен. Это просто разрыв яиц у любого дрочера. Если выйти в таком на улицу, мужики повывихивают шеи. И бабы. Это невообразимая пошлость, трэш, но и невинность одновременно. Только коротковато, конечно. Но когда это было недостатком! Впрочем, что-то было и не так. Что-то в облике диссонировало. Даниил впился в зеркало требовательным взглядом. Точно! Маникюр! На ногтях Даниила сейчас потрясал своей красотой достаточно дорогой шеллак с камушками, а под это платье маникюр нужен простейший – розовый лак. И всё! Косметики у Даниила было до хуя. Что-то он тоже сослал сюда. Розовый лак тут наверняка был. И жидкость для снятия. Но игра, кажется, не стоила свеч. Это пока он лак снимет, пока новый нанесёт, пока тот высохнет. Но самая-то жопа в том, что потом опять надо записываться на ноготочки, и опять какая-нибудь овца будет таращить на него глаза, переваривая информацию о том, что вот эта девушка на самом деле – не то, чем она кажется. Маникюрши все догадливые. По форме ладоней сходу определяют. Так что им лучше сразу признаваться, и парикмахершам тоже. Даниил к этому уже давно привык, но всё равно – каждый поход на ногти или в парикмахерскую был приключением. Значит, в другой раз в розовом пройдёмся. Этой дурынде из шкафа, что ли, платье это отдать? Да вот ещё! Тут самому нечего надеть. Перебирая вещи в шкафу, Даниил потерял счёт времени. Мамуля действительно хорошо знала, чем можно отвлечь сына, чтобы тот потерял интерес к разговорам за его спиной. С обувью он определился сразу – кожаные лодочки от Balenciaga. А вот с платьями разобраться было сложнее. Даниил уже не мерил каждое из них, а просто прикладывал к себе перед зеркалом. Брендовые, вроде, шмотки – но в каждой был изъян. Все они, купленные в досисечную эпоху, наглухо прятали грудь. А Даниил хотел её демонстрировать, потрясать ею. Впрочем, ещё одно платье – красное, искрящееся, от Dolce Gabbana, не сшитое, а собранное из какого-то серпантина, Даниил не удержался, примерил. Очень пиздатое оказалось платье, только колючее. Когда же Даниил прикладывал к себе платье девочки-скромницы (от той же Balenciaga) – черное, с круглым белым воротничком и белым же подолом, этажом ниже, где обосновался позабытый уже за перебиранием шмоток зловещий толстяк, раздался слоновий топот, который сменился воплем: – Девочка! Я тебя люблю! «Это знак!» – понял Даниил. Толстяк снова дрочит. Уровень позитива в жизни рос, как хуй изнурённого жуиссансом гендерфлюида. Действительно, образ девочки-скромницы – это было лучшее, что можно придумать в данных обстоятельствах. Не надо выёбываться, строить из себя супер-секси-тёлку. Никто не поймёт. А если придёшь, скромно так, юбка чуть выше колена, наверх не уезжает. Вот это будет правильно. Тем более, накосячил перед матушкой. Но оставалось ещё подобрать платьице для тёлки, в которую превратился Жирный. Вот ей надо найти что-нибудь архиблядское. И трансвестит принялся перебирать шмотки по второму разу. *** Процесс откровенно буксовал, как «порш-кайен» на осеннем просёлке. Даниил уже не по одному разу перебрал наряды, но не мог определиться. «Надо дунуть», – понял трансвестит. В сумочке у него лежал косяк мощной сенсимильи. Мама к ганджубасу относилась спокойно, сама однажды курила при Данииле. Но всё равно трансвестит старался при ней не дуть. Но сейчас уже была ночь. Даже зловещий толстяк этажом ниже подрочил и успокоился. В костюме девочки скромницы, и прямо в туфлях, Даниил сел на подоконник и закурил. Трансвестит упивался тем, как кайфово он живёт. Наверное, был в прошлой жизни Винни-Пухом. А всё потому, что вовремя сообразил, кто он есть по жизни, прогнал страх, послал всё нахуй. Мысли Даниила снова вильнули в сторону свежевыебанной им кисы. Каково, интересно, оказаться в женском теле? Да ещё неожиданно. Жирный – приятель братца, был феерически туп и гомофобен. И вот каково ему теперь жить с сиськами и пиздой? Наверное, обломался адски. Со следующей затяжки веселье Даниила пошло на убыль. «И почему я смеюсь? – подумал он. – Чуваку ведь некомфортно быть тёлкой. Ведь то, в чём я нахожу неземное удовольствие, он видит муки и унижение. Если бы меня заставляли носить одежду мужла – мне было бы не смешно». Острая, как нож для колки льда, жалость уколола сердце трансвестита. «Да это же пиздец, – думал он. – Оказаться в чужом теле, да ещё и с пиздой впридачу». Даниил затянулся в третий раз. Телега разума свернула совсем в непролазные ебеня. «А если бы у меня была пизда? – задумался трансвестит. – Рад или нет был бы я этому обстоятельству?» И вдруг Даниил понял, что нет – не рад бы он был. Да ну на фиг! Если у него появится пизда, он не сможет никого полноценно выебать. Хуже того, пизде ведь тоже надо доставлять удовольствие. И что – придётся чпокаться с мужиками, что ли? Но это же отвратительно! Фу! Фу! На шестой затяжке Даниил неожиданно понял, что он – трансвестит-гомофоб. Пробило на хи-хи. «Я же самый ни на есть натуральный натурал! – с ужасом и шоком осознал Даниил. – Блин! Кто больше меня любит женщин? Кто их понимает? Я! Но если у меня появится пизда, – свернули мысли в тревожную сторону с новой силой, – я лишусь своей индивидуальности. Это сейчас я – единственный и неповторимый. Но если у меня появится пизда, я стану одной из многих. Из хищника превращусь в жертву. Из моей жизни исчезнет протест. Я стану социально-приемлемым, поскольку человек с пиздой может с полным на то правом носить и юбки, и колготки, и туфли на шпильке. И я стану неинтересен». Седьмая затяжка была, наверное, лишней. Потому что Даниила пробило на глюки. Он стоял в роскошном помещении – с мрамором и позолотой. Девушки застёгивали на нём свадебное платье из нежнейшего атласа. На голове Даниила высилась сложная конструкция, как у дам при дворе «короля-солнце» Людовика XIV. На ногах были золотые туфли, в поверхность которых были инкрустированы драгоценные камни. Какая-то баба – распорядительша – всё пиздела, что надо надеть белые колготки, а не чёрные, как сейчас. Что бы она понимала – ведь на Данииле были дорогущие колготки Walford с настоящими бриллиантами. Кто-то его фотографировал, а Даниил красиво позировал, по-модельному положив ладонь на талию. «А на ком я, собственно, женюсь?» – подумал Даниил, когда ему вручили букет невесты. Следующая мысль превратила галлюцинацию в кошмар: «А, может, женятся на мне?» – Кто я? – стал Даниил выпытывать у тётки, которую отшил про колготки. – Жених? Невеста? – Ты вступаешь в брак, – ответила тётка. – Но кто я?! – на всякий случай женским голосом завопил Даниил и принялся лупить тётку букетом невесты. Разлетелось облако белых лепестков, а Даниил вынырнул из глюков. Он понял, что переусердствовал, и зашвырнул остаток косяка в кусты под окном. Шокирующая мысль ударила его кувалдой по голове. «А ведь эта крошка – моя судьба! Она ненавидит быть женщиной, я – мужчиной. Мы созданы друг для друга!» Сердце вдруг пронзила сладкая боль, и Даниил с ужасом понял, что это – любовь. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 53 Жирный нагло смотрел на Виталю Глиста сквозь очки, и наследник готов был поклясться, что сейчас на него таращится Малахов. Надо было, наверное, как-то съехать с темы дележа денег. Конечно, Виталя был рад возвращению друга, но тот немножко охуел. Хотя какой там немножко? Очень даже множко! - Ты лучше скажи, откуда ты узнал, что мы клининговую компанию вызовем? – нашёлся Виталя. - Э, ты с темы не съезжай, - перебил Жирный. – Я серьёзно. Я за своей долей пришёл. - То есть, ты хочешь, чтобы я… - Ну, конечно! - Но завещание… - …было написано человеком с червями в башке. Я чувствую себя ущемлённым. Почему это одному всё, а другому – хуй? - Блин! – психанул Виталя. – Чувак, ты не мог найти другого времени? У меня сейчас проблемы. Матушка жену мою из дома выгнала… - Ну, вот и самое лучшее время попиздеть о делах. Это вот та двухметровая тёлка – твоя жена, что ли? - Ну! Сейчас Виталя уже не узнавал Жирного. Тот изменился. Прежний Саня – абсолютнейший лошпет. А этот – вцепился клещом в чужие деньги. Видимо, пребывание в теле Малахова сделало то, что казалось в принципе невозможным – Жирный изменился. Если это, конечно, был Жирный. - А ты точно не Малахов? – спросил Виталя. - Блядь, то же самое я могу спросить и у тебя. - А чем докажешь, что ты именно Жирный? - Помнишь, как я тебе ебальник на митинге начистил? Симпатия к Жирному недолго продержалась в Виталиной душе. От этого воспоминания её выдуло, как последний осенний листочек ветер надвигающейся зимы. - Ну, это многие, наверное, знают. Видео наверняка есть. - Есть. Даже у меня в коллекции. Пересматриваю для души. - Тьфу, блять. Ещё что-нибудь давай, вспомни? - О! Вспомнил! Как от бандосов отстреливались поносом! - Ладно, - вздохнул Виталя. – Убедил. - Ну, всё! Давай делиться! - Это так просто, по-твоему? - Ага! Значит, ты не возражаешь? - Ну, вообще-то, как я это сделаю? Я не знаю, как это сделать! - Не пизди, - отмахнулся Жирный. - Я не пизжу! Я действительно не знаю, как это сделать. «Блин, а не пошёл бы он нахуй? – подумал Виталя. – Чо это я ему буду бабло отдавать? Пусть в суд подаёт. Хера лысого он там что докажет. С рожей Малахова-то». Виталя успокоился. - И ты хер докажешь, что ты – это… ну, в общем, ты. - Но ты-то знаешь, что я – это я. - Я-то, допустим, почти в этом уверен. Но, тем не менее, если я отдам половину своего капитала Малахову, это будет выглядеть так, будто я лох. - А разве не так? – подмигнул Жирный под очками. «Интересно, смогу ли я дать ему пизды?» - подумал Виталя, но тут же отказался от этой мысли. Для него давать пизды всему, что крупнее тушканчика, было опасным предприятием. |