Раса,Нация,Класс. Раса, нация, класс
 Скачать 1.36 Mb.
|
|
частью и занимает социальные науки на протяжении двух столетий. В долгосрочной перспективе этот длительный процесс обязательно при- ведет к краху системы. Пока же он отражается в изменениях структур домашнего хозяйства, чья внутренняя динамика в значительной сте- пени коммодифйцировалась и все более продолжает увязать в товар- ных формах - что сказывается в изменениях как практики приготов- ления еды, чистки и починки домашних вещей и одежды, так и харак- тера ухода за престарелыми и больными, способов эмоционального восстановления. Все большему преобразованию обыденной жизни в товарные формы сопутствует упадок значимости принципов соседст- вования и родства как определяющих границы домашнего хозяйства. Представляется, что конечным образованием, формируемым этим длительным давлением, является не «индивид» и не «нуклеарная се- мья», но такая структура, сам способ связи в которой преимуществен- но основывается на той функции объединения доходов, которую она исполняет. В качестве заглавия для своей книги об опыте современности Маршал Берман воспользовался метафорой Маркса из «Манифеста»: «Все застывшее размягчается». 1 Метафора эта заключает Марксов 152 И. Валлерстайи! 4 анализ необратимого процесса «революционизирования» производи.! тельных сил и производственных отношений. Далее мы читаем: «Все 1 священное оскверняется, - и вот, как я считаю, наиболее значимые ] для нашего контекста слова, - и люди приходят, наконец, к необходи- мости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения». Во многом это начало происходить толь- ко сейчас. И именно пример объединяющего доходы всевозрастного пролетарского домашнего хозяйства - оторванного от его некогда непреложной привязанности к определенной территории, принципу родства и соседствования - более всего обнажает эти реальные усло- вия жизни. Поэтому-то и становится политически невозможным удерживать их на этом минимальном уровне. Сам процесс расши- ряющейся коммодификации оборачивается самой глубокой политиза- цией. Если оскверняется все святое, то не остается никакого оправда- ния для неравного распределения вознаграждения за труд. Даже ин- дивидуалистическая реакция «мне побольше» преобразуется в «по крайней мере, мою справедливую долю». Трудно представить себе более радикальный политический лозунг. Отсюда становится ясным, почему усилия накопителей капитала всегда были направлены на создание домашнего хозяйства «средних размеров» - прежде всего, для того, чтобы порвать с такими прежни- ми формами организации трудовых ресурсов, как «община», но также и с тем, чтобы задержать неумолимый, пусть и медленный ход проле- таризации. Так что неслучайным является то, что проблемы семьи, равноправия полов и организации обыденной жизни сегодня по- прежнему являются политически центральными. На деле эти пробле- мы становятся все более острыми в силу все большей пролетаризации населения - процесса, вызывающего у накопителей капитала глубокое недоверие, но зачастую и самих трудящихся всего мира, социальные движения которых так и не определили свою однозначную позицию по этому вопросу, вводящего в состояние смущенного смятения. Од- нако этот вопрос во многих отношениях является ключевым для структурирования классового сознания, а потому и для роста потен- циала самих этих движений. Классы: поляризация и сверхдетерминация I- 7. КОНФЛИКТ КЛАССОВ В КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ МИРО-ЭКОНОМИКЕ И. Валлерстайн Понятие социального класса не было изобретено Карлом Марксом. Оно было известно грекам, затем оно вновь появляется в европейской социальной мысли XVIII века и, в частности, в работах, вдохновлен- ных Французской революцией. Вклад Маркса в эту традицию сводит- ся к трем положениям. Первое, Маркс утверждает, что вся история есть на самом деле история борьбы классов. Второе, он указывает на тот факт, что класс «в себе» (an sich) не обязательно является классом «для себя» (filr sich). Третье, он настаивает на том, что основной кон- фликт, определяющий капиталистический способ производства, - это конфликт между буржуа и пролетарием: между теми, кто владеют средствами производства, и теми, кто ими не владеют. (В противопо- ложность той идее, согласно которой ключевым является антагонизм между производительным и непроизводительным секторами - анта- гонизм, в котором активные собственники и трудящиеся вместе про- тивостоят рантье, не участвующим в производстве.) Тогда как классовый анализ стал использоваться для революцион- ных целей, нереволюционные мыслители так или иначе отказались от него, чему, как правило, сопутствовали пылкие разоблачения его не- правомерности. С тех пор каждое из трех основных утверждений Маркса по классовому вопросу остается предметом яростных споров. Макс Вебер ставил под сомнение то, что классовый конфликт представляет собой фундаментальную форму конфликта между соци- альными группами, утверждая, что класс - наряду с общественным положением (status) и идеологией - есть только одно из трех более или менее равнозначных измерений, в которых формируются группы. Многие из учеников Вебера пошли еще дальше и заявляли, что пер- вичным или «изначальным», по отношению к классовому, является конфликт между статусными группами. На то положение, что классы существуют как «классы в себе» не- зависимо от того, осознают ли они свое существование в качестве класса в данный момент времени, являются ли они классом «для се- бя», различные социальные психологи отвечают тем утверждением, что единственно осмысленными конструкциями являются так назы- ваемые «субъективные» построения, т. е. что индивиды лишь тогда 136 И. Валлерстайн являются членами тех или иных классов, когда они признают себя принадлежащими им. Наконец, в противовес утверждению, что буржуазия и пролетариат суть две важнейшие и в рамках капиталистического производства по- лярно оппозиционные по отношению друг к другу социальные груп- пы, многие аналитики, цитируя самого Маркса, отвечают, что здесь мы имеем дело более чем только с двумя классами и что со временем «поляризация» скорее уменьшается, чем увеличивается. Каждый из этих контрдоводов на положения Маркса, в той мере, в какой они принимались, приводили к ухудшению политической стра- тегии, основанной на оригинальном марксистском анализе. Так что одним из способов парировать их будет указание на идеологические корни этих контрдоводов, что, конечно, неоднократно и делалось. Возражениями такого рода невозможно пренебречь. Но поскольку идеологические искажения подразумевают теоретическую неточ- ность, в долгосрочной перспективе более эффективным - как в интел- лектуальном, так и в политическом плане - будет сосредоточиться на обсуждении теоретической полезности этих разнящихся интерпрета- ций. Кроме того, непрекращающиеся нападки на эти Марксовы поло- жения о классе и о классовом конфликте, соединяясь с реальностью современного мира, вносят в марксистский лагерь интеллектуальную неуверенность, которая последовательно проявилась в развертывании трех дискуссий: о важности так называемого «национального вопро- са»; о роли определенных социальных слоев (в частности, крестьянст- ва и «мелкой буржуазии» и/или «нового рабочего класса»); и наконец, о полезности понятия глобальной пространственной иерархизации ("центр» и «периферия») и связанного с ним понятия «неравный об- мен». Уже в XIX веке «национальный вопрос» начал отравлять жизнь марксистским (и социалистическим) движениям, особенно в Австро- Венгерской и Российской Империи. «Крестьянский вопрос» как тако- вой вышел на первый план в период между двумя мировыми войнами в ходе китайской революции. Наконец, зависимая роль «периферии» стала ключевой дискуссионной темой после Второй мировой войны, на волне Бандунгской конференции, деколонизации и становления «Третьего мира». Эти три вопроса на деле являются вариациями од- ной-единственной темы: как следует интерпретировать эти утвержде- ния Маркса? Каковы на самом деле основания формирования классов и классового сознания в капиталистической миро-экономике, как она 7. Конфликт классов в миро-экономике 137 исторически развилась? И как, наконец, можно согласовать описания мировых событий, проводимые исходя из этих положений, с полити- ческими определениями современного мира, которые формируются в результате актуальной деятельности социальных групп? В связи с этими историческими дебатами я предлагаю разобрать, что именно капиталистический способ производства говорит о том, кто такие на деле буржуа и пролетарий и каковы политические по- следствия тех различных способов, какими буржуа и пролетарии встраиваются в капиталистическое разделение труда. Чем является капитализм как способ производства? Ответ на этот вопрос не прост, и потому он не становился предметом широких дис- куссий. Представляется, что для формирования этой «модели» соче- таются несколько элементов. Капитализм есть единственный способ производства, в котором максимизация производства прибавочной стоимости поощряется уже сама по себе. Во любой исторической сис- теме одна часть произведенного предназначается для потребления, а другая направляется на обмен, и лишь при капитализме производите- ли поощряются прежде всего за умножение меновой стоимости и об- речены на ущерб в случае пренебрежения этим. «Поощрение» и «ущерб» опосредуются структурой, которая называется «рынком». Рынок - это структура, а не институт; это структура, формируемая действием множества институций (политических, экономических, социальных и даже культурных) и являющаяся главной ареной эко- номической борьбы. Не только излишек максимизируется ради него самого, но соответ- ственно поощряются и те, кто используют избыток для накопления еще большего капитала с целью производства еще большего излишка. Таким образом осуществляется принуждение к постоянному расши- рению деятельности, при том что индивидуалистические предпосыл- ки, заложенные в самой системе, делают ее постоянное расширение невозможным. Как функционирует поиск прибыли? - Посредством создания от- дельным фирмам (они могут варьироваться в своих размерах от инди- видуальных агентов до больших организаций, в том числе с государ- ственныым участием) законных оснований для присвоения прибавоч- ной стоимости, создаваемой трудом ее непосредственных производи- телей. Но если вся прибавочная стоимость, или ее самая большая часть, потребляется только тем меньшинством, которое владеет «фирмами» или контролирует их, то мы еще не имеем капитализма. 138 И. Валлерстайн' На самом деле примерно такое положение дел было характерно для различных предкапиталистических систем. Капитализм, кроме этого, предполагает действие структур и ин- ститутов, которые прежде всего поощряют ту подгруппу владельцев и управляющих, кто лишь частично использует прибавочную стоимо- сти для своего собственного употребления, направляя другую ее часть (как правило, ббльшую) на новые инвестиции. Сама структура рынка содействует тому что те, кто не накапливает капитал (и просто по- требляет прибавочную стоимость), в конце концов проигрывают тем, кто накапливает капитал и инвестирует его в производство. В этой связи мы можем обозначить как представителей буржуазии тех, кто получает ту или иную долю прибавочной стоимости, ими са- мими не создаваемой, и частично ее направляет на накопление капи- тала. То, что определяет буржуа, это не какая-то особенная профессия и даже не правовой статус собственника (хотя исторически это было важно), но тот факт, что буржуа присваивает, индивидуально или как член некой группы, долю прибавочной стоимости, им самим не созда- ваемую, и в состоянии ее инвестировать (опять же или индивидуаль- но, или как член некоего коллектива) часть ее в средства производст- ва. Существует широчайший спектр возможных организационных ус- тановлений, позволяющих сделать это, и классическая модель «сво- бодного предпринимателя» является в этом отношении лишь одной из реализованных возможностей. Какие организационные формы преоб- ладают в тот или иной исторический момент и в том или ином госу- дарстве (поскольку сами эти установления зависимы от актуальных правовых положений), с одной стороны, функционально определяется состоянием развития миро-экономики в ее целокупности (и роли того или иного государства в этой миро-экономике) и, с другой стороны, развившимися формами классовой борьбы в этой миро-экономике (и в границах того или иного государства). Следовательно, как и все соци- альные конструкты, «буржуазия» не есть некое статическое явление. Этот термин служит обозначению класса, находящегося в процессе вечного воссоздания и, следовательно, постоянного изменения как по форме, так и по составу. По идее, это настолько очевидно (по крайней мере если учитывать определенные эпистемологические посылки), что подобное положе- ние можно принять за трюизм. Но вместе с тем специальная литера- тура переполнена спекуляциями о том, является или не является та- кая-то локальная социальная группа «буржуазией» (или «пролетариа- 7. Конфликт классов в миро-экономике 139 том»), если ее определять на основании той или иной модели органи- зационного установления, заимствованной из другого места и момен- та исторического развития капиталистической миро-экономики. Од- нако идеального типа не существует. (Довольно забавно то, что сами веберианцы это понимают, хотя «идеальный тип» и является вебери- анским методологическим концептом, тогда как множество марксис- тов, напротив, постоянно пускают в ход «идеальные типы».) Если мы принимаем то, что «идеального типа» не существует, то мы не можем больше определять (то есть абстрагировать) «классы» через свойства, но только через процессы. Как индивид становится буржуа, остается буржуа, перестает быть буржуа - вот это и нужно анализировать. Основной способ стать буржуа - это добиться успеха на рынке. Как именно индивид добивается первичного преуспевания - это вторичный вопрос. Пути к нему могут быть самыми различными. Существует модель Горацио Алжера - выдвижения из среды трудя- щихся классов благодаря индивидуальным сверхусилиям (что удиви- тельно напоминает марксовский «истинно революционный» путь от феодализма к капитализму). Существует модель Оливера Твиста - когда твой талант делает возможным принятие тебя в более высокие слои общества. Существует модель Хораса Манна - когда индивиду- альный потенциал демонстрируется через успехи в получении фор- мального образования. Но путь, который ведет на стартовую позицию, не столь уж важен. Большинство буржуа становятся таковыми по наследству. Доступ к «плавательной дорожке» может быть разным и порой весьма прихот- ливым. Главное здесь то, умеет или не имеет тот или иной индивид (или фирма) плавать. Ведь чтобы быть буржуа, необходимо иметь навыки, которыми не каждый наделен: практичность, жесткость, усердность. Причем во все времена определенный процент буржуа терпят на рынке неудачу и идут ко дну. Более важным, однако, является то, что существует довольно большая группа тех, кто добивается успеха, и что внутри этой группы имеется достаточно большое количество, если не большинство, лю- дей, стремящихся насладиться преимуществами своего положения. Одно из этих потенциальных преимуществ состоит в уменьшении необходимости участия в жесткой конкурентной борьбе. Но так как предположительно именно рынок является источником первичного дохода, то в этой связи структурируется запрос на обеспечение спосо- бов поддержания уровня доходов при снижении необходимых трудо- вых затрат. И это усилие - социальное и политическое - является уси- 140 И. ВаллерстаИ лием по преобразованию достигнутого экономического успеха в со-! циальную позишоо, в статус. Статус есть не что иное как окамене-1 лость, в которой схватываются вознаграждения за прошлые достиже- ния. Проблема буржуазии заключается в том, что динамика капитализ- ма проявляется в экономике, а не в политических или культурных институциях. Поэтому всегда появляются все новые буржуа, еще ли- шенные статуса, но притязающие на его обретение. Но поскольку лю- бой высокий статус лишается своей ценности, если им наделены слишком многие, то «нувориши» («недавно преуспевшие») пытаются всегда оттолкнуть других, чтобы самим утвердиться на их месте. Удобной мишенью здесь становятся та подгруппа «давно преуспев- ших», представители которой, обретя искомый статус, больше не про- являют себя активно на рынке. То есть в любой момент имеется три сегмента буржуазии: «нуво- риши», «почивающие на лаврах» «рантье» и традиционные буржуа, продолжающие проявлять себя активно на рынке. Чтобы уяснить ха- рактер отношений между этими тремя подгруппами, нам следует иметь в виду то, что третья из них почти всегда является наиболее многочисленной и, как правило, более многочисленной, чем две дру- гие вместе взятые. Она - основной источник относительной стабиль- ности и «однородности» буржуазного класса. Тем не менее иногда случается так, что процент «нуворишей» и «рантье» увеличивается. Можно сказать, что в общем это характерно для периодов экономического спада, когда равно можно наблюдать и увеличение числа банкротств, и возрастание концентрации капитала. В подобные моменты часто бывает так, что политическая рознь внутри буржуазии становится довольно острой. Терминологически эта рознь зачастую определяется как противостояние «прогрессив- ных» и «консервативных» элементов. Первые требуют того, чтобы институциональные «права» и возможности были определены или переопределены в перспективе активной рыночной деятельности (со- гласно принципу «равенства шансов»), тогда как вторые, «реакционе- ры», настаивают на сохранении установленных привилегий (так назы- ваемой «традиции»). Представляется, что Английская Революция дос- таточно ясно иллюстрирует такого рода внутрибуржуазный конфликт. То, что делает анализ этой политической борьбы столь спорным, а его реальные результаты зачастую столь двусмысленными (и сущно- стно «консервативными») - это тот факт, что больший сегмент самой буржуазии даже в ходе конфликта притязает на привилегии как 7. Конфликт классов в миро-экономике 141 «классового», так и «статусного» характера. Т. je. как индивиды и как подгруппы они ставят на то, что в любом случае не останутся в про- игрыше, какая бы перспектива не возобладала. Отсюда, типическими для них оказываются политическая нерешительность, колебания, по- иски «компромисса». И если вследствие непреклонности другой под- группы немедленный компромисс невозможен, то они просто дожи- даются благоприятного изменения ситуации (как, в случае Англии, то было в 1688-1689 гг.). Хотя анализ этих внутрибуржуазных конфликтов, отправляющий- ся от риторики различных оппозиционных по отношению друг к дру- гу буржуазных групп, и является некорректным, я далек от утвержде- ния того, что все эти конфликты не важны или что они нисколько не влияют на актуальные процессы в капиталистической миро- экономике. Эти внутрибуржуазные конфликты как раз и являются частью пе- риодических потрясений, вызываемых в системе неизбежностью эко- номических спадов; они - составляющая механизма обновления и оживления сущностного движителя системы: накопления капитала. Они очищают систему от большого числа бесполезных паразитов, приводят социополитические структуры к большей согласованности с изменяющимися сетями экономической деятельности и обеспечивают идеологическое легендирование текущим структурным переменам. Если угодно - можете называть это «прогрессом». Что касается меня, то я предпочитаю закрепить этот термин за более фундаментальными общественными преобразованиями. Эти другие общественные преобразования являются результатом не эволюции характерных черт буржуазии, но эволюции характерных черт пролетариата. Определив буржуазию как класс, чьи представите- ли присваивают прибавочную стоимость, не создаваемую ими сами- ми, и часть которой они направляют на накопление капитала, нам следует определить пролетариат как такой класс, чьи представители |