Куприн. Рассказ Гранатовый браслет
 Скачать 2 Mb.
|
|
X В храме Изиды на горе Ватн-эль-Хав только что отошла первая часть великого тайнодействия, на которую допуска- лись верующие малого посвящения. Очередной жрец – древ- ний старец в белой одежде, с бритой головой, безусый и без- бородый, повернулся с возвышения алтаря к народу и про- изнес тихим, усталым голосом: – Пребывайте в мире, сыновья мои и дочери. Усовершен- ствуйтесь в подвигах. Прославляйте имя богини. Благосло- вение ее над вами да пребудет во веки веков. Он вознес свои руки над народом, благословляя его. И тотчас же все, посвященные в малый чин таинств, простер- лись на полу и затем, встав, тихо, в молчании направились к выходу. Сегодня был седьмой день египетского месяца Фаменота, посвященный мистериям Озириса и Изиды. С вечера торже- ственная процессия трижды обходила вокруг храма со све- тильниками, пальмовыми листами и амфорами, с таинствен- ными символами богов и со священными изображениями Фаллуса. В середине шествия на плечах у жрецов и вто- рых пророков возвышался закрытый «наос» из драгоценно- го дерева, украшенного жемчугом, слоновой костью и золо- том. Там пребывала сама богиня, Она, Невидимая, Подаю- щая плодородие, Таинственная, Мать, Сестра и Жена богов. Злобный Сет заманил своего брата, божественного Ози- риса, на пиршество, хитростью заставил его лечь в роскош- ный гроб и, захлопнув над ним крышку, бросил гроб вместе с телом великого бога в Нил. Изида, только что родившая Гора, в тоске и слезах разыскивает по всей земле тело своего мужа и долго не находит его. Наконец рыбы рассказывают ей, что гроб волнами отнесло в море и прибило к Библосу, где вокруг него выросло громадное дерево и скрыло в своем стволе тело бога и его плавучий дом. Царь той страны прика- зал сделать себе из громадного дерева мощную колонну, не зная, что в ней покоится сам бог Озирис, великий податель жизни. Изида идет в Библос, приходит туда утомленная зно- ем, жаждой и тяжелой каменистой дорогой. Она освобожда- ет гроб из середины дерева, несет его с собой и прячет в зем- лю у городской стены. Но Сет опять тайно похищает тело Озириса, разрезает его на четырнадцать частей и рассеивает их по всем городам и селениям Верхнего и Нижнего Египта. И опять в великой скорби и рыданиях отправилась Изи- да в поиски за священными членами своего мужа и брата. К плачу ее присоединяет свои жалобы сестра ее, богиня Неф- тис, и могущественный Тоот, и сын богини, светлый Гор, Го- ризит. Таков был тайный смысл нынешней процессии в первой половине священнослужения. Теперь, по уходе простых ве- рующих и после небольшого отдыха, надлежало совершить- ся второй части великого тайнодействия. В храме остались только посвященные в высшие степени – мистагоги, эпопты, пророки и жрецы. Мальчики в белых одеждах разносили на серебряных под- носах мясо, хлеб, сухие плоды и сладкое пелузское вино. Другие разливали из узкогорлых тирских сосудов сикеру, ко- торую в те времена давали перед казнью преступникам для возбуждения в них мужества, но которая также обладала ве- ликим свойством порождать и поддерживать в людях огонь священного безумия. По знаку очередного жреца мальчики удалились. Жрец- привратник запер все двери. Затем он внимательно обошел всех оставшихся, всматриваясь им в лица и опрашивая их та- инственными словами, составлявшими пропуск нынешней ночи. Два другие жреца провезли вдоль храма и вокруг каж- дой из его колонн серебряную кадильницу на колесах. Си- ним, густым, пьянящим, ароматным фимиамом наполнился храм, и сквозь слои дыма едва стали видны разноцветные огни лампад, сделанных из прозрачных камней, – лампад, оправленных в резное золото и подвешенных к потолку на длинных серебряных цепях. В давнее время этот храм Ози- риса и Изиды отличался небольшими размерами и беднотою и был выдолблен наподобие пещеры в глубине горы. Узкий подземный коридор вел к нему снаружи. Но во дни царство- вания Соломона, взявшего под свое покровительство все ре- лигии, кроме тех, которые допускали жертвоприношения де- тей, и благодаря усердию царицы Астис, родом египтянки, храм разросся в глубину и в высоту и украсился богатыми приношениями. Прежний алтарь так и остался неприкосновенным в сво- ей первоначальной суровой простоте, вместе со множеством маленьких покоев, окружавших его и служивших для сохра- нения сокровищ, жертвенных предметов и священных при- надлежностей, а также для особых тайных целей во время самых сокровенных мистических оргий. Зато поистине был великолепен наружный двор с пило- нами в честь богини Гатор и с четырехсторонней колонна- дой из двадцати четырех колонн. Еще пышнее была устрое- на внутренняя подземная гипостильная зала для молящих- ся. Ее мозаичный пол весь был украшен искусными изобра- жениями рыб, зверей, земноводных и пресмыкающихся. По- толок же был покрыт голубой глазурью, и на нем сияло золо- тое солнце, светилась серебряная луна, мерцали бесчислен- ные звезды, и парили на распростертых крыльях птицы. Пол был землею, потолок – небом, а их соединяли, точно могу- чие древесные стволы, круглые и многогранные колонны. И так как все колонны завершались капителями в виде нежных цветов лотоса или тонких свертков папируса, то лежавший на них потолок действительно казался легким и воздушным, как небо. Стены до высоты человеческого роста были обложены красными гранитными плитами, вывезенными, по желанию царицы Астис, из Фив, где местные мастера умели прида- вать граниту зеркальную гладкость и изумительный блеск. Выше, до самого потолка, стены так же, как и колонны, пест- рели резными и раскрашенными изображениями с символа- ми богов обоих Египтов. Здесь был Себех, чтимый в Фаюмэ под видом крокодила, и Тоот, бог луны, изображаемый, как ибис, в городе Хмуну, и солнечный бог Гор, которому в Эдфу был посвящен копчик, и Баст из Бубаса, под видом кошки, Шут, бог воздуха – лев, Пта – апис, Гатор – богиня веселья – корова, Анубис, бог бальзамирования, с головою шакала, и Монту из Гермона, и коптский Мину, и богиня неба Нейт из Саиса, и, наконец, в виде овна, страшный бог, имя которо- го не произносилось и которого называли Хентиементу, что значит «Живущий на Западе». Полутемный алтарь возвышался над всем храмом, и в глу- бине его тускло блестели золотом стены святилища, скры- вавшего изображения Изиды. Трое ворот – большие, сред- ние и двое боковых маленьких – вели в святилище. Перед средним стоял жертвенник со священным каменным ножом из эфиопского обсидиана. Ступени вели к алтарю, и на них расположились младшие жрецы и жрицы с тимпанами, си- страми, флейтами и бубнами. Царица Астис возлежала в маленьком потайном покое. Небольшое квадратное отверстие, искусно скрытое тяжелым занавесом, выходило прямо к алтарю и позволяло, не вы- давая своего присутствия, следить за всеми подробностями священнодействия. Легкое узкое платье из льняного газа, за- тканное серебром, вплотную облегало тело царицы, оставляя обнаженными руки до плеч и ноги до половины икр. Сквозь прозрачную материю розово светилась ее кожа и видны были все чистые линии и возвышения ее стройного тела, которое до сих пор, несмотря на тридцатилетний возраст царицы, не утеряло своей гибкости, красоты и свежести. Волосы ее, вы- крашенные в синий цвет, были распущены по плечам и по спине, и концы их убраны бесчисленными ароматическими шариками. Лицо было сильно нарумянено и набелено, а тон- ко обведенные тушью глаза казались громадными и горели в темноте, как у сильного зверя кошачьей породы. Золотой священный уреус спускался у нее от шеи вниз, разделяя по- луобнаженные груди. С тех пор как Соломон охладел к царице Астис, утомлен- ный ее необузданной чувственностью, она со всем пылом южного сладострастия и со всей яростью оскорбленной жен- ской ревности предалась тем тайным оргиям извращенной похоти, которые входили в высший культ скопческого слу- жения Изиде. Она всегда показывалась окруженная жреца- ми-кастратами, и даже теперь, когда один из них мерно об- вевал ее голову опахалом из павлиньих перьев, другие си- дели на полу, впиваясь в царицу безумно-блаженными гла- зами. Ноздри их расширялись и трепетали от веявшего на них аромата ее тела, и дрожащими пальцами они старались незаметно прикоснуться к краю ее чуть колебавшейся лег- кой одежды. Их чрезмерная, никогда не удовлетворяющаяся страстность изощряла их воображение до крайних пределов. Их изобретательность в наслаждениях Кибеллы и Ашеры пе- реступала все человеческие возможности. И, ревнуя царицу друг к другу, ко всем женщинам, мужчинам и детям, ревнуя даже к ней самой, они поклонялись ей больше, чем Изиде, и, любя, ненавидели ее, как бесконечный огненный источник сладостных и жестоких страданий. Темные, злые, страшные и пленительные слухи ходили о царице Астис в Иерусалиме. Родители красивых мальчиков и девушек прятали детей от ее взгляда; ее имя боялись про- износить на супружеском ложе, как знак осквернения и напа- сти. Но волнующее, опьяняющее любопытство влекло к ней души и отдавало во власть ей тела. Те, кто испытал хоть одна- жды ее свирепые кровавые ласки, те уже не могли ее забыть никогда и делались навеки ее жалкими, отвергнутыми раба- ми. Готовые ради нового обладания ею на всякий грех, на всякое унижение и преступление, они становились похожи- ми на тех несчастных, которые, попробовав однажды горь- кое маковое питье из страны Офир, дающее сладкие грезы, уже никогда не отстанут от него и только ему одному покло- няются и одно его чтут, пока истощение и безумие не пре- рвут их жизни. Медленно колыхалось в жарком воздухе опахало. В без- молвном восторге созерцали жрецы свою ужасную повели- тельницу. Но она точно забыла об их присутствии. Слегка отодвинув занавеску, она неотступно глядела напротив, по ту сторону алтаря, где когда-то из-за темных изломов ста- ринных златокованых занавесок показывалось прекрасное, светлое лицо израильского царя. Его одного любила всем своим пламенным и порочным сердцем отвергнутая царица, жестокая и сладострастная Астис. Его мимолетного взгля- да, ласкового слова, прикосновения его руки искала она по- всюду и не находила. На торжественных выходах, на двор- цовых обедах и в дни суда оказывал Соломон ей почтитель- ность, как царице и дочери царя, но душа его была мертва для нее. И часто гордая царица приказывала в урочные ча- сы проносить себя мимо дома Ливанского, чтобы хоть изда- ли, незаметно, сквозь тяжелые ткани носилок, увидеть среди придворной толпы гордое, незабвенно прекрасное лицо Со- ломона. И давно уже ее пламенная любовь к царю так тесно срослась с жгучей ненавистью, что сама Астис не умела от- личить их. Прежде и Соломон посещал храм Изиды в дни великих празднеств и приносил жертвы богине и даже принял титул ее верховного жреца, второго после египетского фараона. Но страшные таинства «Кровавой жертвы Оплодотворения» от- вратили его ум и сердце от служения Матери богов. – Оскопленный по неведению, или насилием, или случай- но, или по болезни – не унижен перед Богом, – сказал царь. – Но горе тому, кто сам изуродует себя. И вот уже целый год ложе его в храме оставалось пустым. И напрасно пламенные глаза царицы жадно глядели теперь на неподвижные занавески. Между тем вино, сикера и одуряющие курения уже ока- зывали заметное действие на собравшихся в храме. Чаще слышались крик, и смех, и звон падающих на каменный пол серебряных сосудов. Приближалась великая, таинственная минута кровавой жертвы. Экстаз овладевал верующими. Рассеянным взором оглядела царица храм и верующих. Много здесь было почтенных и знаменитых людей из сви- ты Соломоновой и из его военачальников: Бен-Гевер, вла- ститель области Аргови, и Ахимаас, женатый на дочери ца- ря Васемафи, и остроумный Бен-Декер, и Зовуф, носивший, по восточным обычаям, высокий титул «друга царя», и брат Соломона от первого брака Давидова – Далуиа, расслаблен- ный полумертвый человек, преждевременно впавший в иди- отизм от излишеств и пьянства. Все они были – иные по вере, иные по корыстным расчетам, иные из подражания, а иные из сластолюбивых целей – поклонниками Изиды. И вот глаза царицы остановились долго и внимательно, с напряженной мыслью, на красивом юношеском лице Элиава, одного из начальников царских телохранителей. Царица знала, отчего горит такой яркой краской его смуг- лое лицо, отчего с такою страстной тоской устремлены его горячие глаза сюда, на занавески, которые едва движутся от прикосновения прекрасных белых рук царицы. Однажды, почти шутя, повинуясь минутному капризу, она заставила Элиава провести у нее целую длинную блаженную ночь. Утром она отпустила его, но с тех пор уже много дней под- ряд видела она повсюду – во дворце, в храме, на улицах – два влюбленных, покорных, тоскующих глаза, которые покорно провожали ее. Темные брови царицы сдвинулись, и ее зеленые длинные глаза вдруг потемнели от страшной мысли. Едва заметным движением руки она приказала кастрату опустить вниз опа- хало и сказала тихо: – Выйдите все. Хушай, ты пойдешь и позовешь ко мне Элиава, начальника царской стражи. Пусть он придет один. XI Десять жрецов в белых одеждах, испещренных красными пятнами, вышли на середину алтаря. Следом за ними шли еще двое жрецов, одетых в женские одежды. Они должны были изображать сегодня Нефтис и Изиду, оплакивающих Озириса. Потом из глубины алтаря вышел некто в белом хи- тоне без единого украшения, и глаза всех женщин и мужчин с жадностью приковались к нему. Это был тот самый пустын- ник, который провел десять лет в тяжелом подвижническом искусе на горах Ливана и нынче должен был принести вели- кую добровольную кровавую жертву Изиде. Лицо его, изну- ренное голодом, обветренное и обожженное, было строго и бледно, глаза сурово опущены вниз, и сверхъестественным ужасом повеяло от него на толпу. Наконец вышел и главный жрец храма, столетний старец с тиарой на голове, с тигровой шкурой на плечах, в парчовом переднике, украшенном хвостами шакалов. Повернувшись к молящимся, он старческим голосом, кротким и дрожащим, произнес: – Сутон-ди-готпу. (Царь приносит жертву.) И затем, обернувшись к жертвеннику, он принял из рук помощника белого голубя с красными лапками, отрезал пти- це голову, вынул у нее из груди сердце и кровью ее окропил жертвенник и священный нож. После небольшого молчания он возгласил: – Оплачемте Озириса, бога Атуму, великого Ун-Но- фер-Онуфрия, бога Она! Два кастрата в женских одеждах – Изида и Нефтис – тот- час же начали плач гармоничными тонкими голосами: «Возвратись в свое жилище, о прекрасный юноша. Видеть тебя – блаженство. Изида заклинает тебя, Изида, которая была зачата с тобою в одном чреве, жена твоя и сестра. Покажи нам снова лицо твое, светлый бог. Вот Нефтис, сестра твоя. Она обливается слезами и в горести рвет свои волосы. В смертельной тоске разыскиваем мы прекрасное тело твое. Озирис, возвратись в дом свой!» Двое других жрецов присоединили к первым свои голо- са. Это Гор и Анубис оплакивали Озириса, и каждый раз, когда они оканчивали стих, хор, расположившийся на сту- пенях лестницы, повторял его торжественным и печальным мотивом. Потом, с тем же пением, старшие жрецы вынесли из свя- тилища статую богини, теперь уже не закрытую наосом. Но черная мантия, усыпанная золотыми звездами, окутывала богиню с ног до головы, оставляя видимыми только ее сереб- ряные ноги, обвитые змеей, а над головою серебряный диск, включенный в коровьи рога. И медленно, под звон кадиль- ниц и систр, со скорбным плачем двинулась процессия бо- гини Изиды со ступенек алтаря, вниз, в храм, вдоль его стен, между колоннами. Так собирала богиня разбросанные члены своего супруга, чтобы оживить его при помощи Тоота и Анубиса: «Слава городу Абидосу, сохранившему прекрасную голо- ву твою, Озирис. Слава тебе, город Мемфис, где нашли мы правую руку ве- ликого бога, руку войны и защиты. И тебе, о город Саис, скрывший левую руку светлого бога, руку правосудия. И ты будь благословен, город Фивы, где покоилось сердце Ун-Нофер-Онуфрия». Так обошла богиня весь храм, возвращаясь назад к алта- рю, и все страстнее и громче становилось пение хора. Свя- щенное воодушевление овладевало жрецами и молящимися. Все части тела Озириса нашла Изида, кроме одной, священ- ного Фаллуса, оплодотворяющего материнское чрево, сози- дающего новую вечную жизнь. Теперь приближался самый великий акт в мистерии Озириса и Изиды… – Это ты, Элиав? – спросила царица юношу, который тихо вошел в дверь. В темноте ложи он беззвучно опустился к ее ногам и при- жал к губам край ее платья. И царица почувствовала, что он плачет от восторга, стыда и желания. Опустив руку на его курчавую жесткую голову, царица произнесла: – Расскажи мне, Элиав, все, что ты знаешь о царе и об этой девочке из виноградника. – О, как ты его любишь, царица! – сказал Элиав с горьким стоном. – Говори… – приказала Астис. – Что я могу тебе сказать, царица? Сердце мое разрыва- ется от ревности. – Говори! – Никого еще не любил царь, как ее. Он не расстается с ней ни на миг. Глаза его сияют счастьем. Он расточает во- круг себя милости и дары. Он, авимелех и мудрец, он, как раб, лежит около ее ног и, как собака, не спускает с нее глаз своих. – Говори! – О, как ты терзаешь меня, царица! И она… она – вся лю- бовь, вся нежность и ласка! Она кротка и стыдлива, она ни- чего не видит и не знает, кроме своей любви. Она не возбуж- дает ни в ком ни злобы, ни ревности, ни зависти… – Говори! – яростно простонала царица, и, вцепившись своими гибкими пальцами в черные кудри Элиава, она при- тиснула его голову к своему телу, царапая его лицо серебря- ным шитьем своего прозрачного хитона. А в это время в алтаре вокруг изображения богини, по- крытой черным покрывалом, носились жрецы и жрицы в священном исступлении, с криками, похожими на лай, под звон тимпанов и дребезжание систр. Некоторые из них стегали себя многохвостыми плетками из кожи носорога, другие наносили себе короткими ножами в грудь и в плечи длинные кровавые раны, третьи пальцами разрывали себе рты, надрывали себе уши и царапали лица ногтями. В середине этого бешеного хоровода у самых ног богини кружился на одном месте с непостижимой быстро- той отшельник с гор Ливана в белоснежной развевающейся одежде. Один верховный жрец оставался неподвижным. В руке он держал священный жертвенный нож из эфиопского обсидиана, готовый передать его в последний страшный мо- мент. – Фаллус! Фаллус! Фаллус! – кричали в экстазе обезумев- шие жрецы. – Где твой Фаллус, о светлый бог! Приди, опло- дотвори богиню. Грудь ее томится от желания! Чрево ее как пустыня в жаркие летние месяцы! И вот страшный, безумный, пронзительный крик на мгно- вение заглушил весь хор. Жрецы быстро расступились, и все бывшие в храме увидели ливанского отшельника, совершен- но обнаженного, ужасного своим высоким, костлявым, жел- тым телом. Верховный жрец протянул ему нож. Стало невы- носимо тихо в храме. И он, быстро нагнувшись, сделал ка- кое-то движение, выпрямился и с воплем боли и восторга вдруг бросил к ногам богини бесформенный кровавый кусок мяса. Он шатался. Верховный жрец осторожно поддержал его, обвив рукой за спину, подвел его к изображению Изиды и бережно накрыл его черным покрывалом и оставил так на несколько мгновений, чтобы он втайне, невидимо для дру- гих, мог запечатлеть на устах оплодотворенной богини свой поцелуй. Тотчас же вслед за этим его положили на носилки и унес- ли из алтаря. Жрец-привратник вышел из храма. Он ударил деревянным молотком в громадный медный круг, возвещая всему миру о том, что свершилась великая тайна оплодотво- рения богини. И высокий поющий звук меди понесся над Иерусалимом. Царица Астис, еще продолжая содрогаться всем телом, от- кинула назад голову Элиава. Глаза ее горели напряженным красным огнем. И она сказала медленно, слово за словом: – Элиав, хочешь, я сделаю тебя царем Иудеи и Израиля? Хочешь быть властителем над всей Сирией и Месопотамией, над Финикией и Вавилоном? – Нет, царица, я хочу только тебя… – Да, ты будешь моим властелином. Все мои ночи будут принадлежать тебе. Каждое мое слово, каждый мой взгляд, каждое дыхание будут твоими. Ты знаешь пропуск. Ты пой- дешь сегодня во дворец и убьешь их. Ты убьешь их обоих! Ты убьешь их обоих! Элиав хотел что-то сказать. Но царица притянула его к се- бе и прильнула к его рту своими жаркими губами и языком. Это продолжалось мучительно долго. Потом, внезапно ото- рвав юношу от себя, она сказала коротко и повелительно: – Иди! – Я иду, – ответил покорно Элиав. |