Ромм Фредди А. Голос Горячего Сердца
 Скачать 0.53 Mb.
|
|
- Бабушка, вы хорошо себя чувствуете? - Да... Анри, не волнуйся, со мной всё в порядке. А кто эти молодые люди с тобой? Твои друзья? - Да! - казалось, Анри был рад перевести разговор на другую тему. - Это мой лучший друг, его зовут Бертран! А это - его невеста... Мари. У неё есть к вам одна странная просьба. Она хочет дать показания трибуналу. Поверьте, ей есть что рассказать. - Очень рад, сударыня! - Бертран изысканно поклонился. - Для меня огромная честь - выразить своё глубокое почтение матери той девушки, которая спасла Францию! - Да... спасла Жанна Францию. А большая, могущественная Франция бросила её в самой страшной беде. Извините, сударь. - О нет, сударыня, это вы извините, что ни я, ни кто-либо другой не пришёл на помощь вашей дочери. А она... Никогда не забуду того, что она совершила при Форминьи. Изабель удивлённо подняла на Бертрана глаза, прищурилась: - Вы имеете в виду битву при Форминьи? А разве моя дочь могла иметь к ней какое-либо отношение? Это ведь было недавно. Что там произошло? * * * - Встать - суд идёт! И почтенные господа судьи, путаясь в чёрных мантиях, заняли свои места. Секретарь суда недоуменно посмотрел на почётную скамью, где сидели Изабель Дарк и её сыновья: позади них появились новые лица. Это были Анри, Бертран и Мэри. - Суд вызывает инквизитора Изамбара де ла Пьера! Почтенный старец просеменил к месту свидетеля. - Мессир де ла Пьер! Расскажите, при каких обстоятельствах было принято решение о вынесении смертного приговора Деве Жанне? Святой отец воздел очи долу: - Ах, как мне трудно говорить об этом. То была одна из самых скорбных минут в моей жизни. За четыре дня до этого Дева Жанна подписала отречение. - Подробнее об этом, пожалуйста. Что говорилось в отречении? - Ну... что Дева Жанна предаёт себя в руки матери церкви. И обязуется больше не надевать мужскую одежду. Жанна выполнила своё обещание в тот же день - сменила мужскую одежду на женскую. - У суда... э-э-э... несколько другой текст отречения. Вы его знаете, верно? - Да, господин судья. Это подделка, подстроенная покойным Жаном д"Эстиве. Он подсунул Деве Жанне совсем не тот текст, который прочёл ей. К сожалению, я... э-э-э... не заметил этого тогда. - И другие судьи тоже не заметили, верно? - Да-да, кроме Кошона, Луазелера и д"Эстиве - никто не знал об этой подделке, никто не заметил! "Какая чепуха! Полсотни опытных крючкотворов не заметили подмену документа? И никто его не смотрел после того, как Жанна подписала? Они что, старой дурой меня считают?" - мелькнула мысль у Изабель, но пожилая женщина промолчала. - Вернёмся к тому, что произошло двадцать восьмого мая. Итак, вы пришли в камеру и увидели, что Дева Жанна переодета в мужское платье? - Да. На мой вопрос, зачем она переоделась, Дева Жанна ответила, что так ей велели Голоса. По её словам, она сделала это добровольно, без какого-либо принуждения. - Господин судья! - не выдержала Изабель. - Позвольте мне задать вопрос господину де ла Пьеру! Как это моя дочь могла надеть мужскую одежду? Откуда взяла её? Разве вы не забрали её с собой? - Мадам Дарк, умоляю, вам нельзя волноваться. Свидетель... отвечайте уж что-нибудь. - Э-э-э... Мы тогда подумали, что ей кто-нибудь принёс мужскую одежду. - Мадам Дарк, всё понятно, да? Мессир де ла Пьер сделал тогда ошибку, не проверил, каким образом мужская одежда попала к вашей дочери. Он уже раскаялся в этом. Верно, мессир де ла Пьер? - Да-да, именно так, я давно раскаялся! Господин судья, мне можно идти? Председатель суда - Жан Жувенелем дез Урсен, архиепископ Реймсский - с видом облегчения кивнул де ла Пьеру, тот радостно засеменил прочь, но в это время в зале прозвенел молодой голос: - Господин судья! Я - Анри Дарк дю Лис, племянник Девы Жанны! Очень прошу вас, выслушайте вот эту девушку, она расскажет, как и почему случилось, что моя тётя надела мужскую одежду вскоре после отречения! Все взгляды устремились на дерзкого юношу, чья фамилия не позволяла удалить его из зала суда или наказать за непочтительность к суду. Председатель побледнел и сжался. Секретарь вопросительно посмотрел на него. Однако минуты не миновало, как председатель суда пришёл в себя. Он пожал плечами и произнёс, ни к кому не обращаясь: - Что же. Думаю, вреда от этого не будет. Только, мадмуазель, представьтесь сперва. И, пожалуйста, будьте краткой, уважайте время суда. Мэри подошла к месту допроса свидетелей: - Моё имя - Мэри Клер. Я англичанка, родилась и выросла в городе Йорке. Мой отец - сэр Джон Клер. Он привёз меня во Францию после того, как в Йорке случилась эпидемия чумы. Тогда же... Голос Мэри прервался. Секретарь раздражённо обратился к ней: - Ну, мадмуазель? Что ещё тогда случилось? Рассказывайте, да побыстрее, не задерживайте почтенный суд! - Извините, господа судьи. В те чёрные дни от чумы скончалась моя матушка. Именно поэтому отец забрал меня во Францию. Сейчас его, моего отца, тоже нет в живых, он умер пять лет назад - в этом городе, у Рыночной площади, - но он рассказал мне, как всё произошло с Девой Жанной. В те дни он служил офицером стражи Буврёя. Всё, что тогда случилось, прошло перед его глазами. Господа судьи! Дева Жанна надела мужскую одежду вовсе не по приказу Голосов, а из-за того, что с неё сорвали женское платье стражники-англичане! При этом они над ней надругались! Это было сделано по приказу графа Уорвика! Председатель суда дёрнулся, вскочил с места, его толстые щёки нервно задрожали: - Мадмуазель! Если всё было так, как вы утверждаете, то приказ солдатам отдал наверняка не граф Уорвик! Не был ли это ваш отец? А? Я угадал? Не так ли? Мэри вздрогнула, опустила голову, провела рукой по волосам, но быстро пришла в себя - и внезапно, обернувшись к Изабель, опустилась на колени перед ней: - Это правда. Госпожа Дарк! Молю вас простить меня... моего отца. Да, это он разрешил стражникам так поступить с вашей дочерью. Клянусь, он надеялся спасти, похитить, увезти её. У него не получилось. Так он мне сказал. Я уверена, он не стал бы лгать. Умоляю вас, простите его. Со мной делайте что хотите. Мэри смиренно опустила голову перед пожилой женщиной. В зале воцарилась мёртвая тишина. Изабель сидела неподвижно, лицо её побелело, словно мел. Она едва переводила дыхание. Казалось, ещё немного - и ей станет дурно. Тем временем, председатель суда опомнился: - Злодеи англичане! Подлый народ! Так я и знал, что это они подстроили! А кто эта девица, как она попала сюда, пусть разберётся прево! Писцы, вычеркните из протокола всё то, что она наговорила! Англичанам ни в чём доверять нельзя! Они хотят убедить нас, что Дева Жанна была казнена, не будучи девственницей! Эй, стража, уведите эту женщину в темницу! Пусть её допросят - не шпионка ли, а затем поступят с ней так, как она того заслуживает! Внезапно на весь зал прозвучал голос - до того громкий и сильный, что его никак нельзя было назвать старческим: - Нет! Остановитесь! Я, Изабель Дарк, беру свидетельницу Мэри Клер под свою защиту! И Изабель, быстро встав со своего места, взяла Мэри за руки, подняла её с колен и усадила девушку рядом с собой на скамье. * * * - Будьте любезны, господа, скажите, как проехать к городской ратуше? С этим вопросом обратился к прохожим кучер, сидевший на козлах богато разукрашенной кареты, в окошке которой виднелась прелестная рыжеволосая головка молодой девушки - Женевьевы д"Армур. - Да, сударь, вон то здание и есть ратуша, - обернулся к нему аккуратно одетый юноша. - Я как раз служу там. Могу я поинтересоваться, что у вас за вопрос? Женевьева высунулась в окошко: - Мне рассказывали, что там остановилась семья Дарк. Я могу с ними встретиться? В особенности мне нужен... - Да, сударыня, кто вам нужен? - Нет. Просто - кто-нибудь из семьи Дарк. - Боюсь, сейчас они заняты на слушаниях трибунала. А впрочем... кажется, вот как раз они возвращаются. И верно, со стороны Буврёя к ратуше подъезжала карета, за которой следовали на лошадях Анри, Бертран, Жан и Пьер. Карета остановилась, из неё вышли Изабель и Мэри. - Анри! Это я! - Женевьева взволнованно замахала рукой в белой перчатке. Анри ответил ей, радостно заулыбался, соскочил с лошади и подбежал к карете: - Мадмуазель д"Армур! Как я рад вас видеть! - Анри! Пожалуйста, зовите меня просто - Женевьева! Ведь мы друзья! Привет, Бертран, Мэри! Анри, могу я просить вас представить меня вашему отцу, дяде, вашей бабушке? - Да, разумеется! Не прошло и минуты, как представление состоялось. Все направились в дом. Женевьева с удовольствием приняла руку, предложенную ей Анри. Но затем до Женевьевы дошло некоторое напряжение между её друзьями. - Анри! Что-нибудь случилось? Какие-то неприятности на трибунале? Поколебавшись, Анри рассказал о том, как Мэри дала показания в суде и как её едва не арестовали прямо в зале. Женевьева сперва восхитилась поведением Мэри и Изабель. Не удержавшись, она даже зааплодировала: - Мэри, какая же вы смелая и благородная! Я бы не смогла так поступить, как вы! Анри, как я вам завидую! Ваша бабушка - очень отважный и великодушный человек. Теперь мне понятно, в кого пошла ваша тётя. И... знаете, мне вдруг очень захотелось породниться с вашей семьёй. Да-да! Анри с радостным удивлением посмотрел на лукаво улыбающееся лицо Женевьевы. Однако затем девушка погрустнела: - Ой, Анри, а я и не подумала. Ведь если оправдание вашей тёти сорвётся, то... Она недоговорила, но Анри всё понял. Всё то же, о чём было сказано при его отъезде из замка Вож. Племянника "ведьмы" семья д"Армур не примет - как бы она ни относилась к самой "ведьме" и злополучному церковному приговору. Дева Жанна - святая в глазах семьи д"Армур, но не их соседей, не церкви. Но... что же делать? Бабушка вообще уже жалеет, что просила о пересмотре дела, подумывает, не забрать ли назад прошение. Пытаться убедить её уступить, стерпеть лицемерие устроителей процесса? Ведь и самому нет сил это выдерживать. * * * Вечером того же дня две молодые пары прогуливались вдоль Сены. Бертран под руку с Мэри, Анри - с Женевьевой. Разговор то шёл о пустяках, то возвращался к событиям, происшедшим на процессе. Изабель была неподалёку - она сидела поблизости от плещущейся воды, в удобном кресле. Солнце клонилось к горизонту, и лес на другом берегу реки казался чёрным и загадочным. Неожиданно послышался стук копыт. На набережную выехал молодой человек, лицо которого показалось Бертрану и Анри знакомым. Да... конечно же, это Клод д"Эстиве. Друг Рене, сына графа де Люксембурга. Того самого Рене, который только недавно встал на ноги после удара мечом, нанесённого твёрдой и быстрой рукой Анри. Клод спрыгнул с коня, раскланялся перед молодыми людьми и обратился к Анри: - Господин дю Лис! Могу ли я переговорить с вашей бабушкой? - Переговорить с ней? Осмелюсь спросить, сударь - о чём, по какому вопросу? - Это касается моего дяди, Жана д"Эстиве. Завтра в трибунале будут рассматриваться вопросы... скажем так: то, что связано с действиями моего дяди во время злополучного суда над вашей тётей. Так вот, я хотел бы попросить вашу бабушку не задавать лишних вопросов свидетелям. Анри вздрогнул: - Моя бабушка не задаёт лишних вопросов. Наша семья заинтересована знать правду о том, что произошло тогда. Всё, что моя бабушка произносила в суде, я бы сказал сам. - Зачем вам это нужно, сударь? Очень прискорбно, что вашу тётю несправедливо обвинили и казнили. Но ведь это сделали враги, англичане, и ваша тётя сама об этом говорила. К чему глупые выяснения, которые могут повредить французам, верным слугам короля Карла? - Мне очень жаль. Боюсь, что мы не договоримся. Мы обязаны знать всё до конца. Хотя нет, узнать всё невозможно, но хотя бы следует попытаться. Анри почувствовал, как пальцы Женевьевы сдавили его локоть. Послышался лёгкий вздох девушки. Однако почти сразу она произнесла - очень негромко: - Ты прав, Анри. Я с тобой, что бы ни случилось. Клод недовольно покачал головой: - Боюсь, сударь, вы плохо себе представляете, чего добиваетесь. Этот процесс нужен королю Франции - да, верно. Но вовсе не для того, чтобы вы могли рассказывать на каждом углу, как несправедливо осудили вашу тётю французские приспешники англичан. Ваша тётя получит оправдание, но за это все претензии к тем французам, которые имели отношение к её процессу, должны быть сняты. Если же вы попытаетесь помешать, то вам не миновать немилости его величества. Это может закончиться для вас гораздо хуже, чем вы способны себе представить. Очень напрасно сегодня утром ваша бабушка заступилась за юную английскую мисс. Как бы вам не пришлось заплатить за это дорогую цену. При этих словах Бертран, мягко сняв со своего локтя руку Мэри, приблизился к собеседникам: - Господин д"Эстиве! Задевая честь мисс Мэри Клер, моей невесты, вы оскорбляете меня! Угрожая моим друзьям, вы также оскорбляете меня! Предлагаю вам немедленно принести свои извинения и убираться ко всем чертям! В противном случае... Клод вздрогнул и повернулся к Бертрану, кладя ладонь на рукоять меча: - Ах, вот как! Так что же в противном случае, сударь? Вы надеетесь поступить со мной так же, как господин дю Лис с беднягой Рене? Заверяю вас, ничего не получится. Я не боюсь. Вам лучше взять обратно свои угрозы. Иначе не миновать неприятностей не только вам, но и вашей невесте-англичанке, а также её заступникам из семьи женщины, осуждённой по обвинению в ереси и колдовстве. Бертран, на лице которого не дрогнул ни один мускул, сделал шаг вперёд и быстрым движением хлестнул Клода д"Эстиве по левой щеке тыльной стороной ладони: - Довольно, Клод д"Эстиве. Мой секундант - Анри Дарк дю Лис. Выбор оружия, места и времени я предоставляю вам. Честь имею. * * * - Дамы и господа! Прошу вас, госпожа Изабель просит вас пройти к ней в комнату! Так обратился лакей ратуши к Анри, Бертрану, Мэри и Женевьеве, которые, сидя в просторной комнате рядом с входом, обсуждали события на трибунале, избегая упоминаний о предстоящей дуэли. Молодые люди разом поднялись и проследовали к Изабель. Её комната - большая, просторная, аккуратно прибранная, уставленная новой дорогой мебелью - была явно велика для женщины, которая всю свою жизнь провела в скромной обстановке. Судя по её покрасневшим глазам, Изабель только что плакала. Это, однако, никак не сказалось на её голосе; посмотрев на вошедшим спокойно и уверенно, она обратилась к Мэри: - Милая девочка! Я очень признательна вам за ваше выступление на суде. Вы сказали правду, притом правду очень опасную. Вы честная, замечательная девушка, и ради вас я постараюсь простить вашего отца. И я сделаю всё, чтобы вы не попали в беду. Я была бы рада считать вас членом нашей семьи, если вы не против. Могу я попросить вас обнять меня? И Изабель раскрыла объятия навстречу Мэри. Девушка, не сразу поверившая своим ушам, сделала сперва короткий, неуверенный шаг вперёд, а затем бросилась на колени перед Изабель: - Мадам Изабель! Так вы не гневаетесь на меня? - О нет, милое дитя! Мне не за что на тебя сердиться. Мне было очень больно услышать то, что ты рассказала, но ведь это правда. Горькая, жестокая, но необходимая. Это та самая правда, за которой я приехала сюда. Изабель гладила Мэри по волосам и плечам, осторожно поднимая девушку с пола. Мэри, не выдержав, разплакалась. Ведь ещё утром она ожидала, что сказанное превратит мать Девы Жанны в её смертельного врага - а вышло наоборот... Уступая мягким рукам Изабель, Мэри села в соседнее кресло. Пожилая женщина словно только сейчас заметила остальных: - Анри! Друзья мои! То, что я сейчас скажу, видимо, коснётся нас всех. Я больше не вижу смысла участвовать в этом трибунале. Этих людей заботит вовсе не поиск истины, а обеление убийц моей дочери. Не знаю, зачем этот балаган нужен королю Франции и представителям Папы Римского. Единственное, что меня беспокоит, - не отразится ли снятие моего прошения о реабилитации моей дочери на вас. Милая Женевьева! Скажу откровенно: я очень хотела бы назвать вас членом нашей семьи. Бертран, Анри, если вы скажете, что мне не следует забирать назад прошение, я так и поступлю. И вообще больше на процесс не пойду. Вам незачем отвечать немедленно, это может немного подождать. Молодые люди переглянулись. То, чего ожидали вот-вот - случилось. Анри посмотрел на прекрасную Женевьеву и не смог удержать печальный вздох. Значит, придётся остаться племянником ведьмы. Надеяться, что прелестная девушка пойдёт против воли семьи? Словно отвечая молодому человеку, Женевьева подала ему свою руку: - Анри! Сегодня я назвала вас своим другом. Это так. Но я должна сказать, хотя это не приличествует ни полу моему, ни титулу: я хотела бы быть для вас не просто другом. Видно, не судьба мне быть с вами по воле родителей. Ну так что же? Не я первая. Анри, если вы позовёте меня, я пойду с вами. Заявляю это при всех. Вот вам моя рука! * * * С тяжёлым чувством покидали Анри и Бертран комнату Изабель. Женевьева и Мэри оставались там. Женские секреты... Послышался быстрый звук шагов. Бертран обернулся - к нему спешил слуга Антуан, лицо которого было взволновано: |