Руководство по взаимной любви 82 Annotation Моя собака любит джаз
 Скачать 1.01 Mb.
|
Хобби  — Надо тебе, Андрюха, выбрать хобби! — строго сказал папа. — Невооруженным глазом заметно, как человек с хобби отличается от человека без хобби. — Чем же он так отличается? — спрашивает мама. — Если ты имеешь хобби, — ответил папа, — у тебя совсем другой вид, потому что ты разгадал смысл своей жизни. — А я как раз давно уже думаю: в чем смысл жизни? Теперь мне осталось узнать, что такое «хобби». — Это когда человек, — объяснила мама, — каждый раз впадает в какую-нибудь дурь. — Бескрылые личности! — сердито сказал папа. — Наш современник на утлых судах бороздит океаны, бросает вызов пикам и отрогам, летает на воздушных шарах, а вы сидите и не знаете, чем вам заняться. — Я знаю, — сказала мама. — Ты, Михаил, будешь только рад, если я улечу на воздушном шаре. — Необязательно великие свершения, — возразил папа. — Можно выбрать простое хобби — охота или рыбалка… Что-то доступное, легкое, чему радовалась бы душа. Охота. Когда я закрываю глаза, мне снится не сон, а представление, как я бегу по поляне с Китом за оленями. У меня лассо, Мой пес — такса Кит — загоняет их в кучу. Я набрасываю одному на рога лассо и веду его домой — жить!.. Но и рыбалка увлекает меня. Я только не знаю, куда идти? С кем? Хорошо бы с папой! — Итак, рыбалка! — сказал папа, потираяруки. — Вполне достойное хобби. Но, милые мои, хобби надо заниматься всерьез. Это работой можно заниматься шутя. А хобби требуетсерьезного отношения. Слушайте меня внимательно. Возьмем с собой воду. Пресную! Спички не забудь. Рюкзак. Мать пойдет с нами обязательно — запекать в глине лещей. Хотя неизвестно, — добавил папа, — будет у нас — нет удачная рыбалка. Надо бы опарышей! — А их полно везде, — сказал я беззаботно. — Городишь чепуху, — сердито сказал папа. — Опарыш — крайне редкий червь. А рыбы его любят — он белый и приятный. — Встань пораньше, — сказала мама, — побрейся, спрыснись английским одеколоном — и на рынок за опарышем! — Надо рано встать, — согласился папа. — Встанем часов в девять. — Что?! — вскричал я. — В пять надо вставать! — Мы — рыбаки начинающие, — сказал папа. — Имеем право встать попозже. Я говорю: — Попозже — это в семь тридцать! — Какой, а? — обиделся папа. — Ему хобби выдумывают, а он вон какой! И тут я заплакал. Я держался еле-еле. А они уже начали. — Не хочу я никуда идти! — сказал я. — Все уже. Испортили все. — Друзья! — сказал папа. — Не будем тратить драгоценное время общения на ссоры. Потому что жизнь есть радость! И отошел ко сну. Какой-то ветер пустынный дул нам навстречу, когда мы выбрались на рыбалку, — ни жаркий, ни холодный. Такой в пустыне Гоби в порядке вещей. Папа все утро был не в духе. Потому что не выспался. Он у нас когда выспится-то, производит впечатление человека, не спавшего дня два-три, а так — просто караул! — Где пакет? — угрюмо говорит папа. — Зачем тебе пакет? — ледяным голосом спрашивает мама. — Плох тот рыбак, — сурово отвечает папа, — который, идя на рыбалку, даже не берет с собой пакет. Пакет взяли, опарышей забыли. Глядим: на дороге лежит полбатона хорошей вареной колбасы. А неподалеку — большой батон хлеба. Наш дом издавна славится выбрасыванием продуктов из окна. — Вот и наживка, — сказал папа. — Батонами будем манить. Хорошо иметь хобби! Разве мы шли бы вместе — плечом к плечу — по оврагу, кишащему улитками! Мы так часто ссоримся. Даже опасность возникает, что мы все когда-нибудь станем по отдельности. Два дня назад мне приснился карлик. Забегал вокруг меня, забегал, поднял с дороги часы, деревянные, нарисованные на палке, и говорит: «Андрюха, пора!» А еще спрашивает: «Какого цвета?» «Синий!» — говорю. Он подхватил меня и понес — в синее небо, над синими горами. А папа, мааленький, с маленькой мамой стоят у подъезда и не знают, как быть… В нашем овраге электрическая зона. Столбы-высоковольтки. К каждому столбу примыкает садовый участок. Но к этим садоводам опасно подходить. Их основная особенность — ток. За руку здороваются, и всех ударяет током. Зато у нас — тех, кто ест их укроп и петрушку, — основная особенность — магнетизм. Ложку на грудь положим, и не падает. — Не отставать! — кричит папа. — Не отставать! Если отстанете, то неизвестно, что с вами может случиться! — И он исчез в черном дыме горящей свалки. — Папа! — кричу я. — Твой папа не слышит тебя, — отвечает мне мама. — Ему дует ветер в уши, и шапка на нем надета. Сколько разных вещей держит на себе Земля! Дома, разные горшочки, люстры, подушки, зеркала — даже невозможно перечислить! А океан!!! Какой он тяжелый! Но иногда ей становится легче, потому что в небо поднимаются самолеты. — Люся! Люся! — Папа вынырнул из клубов дыма. — Я тебе платочек нашел! — В платочках, Михаил, — отвечает мама, — ходят одни мули. В этом — вся мама. Ей лишь бы поперечить! Сказала бы спасибо. А не хочешь сама носить платок, который тебе муж с такой любовью преподнес, подари его бабушке!.. Мы шли вспотевшие, замерзшие, дым свалки ел глаза. Я хотел подобрать бидон для рыбы, но папа не разрешил. — Может быть, в нем яд был, — сказал папа. — Очень у нас хобби опасное для жизни, — говорит мама. — Давайте лучше марки собирать… — Поздно, Люся, — отвечал папа. — Хобби человеком выбирается один раз. Было полпервого дня, когда мы достигли воды. Кит влез в реку с головой и начал нюхать дно. А мы стали искать удилище. Нашли, да кривое. — Это не подходит, — говорит папа. — Рыбы испугаются, когда увидят. — А это слишком тонкое, — сказал он. — Оно крупную рыбу не выдержит. — Леска запуталась, — говорит папа. — Извечная проблема рыбака. Вместо того чтобы уже забрасывать удочки и таскать рыбу одну за другой, он сидит и распутывает самые невероятные узлы два часа. Еще у рыбака больной вопрос: это крючок обязательно в него должен впиться. — Та-ак! — сказал папа. — Не будем ходить вдоль побережья — искать счастья рыбацкого, пусть счастье ищет нас. Главное, — сказал он, — поплевать на наживку. Главное в рыбалке — терпение, — сказал папа. Сморщив лоб, он около часа простоял и просмотрел вдаль. Вдалеке плыла лодка, похожая на стручок гороха, и люди — две горошины. — Главное, место поменять вовремя, — сказал папа. — Несчастливое на счастливое. Сапоги чьи-то надеты на колы в реке — как будто человек упал, а брызг нету. — Люся, Люся! — говорит папа. — Рыбалка у меня не вытанцовывается. А ведь я мужчина в расцвете лет. Что будет с нами в старости? — Не беспокойся, папа, — говорю я. — Я буду вам помогать. — А что ты будешь делать, сынок? — спрашивает мама. — Улиток буду продавать. «Продаются хорошие, сочные улитки». На баночке напишу: «Улитка Умная». Ее обязательно купят. Что это, подумают, за такая Умная улитка. Придут домой и спросят: «Ну, чего ты там умеешь?» А она рожки вытянет, посмотрит и опять их втянет. А ночью — шебурш! шебурш! — Ты куда пришел? — кричит мне папа. — Ты на рыбалку пришел! «Не насаживается хлеб!..» Это потому, что он черствый. А на бутербродах, — кричит он, — есть свежий хлебушек? — На бутербродах есть, — отвечает мама. — Тогда давайте есть бутерброды!.. — говорит папа. — Вот это хобби — рыбалка! — говорит он, уписывая бутербродики. — Пришли, сели. Это какая река? Москва? А это кто? Утка или чайка? Вот такой он у меня: живет одной ногой на земле, другой — в небе. Мы устроились на бревнышке; волны, водоросли, прибой, водяные мухи, сейчас прямо раздевайся, ныряй да плыви. Садилось солнце. На солнечном диске папиной рукой было нацарапано: ЛЮСЯ+МИШAИ у нас был такой вид у всех, особенно у Кита, как будто мы разгадали смысл своей жизни. |