Руководство по взаимной любви 82 Annotation Моя собака любит джаз
 Скачать 1.01 Mb.
|
Моя собака любит джаз  Для меня музыка — это все. Только не симфоническая, не «Петя и волк.» Я ее не очень. Я люблю такую, как тогда играл музыкант на золотом саксофоне. Мы с моим дядей Женей ходили в Дом культуры. Он врач — ухо-горло-нос. Но для него музыка — это все. Когда в Москву приехал один «король джаза» — негр, все стали просить его расписаться на пластинках. А у дяди Жени пластинки не было. Тогда он поднял свитер, и на рубашке фломастером «король джаза» поставил ему автограф. А что дядя Женя творил на концерте в Доме культуры? Свистел, кричал, аплодировал! А когда вышел музыкант в соломенном шлеме, зеленых носках и красной рубашке, дядя Женя сказал: — Ну, Андрюха! Толстое время началось. Я сначала не понял. А как тот отразился, красно-золотой, в черной крышке рояля! Как начал разгуливать по залу и дуть, дуть напропалую в свой саксофон!.. Сразу стало ясно, что это за «толстое» время. Зрители вошли в такой раж, что позабыли все приличия. Вытащили дудки, давай дудеть, звенеть ключами, стучать ногами, у кого-то с собой был пузырь с горохом! Музыкант играл как очумевший. А я все хотел и хотел на него смотреть. Там все про меня, в этой музыке. То есть про меня и про мою собаку. У меня такса, его зовут Кит. Я за такую собаку ничего бы не пожалел. Она раз пропала — я чуть с ума не сошел, искал. — Представляешь? — говорит дядя Женя. — Он эту музыку прямо на ходу сочиняет. Все «от фонаря». Лепит что попало! Вот это по мне. Веселиться на всю катушку. Самое интересное, когда играешь и не знаешь, что будет дальше. Мы с Китом тоже — я бренчу на гитаре и пою, а он лает и подвывает. Все без слов — зачем нам с Китом слова? — И у меня были задатки, но их не развивали, — сказал дядя Женя. Он стоял в очках, в галстуке, с портфелем-дипломатом. — Я в школе, — говорит, — считался неплохим горнистом. Я мог бы войти в первую десятку страны по трубе. — А может, и в первую пятерку, — сказал я. — Ив первую тридцатку мира! — А может, и в двадцатку, — сказал я. — А стал простой, ухо-горло-нос. — Не надо об этом, — сказал я. — Андрюха! — вскричал дядя Женя. — Ты молодой! Учись джазу! Я все прошляпил. А тебя ждет необыкновенная судьба. Здесь, в Доме культуры, есть такая студия. Дядино мнение совпадало с моим: джаз — подходящее дело. Но вот в чем загвоздка — я не могу петь один. Неважно кто, даже муха своим жужжанием может скрасить мое одиночество. А что говорить о Ките? Для Кита пение — все! Поэтому я взял его с собой на прослушивание. Кит съел полностью колбасу из холодильника и шагал в чудесном настроении. Сколько песен в нас с ним бушевало, сколько надежд!.. В Доме культуры навстречу нам шел вчерашний музыкант без саксофона, с чашкой воды. Он наклонился и дружески похлопал Кита по спине. При этом у него из кармана выпал пакетик чая с ниткой*. Кит дико не любил, когда его так похлопывают, но от музыканта стерпел. Правда, мигом уничтожил пакетик чая. Он вообще все всегда поедал на своем пути. Но делал это не злобно, а жизнерадостно. Я спросил: — Где тут принимают в джаз? — Прослушивание в третьей комнате, — ответил музыкант. На двери висела табличка: «Зав. уч. частью Наина Петровна Шпорина». Я постучал. Я так волновался раз в жизни, когда Кит изжевал и проглотил галошу. Я чуть с ума не сошел, все думал: переварит он ее или нет? Стройная красавица с длинным носом сидела у пианино и выжидательно глядела на нас с Китом. — Я хочу в джаз! Я выпалил это громко и ясно, чтобы не подумали, что я мямля. Но Наина Петровна указала мне на плакат. Там было написано: «Говори вполголоса». А я не могу вполголоса. И я не люблю не звенеть ложкой в чае, когда размешиваю сахар. Приходится себя сдерживать, а я этого не могу. — Собаку нельзя, — сказала Наина Петровна. — Кит любит джаз, — говорю. — Мы поем с ним вдвоем. — Собаку нельзя, — сказала Наина Петровна. Вся радость улетучилась, когда я закрыл дверь перед носом у Кита. Но необыкновенная судьба, которую прошляпил дядя Женя, ждала меня. Я сел на стул и взял в руки гитару. Мне нравится петь. И я хочу петь. Я буду, хочу, я хочу хотеть! Держитесь, Наина Петровна — «говори вполголоса, двигайся вполсилы»! Сейчас вы огромное испытаете потрясение!.. Наина стояла, как статуя командора, и я не мог начать, хоть ты тресни! Чтобы не молчать, я издал звук бьющейся тарелки, льющейся воды и комканья газеты… — Стоп! — сказала Наина Петровна. Руки у нее были холодные, как у мороженщицы. — «Во по-ле бе-ре-зка сто-я-ла…» — спела она и сыграла одним пальцем. — Повтори. — «Во по-ле бе-ре…» — Стоп, — сказала Наина Петровна. — Утебя слуха нет. Ты не подходишь. Кит чуть не умер от радости, когда меня увидел. «Ну?!! Андрюха? Джаз? Да?!!» — всем своим видом говорил он и колотил хвостом. Дома я позвонил дяде Жене. — У меня нет слуха, — говорю. — Я не подхожу. — Слух! — сказал дядя Женя с презрением. — Слух — ничто. Ты не можешь повторить чужую мелодию. Ты поешь, как НИКТО НИКОГДА до тебя не пел. Это и есть настоящая одаренность. Джаз! — сказал дядя Женя с восторгом. — Джаз — не музыка. Джаз — это состояние души. — «Во по-ле бе-ре-зка сто-я-ла…» — запела, положив трубку. — «Во по-о-ле…» Я извлек из гитары квакающий звук. Взвыл Кит. На этом фоне я изобразил тиканье часов, клич самца-горбыля, крики чаек. Кит — гудок паровоза и гудок парохода. Он знал, как поднять мой ослабевший дух. А я вспомнил, до чего был жуткий мороз, когда мы с Китом выбрали друг друга на Птичьем рынке. — «ВО ПО-ЛЕ!!!» Из мухи радости мы раздули такого слона, что с кухни примчалась бабушка. — Умолкните, — кричит, — балбесы! НО ПЕСНЯ ПОШЛА, и мы не могли ее не петь. …Дядя Женя удалял больному гланды. И вдруг услышал джаз. — Джаз передают! — воскликнул он. — Сестра! Сделайте погромче! — Но у нас нет радио! — ответила медсестра. …Вчерашний музыкант заваривал новый пакетик чая, когда ему в голову пришла отчаянная мысль: сыграть «горячее» соло на саксофоне под паровозный, нет, лучше пароходный гудок!!! …А в Новом Орлеане «король джаза» — негр — ну просто совершенно неожиданно для себя хриплым голосом запел: — «Во по-ле березка стояла! Во поле кудрявая стояла!..» И весь Новый Орлеан разудало грянул: «Лю-ли, лю-ли; сто-я-ла!!! Лю-ли, лю-ли, сто-я-ла!» |