Амиран. Содержание Пара слов от себя Мозг Гениальность
 Скачать 0.8 Mb.
|
|
Амиран Сардаров: Поэтому европейцы считаются умнее всех осталь- ных? Сергей Савельев: Долгий и жѐсткий эволюционных отбор, построен- ный на буквальном истреблении. Причѐм сообразительных отбирали не только сами внутри себя. Эпидемии чумы, холеры, когда умирало по 60-70% населения стране, а сообразительные не умирали. Амиран Сардаров: В Африке было не так, потому что климат хоро- ший? Сергей Савельев: Да, и территория большая. А Европа это ящик с крысами, в котором всегда был жѐсткий бескомпромиссный отбор, который продолжается до сих пор. Поскольку туда прибывает население, в надежде, что там лучше будут жить. Амиран Сардаров: Как получилось, что при наличии отрицательного искусственного отбора, большая часть рывков в науке и технике произошла в XX-м веке? Ведь к этому времени, согласно вашей теории, люди должны были стать настолько тупыми, что вообще ничего не смогли бы сделать. Сергей Савельев: В начале XX-го века в той же Италии мальчики ходили в онучах. Ноги были завязаны тряпками и верѐвками, как у человека, которого нашли в Пиренеях и которому 6тыс. лет. Так вот сто лет назад в Европе ходили также. И это в городах, а в деревнях босиком. Если же говорить о прогрессе, то в начале XX-го века пробиться в Европе было также сложно, как и сейчас. Конкуренция была очень мощная. Как сейчас дети без церебрального сортинга не смогут никогда занять высокого положения, потому что у них нет денег. Если у них нет богатых родителей со связями, то они в жизни не поднимутся в своей профессии нигде. Потому что чем более структурированное общество, неважно какого происхождения, тем меньше шансов на реализацию индивидуальных способностей. А общество в начале XX-го века было менее структурированное, ещѐ не было единой Европы, но всѐ равно прогресса особо не наблюда- лось. Он появился только из-за излома эпох, который сделали две мировые войны. Представьте, консервативная Европа подходит к Первой мировой войне с еѐ клоунами в виде императоров, царских семей и скопища придурков, которые паразитировали на своих народах. Вдруг кончает- ся весь этот цирк попугаев, катающийся на каретах. В результате вой- 29 ны, бойни и чудовищной мясорубки становятся востребованными лю- ди, разбирающиеся в экономике и науке. То есть то, что нужно иметь индивидуально. Не потому что тебя папа с мамой изготовили в царских покоях, а потому что есть некие требования от тебя самого. Не наслед- ственные деньги, а ты их должен зарабатывать. И всѐ сразу встало на свои места. Какие выбросы в физике и матема- тике дала Первая мировая война! По сути, вся релятивистская физика была тогда создана. Именно из-за того, что перестали работать все старинные механизмы наследования денег и привилегий, а люди стали отбираться по способностям, поэтому начал наблюдаться такой гигант- ский всплеск. Вот это и дало тот самый семимильный прогресс, гига- нтский скачѐк в технике и технологиях, на котором мы до сих пор паразитируем. А после Второй мировой войны ещѐ больший скачѐк. Излом времѐн, катаклизмы, когда ломается биологический отбор, отработанный тысячелетиями, абсолютно бесцельный, потому что целью являлось размножение ― вот тогда есть шанс у талантливых способных людей пробиться и быть замеченными, чтобы они могли реализовать свои способности. Поэтому и считалось в XIX-м веке, что «войны ― это двигатели прогресса». На самом деле это конечно ужас- ные явления, но они снижают биологическую конкуренцию между людьми. На передний план выходят совсем другие ценности, нежели в стабильные времена. Например, США со своим стабильным обществом приходится скупать талантливых людей по всему миру. Будет излом времѐн ― будет по-другому. Амиран Сардаров: Вы неоднократно говорили, что отрицательно относитесь к коммунистам. Но ведь коммунисты «били бабуинов пал- кой по голове», заставляли работать, жить неокортексом, а не лимби- ческой системой. Отсюда прорывы в науке, космос, ядерная бомба и т.д. Да, были явные глупости, как сама идея построения коммунизма, но и результат-то был. Сергей Савельев: На самом деле у коммунистов всѐ было довольно неплохо. С точки зрения биологической эволюции они молодцы в том, что размазали колбасу равномерным слоем. И результаты были. Они правильно начали в 20-е и 30-е годы. Если бы они ввели инструмент церебрального сортинга, то тогда полу- чилась бы сама идея коммунизма. Что такое коммунизм? Это биоло- гическая организация общества на основании рассудочной деятель- ности. Но рассудочная деятельность и конкуренция между бабуинами исключают друг друга. Первоначальная Марксовская идея коммунизма стояла на идеях французского физиолога Флоранса, который говорил, что «мозги у всех одинаковые, и всѐ зависит только от воспитания». И вот эта поро- чная идея пришла в голову ещѐ французским утопистам. Они сказали, 30 что «отлично, давайте мы положим пару поколений на то, чтобы тре- тье уже выросло в идеальных условиях, и тогда мы создадим идеаль- ное общество». Маркс это всѐ слизал и сделал идеологию коммунизма, что ценой нескольких поколений мы вырастим идеальных людей. Но люди-то разные по мозгам! Флоранс ошибался, а Франс Иосиф Галь и Поль Брака были правы. Но непреложным было мнение академика, дебильного как и во все времена и у всех народов, которые самоу- веренно заявляют то, в чѐм плохо разбиваются, что мы сейчас видим у себя в стране. И вот он убедил французских утопистов, а потом и Маркса с Энгельсом, что мозги у всех одинаковые. Ну не было крите- риев поймать эту разницу! И на этом потом построили идею социализма ― поскольку мозги одинаковые, то одинаковые условия приведут к одинаковому мировоззрению. Но потом оказалось, что мозги-то разные. И если бы коммунисты создали машинку церебрального сортинга, то есть рентгеновский томо- граф высокого разрешения (это можно было сделать ещѐ тогда), направив всю экономику страны на это, то они бы сделали самое главное: отобрали бы одинаковых и действительно построили бы коммунизм. У них же не было инструмента отбора одинаковых, они их пытались отбирать в биологической среде по биологическим законам, а они не работали. Потому что биологические законы противоречат рассудочной деятельности человека. Амиран Сардаров: В том виде, в каком был коммунизм, система соблазнов его в любом случае бы развалила? И в любом случае пришли бы к капитализму? Сергей Савельев: Да, к капитализму, как к эволюционному продол- жению борьбы за существование и искусственного отбора. Что такое капитализм? Это эволюционный инструмент подбора людей с определѐнным типом мозга, и больше ничего. Приведу пример. Во времена европейского феодализма все были под- чинены этому феодалу, было почти рабство. Какой был переход к капитализму? Внутри этого феодального общества начался отбор, появлялись мыслители, учѐные, возникали скрытые социальные про- цессы, мелкая торговлишка, накопление капитала. И в этом феодаль- ном обществе появилось огромное количество людей, которые думали о том, что надо жить не так. Для того, чтобы так думать, надо иметь определѐнным образом устроенные мозги. И всѐ это происходило внутри феодального общества как инструмент эволюции. Проходил долгий методичный отбор общества по несвойственным для феодализма параметрам. Когда этих «антифеодальных» мозгов созда- лось достаточно много, то произошла смена формации. Но это не смена экономических отношений. Это смена людей, у которых мозги отобра- 31 ны внутри этого предыдущего сообщества так, что этих людей то устройство общества не устраивает, и они это понимают. То же самое происходит и сейчас, как это происходило всегда при смене всех формаций. Эволюция человеческого мозга происходила не простым способом «ты отнял у меня еду и убил» и прочее ― это сложнейший огромный соци- альный процесс. И все иерархии исторических этапов, которые мы знаем и учим в школе ― это на самом деле отражение на разных этапах эволюции разных инструментов отбора мозга с заданными свойствами. И больше ничего. Каждое общество в себе постепенно накапливает людей, у которых мозги отличаются от тех, кто создал это общество, хотя всегда есть отщепенцы вроде Сократа. Но когда этих отличающихся накапливается большое количество, то тогда начинаются изменения. То же самое с капитализмом. Накопили количество людей, которые начинают играть роль, они просачиваются там и сям, и в какой-то момент делают микродвижение исходя из новых особенностей и желаний, которые возникают внутри их мозга. Они же не могут объяс- нить, что это за желания, если нет прямой выгоды «купил за рубль, продал за два». Поэтому говорят, что «мне так хочется». А это не «хочется» ― это продукт результатов предыдущей эволюции мозга и его отбора. И когда накапливается, то меняется то, что называют «формацией». Меняется инструмент отбора мозга, и в этом вся проблема. Потому что инструмент отбора мозга в разных группах, странах, расах ― разный. Поэтому мы не можем их всех взять и собрать в Европе, чтобы они выдали одинаковые результаты. Все прошли разные пути эволюции- онного отбора. Не получится их заставить действовать по общим принципам, они не будут воспринимать как норму, для них это будет патологией. И это нормально, потому что у всех был разный эволюции- онный путь. Если собрать даже всех европейцев, вообще всех, кто живѐт в Европе, неважно каких этносов, и сказать, что «мы с сегод- няшнего дня начинаем всех жѐстко отбирать», то всѐ равно ничего не получится, потому они все прошли разный путь ― если одни десять поколений, то другие два. Потому должен быть сортинг не по биологическим принципам, а по индивидуальным. Если этого не произойдѐт, то случится катастрофа. В итоге что-то хорошее если и будет, то через долгое время и с большой кровью. Церебральный сортинг тоже с кровью, но с меньшей и короче. Амиран Сардаров: А что будет сейчас, если без сортинга? Сергей Савельев: Сейчас может быть что угодно, но длиться долго не будет. Потому что опять человечество вернулось к тому, что было до экспериментов с социализмом. А социализм ― это, ещѐ раз повторю, 32 инструмент отбора одинаковых людей, который они не сделали. Если бы сделали, это была бы вечная конструкция. Но не получилось, поэтому все вернулись на биологический уровень эволюции, то есть капитализм. Капитализм ― это биологический уровень эволюции в чистом виде, когда никакие рассудочные ценности не представляются значимыми, если нет возможности для еды и размножения. Сейчас, вернувшись к архаичным системам биологического отбора и конкуренции, то есть капитализму, человечество будет эксперименти- ровать. Опять будет поиск биологического механизма. Всѐ равно в основе-то биология. У американцев, европейцев, самых диких афри- канских племѐн всѐ равно биологические мотивы. Амиран Сардаров: К чему приведѐт огораживание друг от друга колючей проволокой? Сергей Савельев: Ни к чему. Бесполезны механические системы изо- ляции при наличии воздушного транспорта и сообразительных людей с гранатомѐтами. Или же вначале нужно сделать зачистку внутри страны, потому что связи всѐ равно останутся и будут работать. Это нелепость. Ну, вон те же израильтяне построили, и что. Если с одной и с другой стороны устроить «Северную Корею», то тогда, наверное, подействует. Механические системы защиты от биологических процессов не рабо- тают. Посмотрите на асфальт. Закатывают асфальтом растения, а они всѐ равно прорастают. Проходит несколько лет, и они уже появляются. Борьба с биологическими процессами, не понимая их сути, приводит вот к такому асфальтовому закатыванию друг друга. Это бесполезно. Амиран Сардаров: Сколько народу сможет прокормить планета? Уже сейчас голод наблюдается в большинстве регионов. Вон, на Ближнем Востоке воды всѐ больше и больше не хватает, скважины пустеют, при этом население растѐт. Сергей Савельев: Хватит ещѐ довольно надолго. Есть гигантские неосвоенные территории, просто надо шевелиться. Сейчас ресурсов ещѐ довольно много. Пока это скорее вымышленная проблема, пугал- ка. Простая интенсификация производства на территории Московской области может прокормить всю Россию. То же самое во многих стра- нах. Если сеять пшеницу как в Швейцарии, под дома, то еѐ девать будет некуда. Да еѐ уже девать некуда. Другое дело, что народы голодают не от того, что негде взять пищу и еѐ не хватает. А потому что руководство стран в основном питается устрицами и чѐрной икрой, поэтому их не интересует, что у тех, кто внизу, им не хватает на хлеб. Это основная проблема. 33 Наука Амиран Сардаров: Для вас научное знание является неким фундаментальным критерием истины? Или есть ещѐ что-то, что наука не может понять, описать, спрогнозировать и управлять этим? Сергей Савельев: А больше нечему быть критерием. Альтернативой может являться вера. Но в моѐм лексиконе слова «вера» нет. В науке вообще нет этого понятия. Вера ― это биологический инструмент. Верить можно во что угодно, причѐм неважно во что: христианство, ислам, иудаизм, молекулярная генетика, геном человека, стволовые клетки, клонирование овец ― это всѐ вера. В том числе можно верить в научно-технический прогресс. В данном случае ты уже становишься служителем культа, а не учѐным и инженером. Полмира верит в молекулярную генетику. Всю жизнь на это кладут ― вера так велика, что жизни не жалко. Вера может быть разной формы, в том числе самая оголтелая. Можно искренне верить, что «на белке, который вырабатывают нейроны мозга, записываются мысли», и такие люди есть. И человек положит всю жизнь, чтобы это доказывать. Или верить в живую или мѐртвую воду. Наш мозг устроен так, чтобы подменять свою работу неким набором алгоритмов, которыми является вера: «Я верю в то, что с помощью митохондриальной ДНК можно изучать происхождение человека! Я верю, что все мутации в митохондриальной ДНК уникальны и никогда больше в эволюции не повторяются! Я верю, что сравнивая друг с другом уникальные и никогда не повторяющиеся мутации, я могу вычислить насколько одна популяция отошла от другой, и я верю, что таким образом я измеряю молекулярные часы эволюции!». Молекуляр- ный биолог это произносит как молитву. А дальше происходит то, что повторные мутации возникают регулярно, и что вся эта его гипотеза полная чушь. Но если он верит, то его объективность будет нулевая. Амиран Сардаров: Но ведь молекулярный биолог, в отличие от исла- миста, опирается на некие замеряемые результаты? Сергей Савельев: На придуманные постулаты. Исламист тоже опира- ется на Магомета. А здесь также: есть набор генов, и надо верить, что они каждый раз мутируют уникальным способом. То же самое, ничем не отличается от исламиста. Причѐм по оголтелости вот эти люди, которые верят в стволовые клетки, они намного превосходят любой исламский терроризм. Возьмите программу «геном человека», которую закрыл ещѐ Буш старший. Где лекарства? Где результаты, которые обещали? В конце концов, где те 40млрд. долларов, которые вкладывались 30 лет назад? 34 Вот вам, пожалуйста, вера. Они верили в то, что гены кодируют форму уха. Да, они связаны, но формы ушка не кодируют. Когда в науку вмешивается механизм, построенный на вере во что-то, то это в лучшем случае превращается в профанацию и обман, а в худшем — в мясорубку, которая уничтожает жизнь тех простаков, которые умудряются поверить также искренне, как в любую религию. Амиран Сардаров: Как отличить научного фрика и шарлатана от прорывного гения? Сергей Савельев: А зачем, если человечеству не нужны гении. Это же никакого отношения не имеет к добыванию еды, размножению и доминантности. Для человечества всѐ равно. Так что в этом смысле что-то сделать можно только церебральным сортингом, чтобы отбирать людей именно по человеческим качествам, а не биологическим, как сейчас. Биологические процессы нельзя распускать, это приводит к ужасным последствиям, никакого отноше- ния не имеющим ни к разуму, ни к гуманизму. Амиран Сардаров: Обычному человеку можно как-то отличить полез- ную информацию от какой-то красиво упакованной пурги? А то обычно строят бутерброд из какой-то пурги. Сергей Савельев: Никак не получится. Должно быть минимальное здравомыслие. А вообще, если учѐный не может объяснить девяти- класснику, чем он занимается, то он или жулик или дурак. Нет в науке никаких таких секретов и тайн, чтобы человек, проучившийся в шко- ле, не смог разобраться за пять часов объяснений, о чѐм там вообще идѐт речь. Нет там таких проблем. Есть умозрительные рассуждения, как про «бозон Хиггса», который открыли с математической вероят- ностью 50%. Когда им хочется как-то оправдать деньги на коллайдер, то сгодится и «бозон Хиггса». Амиран Сардаров: Что можете сказать про гипноз? Как работают все эти фокусы, когда человека кладут на спинки стула ногами и затыл- ком, а сверху садятся, и он держит. Сергей Савельев: Глубокому гипнозу поддаются 2% населения, это факт. Человек готов к самовнушению и ему помогают. Это на самом деле не норма, а отклонение в психике. Можете набрать пубертатных подростков, климактерических дамочек, то есть внушаемых, которые будут реагировать. Есть знаменитые операции Кашпировского, когда он по телевизору усыплял свою помощницу. Так она от щелчка его пальцев падала в обморок. Я бывал на массовых представлениях тако- го рода. Пара застрельщиков, в ряду стоящих зрителей, начинала колебаться под «гипнозом», а остальная масса стояла спиной к 35 занавеске, через которую их качали руками, и вот в этом весь «гипноз». Гипноз у нас начал разводить Бехтерев. А до него гипнотизѐры приезжали, их закидывали мочѐными яблоками и со свистом выгоняли. Потому что они загипнотизировать никого во век не могли. Обычно выходили нежные дамочки-курсистки и врачи, и предлагали зарубеж- ному гипнотизѐру их загипнотизировать. Но поскольку это не получа- лось, то их и закидывали. Отличная традиция, надо продолжать. Сам Кашпировский в своѐ время давал Невзорову интервью, которое тот снимал скрытой камерой, где сказал, что «ты что, Саша, серьѐзно веришь во всѐ это?». Это уже мракобесие похуже традиционных религий, там же беспредельщики. Амиран Сардаров: Почему именно у приматов вырос такой большой неокортекс, и они стали людьми? Почему этого не произошло с какими-то более приличными животными, теми же кошачьими? |