Амиран. Содержание Пара слов от себя Мозг Гениальность
 Скачать 0.8 Mb.
|
|
Амиран Сардаров: Почему часто гении проявлялись в тяжѐлых усло- виях? Сергей Савельев: Тяжелые условия позволяют гениям просто вы- жить. Чем более комфортное в социальном отношении общество, в котором гений появляется, тем меньше шансов, что он доберѐтся до соответствующего образования и займѐт соответствующий социальный уровень. Люди, которые прекрасно адаптированы, которые отлично питаются, ведут здоровый образ жизни, не могут прошляпить появле- ние гения, и уничтожат его в зародыше. Только на изломе эпох, только в социальной неразберихе появляются гении. И тогда, несмотря на голод, холод и прочие испытания, социальный отбор на них не дейст- вует. И они умудряются пробиться. Амиран Сардаров: Разве человек развивается не в страдании? Сергей Савельев: Не в страданиях дело. Консервативное жѐсткое стабильное общество гениев выявляет очень рано и уничтожает их на корню. Это отрицательный церебральный сортинг, который идѐт у человечества последние несколько сот тысяч лет и привѐл к уменьшению нашего мозга. Именно потому, что человечеству не нужны 13 гении. Социум не любит ни гениев, ни талантов. Ему нужна стабиль- ность. Посмотрите на законы, в нашей стране, в США, в Англии. Они что, принимаются для того, чтобы гениев выявлять? Я вас умоляю! Принимают законы, чтобы поощрить размножение. Материнский капи- тал, деньги на ребѐнка ― что они поощряют? Это что, только челове- чество умеет делать? Нет, и клопы этим отлично занимаются. Почему бы клопам не приплачивать? Это уму непостижимо! Амиран Сардаров:А вот идея о том, что человек страдал, мучился, и его озарило? Сергей Савельев: Если только речь идѐт о гениях, которые писали репродуктивные стихи, как А.С. Пушкин. Для людей творческих, где эмоционально-гормональная основа играет роль, этот стимул сильно влияет на результат. Про стихи Пушкина один наш современный поэт сказал, что они все «плавают в спермическом бульоне». О чѐм может писать 14-тилетний мальчик? Только о том, что у него торчит. Больше ни о чѐм. И какие там могут быть глубины этих чувств? Конечно, женщинам нравится, они вообще больше ни о чѐм думать не могут. Это нормально. Когда мы говорим о людях, которые пишут о цветочках, любви и песочке, то, конечно, вопрос сводится к тому, что это за гениальность. Гениальность выразить свои инстинктивно-гормональные эмоции? Талант для этого, безусловно, нужен. Но какое это имеет отношение к человечеству, человеческому интеллекту, развитию человека? Мы о чѐм говорим, о том, как выразить эмоции по поводу размножения? Ну, так соловьи намного лучше выражают, они поют красиво и тонко. Заходишь в книжный магазин, где всѐ заставлено сочинениями, напи- санными гормональными самцами и самками. Что это рождает? Обра- щается к инстинктам. К инстинктивно-гормональным формам поведе- ния. На этом паразитируют все, даже китайские автомобилестроители. Это точно такой же паразитизм. Торговля при помощи гормонально- инстинктивных форм врождѐнного поведения. Мужчина не может не реагировать на голую девицу, потому что у него гормоны начинают вырабатываться. Точно также поэт, обращаясь к чувствам, которые раздирают пубертатных девочек, естественно пользуется бешеной популярностью. И неважно, какие именно эмоции он даѐт. Важна амплитуда, гормональный скачѐк. На этом построена масса вещей. Поп-музыка. Это чистый паразитизм на подогреве инстинктов. Амиран Сардаров: Гениальность спортсмена ― такое бывает? Сергей Савельев: Мышечная, конечно. Есть люди, которые имеют очень быструю реакцию. В мозге также представлены мышечные центры управления движением. И гениальность спортсмена, безуслов- 14 но, есть. И они действительно умеют делать то, что не умеют другие. Тот же Зидан, когда он своей кривой ногой непонятно откуда бил по мячику и тот летел куда нужно. Конечно, есть таланты. И они точно также морфологически представ- лены. Не обязательно, чтобы человек думал о чѐм-то. Он может просто управлять своей мускулатурой. Это поле в мозге. Такое большое и совершенное, что он переигрывает всех других. И как только появится церебральный сортинг, и так начнѐм отбирать спортсменов, победим на всех олимпиадах. Амиран Сардаров: Что может помешать внедрению в массы ЦС? Например, религиозные деятели и группы людей, борющиеся за «права человека». Кстати, вас часто называют фашистом. Сергей Савельев: Пусть называют. Но в чѐм фашизм? Наоборот, я во всех книгах чѐтко и ясно всегда пишу, что индивидуальная изменчи- вость мозга значительно перекрывает расовую. Амиран Сардаров: Они прямо закипают, когда вы про это говорите. Все те, кто верят во что-то. Сергей Савельев: Верьте во что угодно. Но их же не злит, что один синтоист, другой верит в ислам, третий в христианство, четвѐртый в иудаизм. Проблема заключается в том, что не только я раздражаю. Есть много разных религий. Их не любят также, как и меня. Для них всѐ равно, потому что религия это всегда нетерпимость. Религия по своей аксиоматике нетерпима. Амиран Сардаров: Но при этом написано, что «надо подставлять вторую щѐку». Сергей Савельев: Такие сказки всегда есть. Я наоборот пишу, что какой там расизм. В книге «Изменчивость и гениальность» я ясно пишу о том, что негр, китаец и белый могут договориться друг с другом в тысячу раз быстрее, если их мозги будут одинаковы по структуре. Нежели два белых, два китайца и два негра. Потому что индивидуальная изменчивость во много раз перекрывает этническую. Вопрос конкретных людей, которые начинают договари- ваться. Расовые проблемы высосаны из пальца. Индивидуальная изменчивость чѐрных, желтых и белых перекрывает расовые различия. Они есть, но в каждом конкретном случае нужно решать ― есть ли они? Может быть белый с огромным мозгом, а может быть белый микроцефал, у которого мозги вообще не работают, что мы сейчас часто и видим. Потому что африканцы приезжают в Европу, ничего там не делают и отлично живут. У кого мозгов-то больше? Кто социально оказывается более адаптивным и эффективным, не работая, раз- множаются? Североафриканцы. Без образования, без культуры, без 15 всего. И они вытесняют. Юг Франции уже весь. Вот, пожалуйста, при- меры. Где тут и чей тут расизм? Я говорю о другом, что индивидуальная изменчивость мозга является ключевым в понимании этого дела. В любом человеческом контакте надо ориентироваться на это. Потому что подружиться между собой могут люди разных рас и наций, если у них мозги организованы одина- ково. Если мозги устроены по-разному, то даже внутри одной этничес- кой группы они никогда не договорятся, что мы видим сплошь и рядом. Конечно, для этого вначале надо убрать простые инстинктивно-гор- мональные проблемы, размножение, еду и доминантность. Я как раз рассказываю о механизмах, лежащих в основе расового единства. О том, что индивидуальная разница по мозгам намного важнее любых расовых отличий. Нам может не нравиться человек с таким цветом кожи, но всѐ равно у него мозги при вскрытии такие же по цвету. Вопрос в том, какими именно мозгами он обладает. Амиран Сардаров: Но всѐ равно ведь у многих рас и националь- ностей нет научных гениев. Сергей Савельев: Я специально бывал на Амазонке у аборигенов. Вы думаете, там гениев нет? Интересно, если запустить туда нашего «высокодуховного» пузана, то, сколько он там протянет? Он там не выживет. Они там в своих джунглях каждый день изобретают такое, что нам и не снилось. Там не менее сложно. Там нет канализации, мягкой бумажки для задницы, там нет готовой еды. Им приходится заниматься «творческой» деятельностью, прилагая такие же усилия, как какой-нибудь учѐный в институте. Мозг работает напряжѐнным образом, выполняя повседневные задачи. Причѐм они, зачастую, бывают весьма творческими. И у них там есть отличный критерий: если ты сегодня не подумаешь, как следует, то завтра уже может не наступить. Если наш инженер может расслабиться, дескать «ну ладно, украду, слегка подрихтую и поставлю на свою ракету», то там такого нет. Если не придумал, как добыть еду, то завтра сдохнешь. Другое дело, что тысячелетия эволюционного отбора, конечно, потре- буют создания особой среды для того, чтобы раскрыть эти возмож- ности в привычном нам обществе. Но наше общество для него такое же дикое, как и его для нас. На этом была построена знаменитая история. О том, что вот у нас культурный отбор, мы люди цивилизованные, а это всѐ дикари. А когда посмотрели мозги, то выяснилось, что они одинаковые. Тихий вопрос из зала: ребята, что же получается, «культурное развитие» Европы на вас ни черта не сказывается? И все заткнулись. Это было в конце 19-го века. 16 Как будто в Европе все такие творческие и изобретают ракеты. В основном ведут себя как обезьяны последнего разлива. Причѐм менее напряжѐнно думают, чем люди в более диких условиях. Важное и самое главное, о чѐм мы говорим ― это мозг. Отличается в десятки раз по структурам. А в некоторых случаях, в мозгах есть поля и подполя, которые есть у одного человека, но нет у другого. У нас качественное различие. Мозги у нас различаются так, как будто мы разных видов. Амиран Сардаров: Почему же там до сих пор дикость, нет науки и цивилизации? Сергей Савельев: Условия сложные. Не такая сладкая там жизнь была. Мы не хуже и не лучше ― вылезти из этой дыры социальных проблем мы можем, только оценивая человека, что он может, а что нет. Объективных-то критериев нет. Получается, что среда формирует человека. Рассудок очень выгоден, если его подчинить некой религиозной идее. Мозг радостно туда бежит. Потому что он начинает экономить. Расход уже не 25% от всего организма, а 9%. У тебя есть список правил, с которыми ты живѐшь. Бейся лбом и впе- рѐд с песнями. И мозг энергетически тебя поддерживает, чем меньше думаешь, тем больше внутренних наркотиков. Опять получается, что обращаются к самым пещерным принципам обеспечения энергии мозга. И, в результате, возникает религиозный фанатизм, как способ эффективной экономии энергии мозга. Вместо того, чтобы думать, он опять экономит энергию. Опять биологический механизм. Амиран Сардаров: То есть даже в каком-нибудь кишлаке можно най- ти гения? Сергей Савельев: С научной точки зрения никаких проблем нет. Это курам на смех все эти разговоры об одарѐнности европейцев и недо- развитости востока. Это бред сумасшедшего. С точки зрения мозга нет никакого значения, откуда появился человек. Вопрос в том, как устроен его мозг. Амиран Сардаров: И не загнобился ли он религией? Сергей Савельев: Не только религией. Просто социальными условия- ми. Если человек хоть чуть-чуть отличается в том же Иране или во Франции, его давай все долбать. Ему толком не дают поучиться. Родители говорят «пойдѐшь ботинки починять». Поэтому, если мы говорим о церебральном сортинге, то есть об оценке прижизненных способностей человека, то эта возможность есть в 17 любой среде. Мозги каждый раз перемешиваются, поэтому вероятность появления такая же, как в Иране, в Китае, в центральной Африке, да где угодно. Но эти люди невостребованы. Амиран Сардаров:Вы же говорили, что в среднем у рас есть раз- ница. Сергей Савельев: Вопрос статистики. Если мы возьмѐм тысячу иранцев и тысячу французов, конечно, будет разница, потому что люди изолированно жили очень долго. Посмотрите на себя в зеркало и на какого-нибудь француза. Конечно, отличаетесь. И мозги в среднем отличаются. Но индивидуальная изменчивость всѐ равно перекроет все эти расовые отличия. Я предлагаю не какую-то идею стратификации и расслоения челове- чества, а очень простую вещь, чтобы навести хоть какую-то справед- ливость и приступить к человеческому отбору. Чтобы не по папочке министру, а по реальным способностям реального человека. Впервые за всю историю! Человечество пока ещѐ не эволюционировало как люди. Мы эволюционировали как глисты, клопы и тараканы. По обезь- яньим принципам, используя наш изощрѐнный мозг. А надо отбирать по человеческим способностям к творчеству, к неким наклонностям, которые будем использовать, чтобы создавать нечто новое, что не было до нас. И тогда, если вы найдѐте себе жену с равными мозгами, у которой мозги будут примерно как у вас, то вы с ней хоть ругаться не будете. Амиран Сардаров: Знаете ли вы кого-нибудь из ныне живущих неба- буинов? Если не гениев, то близко к этому. Сергей Савельев: У нас в той же музыке есть Артемьев, Ванжелис, Сильвестров. Что касается не выражения эмоций, а пользе человечеству, то это очень сложно. Надо думать на эту тему. Амиран Сардаров: Насколько вы придаѐте значение внешним обс- тоятельствам? У многих (если не у всех) гениев жизнь была не сладкой. Что вынуждало их к некой борьбе, напряжению мозга и т.д. То есть в трудностях «закаляется сталь». Не получился ли так, что мы отберѐм гения, посадим его в некие стерильные условия, где у него не будет никакой мотивации напрягать мозг и к чему-то стремиться? Ну а искусственно создать эти «правильные сложности» тоже проблема- тично, т.к. обычно-то они создаются случайным образом, что приводит к неким непрогнозируемым интересным результатам у конкретных людей. 18 Сергей Савельев: Кроме того, что вы отобрали гения, вам ещѐ нужно его заставить работать. Он же умный подлец. Вот, посмотрите ― умст- венный эксперимент. Мы поймали гения. И что, он у нас будет работать? Не надейтесь! Реальные творцы: художники, физики, фило- софы, математики ― их уже признали гениями, а дальше они начи- нают гнать фальшак. Писать всякую фигню, которая также отлично продаѐтся. Зачем ему затрачиваться, если он уже продал всѐ, что мог, и дальше он уже продаѐт своѐ имя? Гений, даже если он придумал что- то гениальное, то второй раз заставить его будет очень сложно. Амиран Сардаров: Это будет школа? Сергей Савельев: Нет, не школа. Это будет среда. Так примитивно здесь не получится. Гении, они тем и «плохи», что могут придумать нечто такое, о чѐм ты никогда не догадаешься. Как в лучших американских фильмах, когда гениальный режиссѐр снимает фильм с закрученным концом. Надо с ними будет работать. Пользуясь их биологическими особеннос- тями, создавать среду, в которой бы эта биологическая особенность была заложником, а с другой стороны, заставить работать. Это всѐ непросто. Даже отобрав гения, нужно его заставить работать, чтобы он тебя тут же не обманул. Когда их отберут, они тут же сожрут тех, кто их отобрал. Амиран Сардаров: Зачем гениям будут нужны негении? Грубо гово- ря, гении сделают себе роботов, и никакие таджикские дворники, да и вообще любой обслуживающий персонал им будет не нужен. Вообще, получится так, что массы будут только мешать, как лишние потреби- тели ценных ресурсов. Гении ведь не обязательно будут гуманистами. Сергей Савельев: Вы поймите, для биологии понятие гуманизма это вообще пустые слова. Вы что, видите вокруг себя гуманизм? Да ужас, вакханалию! Здесь всѐ намного хуже. У нас появится инструмент отбора людей по человеческим качествам. Контролировать их не получится. Начнѐтся не биологическая, а человеческая эволюция. Я очень рассчитываю на то, что как только первую сотню гениев отберут, они начнут исполь- зовать своих создателей. Амиран Сардаров: В том числе вас? Сергей Савельев: Да, возможно, и меня. Но это будет интересно. Уже будет ясно, тренд будет понятен, и я буду утешен. Они настолько всѐ изменят, что вообще государства перестанут существовать. Потому что это глупость, вкладывать деньги в оружие и истребление друг друга. Есть масса других способов. Нам сейчас всѐ это непонятно, потому что для этого нужны другие мозги. 19 Самое главное, что они сделают ― это разрушат систему. Причѐм это будет возникать неоднократно. Эти гении возникнут в разных местах, их начнут по-тихому отбирать. Уже появляются предложения поучас- твовать во всѐм этом. Для этого нужны небольшие деньги. А как только церебральный сортинг выйдет из-под контроля, а это произойдѐт быстро, люди впервые начнут эволюционировать по человеческим законам, а не по обезьяньим. Сначала рассудочные особи возникнут в одной стране, другой, пятой, десятой. И когда они доберутся до власти, а они доберутся очень быстро, то будут конфликтовать между собой. Будет нормальная биологическая потасовка. Возникнут несколько точек роста. Китайский гений не будет считать, что французский гений равен ему. Биологические механизмы всѐ равно будут работать. Всѐ равно будут конфликты. Но появится хоть маленькая надежда на то, что возникший инструмент приведѐт к тому, что начнѐтся эволюция по человеческим качествам. Которые мы с таким трудом иногда заставляем себя исполнять. Пока тренд общий такой, что мозги уменьшаются. Потому что без моз- гов жить проще и легче, удобней адаптироваться. И этот процесс нель- зя остановить. Мы все выродимся и превратимся в убогих эректусов. Очень развита имитационная среда. Становится всѐ удобней и удобней ничего не делать. Поэтому нужно изменить общую тенденцию. Она будет изменяться болезненно, будут конфликты и чѐрт знает что, будет непросто. Не то, что кто-то будет обиженным и обойдѐнным. Просто люди разные, и способности у них разные. Естественно, это уже новый уровень отношений между людьми. Это всѐ приведѐт к положительным результатам, но в отдалѐнном будущем. Конечно, если сейчас в ООН договориться, что «всё, мы начинаем заниматься ЦС, всем стоять, молчать, деньги не прятать» ― тогда человечество дружно и весело начнёт расселяться по планетам солнечной системы. Если извлечь гениев из семи миллиардов полуобезьян, то они, естественно, решат большинство проблем на этой планете, и позволят нам достигнуть других. И тогда начнѐтся новообезьянье торжество нашего вида. Мы начнѐм расселяться по вселенной и загадим всѐ. Амиран Сардаров: Какие вы видите глобальные риски у ЦС? Сергей Савельев: Остановить существующее безобразие ― это самое большое преимущество. Все остальные риски ничтожны. 20 Если мы договоримся между собой, то у нас будет шанс с церебраль- ным сортингом. А если не договоримся, то пройдѐм через очередные жернова биологических конфликтов, только на новом, более высоком уровне. И естественно, к этому будут подключены совсем другие инст- рументы. Вы поймите, вот сейчас добывают топливо. У нас проблема с утилиза- цией отходов, того, сего. Всѐ это решается. Но для этого нужно, чтобы это решалось совершенно иначе. Новыми людьми с новыми подходами. Это гуманистическая задача. Но она будет выполнена только в том случае, если мы найдѐм людей, которые смогут с ней справиться быстро и легко. Мы не можем заставить человечество вести себя по-человечески. Потому что оно не хочет этого делать. Оно живѐт по биологическим законам. Откажемся от биологических законов, отберѐм гениев, кото- рые придумают, как делать нормально ― тогда да. Не отберѐм ― будет продолжаться то, что и последние 150 тысяч лет, в той или иной форме. |