Хрестоматия Хомской. Содержаниепредисловие ко второму изданию теоретические основы нейропсихологии
 Скачать 4.93 Mb.
|
|
119 ляет материализованную историю духовной жизни сотен поколений. Она формируется под влиянием воздействия окружающих, общения сними. Ребенок вовсе не родится аутистическим существом, которое лишь постепенно врастает в культуру. Он с самого начала вплетен в сеть культурных влияний и лишь постепенно выделяется как самостоятельное существо, духовный мир которого формируется в определенных социальных условиях. Замечательная и едва лине уникальная в истории науки дискуссия живого Пиаже с давно умершим Выготским (напечатанная в виде приложения к американскому изданию книги Выготского Мышление и речь) ясно показывает справедливость этого положения. Корни высших психических функций человека лежат вне его биологического организма — в объективных условиях его общественного существования, а их развитие является процессом их общественного форми рования. Вот маленький ребенок. На первых порах его активность исчерпывается темна что толкают его биологические влечения или простейшие формы ориентировочной деятельности. Однако уже очень рано эти глубинные мотивы начинают оттесняться сложными вершинными мотивами. Мать говорит ребенку Вот чашка и чашка, которая ничем не выделялась раньше, становится центром его внимания. Мать говорит ему Дай мячики его рука тянется к мячику, — возникает новая форма произвольного действия. Структура такого поведения носит уже совершенно новый характер. Его начало — в речи матери, его конец — в действии ребенка. Это действие разделено между двумя людьми, и именно такое действие является моделью любого сложного психического акта ребенка. Но ребенок растет, над пассивной речью надстраивается его активная речь. Он начинает сам воспроизводить схему действия, которую мы только что описали. Теперь он уже сам может сказать Вот чашка, — и его внимание перемещается на чашку он сам может дать себе сигнал взять мячики берет мячик, подчиняясь этому сигналу. Действие, ранее разделенное между двумя людьми, становится способом организации психической деятельности, интерпсихологическое действие превращается в его интрапсихическую структуру. Социальное формирование высших психических функций сделало свой решающий шаг сложилась система, высочайшая по своей саморегуляции. Можно ли оспаривать положение о социальной природе высших психических функций человека? Однако указание на социальную природу высших психических функций было лишь первым шагом новой психологической концепции. За нею очень скоро последовали второй. Исследования Выготского и его ближайших сотрудников показали, что формирование высших психических функций представляет сложный процесс, распадающийся наряд этапов, каждый из которых отличается особой организацией психической деятельности. На первых шагах своего развития ребенок должен совершить определенное внешнее действие и создать материальные изменения во внешней среде, подчиняясь которым он овладевает своим поведением. За этим этапом внешнего матери Мозги психика. Проблема локализации высших психических функций ального или материализованного действия, образующего исходную структуру простейшего волевого акта, следует второй, когда развернутое материальное действие заменяется внешней речью, сигнализирующей нужный порядок действий и формирующей его программу. На третьем этапе эта развернутая речь сокращается, принимает характер внутренней речи, свернутой по своему строению, предикативной по форме. И эта внутренняя речь оказывается достаточной, чтобы сформулировать намерение, наметить схему дальнейших действий и развернуться в программу сложной деятельности. Нужно было много лет, начиная с исследований самого Л. С. Выготского, опытов АН. Леонтьева по развитию сложных форм памяти, исследований Л. Р. Лу рия и А. В. Запорожца по формированию произвольных движений и речевой регуляции действий и кончая работами П. Я. Гальперина и ДБ. Эльконина, чтобы учение о формировании высших психических функций и управлении ими, составляющее сердцевину советской психологии, приняло свои достаточно очерченные формы. Один вид внешних знаков, заменяющих прямые формы приспособления к внешнему миру новыми, опосредствованными формами психической деятельности, получил особое значение и стал предметом специальных исследований. Это сложившаяся в процессе тысячелетнего исторического развития система языка. Именно языки использующая его речь) служит не только средством общения, но и позволяет сохранять и передавать опыт поколений. Язык дает возможность отвлекать существенные признаки, обобщать их, формируя категориальное отношение к действительности и определяя практически все стороны сознательной деятельности. Под влиянием языка, который служит основой второй сигнальной системы, коренным образом меняется восприятие, формируются новые виды памяти, создаются новые формы мышления, обеспечивающие сложнейшие системы обратной связи. Речь — сначала внешняя, а затем и внутренняя — становится одной из важнейших основ регуляции поведения. Вот почему Выготский посвятил одну из своих основных работ психологическим проблемам речи и мышления. Поэтому то исследования роли речи в формировании психических процессов стали одной из основных линий советской психологической науки. Важность этой серии работ заключается не только в установлении факта, что значение слова развивается. Этот факт, тщательно изученный Выготским, вошел сейчас в основной фонд психологической науки, и интерес к нему сейчас снова обострился в связи с развитием современного учения о коммуникации. Значение данных работ состоит ив том, что они впервые позволили сформулировать ряд положений о смысловом и системном строении сознания и детально показать, что на последовательных этапах развития не только содержание мышления, но и вся структура сознания и отношения между отдельными психическими процессами не остаются неизменными. В последние годы своей жизни Выготский любил обращать внимание на то, что на последовательных этапах психического развития ребенка, связанного с возникновением новых форм его деятельности и развитием новых форм значения слов, коренным образом меняется отношение между основными психологическими функ Высшие психические функции человека и проблема их локализации 121 циями. Если на ранних этапах ребенок мыслил так, как он воспринимали запоминал, тона последующих этапах он воспринимает и запоминает так, как он мыслит. Нет сомнения в том, что эти работы, основы которых были заложены одновременно с ранними исследованиями Пиаже, уже вошли в основной фонд психологической науки как существенный вклад в создание нового этапа психологии — науки о меняющейся походу развития структуре межфункциональных отношений. Если первый этап развития учения Выготского был в значительной мере посвящен исследованиям, которые прослеживали процессы формирования сознания под влиянием смысловой структуры речи, тов последующий длительный период его сотрудники и ученики были заняты работами, ставившими задачу изучения структуры исторически сложившейся психической деятельности человека и формирования регулирующей роли речевых процессов. В ходе этих исследований, проведенных Леонтьевым и его сотрудниками, были детально изучены основные составные элементы структуры психической деятельности и было показано, какую роль в этой структуре играют мотивы и задачи, как из целой деятельности выделяются отдельные операции и как меняется строение деятельности на отдельных этапах психологического развития. Именно эти исследования и позволили гораздо шире и глубже подойти к проблемам программированного усвоения знаний и формирования личности человека на основе оправдавших себя теоретических положений. Много лет заняли и исследования, проведенные сотрудниками автора, в процессе которых удалось проследить, как формируется регулирующая функция речи, как складывается произвольное действие в онтогенезе и как оно нарушается при локальных поражениях мозга. Большое значение имеют исследования Запорожца, проследившего ранние этапы формирования произвольного движения и осмысленного восприятия ребенка, работы Гальперина и Эльконина, которым удалось сформулировать важные психологические положения об основных этапах усвоения знаний и формирования психических процессов в школьном возрасте, работы Л. И. Божович, прослеживающие с этих же позиций основные этапы формирования личности в зависимости от конкретных видов деятельности. Эти исследования раскрыли ряд новых фактов и показали, насколько продуктивным может быть тот исторический подход к объективному анализу психических процессов, основы которого были заложены Выготским. Подход к психической жизни человека с этих позиций повлек за собой коренную перестройку всех основных разделов психологической науки. Восприятие и память, представление и мышление, эмоциональное переживание и волевое действие перестали рассматриваться как естественные функции нервной ткани или как простые свойства психической жизни. Стало очевидным, что они имеют сложнейшее строение, что это сложное строение имеет свой общественно исторический генез и приобрело новые, специфические для человека функциональные особенности. Речевая деятельность перестала рассматриваться как частный процесс, не имеющий прямого отношения к восприятию и вниманию, памяти и мышлению. Возникла реальная возможность научно объяснить те процессы отвлеченного мышления и волевого действия, которые в течение веков оставались необъяснимыми. То, что рассматривалось прежде как изолированные функции или даже Мозги психика. Проблема локализации высших психических функций неразложимые свойства, выступило теперь как сложнейшие функциональные системы, сформированные в истории и меняющиеся в процессе прижизненного развития. Формируясь в общении со взрослым, перестраивая свое поведение на основе предметной деятельности и речи, усваивая знания, ребенок не только приобретает новые формы отношения к внешнему миру, но и вырабатывает новые виды регуляции своего поведения, формирует новые функциональные системы, позволяющие ему овладеть новыми формами восприятия и запоминания, новыми видами мышления, новыми способами организации произвольных действий. Легко видеть, какую революцию внесли представления Выготского в веками устоявшиеся психологические понятия. Устойчивые и неподвижные психические функции превратились в сложные и подвижные функциональные системы, меняющиеся в процессе развития психология, вышедшая за узконатуралистиче ские границы, впервые стала наукой о социальном формировании природных яв лений. Один, пожалуй, наиболее существенный вопрос оставался, однако, открытым. Если представления Выготского, намного десятилетий определившие дальнейшее развитие советской психологической науки, коренным образом перестроили наши взгляды на природу и строение психических процессов, то как же следует понимать материальный субстрат этих процессов Какие представления о работе мозга следует положить в основу взглядов на материальные основы психической деятельности Проблема локализации психических функций в больших полушариях головного мозга — именно так формулировали вопрос о мозговых основах психической деятельности — переживала в 20 х гг. нашего века состояние глубокого кризиса, во многом отражавшего кризис психологической науки. С одной стороны, в неврологии еще сохранялись те наивные представления о локализации сложных психических функций в ограниченных участках коры головного мозга, начало которым было положено великими открытиями 70 х гг. прошлого века. Исходившие из упрощенных представлений о психических функциях неврологи высказывали предположение, что наряду с корковыми центрами чувствительности и движений могут быть найдены аналогичные центры более сложных психических процессов. После работ Лиссауэра, Геншена и Клейста мысль о наличии в коре головного мозга центров восприятия, центров счета и центров понятий переставала казаться сколько нибудь странной. Естественно, однако, что такие положения узкого локализационизма» встретили и существенные сомнения. Понимая всю сложность высших психических процессов человека и учитывая тот хорошо известный в клинике факт, что их нарушение может появляться в результате самых различных по локализации поражений, многие неврологи высказали предположение, что сложные формы психических процессов являются результатом деятельности всего мозга как целого. Одни из этих авторов, придерживавшиеся холистической точки зрения (Монаков, Грюнбаум), испытывая на себе заметное влияние вюрцбургской школы в психологии, воздерживались от всяких попыток ближе подойти к рассмотрению тех аппаратов головного мозга, которые были связаны с высшими формами психической деятельности. Другие, примыкавшие к представлениям гештальтпсихологии Высшие психические функции человека и проблема их локализации 123 (Гольдштейн), пытались создавать представление о структуре возбуждения, равномерно распространявшегося по всей коре головного мозга, и видеть в этих безликих структурных процессах основу сложных форм психической деятельности человека. Признавая узкую локализацию элементарных физиологических процессов в ограниченных участках коры головного мозга, они практически отказывались от конкретного анализа тех корковых зон, которые принимали участие в реализации сложных форм психической деятельности человека. Вращаясь в порочном кругу структурной психологии, — писал Выготский, — учение о локализации специфически человеческих функций колеблется между полюсами крайнего натурализма и крайнего спиритуализма (1960, с. Те представления о высших психических функциях, социальных по своему происхождению, системных по своему строению, динамических по своему развитию, из которых исходил Выготский, естественно, не могли укладываться в только что описанные схемы и нуждались в новых, коренным образом перестроенных подходах к их мозговой локализации. Тот факт, что ни одна из высших психических функций не могла быть понята как простое свойство психической жизни, заставлял с самого начала отказаться от мысли, что высшие психические процессы представлены в коре головного мозга также, как и элементарные физиологические функции. Однако конкретные представления об их сложном, дифференцированном составе заранее отвергали продуктивность мысли о том, что в основе их лежит мозг как единое недифференциро ванное целое. Представления, к которым пришел Выготский, заставили его думать, что локализация высших психических функций не может быть понята иначе, чем хроно генная, что она есть результат психического развития, что отношения, которые характерны для отдельных частей мозга, осуществляющих высшие психические функции, складываются в процессе развития и что человеческий мозг обладает новыми локализационными принципами по сравнению с мозгом животного (Л. С. Вы готский, 1960). Однако раскрытие этого положения требовало несравненно более полного и конкретного анализа функциональной организации психических процессов человека, без которого всякие попытки решить вопрос об их локализации оставались бы невозможными. Выготский уже в своих ранних исследованиях (1956, 1960) обратил внимание на тот факт, что психическое развитие ребенка не носит характера простого созревания заложенных от природы задатков, что оно происходит в процессе предметной деятельности и общения со взрослыми. Ребенок овладевает орудиями, которые сложились в человеческой истории, и приходит к использованию внешних средств или знаков для организации своего собственного поведения. Если ответные реакции животного вызываются стимулами, которые исходят из внешней или внутренней среды, то действия ребенка очень скоро начинают управляться и теми сигналами, которые он сам создает. Примерами такой опосредствованной организации его психических процессов может быть тот факт, что ребенок направляет внимание в соответствии с собственными речевыми сигналами и организует деятельность с помощью регулирующей роли сначала внешней, а затем и внутренней речи. Постепенно развернутая, опирающаяся на внешние средства деятельность сокра Мозги психика. Проблема локализации высших психических функций щается, приобретает свернутый характер и превращается в те внутренние психические процессы, которые могут показаться простыми и далее неразложимыми психическими функциями, но которые на самом деле являются продуктом сложнейшего исторического развития. Естественно, что такой опосредствованный инструментальный характер поведения, специфический для человека и не имеющий места у животных, заставляет предполагать новый принцип локализации высших психических процессов, отличный от тех форм мозговой организации поведения, которые имеют место у животных. Именно это и заставляет Выготского говорить о той роли, которую в локализации функций, связанных со специфически человеческими областями мозга, играют экстрацеребральные связи (1960, с. 391), складывающиеся во внешней деятельности человека, в использовании орудий и внешних знаков, столь важных в формировании высших психических функций. Праксис человека невозможно представить без его предметной деятельности, а речевое мышление — без языка и его внешних средств — речевых звуков, букв, логико грамматических отношений, созданных в процессе общественной истории. Общественная история завязывает те узлы, которые ставят определенные зоны мозговой коры в новые соотношения друг с другом. И если использование языка сего звуковыми кодами вызывает новые функциональные отношения между височной (слуховой) и кинестетической (сенсомоторной) областью корыто это является продуктом исторического развития, опирающегося на экстрацеребральные связи и формирующего в коре головного мозга новые функциональные органы (А. Н. Леонтьев, Тот факт, что в процессе исторического развития у человека возникают новые функции, не означает, что каждая из них опирается на новую группу нервных клеток и что появляются новые центры высших психических функций, подобные тем, которые с такой активностью искали неврологи последней трети прошлого века. Тот факт, что история завязывает новые функциональные узлы в коре головного мозга, говорит о том, что развитие новых функциональных органов происходит путем формирования новых опосредствованных функциональных систем, которые никогда не имели места у животных, создание которых является новым способом безграничного развития деятельности головного мозга. Кора головного мозга человека становится благодаря этому принципу органом цивилизации, таящим в себе безграничные возможности и не требующим создания новых морфологических аппаратов каждый раз, когда в истории создается потребность в новой функции. Учение о системной локализации высших психических функций в коре головного мозга снимает, таким образом, противоречия между идеями узкого локализа ционизма и представлениями о мозге как едином целом. Каждая специфическая функция перестает мыслиться как продукт какого нибудь центра, с другой стороны, функция мозга как целого перестает представляться как работа нерасчленен ной и однородной массы нервной ткани. На место обоих представлений становится положение о системе совместно работающих высокодифференцированных зон коры, осуществляющих новые задачи путем новых «межцентральных» отношений. Эти представления, заложенные Выготским, и легли в основу учения о системной Высшие психические функции человека и проблема их локализации |