Р.Ф. Туровский - Политическая регионалистика. Теоретические основы политической регионалистики 15 Глава
 Скачать 7.15 Mb.
|
|
646 ¶7.6 Политические коп^тикты в российских регионах Политическая нестабильность в регионе также традиционно определялась наличием иных властных структур, которые становились своеобразными альтернативными центрами власти. Их появление было обусловлено стремлением правящей элиты создать демократию или иллюзию таковой. Институциональные изменения обычно порождались центром, который устанавливал для регионов общие правила игры. На местах реформа преобразовывалась в интересах местной стабильности и регионального лидера, который искал возможности для подавления неподконтрольных институтов. Центр в конечном итоге с этим соглашался. В советское время такие демократические институты в лице советов и их исполкомов, т.е. форм законодательной и исполнительной власти на местах, были подавлены вполне официально, за счет руководящей и направляющей роли КПСС, которая в регионе означала первенство первого секретаря обкома. В годы перестройки произошло смещение центра власти к советам, что привело к персонификации региональной власти в лице председателя совета. Б. Ельцин совершил следующую институциональную реформу на местах, сделав ставку на исполнительную власть и выведя на первые позиции губернаторов32. Интерес региональной стабильности всегда означал, что регион пытался каким-то образом адаптировать предложенную центром инновацию, не допуская полицентризма власти. Например, когда произошел сдвиг центра власти к советам, первые секретари обкомов сразу же заняли кресла председателей советов. Когда им пришлось отказаться от совмещения постов, они выбрали советы, и партийная власть потеряла свой остаточный авторитет. Логика поддержания моноцентризма в региональной власти воспроизводилась и в постсоветские времена. На уровне страны происходили новые институциональные изменения. Во-первых, отмечались попытки ввести реальное разделение властей по образцам западной демократии (или скорее — сохранить контроль советов за исполнительной властью). Наиболее острый конфликт в российских регионах связан с началом 1990-х гг. Это был конфликт "ельцинских" губернаторов с советами (высокий статус которых определился в 1990—1991 гг.). Советы превратились в региональную законодательную власть и пытались задействовать рычаги парламентского контроля над исполнительной властью. Во-вторых, в середине 1990-х гг. началось формирование выборных органов местного самоуправления, которые существенно ограничивали властный ресурс губернаторов "снизу". Были созданы предпосылки для нового конфликта на региональном уровне. Во всех этих ситуациях губернатор, утверждаясь как первое лицо в регионе, искал способы подавления политических институтов, которые воспринимались пПри этом губернаторские должности, как правило, получали председатели облисполкомов, которые при прежнем режиме находились в подчиненном положении и не могли реализовать все свои властные амбиции. 647 ¶Глава 7 Региональная и местная власть в современной России как конкуренты в борьбе за властный ресурс и потенциальные очаги политической оппозиции. Сложились предпосылки для двух базовых конфликтов в регионах:
Позиция федерального центра традиционно определялась, с одной стороны, заинтересованностью в моноцентризме региональной власти, а с другой — необходимостью развивать и поддерживать иные демократические властные структуры, помимо губернатора. Поэтому центр, конечно, создавал губернаторам "проблемы" (типа развития местного самоуправления), но и продолжал делать ставку на губернаторов и модель моноцентрической власти, позволяя региональным лидерам подавлять "альтернативную" власть и не создавая им лишних препятствий (вспомним альянс центра и губернаторов, сложившийся на фоне борьбы с советами). Новый конфликт появился на этапе политического размежевания двух уровней государственной власти — федеральной и региональной — в связи с укреплением властной вертикали при В. Путине. Здесь уже возникает расхождение между интересами федерального центра и губернаторов. Развитие институтов автономного (от губернаторов) федерального представительства и вмешательства на местах ведет к тому, что конфликт "центр — регионы" приобрел внутрирегиональное измерение. Поэтому целесообразно выделить еще один государственно-правовой конфликт. Это — конфликт региональной государственной власти и агентов федеральной власти на местах в лице полномочных представителей президента, главных федеральных инспекторов, прокуроров и т.п. В регионах начинает формироваться представительство непосредственных интересов федерального центра — чиновники и политики, ориентированные на позицию центра, прежде всего — администрации президента. Принципиальное отличие этой ситуации от предыдущих заключается в том, что губернаторы не имели возможности разрешить этот конфликт путем подавления конкурирующего властного органа более или менее легальными методами. Наоборот, они сами оказались под контролем вышестоящих инстанций. Началась своеобразная борьба за "формулу стабильности" в регионе. До сих пор ее определял губернатор. Теперь определяющую роль пытался играть федеральный центр, который в крайних случаях начал ставить вопрос о смещении неуправляемых и слишком самостоятельных губернаторов. Зачастую как раз тех, которые обеспечили в регионах завидную стабильность, но на "неправильных", с точки зрения центра, основаниях. Анализ региональных конфликтов будет неполным без изучения специфики политического лидерства в России и политических режимов [Гельман, 1998]. Власть воспринималась и воспринимается с позиций единоначалия. Отсюда и четко определенная тенденция к региональному моноцентризму. 648 ¶    7.6 Политические конфликты в российских регионахВласть в российском регионе видится элитами как доступ к ресурсам, право распоряжения этими ресурсами и их распределения. На этапе первоначального накопления капитала это ведет к формированию групп, имеющих право первенства в доступе к ресурсам и использующих компетенцию региональных властей в своих интересах. Персонифицированная региональная власть стала основой для кристаллизации местных бизнес-групп, а борьба за власть — борьбой за передел сфер влияния. Это определило поляризацию элиты и особую роль экономического фактора в этом процессе. Региональная элита делится не столько по признаку принадлежности к органам власти, сколько по политико-экономическим кланам. Каждый из таких кланов имеет лидера (или коалицию лидеров) и систему связей с различными властными органами. Борьба между этими кланами определяет "реальное" измерение внутрирегиональной конфликтности. 7.6.2 Конфликт между губернаторами и законодательными собраниями Этот конфликт был определяющим в 1991—1993 гг., когда исполнительная власть оказалась выведена из-под контроля советов и губернатор утверждался в роли "хозяина региона", главного центра власти. Данный конфликт оказался первым крупным фактором внутрирегиональной нестабильности в постсоветский период. Причем борьба за власть была реальной, поскольку полномочия советов оставались весьма серьезными. Далее последовал резкий спад 1994 г. в связи с роспуском советов и формированием первых законодательных собраний с очень ограниченными полномочиями. В 1995—1997 гг. начинается медленный подъем региональной законодательной власти, что в отдельных регионах ведет к восстановлению данного типа конфликтности. За вторым циклом выборов региональных законодательных собраний 1996— 1997 гг. последовала определенная стабилизация отношений между ветвями власти в регионах. Губернаторы отрабатывают технологии контроля за законодательной властью, не позволяющие ей играть определяющую роль в региональном политическом процессе. Законодательные собрания ищут пределы своей политической автономии, которая в регионах сильно различается в зависимости от положений устава, кадрового состава депутатского корпуса и личности спикера. Но говорить о широко распространенном конфликте уже не приходится. Следует обратить внимание на характерное политическое содержание этого конфликта. За ним отчетливо прослеживается стремление спикеров занять губернаторский пост. Такое стремление само по себе подчеркивает иерархию отношений между ветвями власти в регионах. Причем динамика спикерских успехов и неудач ясно свидетельствует об ослаблении законодательной власти и, соответственно, снижении значимости данного конфликта. 649 ¶Глава 7 Региональная и местная власть в современной России Попытки спикеров стать губернаторами были характерны для первого цикла губернаторских выборов. Это понятно, поскольку первые губернаторские выборы во многих регионах проходили "по следам" конфликта губернаторов и советов, который поделил элиту на противостоящие группы. Наиболее популярные спикеры-оппозиционеры и стали губернаторами в 1996 г., такие, как А. Суриков (Алтайский край), Н. Виноградов (Владимирская область), О. Богомолов (Курганская область), И. Шабанов (Воронежская область), В. Сударенков (Калужская область). Однако затем общее "угасание" региональной законодательной власти и связанного с ней конфликта привело к снижению политического статуса спикеров и их хроническим провалам на выборах. Для спикеров началась полоса неудач: поражения на губернаторских выборах А. Шиянова (Ставропольский край), Л. Ефремова (Курганская область), С. Рябухина (Ульяновская область) и пр. Даже такой известный спикер, как А. Усе (Красноярский край), в отсутствие действующего губернатора не смог выиграть выборы, хотя и мог стать исключением из правила. В начале и середине 2000-х гг. отношения между ветвями власти в регионах в целом остаются урегулированными, но в пользу губернаторов. Такая ситуация определяется целой системой отработанных губернаторами политических технологий [Политические процессы в регионах России, 1998].
О том, что ситуация до последнего времени развивалась в пользу губернаторов, свидетельствует и подавление оппозиционности ряда законодательных собраний. Новые, более "управляемые" выборы позволили разрешить в пользу губернатора острый конфликт в Свердловской и Тверской областях, Чувашии и Туве. Во многих регионах губернаторы свели к минимуму присутствие в законодательных 650 ¶  7.6 Политические котрликты в российских регионахсобраниях коммунистов (например, Белгородская область). Даже в Красноярском крае А. Усе после избрания губернатором своего противника на выборах А. Хлопонина стал демонстрировать лояльность новому губернатору, рискуя в противном случае потерять поддержку депутатов. В 2000-е гг. отмечается очень ограниченный список регионов, где можно говорить о настоящем конфликте между ветвями власти. По России можно найти немало достаточно автономных и (или) амбициозных спикеров, но с ограниченными перспективами для политического роста. Действительно популярных лидеров среди спикеров очень мало. Итак, в начале XXI в. в отношениях между ветвями власти в регионах наблюдается "смещенное" динамическое равновесие, установившееся в пользу губернаторов. Говорить о мощном конфликте нельзя, поскольку нынешняя ситуация предопределена существующими правилами игры и законодательством. Есть лишь разовые всплески конфликтности и считанные регионы, где отношения действительно напряжены. При этом нигде еще спикер не смог состояться в качестве реальной альтернативы губернатору. И, как показывают социологические исследования, известность спикеров минимум на порядок ниже, чем у губернаторов. В то же время эта ситуация несколько меняется в сторону обострения противоречий между ветвями власти. Структура законодательных собраний стала иной за счет двух новаций.
Кроме того, вновь немного повышается статус спикеров на федеральном уровне. Свою роль в этом процессе играет Совет законодателей, а также созданные повсеместно в федеральных округах парламентские ассамблеи. Должность спикера рассматривается многими как удобная площадка для продвижения на губернаторский пост. Роль законодательных собраний немного выросла в связи с тем, что с начала 2005 г. они стали утверждать кандидата на пост губернатора, предлагаемого президентом. 7.6.3 Конфликт между губернаторами и местным самоуправлением Этот конфликт разгорелся в России через несколько лет после исчерпания конфликта между ветвями власти. Формирование выборного местного самоуправления, 651 ¶Глава 7 Региональная и местная власть в современной России отделенного от государственной власти, привело к разрушению внутрирегиональной властной вертикали. После укрепления моноцентризма в 1994—1996 гг. губернатор сталкивается с оппозицией на нижних этажах власти. Резкое усиление конфликтности отмечается в 1997—1998 гг. — после первых выборов местных глав и на фоне повышенного интереса к местному самоуправлению федерального центра [Туровский, 1998]. Как известно, местное самоуправление воспринималось в центре как важнейший ограничитель губернаторской власти в регионах [Гельман, 1997]. "Вторая волна" конфликтности в регионах приходится на 1997—1999 гг. и связана с конфликтом между губернаторами и мэрами крупных городов. Губернатору для сохранения моноцентрической модели приходится искать технологии финансово-административного контроля за муниципальным уровнем власти. Одновременно выделяется группа наиболее влиятельных "муниципалов" — глав крупных городов, которые начинают претендовать на власть в регионах. Но эти попытки выявляют ряд существенных ограничителей для политических возможностей мэров. После серии политических поражений и восстановления основ моноцентризма уровень конфликтности снижается и опять-таки сводится к набору конкретных региональных ситуаций. В России не складывается единой муниципальной оппозиции и муниципальной элиты как отдельного класса. "Вторичность" местного самоуправления в сложившейся в регионах моноцентрической системе власти подчеркивается тем, что мэры стремятся задействовать свой ресурс опять же для борьбы за главное — губернаторское кресло. Мэры крупных городов начинают конфликтовать с губернаторами как раз потому, что обладают сопоставимым объемом ресурсов и выглядят "почти губернаторами". Это в сочетании с большой численностью избирателей в "контролируемых" ими городах позволяет мэрам заявлять о своих претензиях на губернаторский пост. Характерно, что в случае избрания губернатором бывший мэр начинает вести себя в соответствии с губернаторской логикой поведения, не делает послаблений органам местного самоуправления и стремится держать их в подчинении. Значение этого конфликта подчеркивается и множеством примеров, когда выходцы из одной политической группы, заняв посты губернатора и мэра соответственно, начинали ожесточенно конфликтовать друг с другом. Показательны конфликты между членами КПРФ. На Камчатке первый секретарь М. Машковцев стал губернатором, а второй секретарь Ю. Голенишев — мэром Петропавловска-Камчатского. После этого в регионе отмечался один из самых острых политических конфликтов, причем под давлением губернатора мэр был исключен из партии. В то же время динамика развития ситуации показывает, что пик конфликтности уже пройден. Точнее, сходят на нет попытки мэров претендовать на губернаторскую власть. Вместо этого мэры вынуждены "окапываться" в своих городах и держать оборону. На региональном же уровне мэры попали в ловушку: их влияние и известность в подавляющем большинстве случаев ограничены городскими гра- 652 ¶   7.6 Политические конфликты в российских регионахницами , а периферия не хочет их воспринимать, поскольку опасается, что мэр, придя к власти, будет помогать своему городу. Поэтому, выбирая между "колле-гой"-муниципалом и губернатором, главы районов почти всегда делают ставку на последнего, считая его гарантом финансовой помощи. Об этом наглядно свидетельствует история губернаторских выборов — попытки мэров выйти из "муниципального гетто" на региональный простор и постоянные поражения34. Характерен пример мэра Екатеринбурга А. Чернецкого, который пытался претендовать на губернаторский пост, но потерпел сокрушительное поражение. Постоянно снижался губернаторский рейтинг волгоградского мэра Ю. Чехова. Состояние отношений между губернаторами и местным самоуправлением определяется экономическими факторами, которые работают на губернатора. Формально местное самоуправление отделено от государственной власти и действует автономно. Однако в российской действительности местное самоуправление не могло нормально развиваться, поскольку не получило финансовых гарантий своей самостоятельности. Оно и не могло их получить, поскольку абсолютное большинство муниципальных образований неплатежеспособно в силу отсутствия сколько-нибудь значимой экономики. В результате местное самоуправление оказалось финансово зависимым от губернатора и потому полностью подконтрольным. Даже теоретически неблагоприятная смена власти в каком-нибудь районе воспринималась губернатором спокойно, поскольку новый глава все равно был вынужден подчиняться губернатору. Как уже говорилось, главы местного самоуправления составили заметную часть в региональных законодательных собраниях, и при этом самую лояльную часть. В реальности речь идет о конфликте не между губернатором и местным самоуправлением, а между губернаторами и немногочисленными городами-донорами. Как известно, в России действует механизм перераспределения средств между уровнями власти: вышестоящий уровень концентрирует средства, а затем делит их в иной пропорции между своими территориальными ячейками. Поэтому в российскую политическую систему заложен конфликт между центрами-донорами и дотационной периферией, который определяет содержание и структуру конфликта между губернаторами и местным самоуправлением. Губернатор, как правило, делает ставку на поддержку периферии — наиболее бедной, а значит — зависимой, управ- м Это доказывают социологические исследования, из которых часто следует, что даже самый популярный мэр зачастую просто неизвестен избирателям других районов. м В некоторых случаях мэрам все-таки удавалось занять губернаторское кресло, обыграв губернаторов. Однако здесь им благоприятствовали дополнительные факторы — демографический вес города, развал областной элиты, позитивный имидж мэра. Поэтому успеха в борьбе с действующими губернаторами добились такие мэры, как Ю. Трутнев (Пермская область), В. Толоконский (Новосибирская область) и С. Катанандов (Карелия). 653 ¶   Глава 7 Региональная и местная власть в современной Россииляемой и при этом многочисленной и лояльной на выборах. Альянс между столицей и зависимой периферией определяет содержание практически всей российской региональной политики на всех уровнях. Заметим, что финансово-бюджетные отношения между центром и субъектами федерации стали спокойнее, чем раньше. Эти отношения более или менее устоялись, центр использует методики в своих расчетах, есть относительная прозрачность при принятии решений о том, кто сколько средств должен получить. И хотя обоснованность перераспределения вызывает много вопросов, Россия хотя бы ушла от времен, когда регионы угрожали прекратить перечисление денег в центр, публично ссорились друг с другом за трансферты и пр. Однако внутри региона дела долгое время обстояли по-другому, и зачастую распределение средств определялось просто губернаторским произволом. Федеральное законодательство оставляет пространство для внутрирегиональных финансовых манипуляций, причем нередко регионы нарушали даже это законодательство при послушном молчании муниципалов (был редкий случай, когда ущемленный Липецк доказал в суде несоответствие областного бюджета федеральному законодательству). В результате возникает деление органов местного самоуправления на послушное губернатору большинство и ряд "непокорных" городов, которые и являются субъектами иной раз очень острого конфликта. Не будет большим преувеличением сказать, что большинство региональных административных центров находится в России в конфликте с губернаторами. Это неудивительно, поскольку многие городские бюджеты в процессе внутреннего перераспределения оказались в плачевном состоянии, города не в силах даже платить зарплату бюджетникам и возвращать долги энергетикам и газовикам. Остальное зависит от мэра — его реальных экономических возможностей и личных амбиций. При удачном сочетании того и другого мэр перестает бояться своего губернатора, и начинается острый конфликт. В противном случае губернатор добивается лояльности мэра всеми доступными средствами. Конфликт между губернатором и мэром крупного города остается политической реальностью в большинстве регионов. Практически всегда крупный или про-мышленно развитый средний город имеет определенную политическую автономию, является центром формирования особой группы влияния. Но при этом почти всегда это влияние ограничено городскими рамками, и момент конкуренции с губернаторами ослаблен. Минимум половина конфликтующих мэров не относится к числу ярких политиков и точно не имеет никаких перспектив для дальнейшего карьерного роста. На региональном уровне влияние мэров серьезно ограничено. Эволюционным путем разрешились наиболее острые проблемы 1990-х гг.: В. Толоконский в Новосибирске сам стал губернатором, В. Рощупкин из Омска перешел на работу в Москву, А. Салтыков из Ижевска стал членом Совета Федерации, а А. Чернецкий, Ю. Чехов и иные заметные фигуры потерпели поражение на губернаторских выбо- 654 ¶  7.6 Политические конфликты в российских регионахpax и теряют влияние. В начале XXI в. усилилось давление губернаторов на "непокорные" муниципальные образования. В некоторых субъектах впервые губернаторы принялись подчинять себе власть в "особых" городах, ранее пользовавшихся полной неформальной автономией (яркий пример Новороссийска и Сочи в Краснодарском крае при губернаторе А. Ткачеве). Произошел переход мэров из публичной в "глухую" оппозицию к своим губернаторам. В целом местное самоуправление как институт было эффективно подавлено финансово-экономическими методами. На уровне мэров остаются политики, готовые и способные претендовать на власть в целом регионе, что ведет к росту политической напряженности. Но большинство занимает оборонительную позицию, понимая ограниченность своих возможностей. 7.6.4 Конфликт "губернаторы против «федералов»" Этот конфликт появляется, начиная с 2000 г., в связи с известными изменениями на федеральном уровне. С ним связана "третья конфликтная волна". Возрастает давление федерального центра на губернаторов, что ведет к появлению феномена "ограниченного моноцентризма". Другими словами, губернаторское лидерство в регионах становится условным и осуществляется уже под контролем федерального центра и полпредов. В случае необходимости последние оставляют за собой право "изъять" у губернатора власть, добившись его поражения на выборах. В регионах выходят из-под неформального губернаторского контроля федеральные структуры, которые становятся центром кристаллизации антигубернаторской оппозиции или просто инструментом давления на губернаторов:
В результате губернаторский моноцентризм существенно ограничивается давлением федеральных структур. Совсем не обязательно это давление переходит в конфликт: губернаторы чаще следуют правилам субординации и предпочитают мириться с новым положением дел. Поэтому некоторые "сильные" губернаторы уже не пытаются открыто выступать против полпредов, как это было поначалу в Екатеринбурге и др. Со своей стороны "федералы" тоже не так часто идут на обострение. Главный федеральный инспектор — это чаще техническая фигура, чем центр влияния. Хотя нельзя не отметить случаи, когда вокруг этой фигуры создается особая группа влияния. 655 ¶Глава 7 Региональная и местная власть в современной России Таким образом, в большинстве случаев в отношениях губернаторов с "федералами" работает логика "пакта о ненападении". Губернаторы попадают в ловушку, в которую они сами загнали глав местного самоуправления. Практически никто из них не обладает ресурсом, позволяющим протестовать и сопротивляться. Однако центр все-таки скорее предпочитает работать с действующими губернаторами, чем устраивать операции по их замене. Но при этом заметно возрастают политические амбиции местных силовых структур, которые чувствуют, что власть с санкции центра может оказаться в руках их представителей. Например, главы УФСБ выиграли губернаторские выборы в Воронежской и Смоленской областях. В конфликте между губернаторами и федералами установилось свое динамическое равновесие. Публичное противостояние сведено к минимуму, поскольку попытки прямого и открытого губернаторского сопротивления доказали свою бесполезность (случай свердловского губернатора Э. Росселя). Но в ряде регионов прослеживается скрытая борьба за влияние между губернаторами и структурами, опекаемыми федеральным центром. Подводя итог, заметим, что в эпицентре любого регионального конфликта находится губернатор. Это естественно при сложившейся моноцентрической системе власти в регионе. Прочие центры власти ведут борьбу за влияние с губернатором, а в идеале стремятся сами захватить губернаторскую власть. При этом очевидны три конфликта губернаторов — с законодательными собраниями, мэрами крупных городов и "федералами". Каждый из этих трех конфликтов доминировал на определенном этапе новейшей политической истории. В начале XXI в. при частичном сохранении второго конфликта наиболее важным стал третий, но он имеет скорее скрытый характер. 7.6.5 Партийное и корпоративное измерение региональной конфликтности Региональная политическая стабильность имеет два измерения. Одно из них связано с органами власти. Второе — с борьбой между группами влияния за контроль над органами власти и прежде всего — за губернаторский пост. На первом этапе борьбы за власть в регионах значительную роль играл партийный фактор. Конфликтность в регионе, как правило, определялась противостоянием местной "партии власти" [Макаренко, 1998] и левой оппозиции, особенно в тех случаях, когда в составе последней имелся опытный, популярный лидер "советской закалки". Анализ первого цикла региональных выборов показывает, что именно политики левой ориентации на волне протестных настроений особен- 656 ¶  7.6 Политические конфликты в российских регионахно активно и успешно оппонировали "ельцинским" губернаторам. Кстати, заметим, что пик партийно-идеологического противостояния в регионах пришелся на паузу между конфликтом ветвей власти, который также имел идеологическую окраску, и конфликтом губернаторов с местным самоуправлением. Это как раз был период первых губернаторских выборов 1996—1997 гг., в которых успешно участвовали лидеры протестного движения. К началу XXI в. ситуация изменилась. В частности, сказался недостаточный кадровый потенциал левой оппозиции. Коммунисты провели своих наиболее раскрученных кандидатов в губернаторы, после чего их влияние на выборах стало падать. В тех регионах, где победу одержали кандидаты левых, коммунисты, естественно, не могли вступать с ними в открытый конфликт35. В остальных случаях они продемонстрировали ограниченность своих возможностей на выборах, что привело к спаду активности. Тем более не смогли состояться в качестве противовеса губернаторам более слабые партии типа "Яблока" и Союза правых сил. На определенном этапе "Яблоко" играло роль "демократической альтернативы" в некоторых регионах, особенно в национальных республиках, где его поддерживала русская либеральная интеллигенция (примеры Башкирии, Татарстана, Калмыкии). Эту нишу в некоторых случаях попытался занять и Союз правых сил. Такие попытки были естественны в регионах с губернаторами-коммунистами, в ряде республик (Карелия). Но в целом партии за исключением КПРФ (и то с большими оговорками) пока не состоялись в качестве альтернативных групп, способных эффективно бороться за власть. Их роль после первого выборного цикла 1996—1997 гг. в регионах стала вторичной, но не исчезла совсем. Новое восстановление роли партийного фактора в региональном политическом процессе началось вместе с переходом выборов региональных законодательных собраний на смешанную систему. В результате во многих регионах опять более заметную роль стала играть КПРФ, усилилось влияние более новых партий — "Родины", Российской партии пенсионеров и др. Правящая элита тем временем стала активнее вступать в ряды "Единой России", приобретая, таким образом, более выраженную партийную окраску, чем раньше. Характерным, хотя и не столь распространенным явлением стало противостояние губернаторов и партий вообще (разумеется, за исключением "Единой России"36, но это — особый тип партии). В этом противостоянии партии объединяют свои усилия и создают антибюрократические коалиции, отстаивая интересы гражданского общества перед лицом губернаторского авторитаризма. В ряде регионов с 35 Хотя известно немало случаев давления на "красных" губернаторов слева, чтобы заставить их выполнять партийную программу. ,6 Хотя отмечались и редкие обратные сценарии, когда губернатор конфликтует с "единороссами". 657 ¶  Глава 7 Региональная и местная класть в современной Россииэтой целью объединялись левые и правые (Карелия, Башкирия, Иркутская область и др.). Однако право-левые антибюрократические коалиции легко разрушались, почти никогда не могли предложить единого лидера и постоянно выдвигали друг другу претензии, кто честнее борется с губернаторским режимом. В конечном итоге левые и правые боролись в одиночку. Причем у правых это никогда не получалось (если только их не поддерживал крупный бизнес), а левые добивались успеха лишь в том случае, если "партия власти" разваливалась и дискредитировала сама себя. В ходе политической эволюции отмечается изменение модели борьбы за власть между региональными группами влияния. Роль идеологического конфликта и удаленных от власти партий в этом процессе заметно снизилась. Первые региональные выборы еще воспринимались как выбор регионами пути развития, и идеологическая окраска была важна. На втором этапе целью борьбы за власть в регионе стало распределение ресурсов. Определяющее влияние приобретают конфликты между бизнес-корпорациями. Партии и альтернативные центры власти включаются в эту борьбу постольку, поскольку они становятся институциализиро-ванными формами политико-экономических кланов. Таким образом, все чаще "реальным" измерением региональной конфликтности становится борьба бизнес-групп за местные ресурсы [Политика в регионах..., 2002]. Власть является для бизнеса политическим ресурсом, приобретение которого позволяет успешно развиваться и получать прибыль. Бизнес-оппозиция практически всегда существует на региональном и местном уровнях. Специфика развития раннего российского капитализма определяет преимущества бизнеса, приближенного к власти, что автоматически означает появление недовольных конкурентов. Политическая стабильность в регионе зависит от умения главы региона выстраивать бизнес-коалиции и не оказывать слишком явного предпочтения одним в ущерб другим. В противном случае начинается острая борьба за власть. Иногда и в случае нормальных отношений с губернатором крупные компании вступают в борьбу, рассчитывая привести к власти еще более лояльного человека. На рубеже XX—XXI вв. крупные компании местного и федерального значения стали пытаться играть системообразующую роль в регионах. В простых регионах с "монокультурной" экономикой доминирующая корпорация "приватизирует" власть. Так поступила "Северсталь" в Вологодской области, ЮКОС в Эвенкии, "Норильский никель" на Таймыре, а затем в Красноярском крае (но с оговорками), "Ру-сал" в Хакасии и пр. Все эти ситуации предварительно были воспроизведены на городском уровне, поскольку связка градообразующих предприятий и мэрий существует уже давно (яркий пример — Липецк, где горсовет и мэрия контролируются НЛМК). Однако в более сложных регионах борьба корпораций за власть может приобретать самые острые формы. Понимая это, многие губернаторы сумели не допустить, чтобы компании боролись друг с другом за региональную власть. Этим объяс- 658 ¶   Литератураняется завидная политическая стабильность в Ханты-Мансийском АО, который легко мог превратиться в опаснейший конфликтный узел (отчасти это верно и для Ямало-Ненецкого АО). Похожая тактика А. Тулеева в сочетании с высоким личным авторитетом и популярностью позволили удержать стабильность в крайне сложном Кузбассе. Но в целом экономическое развитие региона стало фактором, предопределяющим политическую нестабильность. Таким образом, роль центров политического влияния в регионах все чаще выполняют крупные компании, преследующие свои экономические интересы. Причем это уже не столько недовольный региональный бизнес, сколько ведущие российские компании. Эти компании выступают в роли субъектов региональных конфликтов, пытаясь взять под свой контроль властные органы и конкурируя как с действующими губернаторами, так и друг с другом. Литература Основная Гельман В.Я. Региональная власть в современной России: институты, режимы и практики//Полис. 1998. № 1. Игнаткж Н.А. Компетенция органов исполнительной власти субъекта Российской Федерации. М, 1999. Институт губернатора в России: традиции и современные реальности / Под ред. Н. Слепцова. М., 1997. Местное самоуправление в современной России: политика, практика, право / Под ред. С. Рыженкова. М., 1998. Органы государственной власти субъектов Российской Федерации: Учебные материалы / Под ред. В. Гельмана, А. Кузьмина, Г. Люхтерхандт, С. Рыженкова. М., 1998. Туровский Р.Ф. Конфликты на уровне субъектов Федерации: типология, содержание, перспективы урегулирования // Общественные науки и современность. 2003. № 6. С. 79-89. Центр — регионы — местное самоуправление / Под ред. Г.М. Люхтерхандт-Михалевой и СИ. Рыженкова. М.-СПб., 2001. Дополнител ьная Выборы глав исполнительной власти субъектов Российской Федерации. 1995—1997. Электоральная статистика. М., 1997. Выборы в органы государственной власти субъектов Российской Федерации. 1997— 2000. Электоральная статистика. М., 2001. 659 ¶Глава 7 Региональная и местная власть в современной России Гельман В.Я. Федеральная политика и местное самоуправление // Власть. 1997. № 9. С. 73-80. Глухова А.В. Политический конфликт: основания, типология, динамика. М., 2000. Глухова А.В. Типология политических конфликтов. Воронеж, 1997. Голосов Г.В. Измерения российских региональных избирательных систем // Полис. 2001. №4. Гранкин И.В. Законодательные органы власти субъектов Российской Федерации. М., 1998. Гржейщак СЕ. Региональное политическое лидерство в современной России: институциональный аспект // Общественные науки и современность. 2000. № 1. Климанов В.В. Региональное развитие и экономическая самостоятельность субъектов Российской Федерации. М., 2000. Козлов А.Е. Федеративные отношения и региональное управление в России: пути реформирования. М., 1994. Козлов А.Е. Федеративные начала организации государственной власти в России. М., 1996. Макаренко Б.И. Губернаторские "партии власти" как новый общественный феномен // Политая. 1998. № 1. С. 50-58. Местное самоуправление // Специальный выпуск журнала "Политая". Зима 1998—1999. Местное самоуправление: теория и практика / Под ред. В. Лазарева. М., 1998. Нечаев В. Региональные политические системы в постсоветской России // Pro et contra. 2000. № 1. Основы политической элитологии/Ашин Г., Понеделков А., Игнатов В. и др. М., 1999. Петров Н.В. Выборы представительных органов власти регионов // МЭиМО. 1995. № 3, 4. Политика в регионах: губернаторы и группы влияния. М., 2002. Политические процессы в регионах России / Под ред. Р. Туровского. М., 1998. Политический процесс в регионах России (заочный "круглый стол") // Полис. 1998. № 2. Попова Е.В. Проблемные измерения электоральной политики в России: губернаторские выборы в сравнительной перспективе // Полис. 2001. № 3. Регион в составе федерации: политика, экономика, право / Под ред. А. Макарычева. Н.Новгород, 1998. Ржевский В.А., Киселева А.В. Субъекты Российской Федерации: типологии и конституционные основы организации // Государство и право. 1994. № 10. Слепцов Н.С., Куколев И.В., Рыскова Т.М. Лидеры российских регионов: испытание плебисцитом // Социологические исследования. 1998. № 7. С. 118—128. Становление местного самоуправления в России (заочный круглый стол) // Полис. 1998. №4. 660 ¶  Контрольные вопросыТретье звено государственного строительства России / Под ред. К. Мацузато. Саппоро, 1998. Туровский Р.Ф. Отношения "центр — регионы" в 1997—1998 гг.: между конфликтом и консенсусом // Полития. 1998. №1 (7). С. 5—32. Контрольные вопросы
661 ¶Глава 7 Региональная и местная власть в современной России
¶  8 |