Культурология. Теорию культуры
 Скачать 0.93 Mb.
|
|
Человек и техника Человек обязан технике своим становлением. Хотя технические устройства - природные тела, все они суть материальные ценности. Каждое из них обладает полезностью, которая не падает с неба, а формируется мастером. И вследствие этого оно не только явление культуры, но и мера культурного развития общества. Кроме того, техническое устройство — инструмент целесообразной деятельности человека. Прогрессируя, техника определила культурный образ жизни человека, она содействовала повышению эффективности трудовых усилий работника и рационализации хозяйственного и бытового уклада. Здесь надо вспомнить, что именно занятие земледелием с усложненными орудиями труда, оседлость, появление ремесел привели человека на прогрессивный путь развития. Так, X. Ортега-и-Гассет, испанский философ, принципом выделения периодов технической эволюции считает взаимосвязь между человеком и технологией, т. е. функцию техники как таковой. В своей работе «Человек-Техник» он обосновал три основных периода технологической эволюции: 1) технология случая. 2)технология мастерства. 3)технология техника. Первый период — примитивная технология «дикого человека». Это время названо автором «технология случая». Человек первобытного общества не отдавал себе отчета в существовании технологии как таковой. Технические действия такого человека примитивны, единичны, слитны, они скорее часть природы, чем творчество. Но такие действия присущи всем без исключения членам общины, отличие лишь в том, что женщины пользовались одними технологиями, а мужчины — другими. Открытия того времени не были результатом заранее обдуманных действий. Полезность изобретения осознавалась после, и само изобретение было делом случая. Иногда из целой серии действий просто отбиралось наиболее рациональное. Новшества вызывали благоговейный трепет, а вся технология была подобна волшебству. Будучи продуктами случайности, изобретения первобытной эпохи подчинялись закону вероятности, т. е. если имеется набор независимых комбинаций объектов, то «случай» будет состоять в том, что эти объекты однажды предстанут именно в таком сочетании, что человек без труда увидит в нем будущее изобретение, орудие. Второй период — это технология Греции, доимперского Рима, Средневековья. В эти исторические и культурные периоды набор технических действий значительно возрос, хотя соотношение «техническое — иетехническое» еще не давало шансов отказаться от природы и полностью положиться на технику. Но развитие ремесла, развитие более сложных технологий дает человеку определенную уверенность. Этот период назван периодом «технологии мастерства». При такой технологии изобретательство сводится на нет. Мастеровой лишь руководствуется нормами, традициями, особенностями «школ», зачастую неизменными на протяжении сотен лет, поэтому ремесленник закрыт для инноваций. Орудия при таком подходе играют роль дополнения к человеку. В период «технологии техника» на первом плане — машина. Человек при этом является ее обслуживающим персоналом. Изменяется роль технологии, ставшей независимой от природы и человека. Человек-изобретатель, не имеющий границ для творчества, приобретает статус всесильного. Разум изобретателя намечает план действий, а мастерство техника способствует реализации этого плана. Таким образом, с одной стороны, разрыв человеческой природы и техники доходит до апогея, а с другой стороны, неизмеримо повышается престиж техники в глазах самого человека. Положительная роль техники была зафиксирована еще в античном обществе. Демокрит отмечал, что жизнь человека была трудна, когда не было изобретено ничего полезного. По мнению древнеримского мыслителя Лукреция, общество обогатили именно нововведения. Техника детерминировала развитие общественных отношений, влияющих на формирование социальных качеств граждан. Не природа, а общественное отношение делает одного рабом, а другого рабовладельцем. Так надо ли только расхваливать технику? Появление простейших орудий труда, затем машин и всего того, что «естественной природе» не свойственно, уже на заре цивилизации породило представление о противоборстве искусственного и естественного. Такое противопоставление мы видим и в древних мифах, и в легендах, и в древних религиях. За жажду знаний и их получение человек расплачивался всегда. Древнегреческий мудрец Диоген Синопский говорил, что первые люди были счастливы жить и в девственной природе, а последующим поколениям усложнение жизни с помощью многочисленных изобретений, счастья не принесло. Таким образом, уже в античном обществе обнаружились противоречия между техникой и человеком, обнаружилось, что исторический путь, на который вступил человек, непрост, и что крупные повороты социальной истории могут преподносить не только положительные результаты. Аристотель, не вдаваясь в вопрос, как социальные отношения могут влиять на использование техники, отделил божественную деятельность от искусства и ремесла, зафиксировал глубокое различие между природой и техникой. Он считал, что природа не может осуществить всего, но человек в состоянии завершить то, что не сделала природа, и это таит в себе огромную опасность по отношению к человеку. Природные тела далеко не совершенны, а человек своим мастерством превращает физические законы в «совершенную объективность». Закону статической подъемной силы он придал предметность монгольфьера, а динамической — самолета. Именно это «врожденное» свойство техники позволяет ей быть «внешним по отношению к творцу». В природе этого нет. Там естественная автономность структурно связанных явлений не делает природу искусственной. В природе форма и материя неотделимы друг от друга. В социально-историческом процессе форма — нечто относительно внешнее для материала. Формообразованием занимается мастер, он как бы навязывает природной фактуре конструкцию, полезность и ценность. Форма и материал оказываются «разведенными» по разные стороны творческого объективного процесса. С одной стороны, природная целостность разрушается, с другой — возникает другая целостность на основе технического знания. Формообразовательный процесс имеет собственное основание. Это духовные и физические потенции творца, предмет труда и средства. И сам творец — субъект социальных отношений. Собственное основание формообразовательного процесса, с одной стороны, открывает безграничные перспективы для социального прогресса, с другой — таит в себе опасность, которая, увы, возрастает. И здесь появляется вопрос о роли творца. Формообразование затрагивает не только предмет труда: сам мастер становится культурной ценностью и, совершенствуясь в своем искусстве, способен на все более дерзкие замыслы, способен под влиянием общественных потребностей конструировать все более совершенные по отношению к природной материи творческие формы. Отсюда следует вывод о безграничных возможностях и техники и культуры. Итак, человек, создав технику, получил возможность менять условия своего существования, но при этом меняться и сам. Он стал основоположником нового — культурного — процесса. И форма и материал в его руках обрели собственную основу и силу. Изделия мастера получили возможность функционировать наряду с человеком и с природой, внутренне дистанцируясь от нее. Кроме этого, сам мастер становился соперником природы, все больше уверуясь в своем превосходстве над ней. Техника — это сформированная мастером природная материя. Форма оказывается на стороне человека, субъекта культурного и творческого процесса, а материал — на стороне природы, объекта. Беря на себя ответственность формирования природной материи, человек вступает на рискованный путь развития. Созданные мастером (инженером) устройства, искусственные материалы, новые объекты способствуют тому, что цивилизация набирает силу и становится чуждой человеку, его культуре. Последствия технического прогресса не могли не стать предметом дальнейших споров и анализа. Подчиняется ли деятельность человека структуре природного мира или же она автономна (в этом случае есть опасность наделать много глупостей, уверовав в могущество своего разума ), в чем особенность тех возможностей, которые сама при- рода не в состоянии реализовать, является ли человек адекватным дополнением этих возможностей — все эти вопросы вставали перед мыслителями в последующие античности столетия. Если техника — законное достояние всей культуры, каждый народ в той или иной степени создал соответствующие своим возможностям и потребностям технические средства, то только западноевропейская культура обогатила себя культом техники. Культ техники готовился на протяжении ряда столетий. Французские материалисту XVIII в., а за ними и другие, сулили обществу не только гостюдство над природой, но и материальное благополучие, здоровое существование. Нужно только реализовать формулу «знание — сила», познать законы природы и материализовать их в разнообразии машин, т. е. стать победителем в соревновании природы и человека. Культ техники укоренялся в обществе не одно столетие. В результате технической революции конца XVIII — начала XIX вв. машина стала идолом для западноевропейского обывателя. Первая техническая революция вызвала к жизни и целую армию инженеров, которые объективно стали выполнять роль жрецов технических богов. Техническая грамотность стала оттеснять художественное и гуманитарное образование. В развитых странах появились мощные политехнические институты, ставшие храмами культа техники. Культ техники породил многочисленную философскую литературу, споры о назначении техники, о роли технического мышления. Общепризнано сейчас, что техника есть средство, с помощью которого человек приспосабливает среду к себе, сберегает усилия, изменяет обстоятельства, облегчает жизнь. Вместе с тем, во взаимоотношениях «человек — техника» появились новые аспекты, среди которых выделяются главные: • образ жизни человека в техносфере, • отношения «человек — машина», • граница между искусственным и естественным интеллектом, • природа и суть творчества. Проблема существования человека в техномире, созданном самим человеком, это, прежде всего, проблема соотношения искусственного и естественного. Всю свою жизнь, начиная с эпохи первобытного синкретизма, человек стремился освободиться от природной зависимости и покорить силы природы. Получив, наконец, эту свободу, человек, незаметно для себя, поставил на ее место технику и оказался в зависимости и от нее, и от непредсказуемых побочных последствий технической среды. Теперь он вынужден приспосабливаться к законам функционирования технических устройств, познавать их и расплачиваться и здоровьем, и, увы, иногда и жизнью. Человек в техносфере духовно одинок: он оторвался от природы, утратил врожденные связи с ней, но оказался в роли «приемного сына» у техники. Все те достижения, о которых мечтало человечество, т. е. комфорт, автоматизация, рационализация, информатизация, компьютеризация имеют и обратную сторону, оборачивающуюся духовным и физическим дискомфортом. Нет сомнения, повернуть прогресс вспять никак нельзя: техника играет огромную роль в профессиональном развитии человека, в организации быта, экономии времени, совершенствовании и расширении коммуникативных связей, универсализации личности. Главное в сложившейся ситуации — избежать духовной односторонности, выражающейся в формировании технократического типа личности. Неизбежность, обусловленная техникой, может быть смягчена путем интеграции технического и гуманитарного знания, через воспитание и формирование нового мировоззрения, являющего собой гармоничное отношение к миру и к себе. Такое отношение может быть сформировано после рассмотрения проблемы взаимоотношений между человеком и машиной. В системе «человек — машина» все приоритеты должны быть на стороне человека. Именно это внесет гуманистическую компоненту в процесс технократизации общества. Ответив на вопрос, что есть машина, можно логически легко определить главенствующее положение человека в этом дуальном союзе. Машина — это логика, основанная на распознавании образов. Человек — это логика человеческого мозга, основанная на конструировании образов, плюс тончайшая интуиция. Машина «мыслит», «схватывая» объект в статике и характеризует его по принципу алгоритма. Человек же анализирует объект как процесс, применяя при этом свои творческие способности. Сама машина есть результат человеческого творчества, воплощение его мастерства, но лишенная чувственной, иррациональной сферы, поэтому рассмотрение ее как потенциального соперника человеку преждевременно, несмотря на многочисленные попытки конструирования искусственного интеллекта. С социокультурной точки зрения проблема «человек — машина» — это проблема сохранения человеком своей собственной идентичности, субъектной свободы, уникальности и индивидуальности. И вопрос о рассмотрении машины как тождественной человеку модели является антигуманным и неизвестно, какая угроза таится в этом противопоставлении. Между тем противоречия научно-технического прогресса, те, которые в XVIII в. предчувствовал Ж.-Ж. Руссо, раскрылись в середине XIX в., а в середине XX в. обрушились на человечество с ужасающей силой, что породило стремление глубже познать такое сложное явление культуры, как техника. История исследования техники Как особая область философского знания исследование техники оформляется в Германии в последней трети XIX столетия в работе немецкого исследователя Э. Каппа «Основы философии техники». Приблизительно через 20 лет формируется общая теория техники, начало которой было положено в исследованиях Эспинаса. Капп сосредоточил свое внимание на поиске антропологических оснований возникновения, существования и особенностей технической науки как специфической области знания в системе наук. М. Хайдеггер, К. Ясперс, X. Ортега-и-Гассет развили экзистенциалистскую интерпретацию техники и ее роли в динамике культурного пространства. А. Гелен, Г. Плесснер осуществили анализ техники с позиций философско-социальной антропологии. С социологической точки зрения рассматривали технику Ж. Эл-люль, видя в ней историческую судьбу человеческой цивилизации. Интересно осмысливал технику с точки зрения социологии К. Маркс. Он впервые показал разрушительное воздействие машинного производства на рабочего. Американский ученый Л. Мэмфордуже в конце XX столетия уделил внимание этическим проблемам техники. В России в начале XX в. одними из первых поставили вопрос о теоретическом осмыслении техники инженер-механик П. Энгельмейер и философ Н. Бердяев. В советский период такое направление, как философия техники, было объявлено идеалистическим. Только после «оттепели» 60-х г. в этой области появились работы В. Белозерце-ва, В. Горохова и др. В последние годы XX столетия обостренное внимание уделялось вопросам техники и экологии. Этому способствовал ряд технических катастроф, глобально повлиявших на экологию. Социально-культурное осмысление техники Сначала социально-культурную роль техники преувеличивали (Э. Капп) и считали ее панацеей от всех проблем. Изобретательская деятельность открывала новые горизонты, но оказалось, что не всегда можно удовлетворить потребности общества: техника не всесильна. А. Дюбуа-Реймон сделал вывод о том, что человек способен все использовать для удовлетворения своих потребностей, в самой природе нет для этого ограничений. Ограничения, как учит современная история, должна диктовать культура. В противном случае в погоне за техническим прогрессом, за главенством над природой человек неизбежно погибнет. Культура влияет на потребности людей, но она не содержит в себе механизмов запрета на человеческие амбиции, эгоизм, престиж, потребительство, практицизм. Ф. Дессауэр объявил культуру продолжением божественных планов, объясняя, что инженер как бы «доделывает» работу Бога. Метафизический спор о технике продолжил М. Хайдеггер. Он отверг технику в качестве человеческой деятельности, считая, что техника — это вид раскрытия того, что скрыто в природных вещах. Человек лишь «помогает» природе обнаружить в ней совершенное для себя. Производяще-добывающее раскрытие потаенного — вот сущность техники. Машинная техника — это «состояние-в-нали-чии», т. е. готовность быть востребованной в любой момент. Техника материальна, она обладает особым статусом: с одной стороны — это природное тело, с другой — социальная полезность. Оставаясь культурной ценностью, машина во все большей степени реализует природные потенции. Включая в социально-исторический процесс природные силы, человек не может с уверенностью сказать, что он культурно адекватен этим силам. Сам способ перевода природных сил в общественную жизнь — своеобразный вызов судьбе. Человеку только кажется, что он независим от техники, что он ее хозяин и создатель, но опасность кроется не в самой технике, а в человеке, создавшем ее. В этом — тайна ее существа. А. Хунинг не зря считал, что человек должен быть подготовлен к техническим новшествам, тогда он избежит разрушения, что возможности техники связаны с совершенствованием человека и его окружающего мира. Итак, спор о технике — это спор о сущности культуры, само возникновение которой связано с техникой. Техника лежит в основе культуры и является культурной ценностью. Техника — это особое явление культуры, это социально полезная функциональная целостность. Ее компоненты, взаи-модополняя или ограничивая друг друга, образуют ее основу со всеми вытекающими последствиями. Технику можно назвать «совершенной объективностью», могущей не только самосовершенствоваться, но и оптимизироваться, самодополняться, т. е. творчески переосмысливаться, а это и есть искусство, мастерство, культура. Таким образом, культура оказывается внутренне противоречивой. Культ техники обнаруживает неадекватность социально-культурного развития человека, его индустриальной мощи. Самое страшное противоречие — противоречие техники и природы человека, но, как писал поэт Гельдерлин, «где есть опасность, там есть и спасительное». Если и есть опасность в культуре, спасительное — в ней же. Если опасность — в человеке, то спасительное следует искать в нем самом. Общество должно отказаться от абсолютизации технической и научно-технической деятельности. Принцип выживания должен быть определяющим при экспертизе многих инженерных разработок. Культ техники должен быть существенно ограничен. Техническая грамотность должна быть дополнена современными мировоззренческими установками, направленными на сохранение био- и антропосферы планеты. |