Терри Пратчетт - Цвет волшебства - 2015. Терри пратчетт
 Скачать 4.28 Mb.
|
|
92 Цвет волшебства ливому стечению обстоятельств парировал второй удар и принял третий в грудь на уровне сердца. Послышался звон. Торжествующий рык замеру Визеля в горле. Он выдернул шпагу и опять ткнул ей в волшебника, который стоял ни жив ни мертв от ужаса и чувства вины. Снова послышался звони из-под балахона Ринсвинда посыпались золотые монеты Значит, у тебя вместо крови течет золото — прошипел Визель. — Интересно, а в своей общипанной бороденке ты тоже умудрился припрятать золотишко, ничтожный... И он занес шпагу для последнего удара, но мрачное зарево, разгорающееся в дверях Порванного Барабана, вдруг мигнуло, чуть померкло и взметнулось вверх ревущим огненным шаром, который выгнул стены наружу и поднял крышу на сотню футов в воздух, прорвавшись брызгами раскаленной докрасна черепицы. Визель обескураженно уставился на бушующее пламя. И тут Ринсвинд прыгнул. Он поднырнул под правую руку вора, его меч, описав крайне неумелую дугу, ударил Визеля плашмя и вылетел из ладони волшебника. Под дождем из искр и капель горящего масла Визель выбросил вперед затянутые в перчатки руки, схватил Ринсвинда за шею и начал душить, пригибая волшебника к земле Это все ты виноват — заорал он. — Ты и твой чертов ящик! Его большой палец нащупал сонную артерию Ринс винда. Вот и все, — подумал волшебник-недоучка. — Хотя куда б я ни попал, хуже, чем здесь, уже не будет ТЕРР ИПР АТ ЧЕТ Т Извините, — сказал Двацветок. Ринсвинд почувствовал, как пальцы на его горле разжались. Визель медленно распрямился, на лице вора застыла беспредельная ненависть. На волшебника свалился пылающий уголек. Ринсвинд торопливо сбил огонь и быстро вскочил на ноги. Двацветок стоял у Визеля за спиной, уперев в поясницу вора кончик его собственной острой, как игла, шпаги. Глаза Ринсвинда сузились. Он пошарил у себя за пазухой, нащупал там что-то и, зажав в кулаке, вытащил наружу Не вздумай шевельнуться, — предупредил он Я все правильно делаю — озабоченно спросил Двацветок. — Он говорит, что, если ты пошевелишься, он проткнет тебе печенку, — вольно перевел Ринсвинд. — Сомневаюсь, — сказал Визель. — Хочешь поспорить Нет. Когда Визель уже было напрягся, собираясь броситься на туриста, рука Ринсвинда вдруг вылетела впереди заехала вору прямо в челюсть. Визель какое- то мгновение изумленно взирал на волшебника, а потом тихо свалился на землю. Ринсвинд разжал саднящий кулаки сверток с золотыми монетами выскользнул из его пульсирующих болью пальцев Проклятье — посмотрев на распластавшегося вора, выдохнул он. Неожиданно, задрав голову вверх, он заорал — 94 это ему за шиворот упал еще один уголек. Пламя быстро распространялось по крышам соседних домов. Люди выбрасывали пожитки из окон и выволакивали из дымящихся конюшен лошадей. Еще один взрыв раскаленного добела вулкана, в который превратился Барабан, и над головами, словно коса, вжикнул огромный мраморный камин Ближайшие ворота — Противовращательные! — проорал Ринсвинд, заглушая грохот рушащихся балок. — Бежим! Он схватил упирающегося Двацветка за руку и потащил по улице Мой Сундук Плевать на Сундук Задержись здесь еще на несколько минут — и попадешь в такое место, где Сундуки тебе больше не понадобятся Да бежим же — завопил Ринсвинд. Они проталкивались сквозь толпу перепуганных людей, удирающих от пожара. Волшебник огромными глотками втягивал в себя холодный предрассветный воздух. Одна мысль не давала ему покоя Я был уверен, что все свечи потухли, — сказал он. — Как же тогда загорелся Барабан Не знаю, — простонал Двацветок. — Это ужасно, Ринсвинд. Только мы поладили... Ринсвинд потрясенно остановился — какой-то беженец врезался в него и с проклятьем отлетел прочь Поладили Да. По-моему, они потрясающие парни. у нас возникли небольшие языковые проблемы, но они так хотели, чтобы як ним присоединился, не принимали Ц в е т волшебства ТЕРР ИПР АТ ЧЕТ Т никаких отказов. Я еще подумал вот оно, настоящее радушие... Ринсвинд хотел было вывести его из заблуждения, но потом сообразил, что не знает, с чего начать Какой удар для старины Пузана! — продолжал Двацветок. — Однако он поступил мудро. Я сохранил тот райну, который он заплатил в качестве первого взноса. Ринсвинд не знал, что означает слово взнос, но его мозг сработал очень быстро Ты застраховал Барабан Ты поспорил с Пузаном, что таверна не загорится Да. Стандартная оценка. Двести райну. А почему ты спрашиваешь? Ринсвинд обернулся и, уставившись на пламя, которое подбиралось все ближе и ближе, попробовал прикинуть, сколько кварталов Анк-Морпорка можно купить за двести райну. Довольно много, решил он. Но судя потому, с какой скоростью продвигается огонь, вскоре покупать будет нечего... Ринсвинд взглянул на туриста Ты. — сказал они поискал в памяти самое нехорошее слово на тробском языке. К сожалению, счастливые маленькие тробцы совершенно не умели ругаться как следует Ты. — повторил он. Еще одна торопящаяся фигура врезалась в него, едва не задев торчащей из-за плеча косой. Тут измученный Ринсвинд взорвался Ты, ничтожный (тот, кто, надев медное носовое кольцо, стоит в ножной ванне на вершине горы Раруаруаха вовремя страшной грозы и кричит, что Цвет волшебства черты лица Алохуры, Богини Молний, напоминают пораженный дурной болезнью корень улоруахи)! — Я ПРОСТО ВЫПОЛНЯЮ СВОЮ РАБОТУ, — пробормотала фигура, быстро удаляясь. Каждое слово падало тяжело, как мраморная глыба более того, Ринсвинд был уверен, что никто, кроме него, этих слов не услышал. Он снова сгреб Двацветка в охапку и предложил Давай-ка сматываться отсюда! Один интересный побочный эффект пожара в Анк- Морпорке касается полиса на «страх-и-в-ванне» Барабана. Этот полис покинул город через изуродованную крышу трактира, вознесся на крыльях теплового урагана высоко в небо Плоского мира и приземлился спустя несколько дней и за пару тысяч миль в кусте улоруахи на Тробских островах. Наивные жизнерадостные островитяне в дальнейшем почитали этот полис как бога, к вящей потехе своих более просвещенных соседей. Как ни странно, дожди и урожаи в последующие несколько лет были сверхъестественно щедрыми, в результате чего на острова была направлена исследовательская экспедиция с факультета малых религий Незримого Университета. Их вердикт гласил, что все происходящее не более чем видимость. Раздуваемое ветром пламя распространялось с невиданной скоростью, с легкостью обгоняя беженцев. Когда Ринсвинд с обожженным, покрасневшим от огня лицом добрался до Противовращательных ворот ТЕРР ИПР АТ ЧЕТ Т бревна створок уже пылали. По пути Ринсвинд и Двацветок успели обзавестись лошадьми — купить тяговую силу оказалось не так ужи трудно. Хитрый барышник запросил в пятьдесят раз больше настоящей цены и остался стоять с разинутым ртом, когда ему в руки сунули сумму, составляющую тысячекратную стоимость покупки. Ринсвинд и Двацветок проехали ворота за какую- то долю секунды до того, как первое из огромных бревен, подняв тучу искр, обрушилось вниз. Морпорк уже превратился в огненный котел. Пока они галопом неслись по залитой красноватым светом дороге, Ринсвинд искоса поглядывал на своего попутчика, который в данный момент изо всех сил пытался научиться ездить верхом. «Гром и молния — думал волшебник. — Он еще жив И я тоже. Кто бы мог подумать Может быть, в этом отраженном шуме подземного духа" все же что-то есть?» Словосочетание было очень неуклюжим. Ринсвинд попытался, ломая язык, выговорить грубые слоги, из которых состояло слово народном языке Двацветка. — Эколирика? — попробовал он. — Экро-гнотика? Эхо-гномика? Вот так сойдет. Звучит очень похоже. Ниже по течению реки, в нескольких сотнях ярдов от последнего дымящегося пригорода Анк-Морпорка, необычно прямоугольный и, очевидно, сильно нахлебавшийся воды предмет коснулся скопившегося у берега ила и тут же выпустил из себя множество ножек, которые принялись скрести дно в поисках опоры. Выбравшись на берег, Сундук — весь заляпанный сажей, в пятнах отводы и очень, очень злой — встряхнулся, осмотрелся по сторонами бодрой рысью двинулся прочь. Маленький, невероятно уродливый демон, устроившийся на его крышке, с интересом разглядывал окрестности. Бравд посмотрел на Хорька и приподнял брови Ну вот и все, — подытожил Ринсвинд. — Сундук в итоге догнал нас. Только не спрашивайте меня, как. Еще вино есть? Хорек поднял с земли пустой бурдюк По-моему, на сегодняшнее утро тебе хватит, — сказал он. Бравд наморщил лоб Золото есть золото, — изрек он наконец. — Как может человеку которого имеется куча золота, считать себя бедняком Ты либо беден, либо богат. Это же логично. Ринсвинд икнул. Он успел убедиться, что логика — вещь очень непостоянная Ну, значит, так, — сказал он, — я вот подумал, дело в следующем в общем, вам известно, что такое октирон? Оба джентльмена удачи кивнули. В землях, лежащих вокруг Круглого моря, этот необычный, отливающий всеми цветами радуги металл ценился не меньше, Ц в е т волшебства ТЕРР ИПР АТ ЧЕТ Т чем древесина груши разумной, да и встречался не чаще. Человеку которого имеется иголка из октирона, никогда не заблудится, поскольку, будучи очень чувствительной к магическому полю Диска, она всегда указывает на Пуп Плоского мира. Кроме того, эта иголка чудесным образом штопает своему хозяину носки Понимаете, я считаю, что у золота тоже есть свое магическое поле. Нечто вроде финансового волшебства. Эхо-гномика, — хихикнул Ринсвинд. Хорек поднялся на ноги и потянулся. Солнце стояло уже довольно высоко, город внизу был окутан туманом и наполнен зловонными испарениями. И золотом, решил он. Даже житель Морпорка побросает свои сокровища, когда речь зайдет о целостности его шкуры. Пора в путь. Маленький человечек, которого звали Двацветком, похоже, спал. Хорек посмотрел на него и покачал головой Город ждет, каким бы он там ни был, — сказал Хорек. — Спасибо за занимательный рассказ, волшебник. Что собираешься делать дальше? Он внимательно посмотрел на Сундук, который попятился и лязгнул на него крышкой Корабли нынче из города не уходят, — снова хихикнул Ринсвинд. — Полагаю, мы поедем берегом до Щеботана. Я же обязан за ним приглядывать. Я, конечно, не очень-то этого хочу, но Мы понимаем, понимаем, — успокоил его Хорек и, повернувшись, вскочил в седло лошади, которую придерживал Бравд. 100 Спустя несколько минут оба героя превратились в крошечные точки, покрытые облаком пыли и спешащие вниз, к угольно-черному городу. Ринсвинд тупо уставился на распластавшегося туриста. На двух распластавшихся туристов. Некая беспризорная мысль, болтающаяся по разным измерениям в поисках свободного сознания, воспользовалась беспомощным состоянием волшебника и проскользнула в его мозг Еще одна паршивая история, в которую я вляпался по вашей милости, — простонал Ринсвинд и тяжело повалился навзничь Чокнутый, — подвел итог Хорек. Бравд, скачущий в нескольких шагах от него, кивнул Все волшебники рано или поздно сходят сума заметил он. — Это все пары ртути. Разъедают им мозги. И еще грибы Тем не менее. — сказал его одетый в коричневое приятель и, запустив руку за пазуху туники, вытащил золотой диск на короткой цепочке. Бравд вопросительно поднял брови Волшебник сказал, что у коротышки имеется какой-то золотой диск, который говорит ему, сколько сейчас времени, — объяснил Хорек И это пробудило твою алчность, дружище Ты всегда был искусным вором, Хорек Это так, — скромно согласился его спутник. Он дотронулся до кнопки на ободке диска, и крышка со щелчком отскочила. Ц в е т волшебства ТЕРР ИПР АТ ЧЕТ Т Заключенный внутри маленький демон оторвался от крошечных счетов и сердито нахмурился До восьми осталось всего десять минут — рявкнул он. Крышка захлопнулась, едва не прищемив Хорьку пальцы. Хорек выругался и зашвырнул определитель времени далеко в кусты, где прибор, скорее всего, ударился о камень. Во всяком случае, почему-то определитель раскололся мелькнула яркая вспышка октаринового света, повеяло запахом серы, и временное существо исчезло в каком-то своем демоническом измерении Зачем ты так — поинтересовался Бравд, который не расслышал слов демона Как — переспросил Хорек. — Что я сделал Ничего ведь не случилось. Поехали, не то упустим уйму возможностей! Бравд кивнул. Оба приятеля повернули лошадей и галопом помчались к древнему Анку и честному волшебству Пришествие Восьми Плоский мир предлагает глазу гораздо более впечатляющие зрелища, нежели те, что можно найти во вселенных, сотворенных Создателями с худшим воображением, но лучшими способностями к механике. Ну да, солнце Диска — это не более чем вращающаяся по орбите крошечная луна с протуберанцами едва ли крупнее, чем ворота для крикета. Но этому небольшому изъяну можно противопоставить потрясающую картину Великого А’Туина, на чьем древнем, испещренном метеоритными кратерами панцире покоится Диск. Иногда вовремя своего неторопливого путешествия по берегам Бесконечности Великий АТу- ин поворачивает огромную, как целая страна, голову, чтобы щелкнуть зубами на пролетающую комету. Но, возможно, самое впечатляющее зрелище — это бесконечный Краепад. Даже те умы, которые уже столкнулись с абсолютной галактической необъятностью АТуина, отказываются поверить в это явление. Там моря Диска, бурля, вечно переливаются через Край в космическое пространство. А может, самое невероятное зрелище на Диске — это Краедуга, опо- 105 ТЕРР ИПР АТ ЧЕТ Т ясывающая мир восьмицветная радуга, которая висит в насыщенном туманами воздухе над Краепадом. Восьмой цвет — это октарин, образующийся за счет эффекта рассеивания сильного солнечного света в интенсивном магическом поле. Или самое великолепное зрелище — это Пуп. Там сквозь облака на десять миль в небо вздымается шпиль из зеленого льда, поддерживая на своей вершине царство Дунманифестин — обиталище богов Диска. Сами боги, несмотря на все великолепие расстилающегося внизу мира, редко бывают довольны. Как-то неловко осознавать себя богом мира, который существует только потому, что каждая кривая невероятности должна иметь свой конец. В особенности когда можно заглянуть в другие измерения и посмотреть на миры, у чьих Создателей было гораздо больше способностей к механике, чем воображения. Так что неудивительно, что боги Диска проводят больше времени в перебранках, нежели в познании всего сущего. В этот конкретный день Слепой Ио, который никогда не забывал об осторожности и поэтому оставался главным из богов, сидел, опершись подбородком о ладонь, и смотрел на игральную доску, лежащую на столике из красного мрамора. Слепой Ио получил свое имя потому, что в том месте, где должны были находиться его глазницы, не было ничего, кроме двух участков чистой кожи. Его глаза, которых у Слепого Ио было впечатляющее количество, вели свою полунезависимую жизнь. Часть из них в данный момент висели над столиком. Игральная доска представляла собой тщательно вырезанную и разделенную на квадраты карту Плоского мира. Сейчас несколько клеточек было занято прекрасно вылепленными игральными фигурами. Если бы какой-нибудь человек взглянул на фигурки со стороны, то сразу узнал бы в двух из них Бравда и Хорька. Остальные изображали еще каких-то героев и воителей, которых на Диске было более чем достаточно. Партию продолжали Ио, Бог-Крокодил Оффлер, бог легких ветерков Зефир, Рок и Госпожа. Теперь, когда все менее значительные игроки вышли из Игры, за доской воцарилась сосредоточенность. Одной из первых жертв стал Шанс, чей герой после удачного броска Оффлера попал в дом, битком набитый вооруженными гноллями. Вслед за Шансом сдала свои фишки Ночь, сославшись на назначенную встречу с Судьбой. Несколько второстепенных божеств взмылив воздух и сейчас надоедали игрокам, подавая из-за плеча непрошеные советы. Попутно делались ставки на то, что следующей из игры выйдет Госпожа. Ее последний хоть чего-то стоящий воитель превратился в щепотку пепла, погибнув в развалинах еще дымящегося Анк-Морпорка. Других фигур, которые Госпожа могла бы довести до противоположного края доски, практически не осталось. Стаканчик для игральных костей представлял собой череп, отверстия которого были заткнуты рубинами. Слепой Ио взял кости в руки и, не сводя взгляда нескольких глаз с Госпожи, выбросил три пятерки. Та улыбнулась. Глаза Госпожи были ярко-зелены- ми, без зрачков и радужки, и светились изнутри. Среди воцарившегося в комнате молчания Госпожа порылась в своей игральной шкатулке и, достав с П р и шествие Восьми ТЕРР ИПР АТ ЧЕТ Т самого дна пару фигур, двумя решительными щелчками выставила их на доску. Остальные игроки, как один бог, вытянули шеи, чтобы взглянуть на новые фигуры Вовшебник-венегат и какой-то квевк, — прошепелявил Бог-Крокодил Оффлер, которому, как обычно, мешали клыки. — Ну, знаете ви! И одним когтем подтолкнул к центру стола кучку белых, словно кости, фишек. Госпожа едва заметно кивнула и подняла череп. Несмотря на то что игровой стаканчик едва шевельнулся, звук загремевших игральных костей разнесся по всему залу. Потом богиня вытряхнула кубики на стол, и они, подпрыгивая, покатились по поверхности. Шестерка. Тройка. Пятерка. Однако с пятеркой происходило что-то странное. Кубик, который подтолкнуло случайное столкновение сразу нескольких миллиардов молекул, качнулся на один из углов, медленно перевернулся, и. сверху оказалась семерка. Слепой Ио поднял кубики сосчитал грани Послушайте, — устало сказал он. — Давайте играть честно. Дорога, ведущая из Анк-Морпорка в Щеботан, была высокогорной, пыльной и извилистой. Растянувшаяся на тридцать лиг вереница выбоин и полузасыпанных камней обвивалась вокруг вершин, ныряла в прохладные зеленые долины, заросшие цитрусовыми деревьями, и пересекала по скрипучим веревочным мосткам оплетенные лианами ущелья. Дорога была Пришествие Восьми весьма живописна, но к передвижению совершенно непригодна. «Живописная». Это прилагательное было новым для волшебника Ринсвинда, бакалавра магических наук Незримого Университета (обучение не закончено. Оно было одним из слов, которых он набрался с тех пор, как покинул обугленные развалины Анк-Морпорка. Оригинальная было вторым таким словом. Внимательно изучив пейзаж, вдохновивший Двацветка на использование первого прилагательного, Ринсвинд решил, что живописная — это тоже самое, что и жутко обрывистая. А под словом оригинальная, которое использовалось для описания периодически встречающихся на пути деревенек, видимо, понимались выражения рассадник заразы и жалкая развалюха». Двацветок был туристом, первым туристом на Плоском мире. По мнению Ринсвинда, загадочное слово турист в переводе на нормальный язык означало «идиот». Пока они неторопливо ехали сквозь насыщенный запахом тимьяна и жужжанием пчел воздух, Ринсвинд размышлял об испытаниях, выпавших на его долю за последние несколько дней. Хотя маленький чужеземец вел себя как совершенный псих, в тоже самое время Двацветок был щедрыми значительно менее смертоносным, чем половина тех людей, с которыми волшебник якшался в Анк-Морпорке. Пожалуй, Два цветок ему даже нравился. Испытывать к нему неприязнь было все равно что пинать щенка. В данный момент Двацветок проявлял огромный интерес к теории и практике волшебства ТЕРР ИПР АТ ЧЕТ Т Знаешь, магия кажется мне, э-э, довольно бесполезной, — заявил он. — Я-то всегда считал, что волшебнику нужно уметь всего лишь произнести заклинание. Но эта занудная зубрежка... Ринсвинд угрюмо согласился и попытался объяснить, что магия, некогда неуправляемая и не подчиняющаяся никаким законам, давным-давно, еще в затянутые туманом времена, была укрощена Великими и Древнейшими, которые обязали ее повиноваться Закону Сохранения Реальности. Этот закон требовал, чтобы усилие, необходимое для достижения цели, было одними тем же независимо от используемых средств. На практике это означало, что создать иллюзию стакана свином относительно несложно, поскольку для этого требуется всего лишь изменить траекторию падающего света. Нос другой стороны, чтобы при помощи одной только ментальной энергии поднять на несколько футов настоящий стакан, приходилось тренироваться по нескольку часов вдень. Иначе принцип рычага легко мог выдавить твой мозг через уши. В продолжение Ринсвинд добавил, что частично древнюю магию еще можно найти в сыром виде. Посвященные способны узнавать ее по характерной восьмиугольной форме, которую она принимала, проникнув в кристаллическую решетку пространства-времени. Существовал, к примеру, металл октирон и газ октоген. Оба излучали опасное количество сырого волшебства Все это очень тоскливо, — подвел итог Ринсвинд. — Тоскливо? Ринсвинд обернулся в седле и бросил многозначительный взгляд на Сундук, который легко трусил вдоль дороги на своих маленьких ножках, время от времени щелкая крышкой на пролетающих бабочек. Волшебник вздохнул Ринсвинд считает, что настоящее волшебство — это когда ты можешь запрячь молнию, — пояснил бес- художник, который наблюдал за происходящим из крошечной двери коробки, висящей на шее у Два- цветка. Все утро бес провел за изображением живописных пейзажей и оригинальных сцен для своего хозяина, и теперь ему было позволено устроить перекур Когда я сказал обуздать, я не имел ввиду запрячь, — огрызнулся Ринсвинд. — Я имел ввиду, ну, имел ввиду, что. не знаю, мне никак не подыскать нужные слова. Я просто считаю, что мир должен быть, ну, вроде как более организованным Это всего лишь фантазии, — возразил Два цветок. — Понимаю. В том-то вся и беда. Ринсвинд снова вздохнул. Здорово рассуждать о чистой логике, о вселенной, которая управляется разумными законами, и гармонии чисел, но простой и непреложный факт заключался в том, что Диск перемещался в пространстве на спине гигантской черепахи и что уместных богов была дурная привычка ходить по домам атеистов и бить стекла. Где-то рядом раздался слабый звук, слившийся с жужжанием пчел в придорожных зарослях розмарина. В нем присутствовало нечто странно костяное, как будто череп катнули по полу или крутанули ста |