мы с истекшим сроком годности. Мы с истекшим сроком годности. Ты чувствовала себя счастливой рядом с ним
Скачать 363.73 Kb.
|
Глава 16 За последнее время мы впервые проснулись, когда земля уже впитала в себя утреннюю росу. Позавтракав и попрощавшись с Аннеттой, мы отправились на местный рынок, чтобы купить в дорогу фруктов. Рынок похож на огромный муравейник, куча людей непрерывным потоком переходят от одного прилавка к другому, торговцы говорят на ломаном английском, порой некоторые туристы и вовсе с ними общаются при помощи жестов. Изобилие запахов околдовывает нас. Всюду хаос, суматоха, шум, но это нисколько не отталкивает, а наоборот, завораживает. Мы договорились с Мариасом встретиться у рынка в десять утра. Добравшись до Каракаса, мы сразу отправились в клинику, где Карли уже заранее договорилась о проведении диализа. Больше всего меня тревожила мысль о том, как Карли будет совершать процедуру очищения крови, когда мы будем вдали от центра. Но, к счастью, мои опасения не оправдались, врачи оказались довольно компетентными, без лишних минут ожидания приняли Карли, а нас отправили в холл и предложили чаю. По окончании диализа Карли потребовалось еще пара часов покоя, чтобы набраться сил для очередной долгой поездки. В каждом городе, каждой стране воздух по-своему особенный. В Миннесоте он чаще всего холодный, морозный, в Рехобот-бич – соленый, согретый пылким солнцем, в Венесуэле – прохладный, с примесью специй и аромата апельсинов. Мое знакомство с Бразилией также произошло с первого вдоха. Мне сразу понравился ее воздух. Он теплый, влажный и, казалось, собрал в себе запах листьев всех растений, что произрастают на этой земле. – Вот это буря будет! – сказал седовласый мужчина, стоящий впереди нас около багажной карусели. – Буря? С чего вы взяли? Вроде прекрасная погода, – вмешалась Карли. – Поверьте, Фос-ду-Игуасу для меня уже как второй дом, после Каракаса. По дуновению ветра могу составить самый точный прогноз погоды. Через несколько минут все небо будет покрыто серой пеленой туч. Нам повезет, если мы успеем до ливня хотя бы выбраться из аэропорта. Мы мельком переглянулись с Карли, затем с Фелис и Эдрианом. – Мне кажется, или нам всегда будет «везти» с погодой? – говорит Том. Прибыли мы в Бразилию к вечеру, поэтому экскурсию к водопадам отложили на следующий день. Эдриан арендовал небольшой фургончик, в котором мы все удобно расположились. На этот раз нашим водителем оказался Сандро – полноватый мужчина лет пятидесяти, как выяснилось позже, он переехал в Фос-ду-Игуасу пять лет назад из Рио, потому что его младшая дочь заболела астмой. Мы отчаянно просили его рассказать нам что-нибудь об этом городе, о достопримечательностях, но он все не умолкал про свою семью. – Врачи сказали, что у Петры слишком слабые бронхи, отчего она и задыхалась. Ужасное зрелище видеть, как твой ребенок мучается. Вот мы и решили уехать подальше от Рио. Туда, где больше воздуха. И ведь сработало! Я не знаю, что это за чудное место, но от астмы не осталось ни следа. Наверное, этот воздух исцеляет. – С бронхами, может, это и прокатит, но никак с нашим мертвым спинным мозгом, – подытоживает Брис. – Ну, зря вы так. Природа лечит лучше любого лекарства. В ней есть какая-то магия. А исцеление – это не всегда полное восстановление утраченных функций. Нет. Иногда достаточно обрести гармонию, покой, избавиться от дурных мыслей, как от шлака, и вам станет гораздо лучше. Вы поймете, что в вас есть еще очень и очень много сил, которые помогут вам справиться со всеми трудностями. Небо постепенно начинает хмуриться, ветер гнет пушистые, зеленые кроны деревьев. Предсказание нашего попутчика становится явью. В стекла ударяют крупные капли дождя. – С ума сойти, метеоролог был прав, – говорит Эдриан. – Нам далеко еще до гостиницы? – Прилично. А еще дороги начинает размывать. Но ничего. У природы тоже иногда может быть плохое настроение. Мы с Андреа заняли самые дальние места. Одной рукой я держусь за поручень, другой обнимаю хрупкие плечи Андреа. – Только сейчас поняла, какое прекрасное чувство испытываешь, когда оказываешься в другом городе, – говорит Андреа. – Чувство чего-то нового, неизведанного. Не знаешь, что с тобой будет, с какими людьми тебя судьба сведет. Даже сердце замирает, стоит лишь подумать об этом. – Воистину прекрасное чувство. Могла ли я когда-нибудь себе представить, что окажусь на другом конце земли в одном фургоне с людьми, которых я знаю не так давно? Но вместе с тем, эти люди стали мне по-настоящему родными, будто я была знакома с ними всю жизнь. Сандро был прав. Исцеляют не только лекарства. Кого-то лечит природа, но я свое исцеление нашла именно в людях. В общении с ними, в переживании ярких эмоций, которые они мне дарят. И с этой мыслью я забываю обо всем. О своем теле, о своей боли, тревожных думах. Все это кажется таким ничтожным, незначительным. Наверное, это и есть одна из стадий исцеления. А погода все не унималась. Фургон охвачен тропическим ливнем, его шатает в стороны из-за взбесившегося ветра. – Сандро, может, нам следует остановиться и переждать бурю? – говорит Фелис. – Все в порядке! Мой фургон и не такие бури выдерживал. Но спустя несколько минут нам все-таки пришлось остановиться из-за того, что дорогу окончательно размыло. – И как долго мы будем здесь стоять? – спрашивает Карли. – Сложно сказать. Бывало, что мы стояли так целые сутки, поскольку дорога превращалась в месиво грязи, которое словно болото засасывало колеса автомобиля. Я устала считать минуты нашего пребывания в обездвиженном фургоне. Сначала мы сошлись на том, чтобы послушать музыку – хоть что-то должно было нас отвлечь от стихии и нашего не совсем удачного положения. Но энное количество попыток поймать хоть одну радиоволну оказались безуспешными. Далее, чтобы разбавить угнетающую тишину, мы вновь попросили Сандро рассказать о Фос-ду-Игуасу. – Ну, что вам сказать. Город наш маленький, но людей здесь полно. В основном туристы, конечно же. Город и живет за счет туристов. Все едут сюда смотреть водопады. Это действительно потрясающее зрелище. Но не менее захватывающая картина – это, разумеется, плотина Итайпу, на минуточку – одно из крупнейших сооружений мира! Вообще достопримечательностей у нас по пальцам пересчитать можно, но однако это место притягивает людей. – А вы не скучаете по Рио? По своему дому? – спрашивает Эдриан. – Дом там, где ты счастлив. Я здесь счастлив, поэтому и не скучаю, и не жалею, а просто живу и наслаждаюсь. Мы замечаем, что дождь наконец-то прекратил барабанить по крыше фургона. – Ыоу в уалет, – говорит Фил. – Фил, мальчик мой, как же не вовремя-то, – говорит Фелис. – Смотрите, всего в паре метров от нас какое-то кафе. Может, перекусим? – предлагает Брис. – Я за! И вообще солидарен с Филом. Мне тоже необходим визит в уборную, – говорит Том. В миниатюрной кафешке помимо нас оказалось еще трое таких же несчастных путников, как мы. Двое из них сидят за небольшой барной стойкой и разговаривают друг с другом, по-моему, на норвежском языке, а третий сидит за столиком, в одной руке держит чашечку кофе, а в другой лист газеты. Мы располагаемся за столом, начинаем листать скудное меню. Каждый выбирает по кружке чая и сандвичу. – Помню, как однажды мы были в каком-то городе на соревнованиях. Мы заехали в придорожное кафе, наподобие этого, и я отравился. Из-за этого даже гонку пропустил, – изрекает Том. – И тебе приятного аппетита, Томас, – говорю я. Мы смеемся. Я замечаю, как мужчина с газетой пристально смотрит на нас, а затем вновь сосредотачивает внимание на газете. – А я нахожу пребывание в придорожных кафе весьма занятным. В определенный момент здесь собираются совершенно незнакомые люди из разных стран, городов, прокладывающие новые маршруты в своей жизни. У каждого из них своя история, своя жизнь, от которой они по той или иной причине решили на время отдалиться. – Эдриан, а ты часто путешествовал? – спрашиваю я. – Не так часто, как хотелось бы. Но когда я учился в медицинском, мы с друзьями, сдав все экзамены, обязательно куда-нибудь выбирались. И это было незабываемо. Внезапно у нашего столика оказывается тот самый мужчина, что сидел за соседним столом. На вид ему около сорока, но длинные русые, кое-где поседевшие, волосы, собранные в хвост, и густая борода делают его еще на несколько лет старше. – Извините, что прерываю ваш разговор, но мое любопытство бьет через край, и я, увы, ничего не могу с этим поделать. Мужчина берет стул, стоящий у его столика, придвигает его к нашему и садится. – Меня зовут Нил Стронг, я путешествую всю свою жизнь, но такое я вижу в первый раз. Вы уж извините за мою прямоту, но… как вы здесь все оказались? Что вас сподвигло? В каждом из нас буйствуют растерянность и легкое недоумение, и лишь Том решился ответить незнакомцу. – Вы действительно хотите знать, как шесть парализованных задниц оказались в этом месте? Мы вновь смеемся. – Разумеется! – Хорошо, слушайте. Все мы много лет жили в центре для инвалидов. Ввиду печальных обстоятельств наша жизнь превратилась в совокупность процессов лежания, сидения и изредка из центра выползания. Уныло, не правда ли? Теперь хочу обратить ваше внимание на вот эту прекрасную даму, – указывает Том на Карли. – Скарлетт, а она же Карли, потеряла всякий интерес к жизни. И вот однажды к ней подсылают вот эту прекрасную леди. – Том указывает на меня. – Ее зовут Джина. Так вот, я не знаю, что такого ей наговорила Джина, но после ее визитов Карли поняла, что пока ты живешь, ты должен использовать заветные минуты жизни на полную катушку. Ровно так же поступил и ее муж. На последней стадии рака он отправился в путешествие, оставляя в каждом городе, где побывал, подсказки. В последней точке маршрута он оставил Карли ЧТО-ТО, и это ЧТО-ТО, мы и должны найти, следуя его подсказкам. Вот так вот. Нил пару минут молчал, такого развития событий он явно не ожидал. Честно сказать, услышав нашу историю из уст Тома, я и сама усомнилась в истинности его слов. Неужели это правда? Неужели мы действительно здесь? – Признаться… я шокирован. Это же просто… потрясающе! То, что вы делаете, это за гранью сумасшествия, но это все равно потрясающе! – А что именно вас так поражает? – спрашивает Андреа. – В том, что мы делаем, нет ничего феноменального. Каждый, в любом положении, может сесть в самолет и начать путешествовать. Я не ожидала услышать такое от Андреа. Ведь когда я уговаривала ее на эту поездку, она отказывалась, ссылаясь на то, что это просто НЕ В ЕЕ СИЛАХ. – Нет, далеко не каждый. Даже дееспособные люди находят массу причин, чтобы остаться дома и лишний раз не двигаться. А вы… вы просто – герои! Нил достает из своей сумки массивный фотоаппарат. – Позвольте сделать несколько фотографий с вами? Мы утвердительно киваем. Мне кажется, это будет одна из самых странных встреч в моей жизни. Наконец-то я почувствовала себя не ущербной, а особенной, сильной, уверенной в себе, способной совершать определенные действия. Нил рассматривает нас так, будто мы музейные экспонаты. И постоянно восторгается нами. Еще много времени мы провели за беседой с ним. Нил рассказал о нескольких своих путешествиях. Оказывается, он уже практически весь земной шар объездил, многое повидал, многое испытал. Когда буря совсем стихла, наша беседа подошла к концу. Наш новый знакомый пожелал нам удачи и побольше сил. Помахав на прощанье он отправился в путь. По его словам, его задача – пешком добраться до водопадов, переночевать и ранним утром двинуться в сторону Аргентины. Полночи нам пришлось провести в фургоне, и лишь под утро мы тронулись с места и с рассветом добрались до гостиницы, что была в нескольких километрах от водопадов. Но думать о последнем у нас просто не было сил. Добравшись до своих номеров, мы единодушно провалились в сон. Глава 17 Утро полностью компенсировало вчерашнее впечатление о Бразилии, сложившееся после бури. Оно ясное, теплое, тихое. И тишина этого места особенная, не поддающаяся никакому объяснению. Она хранит в себе сотни звуков: шелест листьев, щебетание птиц, отдаленный шум водопадов. И все эти звуки сливаются воедино и образуют ту самую необыкновенную тишину, то самое спокойствие, которое так сладко уставшему от тревог сердцу. Гостиница не располагает роскошным фасадом, чрезмерно улыбчивым персоналом и высшим классом обслуживания. Но все это перекрывает ее одно самое весомое достоинство – водопады в пятнадцати минутах ходьбы, как нас заверил портье. Оттого здесь и остановилось приличное количество туристов. Позавтракав в кафешке, что находится близ гостиницы, мы отправились на поиски следующей подсказки Джона. Путь оказался не таким близким, как мы полагали. Колеса с большим трудом катились по влажной земле. Затем мы добирались до асфальтированной дорожки, по которой цепочкой шли туристы. Эта дорожка является единственным следом цивилизации. По бокам нас окружал пышный растительный мир с неимоверно насыщенным запахом зелени. Высоченные деревья, стволы которых мертвой хваткой окутали лианы, создавали таинственную атмосферу тропического леса. Мы передвигаемся медленно, наполняем легкие чистейшим воздухом, пытаемся запечатлеть как можно больше деталей нашего пути. – Эй, идите все сюда, – почти шепотом говорит Брис. Мы подъезжаем к нему, тот, в свою очередь, указывает пальцем на дерево, что находится в нескольких метрах от нас. Затем мы замечаем у ствола этого дерева маленького зверька. – Первый раз вижу такое животное, – говорит Фелис. – Забавное какое! И действительно. У зверька серая мокрая шкурка, непропорционально длинный, полосатый хвост и нос. – Это носуха. Семейство енотовых, – говорит Эдриан. – Откуда такие познания? – спрашивает Карли. – Я слишком часто смотрю «National geographic». Том снимает рюкзак со спины, открывает его и достает пакетик с печеньем. – Эй, пушистый Пиноккио, а ну иди сюда. Заметив шуршащий пакет с лакомством, зверек подбегает к Тому, встает на задние лапки, а передними цепляется за его колени. Через мгновение около нас оказывается целая стая чудных зверьков. Они ничуть не боятся людей, смело подбегают к нам, нагло тянут лапки, а некоторые и самостоятельно выхватывают из рук пакеты с печеньем. Увиденное вмиг вызывает в нас небывалый детский восторг. Наше действо привлекает внимание туристов, что шли позади нас. Кто-то фотографирует, кто-то протягивает бесстрашному обитателю леса новое угощение. Проехав еще несколько метров, мы вновь останавливаемся, ведь перед нами наконец-то открывается умопомрачительный вид: огромный ансамбль водных каскадов, с грохотом вытекающих из диких джунглей. Видя все это своими глазами, поражаешься, насколько все-таки великолепен этот мир, сколько прекрасного он таит в себе. Скалы, густо заросшие деревьями и кустарниками, бесчисленное количество воды, низвергающееся сверху в промежутках между ними, – все это настолько поражает, что хочется кричать от восторга. По-другому и не выразить эмоции. Стоит продвинуться еще немного вперед, и открываются новые превосходные виды, которые с каждым разом все больше и больше завораживают. Оглушающий шум воды смешивается с криком птиц, что кружат над Игуасу. Легкая дымка из тумана и водяной пыли нависает над водопадами, солнце перестало радовать нас своими ясными лучами, его перекрывают небольшие облака, из-за чего панорама, окружающая нас, приобрела мистический вид. Добравшись до смотровой платформы, каждый из нас набрался смелости подъехать к невысокому ограждению, которое отделяет нас от бурлящей реки Игуасу. Я смотрю вниз и вижу несколько резиновых лодок, напичканных смельчаками, которые хотят не только увидеть водопады, но и почувствовать их. Лодки то и дело прыгают по волнам бешеной реки, а пассажиры, промокшие до нитки, визжат и смеются. У меня голова закружилась от увиденного. Мы вновь двинулись в путь и наконец добрались до основной точки нашего маршрута – «Глотка Дьявола». – Вы меня, конечно, извините, но такое зрелище можно прокомментировать только самыми нецензурными словами… – говорит Том, округлив глаза и крепко вцепившись в свое кресло. – Впервые я с тобой согласен, – говорит Брис. И действительно… Никаких слов не хватит, чтобы описать то, что мы видим сейчас. Сила, с которой мощнейшие потоки воды обрушиваются вниз, наводит страх и изумление. Хилые мостики окружают бездну, давая возможность насладиться этим чудом природы со всех ракурсов. Дикий грохот воды, за которым даже собственных мыслей не слышно, огромное облако из брызг, нависшее над бездной, делает водопад еще более пугающим, величественным. Захлебываясь от небывалого восхищения, мы и забыли цель нашего визита в Бразилию. «25 шагов от смотровой площадки» – такое указание нам дал Джон. – Я думаю, что нам нужно двигаться в сторону джунглей! – говорит Эдриан. Так мы и поступаем. Эдриан и Фелис отсчитывают ровно двадцать пять шагов. Мы достигаем площадки, что прячется в джунглях. Лишь наличие небольшого железного знака отличает ее остальных площадок. Нам даже не требуется долго размышлять над тем, где же оставил очередное послание Джон Хилл. Эдриан подходит к знаку, на котором написано что-то на португальском языке, осматривает его и находит небольшое отверстие сверху. Через несколько секунд мы видим в его руке записку, завернутую в лоскут ткани и замотанную шнурком. – Да, Джон, ну хоть на этот раз ты не заставил нас мучиться в бестолковых поисках, – с улыбкой говорит Карли. – «Португалия. Мыс Рока. Ограда близ спасительного маяка». Вернулись в гостиницу мы к вечеру. В голове до сих пор стоит гул воды. Андреа вместе с остальными отправилась ужинать, а я решила остаться в номере из-за внезапно нахлынувшего на меня бессилия и отсутствия аппетита. Номер оказался жутко неудобным. В ванную без посторонней помощи не попасть из-за деревянного порога, который преграждал путь креслу. Кровать чересчур низкая, и чтобы переместить свое тело из кресла на нее, тоже требовалась помощь. Из-за того, что я весь день просидела в кресле, мышцы спины стали напоминать о себе болью, позвоночник тоже им не уступал. Мне просто необходимо было перебраться на кровать и лечь. Не долго думая я рывком оторвала тело от кресла, но, к моему великому сожалению, не рассчитала силу – кресло отъехало назад, и я упала на пол. Вся моя уверенность в себе моментально покинула меня. Я вновь почувствовала себя жалкой. И это чувство угнетало меня. Я пыталась хоть как-то поднять верхнюю половину своего тела на кровать, но моих сил было недостаточно. Внезапно дверь номера открылась, и на пороге я увидела Эдриана. Его появление застало меня врасплох. Я застыла в одном положении и не могла заставить себя сказать ни единого слова. Эдриан подбегает ко мне, берет на руки и сажает в кресло. – Что случилось? Ты не ушиблась? Его холодные ладони касаются моих пылающих щек. Я все еще молчу, смотрю в глаза Эдриана, а он смотрит в мои. – Все в порядке, – наконец говорю я. – Не пугай меня больше так. Я накрываю его ладони своими и медленно убираю их со своего лица. – Как ты оказался здесь? Именно в тот момент, когда я нуждалась в помощи? – Случайно. Я шел с ужина и решил заглянуть к тебе. Наверное, у меня такое предназначение – помогать тебе. – Прости… – говорю я, ощущая какую-то неимоверную тяжесть внутри. – За что ты извиняешься? – растерянно спрашивает Эдриан. – За то, что тебе приходится возиться со мной. Постоянно опекать, следить. – Эмоции берут верх надо мной, с каждой секундой я приобретаю все более жалкий вид. – Ты не обязан это делать, ты… не обязан тратить свою жизнь на меня. – Джина, – говорит он тем же тоном, каким проводил со мной сеансы в центре, – успокойся и выслушай меня. Кисти его рук с чуть выступающими венами, обхватывают мои. Это заставляет мое сердце биться в два раза быстрее. Большим пальцем он водит по тонким косточкам моей кисти. – Я хочу стать твоим другом, твоей опорой, хочу поддерживать тебя, когда тебе тяжело, хочу защищать тебя, если тебе будет что-то угрожать. Ты должна понять, что я хочу быть рядом с тобой и помогать тебе, когда ты будешь в этом нуждаться. И дело не в опеке и не в обязательстве, я просто искренне хочу это делать. У меня перехватывает дыхание, я испытываю легкое головокружение, такое приятное, ни на что не похожее. – А почему именно я? У тебя десятки таких же, как я, пациентов, которые тоже в тебе нуждаются. – Таких же, как ты, – нет. В тебе есть что-то такое, что сводит меня с ума. И после этих слов я окончательно теряю контроль над собой. После этих слов во мне появляется бурное желание вскочить с места, кинуться ему в объятия и никогда не отпускать. – Знаешь, как мы с Роуз прозвали тебя с самого первого дня, как ты появилась у нас? – Как? – «Тяжелый случай». Тебя так называл весь персонал. Фелис всегда заходила ко мне в кабинет и говорила: «К тебе идет „Тяжелый случай“». – Значит, я худший пациент во всей истории центра? – смеюсь я. – Скажем так, хуже тебя только Карли, но все к ней давно привыкли, так что ты быстро заняла ее место. Такое удивительное сочетание пессимизма и бунтарства я впервые встретил в своей практике. Наверное, именно это и зацепило меня в тебе. – Знаешь, Эдриан, раз уж ты хочешь стать моим другом, я должна о тебе все знать. – Что именно ты хочешь знать? – Я же говорю – все. Твои страхи, твои увлечения, твои странности. Но для начала, мой новоиспеченный друг, перемести меня на кровать. Эдриан выполняет мою просьбу. Он аккуратно берет меня на руки, я обвиваю руками его шею, улавливаю аромат его тела, который кажется таким родным, приятным. Положив меня на кровать, Эдриан пристраивается рядом на небольшом расстоянии от меня. – Когда мне было одиннадцать лет, мы с отцом отправились на рыбалку. Мы жили в Монтерее, и этот род занятий был единственным, который приносил прибыль. У отца имелась небольшая старая лодка. Вид у нее был не внушающий доверия, но отец говорил, что она еще всех нас «переживет». И вот мы оказались посреди океана, отец рыбачит, а я то вглядываюсь в даль, то наблюдаю за волнами. И тут я замечаю что-то серое в океанической синеве. И это что-то стремительно приближается к нашей лодке. Вскоре я понимаю, что вижу акулий плавник. Я кричу отцу, тот бросает спиннинг и хватается за весло. Тем временем акула уже максимально приблизилась к лодке. Она была настолько огромная, что одним лишь движением могла перевернуть наше судно. За всю свою жизнь я никогда не испытывал столько страха, как тогда. Мы прилично отдалились от берега, наших сил едва хватало, чтобы оторваться от этой беспощадной рыбины. К счастью, мы заметили в нескольких метрах от нас катер, начали кричать, просить о помощи. Я не знаю, чем бы все это закончилось, если бы нас с отцом не спасли люди на том самом катере. С тех пор я ни разу не заходил в воду. Я панически боюсь океана. Мне кажется, стоит мне чуть-чуть отплыть от берега, и я снова увижу акулу, и на этот раз меня уже никто не спасет. – С ума сойти… неужели ты никогда не пытался побороть свой страх? – Нет. Мой страх гораздо сильнее меня. – Эдриан, ты меня разочаровываешь. Ты учишь людей не бояться, не позволять страху брать верх над собой и в итоге сам оказываешься пленником своих эмоций. – У людей есть такая особенность: они всегда помогают другим в той или иной ситуации, но когда сами оказываются в подобной, то чувствуют себя крайне беспомощными. – Верно. Но я все равно не смогу тебя понять. Теперь я знаю, что меня больше всего раздражает в людях – когда им дается все, но они этим не пользуются по каким-то причинам, например, из-за глупого страха. – А чего ты боишься в этой жизни? – резко спрашивает Эдриан. – На данный момент – ничего, – говорю я, сама не веря своим словам. – Ну, Вирджиния Абрамс, я сомневаюсь в том, что это правда. Давай, расскажи мне. – В этот момент он придвинулся ко мне, и то расстояние, что было между нами, сократилось до нескольких миллиметров. – Хорошо. Чего я боюсь? Ну, наверное, одиночества. Я боюсь остаться совсем одна. Несколько недель назад я хотела, чтобы меня все оставили в покое, чтобы перестали интересоваться мной, моим состоянием, но как только я получила желаемое: лучшая подруга забыла обо мне из-за того, что в ее жизни появились новые заботы, родители оставили меня в центре, потому что больше не могут со мной справляться – после всего этого, я поняла, что нет ничего хуже одиночества. Когда ты оказываешься один в этом поганом мире. И даже сейчас, когда я приобрела новую «семью» в лицах Андреа, Карли, Фила, Томаса и Бриса, я понимаю, насколько сильно я боюсь их потерять и снова остаться одной. – В одном из своих самых значительных трудов Ницше писал: «Ваша дурная любовь к самим себе делает для вас из одиночества тюрьму». Я с ним полностью солидарен. В одиночестве нет ничего страшного. Рано или поздно мы станем одиноки: нас покинут родители, друзья, которые клялись в своей преданности, любимые, которые уверяли нас в своей верности. Самое главное – не потерять себя. Свою гармонию. Никто не поймет тебя лучше, чем ты сам. И вот когда ты осознаешь, что самый близкий и самый преданный человек для тебя – это ты сам, то тогда тебе ничего не страшно. И одиночество кажется пустым звуком, ведь как ты можешь быть одинок, если у тебя всегда есть близкий и преданный человек? |