Три века северной столицы

• Название: Три века северной столицы
• Дата: 20.07.2022
• Размер: 2.75 Mb.
• Имя файла: voznikshij-voleyu-petra-istoriya-sankt-peterburga-s-drevnih-vrem.doc
• Тип: Документы; #633885
• страница: 25 из 42

Васильевский остров — самый большой остров дельты Невы. Площадь 1090 га. Возможно, назван так в конце XV в. по имени владельца — новгородского посадника Василия Селезня. Главные постройки острова: дворец Меншикова, здание Двенадцати коллегий, Кунсткамера, здание Петербургской Академии наук.

Сразу же с начала строительства на Петроградской стороне выяснилось, что узкая полоса земли между крепостью и Большой Невой не дает возможности развернуть гавань соответственно постоянно увеличивающимся торговым оборотам. Поэтому ее перенесли на Васильевский остров в район стрелки и Тучковой набережной.

Перевод гавани на Васильевский остров повлек за собой и перевод туда всех других связанных с торговыми операциями портовых учреждений. Туда переводится Таможенное при­сутствие, Биржа, Гостиный двор, пакгаузы, склады и пр. Там, где находился порт, там, где создавался центр торговой жизни города, Петр решил создать и административный центр столицы, подчеркивая этим то особое значение, кото­рое он придавал Петербургу как портовому городу империи. Небольшой городок около устья реки Ижоры — “Торговый рядок у клетей», являвшийся еще в XV в. торговым форпостом новгородцев, — уступил теперь место петербургскому порту — главному порту России.

Первых градостроителей Васильевский остров привлекал еще и тем, что был изолирован от всей остальной терри­тории. В связи с этим представлялась возможность создать по его периметру сильные укрепления и внутри их распла­нировать город. Идеи создания города-крепости были тогда еще свежи, и зодчие в своих проектах предусматри­вали такие системы укреплений, которые отвечали бы стрем­лениям Петра создать величественную столицу империи, отражающую специфику укрепленного торгового города и морского порта.

Эти идеи были претворены в жизнь, о чем свидетельствует центральное расположение Адмиралтейства, с одной стороны, и Биржи — с другой.

В разное время в разговорах и быту город называли по-разному. Вот некоторые из этих названий: Окно в Европу, Северная Пальмира, Северная Венеция, Новый Рим, Петрополис, Петрополь, Сам-Петербург, Северный парадиз, Северная столица, Питер.

Васильевский остров немногим отличался тогда от осталь­ной Невской дельты. Часть территории, приле­гающей к взморью, была занята лесом, в котором водились лоси и много дичи; остальное пространство было покрыто густым кустарником. Во всей низкой и заболоченной мест­ности исключение представляла стрелка острова, где на месте теперешней Биржи находился охотничий домик бывшего владельца острова Делягарди. Одно рыбачье селение нахо­дилось на Малой Неве при впадении в нее Черной речки.

Затем владельцем Васильевского острова становится князь Меншиков, который вначале завел здесь скотный двор, просуществовавший до 1715 г. В 1710 г. на стрелке у на­бережной Невы он построил для себя пре­красный деревянный двухэтажный дворец, а рядом с ним в следующем году начал строить другой, сохранившийся до нашего времени. Позади дворца был разбит сад, а спереди прорыт канал, идущий к Неве. Несколько дальше находился дом дворецкого Меншикова — Соловьева. Вот и все здания и сооружения стрелки ко времени, когда был составлен пер­вый проект планировки Петербурга. Доменико Трезини был первым архитектором, под руководством которого были осу­ществлены первоначальные постройки «Северного парадиза». Этому архитектору выпало на долю провести свыше тридцати лет в Петербурге, в течение которых им было построено много зданий, дворцов, церквей и пр. По приглашению русского посланника в Дании, известного деятеля петровской эпохи Андрея Петровича Измайлова, Трезини явился в Россию в июле 1703 г.

Он произвел, очевидно, благоприятное впечатление на Петра, так как после встречи с царем был назначен начальни­ком Конторы от строений, и с этого момента начинается кипучая деятельность этого архитектора, принявшего на себя обязательства выстроить в новом Санкт-Питер-Бурхе дома, крепость, церкви и пр.

Трезини принадлежит первый проект планировки Васильевского острова. Основная идея проекта заключалась в создании прямоугольной сетки улиц-каналов, пересекаю­щихся под прямым углом. В местах пересечения преду­сматривались широкие бассейны, в которых могли бы поворачиваться суда. По периметру острова предполагалось создать систему сильных укреплений. Каналы, по мнению автора, должны были служить средством защиты города от наводнений, а линия бастионов—средством защиты его от неприятеля.

В северо-западной части острова проект предусматривал место для сада огромных размеров — «общественного гуль­бища», а в восточной части — небольшой парк и две площади с расположенными на них государственными и обществен­ными учреждениями. Остров, разделенный каналами на рав­ные участки, состоящие в свою очередь из шести равных кварталов, образовал городской район. Петербургскую сто­рону автор проекта рассматривал как предместье города.

Такова сущность проекта, отражавшего желание Петра создать русскую северную столицу, которая превзошла бы красотой лучшие города Европы.

Какие же последствия имел первый проект планировки Петербурга?

Нынешние линии и проспекты Васильевского острова — это те просеки в лесу, по которым начали прорывать каналы.

В 1704 г. на Петербургском острове построено 15 дворов, в 1705 г.  6 дворов, в 1706 г.  18 дворов, в 1707 г.  2 двора, в 1708 г.  12, в 1709 г.  23, в 1710 г.  41 и т. д.

В 1703 г. на Адмиралтейском острове построено 12 дворов. В 1704 г.  24 двора, в 1705 г.  7 дворов, в 1706 г.  4 двора, в 1707 г.  9 дворов и т. д.

Число дворов к 1717 г.: Петербургский остров – 1660, Адмиралтейский остров – 1723, Московская сторона – 515, Выборгская сторона – 350.
* * *
История знает еще один исключительно интересный проект планировки Петербурга. Его автор  архитектор Жан-Батист Александр Леблон.

Леблон построил в Париже и предместьях ряд превосходных особняков, выдвинувших его на одно из первых мест среди молодых архитекторов фран­цузской школы. Он произвел хорошее впечатление на Петра I при свидании с ним в Пирмонте. В течение нескольких дней, проведенных обоими в беседах, был установлен план бли­жайших работ в Петербурге.

Во время строительства города были допущены ошибки, возникшие в результате отсутствия общего плана, но Петр считал необходимым их исправить.

Увлеченный целеустремленностью и величием строитель­ной деятельности Петра, Леблон по его указанию разработал генеральный план Петербурга. В проекте была предусмотрена не только широко задуманная система укреплений, но и раз­работана весьма подробно уличная сеть и сети обслуживания в объеме, далеко превосходящем требования того времени. С этой точки зрения проект Леблона представлял исключи­тельный интерес.

Проект сопровождался целым рядом «добрых регул» по вопросам пожарной безопасности, уличному освещению «для публичной комодите», очистки города от мусора, охраны личной безопасности, содержания мостовых и пр.

Проект сопровождался двумя записками: одна из них, составленная как введение к «Генеральному плану», и другая в виде подробного объяснения самого проекта были направлены Петру I на утверждение в Голландию.

По этому проекту под Петербург отводился весь Васильевский остров, Адмиралтейский и часть Пе­тербургской стороны. Весь этот район был окру­жен двойной фортификацией, т. е. двойными зем­ляными укреплениями и сетью каналов. Эти кана­лы должны были быть устроены таким образом, что если бы неприятелю удалось взять первый ряд укреплений, то, открыв шлюзы, можно было зато­пить взятые укрепления водой из внутренних ка­налов. Затем весь город прорезывался сетью попе­речных каналов, которые должны были заменять собой и улицы. Самые большие каналы должны были делаться в 12 саженей (сажень – 2,13 м), средние в 8,5 саженей и малые в 6 саженей глубины, т. е. самые большие морские корабли того времени могли свободно хо­дить по этим каналам. Каналы образовывали ряд площадей, которые от­водились под царские дворцы, храмы, рынки, учи­лища, сады и другие публичные здания и учреж­дения. Дворец помещался в центре города, ближайшие к нему кварталы были отведены под жилье сановников, немного подалее была площадь с государственными учреждениями, около них до­лжны были жить чиновники, купцы и ремеслен­ники, а также иностранцы. И только «подлый» народ, т. е. крестьяне и мещане должны были жить вне города. На каждой площади и на перекрестках до­лжны были быть фонтаны для очищения воздуха и как предохранительные против пожаров меры.

Таким рисовался Леблону будущий Петербург и, надо отдать справедливость автору, проект выглядел кра­сиво. Но, как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Здесь «оврагом» явилась русская зима. Из-за нее, прибли­зительно с октября по апрель, т. е. почти полгода, каналами нельзя было бы пользоваться, поскольку они бы замерзли.

Такова действительность. Далее следует легенда: якобы Меншиков, завидуя Леблону, постарался помешать его затее — велел рыть ка­налы и уже и мельче, чем на проекте, а когда царь приехал осматривать работы, то оказалось, поправить дело нельзя, и царь распорядился прекратить бесполезные работы, а царская дубинка прогулялась по спине герцога ингерманландского.

По поводу застройки Васильевского острова бытовала такая история, рассказанная де Швартом, голландским резидентом.

«Многие удивляются тому, что начатые на Васильевском острове каналы чрез линии, или улицы, не все доделаны. По случаю узнал я следующие обстоятельства, бывшие то­му причиною. Государь Петр I, рассмотрев многие планы расположения Петербурга, выбрал из них тот, по которо­му главному городу надлежало быть на Васильевском ост­рове, остров должно было окружить болверками, а посре­ди улиц провести каналы для сообщения Большой Невы с Малою. Но при том государь позабыл точно назначить ширину улиц и каналов или предоставил сие благоразу­мию тех, которым было поручено строение, думая, что они сообразно главному намерению сего дела не преми­нут назначить ширину каналов по крайней мере так, чтобы две баржи свободно могли в оных расходиться. Потом го­сударь отправился к своему войску, оттуда же чрез два года (в 1716 г.) в Голландию и Францию, дав повеле­ние продолжать начатое дело и стараться привести к окончанию со всевозможною скоростию. В 1718 г. воз­вратившись в Петербург, прежде всего сел он в шлюпку и поехал на Васильевский остров осмотреть линии и кана­лы, которых много уже было отделано. Он нашел там к великому своему удовольствию линии по большей части уже застроенные деревянными и каменными домами. Особенно ж приятно ему было видеть великолепные па­латы князя Меншикова с длинным каменным флигелем вдоль по каналу против первой линии. Но притом к вели­чайшей своей досаде приметил, что каналы и улицы по обеим сторонам были слишком узки. Сперва он молчал и только качал головою, смотря на сию ошибку, но не дове­рял еще самому себе, в самом ли деле каналы сделаны бы­ли уже амстердамских, которые он взял за образец. В сем сомнении поехал он прямо к голландскому резиденту гос­подину де Вилде и спросил у него, не может ли он ска­зать, как широки амстердамские каналы. Резидент ответ­ствовал его величеству, что не помнит того, но, принес­ши план Амстердама с масштабом, подал оный государю. Петр Великий тотчас вынул свой циркуль и, вымеряв ширину больших и меньших амстердамских каналов, за­писал то в своей книжке. Потом просил он господина де Вилде сесть с ним в шлюпку и ехать на Васильевский ост­ров. Там приказал государь вымерять ширину некоторых из первых каналов и улиц и, нашедши, что улицы по обе стороны канала вместе с самим каналом едва были не уже одного амстердамского канала без улиц, весьма разгневал­ся, вскричал: «Все испорчено!» и возвратился во дворец.

Весьма приметно было, что государь долго не переста­вал досадовать на сию неудачу. При всяком случае укорял он тем князя Меншикова, которому поручено было глав­ное смотрение над строением нового города. Иногда при­езжал его величество в шлюпке на Васильевский остров, смотрел на отстроенные линии и на каналы, отчасти от­деланные, отчасти ж начатые, часто по целому часу, и уез­жал обратно, не сказав ни слова. Наконец, когда славный архитектор Леблон, которого государь еще в Париже принял в свою службу, приехал в Петербург, повез он его немедленно на Васильевский остров, водил несколько ча­сов по всему острову, держа план в руке, и напоследок спросил у него:

 Ну, господин Леблон, что мне теперь делать по мо­ему плану?

Леблон, пожав плечами, ответствовал:

 Нечего больше делать, как все сло­мать и снова построить, сделанные каналы засыпать и вы­копать другие.

Государь, сказав: «Я подумаю»,  сел в шлюпку и уехал. Потом поручил он Леблону другие знатные строе­ния в Петергофе и в иных местах, о Васильевском же ост­рове никогда уже более не упоминал".

Впоследствии, начиная с 1737 г. узаконивается строи­тельство столицы по чертежам, составленным Комиссией строения города.

Англичанин Дж. Перри точно уловил настроение тогдашнего общества по отношению к Петербургу:

«Между прочими причинами я должен упомянуть об одной из главных, вызывающей неудовольствие большей части дворянства. Это то, что против воли заставляют их переселяться на житье с женами и семействами в Петербург, где они обязаны строить себе новые дома и где все съестные припасы дороже, чем в Москве, a корм для лошадей в 6, или 8 раз, так как в Петербурге на него весьма большие требования, а страна эта производит его весьма малое количество, ибо более чем две трети ее состоит из лесов и болот. Не только одни дворяне, но купцы и всякого рода торговцы обязаны туда переселяться и торговать. Все это стечение народа поднимает цены на съестные припасы и приводит в стесненное положение тех, которые поставлены в необходимость жить тут для сухопутной или морской службы, для построек и для всех тех работ, которые царь уже привел в исполнение и еще намеревается исполнить. Тогда как в Москве все господа и почетные люди имеют для жилищ своих не только огромные здания в самом городе, но также дачи и деревни, где устроены у них рыбные пруды и сады, со множеством разнородных плодовитых деревьев, и всякие увеселительные места. Петербург же, лежащий под 60°, 15' с. ш., не может производить ничего подобного. Кроме того Москва — их родина и самое любимое место; тут они окружены друзьями и знакомыми, живут недалеко от деревень своих, легко и дешево могут получать оттуда съестные припасы, привозимые крестьянами их...».

Кроме еды, нужно было позаботиться жителям и о тепле.

В 1720 г. некие люди вырубили часть березовой рощи в Переведеновской слободе (на месте нынешнего Гостиного двора). Царь приказал разыскать виновных, каждого десятого повесить, а остальных жестоко наказать. Вмешалась императрица, по ее просьбе смертную казнь отменили, а виновных публично высекли и отправили в ссылку.

Нехватало корабельного леса. Первоначально его заготовляли по берегам Невы и ее притокам и даже в самом Петербурге. Но скоро леса сильно поубавилось.

Под страхом высокого денежного штрафа (5—10 руб. за срубленное дерево), кнута и даже смертной казни (за сруб дуба) запрещалось рубить корабельный лес не по назначению кому бы то ни было. Указы объявлялись с барабанным боем. Для подтверждения их действенности в Петербурге в некоторых местах заранее ставились виселицы. Снисхождения делались редко. Так, например, когда один отставной солдат (инвалид) «посечку учинил малую» березе в Петербурге, то был бит «нещадно» батогами тут же у слегка подрубленной березы. От кнута его спасло лишь то, что он имел боевые заслуги. За розыск мачтовых деревьев объявлялось вознагражде­ние от 1 до 5 руб. за дерево.

По описи 1718 г. на Васильевском острове (в самом Петербурге корабельные деревья были учтены и переписаны до единого) числилось 88 деревьев, годных для кораблестроения, а на Петербургской стороне — 302.

Только с 1723 г. жителям Петербурга разрешена была свободная рубка леса на своих участках.

Со второго десятилетия XVIII в. одним из самых значительных районов по заготовке корабельного леса (дуб и др.) для петербургских верфей становится Казань. Заготовляемый лес стали подвергать первичной обработке на месте заго­товок. В ряде случаев по приказу Петра I насаждались корабельные рощи в окрестностях Петербурга, как, например, рощи лиственниц на Карельском пере­шейке.

В конце концов удалось обеспечить корабельное строительство высококаче­ственным лесом и другими материалами.

Первым монументальным зданием, построенным на Васильевском острове, была Кунсткамера. О ней мы расскажем ниже.

Следующим весьма примечательным сооружением было здание Двенадцати коллегий  ныне Петербургский университет.

В 1714 г. по указу Петра Сенат, учрежденный в Москве в 1711 г., был переведен в Петербург, где для размещения его канцелярий были построены «светлицы нарочитой архи­тектуры» на берегу канала Петропавловской крепости, который проходил посреди крепости для снабжения ее водой.

Здесь Сенат находился до того времени, когда на Троицкой площади, куда переместился центр города из пре­делов крепости, для него был построен в 1714 г. по проекту Д. Трезини двухэтажный мазанковый дом с черепичной кровлей. В трехчленное здание характерного про­филя с раздельными крышами, как оно изображено на гравю­рах 1716 г., находившееся справа от Гостиного двора, был переведен петровский Сенат — «Сенатские палаты».

Весной 1718 г. был опубликован «Регламент о колле­гиях» и в декабре того же года коллегии открылись в мазанковом сенатском доме, который к тому вре­мени был увеличен в длину вдвое и представлял из себя вытянутое здание, состоящее из шести двухэтажных корпу­сов с отдельными крышами по четыре окна в каждом корпусе. В 1719 г. в этом здании отделываются помещения для военной и посольской коллегий. Прием иностранных послов до этого времени производился во дворце князя Меншикова.

Учреждение Синода оказало косвенное влияние на строе­ние здания Двенадцати коллегий, так как с его возникновением в здании на Петербургской стороне должны были разместиться Сенат, Синод и 10 Коллегий. Здание же Сената, состоящее из 6 частей, каждая из которых имела от 2 до 4 небольших комнат, было совершенно недостаточным для размещения непрерывно растущего аппарата государственного управления.

Эти причины побудили Петра после личного осмотра здания коллегий на Петербургской стороне издать в августе 1721 г. указ о строительстве здания Двенадцати коллегий на стрелке Васильевского острова.

Объединяя Сенат и все коллегии в одно целое, Петр преследовал цель лич­ного удобства при предполагающихся обследованиях деятельности вновь созданного государственного аппарата.

В мае 1722 г. из Москвы за подписью Меншикова был прислан вместе с планом ордер, по которому «С.-Петербург­скому фортеции архитектору Трезини зачинать строить воен­ную коллегию от берега Невы на 4-м нумере, длиною на 15 саж.»

Это по сути первое указание о сооружении здания Двенадцати коллегий рассматривается как начало его строительства.

Последовавший позднее целый ряд устных указаний Петра I можно рассматривать как основные идеи, которые должны были лечь в основу составления проекта и после­дующего его осуществления.

В апреле 1722 г. Петр указал: «Все равные арнаменты, как лучше убрать мочно, а каморы прибавить или уба­вить по величине коллегий всегда мочно, двери проломать и прибавить только б снаружи все было равною долготою».