Стресс и его профилактика. Тюремная библиотека
 Скачать 1.93 Mb.
|
Четвертая группаДанная группа лиц имела пик профиля по 2-й и 7-й шкалам свыше 80Т баллов. Для этой группы была характерна чрезмерная тревожность, постоянное ожидание каких-то подвохов со стороны окружения и администрации, раздражительность и легкая истощаемость, астеничность, вялость, частые жалобы на неприятные физические ощущения, высокая обращаемость к врачам, ипохондричность. Склонность к образованию навязчивых страхов в конфликтных ситуациях выявляли больше лица из числа повторных (рецидивистов). Эти лица часто попадали в зависимость от окружающих, их часто использовали в корыстных целях для проноса запрещенных предметов и т.д. При попадании в конфликтные ситуации, требующие принятия мер административного характера, они давали тревожно-депрессивные аутоагрессии. Доля этих лиц составляла 4%. Динамика клинических признаков психической дезадаптации подследственных в зависимости от этапов и сроков изоляции представлена в табл. 1. Результаты обследования (в начале, в середине и в конце пребывания в СИЗО) подтверждают наши предположения о том, что изменения в поведении лиц, содержащихся в условиях социальной изоляции, соответствуют трем периодам стресса. Таблица 1 Динамика клинических признаков психической дезадаптации подследственных в зависимости от этапов и сроков изоляции
Примечания: * 1 пол. – первая половина года, 2 пол. – вторая половина года. ** Психические нарушения – случаи госпитализации в психиатрические стационары с изменением психического состояния. I период, начальный, соответствует фазе тревоги, фазе шока – характеризовался тревогой (до 76 1,2% испытуемых обнаружили высокий уровень ситуативной тревожности), страхами с чувством безысходности и депрессией с суицидальными мыслями и поступками (360,8% совершили аутоагрессивные действия), что сопровождалось значимым подъемом шкалы депрессии (СМОЛ), предпочтением серо-зеленых тонов (Люшера), снижением работоспособности (ПФР) и т.д. Этот период длится в среднем 6 месяцев с момента поступления в СИЗО. II период, средний, – адаптационный, самый длительный, соответствующий фазе повышенной резистентности, по Г. Селье. Охватывает период основного пребывания и составляет в среднем 16–18 месяцев. Длительность этого периода зависит от срока пребывания, определенного судом (чем длительнее срок, тем продолжительность указанных периодов увеличивается). Клиническое наблюдение показало, что подследственные в этом периоде становятся наиболее малозаметными в поведенческом плане, как бы «благоразумными» (табл. 1), наряду со снижением уровня ситуативной тревожности, резко уменьшается количество ауто- и гетероагрессий, психических нарушений (с 15% в первом периоде до 3% во втором, р 0, 001), соматических жалоб и вновь выявленных соматических заболеваний становится меньше (с 25% до 6–8%, разница достоверна р 0, 001). У большинства подследственных (68–70%) при правильно построенных режимно-педагогических мероприятиях второй период пребывания в изоляции протекал без грубых отклонений в поведении. Наблюдавшиеся единичные агрессивные психопатоподобные реакции в данном периоде были связаны с конфликтами, возникающими чаще при непедагогичном поведении сотрудников различных служб и частей, при неудовлетворенности работой, размерами зарплаты и социально-бытовыми условиями, при отсутствии своевременной медицинской помощи, особенно у лиц с психическими аномалиями. Эти причины легко устанавливались в результате беседы с подследственными и осужденными. В этот период психологу и воспитателю (начальнику отряда) особенно важно обратить внимание на правильное трудоиспользование и трудоустройство этих лиц и занятость свободного времени после работы (в колониях). Это касается лиц, работавших в хозяйственной обслуге, из которых, в основном, состояли обследованные лица. III период, заключительный, – истощения, возобновления тревоги и агрессии, ожидания освобождения из мест лишения свободы – соответствует фазе истощения адаптационных возможностей организма, по Г. Селье. Он составляет в среднем от 4 до 6 месяцев (при общей продолжительности срока лишения свободы до 3 лет). Клинические проявления дезадаптации в этот период характеризуются возникновением типов реакций больше психосоматического характера, в структуру которого входят не только реакции со стороны мозга (в виде изменения поведения), но и со стороны внутренних органов (в виде обострения различных хронических психосоматических заболеваний). Как и в первом периоде, обостряются такие болезни, как ИБС (ишемическая болезнь сердца), язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, гипертоническая болезнь и некоторые кожные заболевания (псориаз и др.). В этих случаях в механизме нарушения функции различных органов и систем отмечается психологически понятная связь этих расстройств с содержанием переживаний личности (страх, что не сможет трудоустроиться по желанию, не будет прописан, не примут жена, дети, другие родственники и т.д.). Из табл. 1 видно нарастание уровня тревоги и соответственно всех анализируемых параметров. Снова показатели доходят до уровня первого периода, а некоторые даже превышают их. Количество соматических нарушений даже превышает уровень первого периода с достоверной разницей, соответственно 251,3% и 47 1,1%, р 0,001. Это говорит о прогрессировании адаптационного синдрома в сторону постепенного истощения адаптационных механизмов. При психологическом обследовании лиц, находящихся в этом периоде, показатели тестов снова ухудшаются, реакция тревоги появляется у 95% лиц. Психический статус этих лиц как в первый период, так и перед освобождением характеризовался нарушением сна, невозможностью сосредоточиться на конкретных мыслях и действиях, суетливостью, возбуждением, тревогой и страхом, что забудет сделать что-то важное. У многих перед освобождением возникала тревога, что может что-то случиться, что задержит их пребывание в СИЗО. На таком фоне среди 15% при поступлении и 17% (табл. 1) при освобождении развивались и острые реактивные психозы с галлюцинаторно-параноидной симптоматикой, и другие нарушения психического состояния, которые было трудно дифференцировать в амбулаторных условиях. Некоторые состояния развивались по типу резидуально-органических. Полиморфизм клинических проявлений, связанных с нарушениями функции мозга, видимо, был связан как с определенным дефектом генотипа, так и социальными фенотипическими особенностями личности подследственных. Отсюда, несомненно, видно, что изоляция является психосоциальным стрессором, и резко снижая адаптационные возможности организма, приводит не только к развитию многих заболеваний нервно-психической и соматической сферы, но и в условиях длительного хронического стресса снижает производительность труда, увеличивает частоту межличностных конфликтов, их криминогенность. В условиях отсутствия профилактики психотравмирующего влияния изоляции повышается риск как обострения психосоматических заболеваний, так и нарушений режима содержания (побеги, употребление наркотиков и алкоголя, резко агрессивные уголовно наказуемые деяния), снижается правильное восприятие режимно-воспитательных мероприятий, более того, они могут вызвать негативные реакции. Девиантность поведения на определенных этапах изоляции можно рассматривать как клиническое психопатологическое выражение адаптационного синдрома или ПТСР: острого – в начале пребывания и хронического – в конце. Ретроспективный анализ поведения рецидивистов, повторно: второй, третий и более раз – поступивших в СИЗО, позволил выявить, что кроме психотравмирующей ситуации, коей является изоляция, имеется еще ряд факторов, характерных для ПТСР. К ним относится появление навязчивого прокручивания пережитых в СИЗО ситуаций, как наяву, так и во сне, после освобождения. Так, подследственный К., 33 лет, рассказал, что ему после освобождения снился один и тот же сон: «Меня постоянно шмонали вертухаи, а я страшно боялся, что у меня изымут деньги, которые я проносил, я просыпался все время с жуткими сердцебиениями». Чтобы заглушить это состояние, начал принимать спиртное. Другому подследственному Д., 35 лет, постоянно казалось, что его кто-то может ударить в спину, так как он как-то, находясь в колонии, был свидетелем такого удара, когда его «сосед упал без сознания, а я не знал, что с ним делать, думал, что он скончался». Этот эпизод он прокручивал постоянно после освобождения и старался не стоять ни к кому спиной. С этим ощущением он поступил повторно. Подследственному О., 47 лет, находившемуся повторно в местах лишения свободы, снился часто после освобождения сон, что, убегая из колонии, он падает на колючую проволоку и его бьет током, хотя при первом пребывании ничего подобного с ним не случалось. Кроме того, он «не мог спокойно смотреть на людей в форме», появлялось беспокойство, страх, старался их избегать или «нахамить». Таким образом, изменения психического состояния при поступлении можно связать с психической травмой, связанной с социальной изоляцией, и рассматривать как острое стрессовое расстройство, а перед освобождением как хроническое посттравматическое стрессовое расстройство, связанное с истощением адаптационных механизмов и прорывом барьера психической адаптации по Ю.А. Александровскому (1997), после длительного воздействия стрессогенных факторов. Кроме того, следует отметить, что у подследственных и осужденных клинические проявления психотравмирующего влияния изоляции отличаются от военнослужащих по призыву (несмотря на одинаковые пики в начале и при окончании изоляции), более тяжелым течением психических проявлений. Видимо, это объясняется отбором молодых и более-менее здоровых людей для службы в армию. Появление тревожно-депрессивной и агрессивно-оборо-нительной реакции в виде ауто- и гетероагрессии перед освобождением из мест лишения свободы является плохим прогностическим признаком. 15% из числа находящихся на последнем этапе пребывания, несмотря на приближение долгожданной свободы, совершали повторные преступления, не выходя из ИУ. Если же и освобождались, то плохо реадаптировались к условиям когда-то привычной для них жизни и свободы, и у них обязательно в первые месяцы после освобождения, наступал рецидив противоправного поведения. Или они прибегали к помощи привычных адаптогенов – алкоголя и наркотиков, что, в свою очередь, способствовало их столкновению с правоохранительными органами, – так появлялись завсегдатаи мест лишения свободы с уже полностью сформировавшимся ПТСР, который впоследствии предопределяет криминогенность поведения многих из них. Промежуток времени между этими сроками протекает более или менее спокойно, без существенных немотивированных отклонений в поведении, если нет провокационных моментов. Этот период характеризуется лучшими показателями в работе, тенденциями к восстановлению семейно-социальных связей, отсутствием немотивированных конфликтов и нарушений режима. Схема 1 Схематическое представление модели развития стресса в условиях изоляции в ИУ  Быстрая и коренная ломка жизненных планов путем социальной изоляции порождает у человека комплекс специфических проявлений, названных «синдромом лишения свободы». М.П. Стурова, В.Б. Первозванский [201] считают, что применение уголовного наказания от имени государства является, как это ни странно звучит, гарантом прав человека, поскольку в нем реализуется один из важнейших правовых принципов демократического государства – равенство всех граждан перед законом, и государственные институты, реализующие это право, призваны защищать личность от произвола и самосуда. Но тем не менее изоляция является психосоциальным стрессором и приводит не только к развитию многих заболеваний нервно-психической и соматической сферы, но и в условиях длительного хронического стресса снижает производительность труда, увеличивает частоту межличностных конфликтов, их криминогенность, резко уменьшает адаптационные возможности организма. В условиях отсутствия профилактики психотравмирующего влияния изоляции повышается риск как обострения психосоматических заболеваний, так и нарушений режима содержания (побеги, употребление наркотиков и алкоголя, резко агрессивные уголовно наказуемые деяния), снижается правильное восприятие режимно-воспитательных мероприятий, более того, они могут вызвать негативные реакции (схема 1). В.И. Селиверстов, О.В. Филимонов [185] считают, что сложность современного этапа социально-экономического развития России не позволяет реализовать некоторые прогрессивно-демократические положения международных актов в законодательстве и практике органов, исполняющих наказания. Анализ причин нарушений режима содержания в условиях изоляции позволил установить, что в условиях СИЗО и ИУ наиболее стрессогенными для подследственных и осужденных являются следующие факторы: изоляция как фактор лишения некоторых свобод (привычного окружения, трудовых навыков); ограничение свободы передвижения в пространстве; ограничение многих прав и некоторых физиологических потребностей; строгая регламентация действий; необходимость и опасность общения с лицами криминального мира (для впервые осужденных: социальная контагиозность – заразность стереотипов поведения); частое несоответствие мер взыскания тяжести совершенного проступка и др.; межличностные конфликты – с администрацией ИУ и др. Поэтому очень актуально в условиях социальной изоляции применение противострессовых, корригирующих психофизическое состояние программ как для осужденных, так и для сотрудников. Кроме того, в условиях ИУ проведение психорелаксационных занятий очень важно, так как условия изоляции способствуют развитию у осужденных или подследственных пограничных психических расстройств, которые мы назвали в начале наших наблюдений «синдромом нарушенной адаптации» [224]. Затем в процессе наблюдения и изучения литературы пришлось сделать конкретный вывод о том, что это и есть нарушение адаптации в рамках посттравматических стрессовых расстройств (по МКБ-10). В данном случае социальная изоляция как стрессогенный фактор способствует запуску биологического механизма стресса в организме и прохождению им всех вышеуказанных стадий стресса, после чего у многих происходит трансформация стресса в посттравматическое стрессовое расстройство, острое или хроническое. Одним из клинико-психологических проявлений, кроме вышеуказанных, является нарушение поведения осужденных пограничного характера. Некоторые лица, у которых выражен адаптационный синдром, длительное время посещают с различными жалобами на несуществующие болезни врачей, администрацию. Многие пишут жалобы в различные инстанции, поскольку не могут реально оценить свое состояние, обстановку, в которой находятся, надеются каким-то образом освободиться из мест лишения свободы «по болезни», «по инвалидности», а также освободиться от труда. Вследствие длительных и безрезультатных усилий у них развиваются агрессивные комплексы непонятых и незаслуженно обиженных личностей. Такие комплексы могут вылиться в асоциальное поведение с грубыми, внешне не мотивированными реакциями; осужденные совершают преступления, участвуют в организации массовых беспорядков в СИЗО и ИУ, отказываются от работы и могут совершить побег, несмотря на то, что им до окончания срока лишения свободы осталось совсем мало времени. Таким образом, подследственные и осужденные создают напряженные, а подчас и опасные для жизни условия функционирования для сотрудников, работающих с ними. Такие ситуации часто способствуют возникновению конфликтов между самими сотрудниками и работниками различных частей и служб ИУ. Наряду с социальными [14], правовыми [185], воспитательными [201] подходами, программами, существующими ныне в СИЗО и ИУ, необходимо внедрять программы, направленные как на снятие стрессовых реакций личности на фактор лишения свободы, так и на повышение стрессоустойчивости и профилактику агрессивно-импульсивного поведения подследственных и осужденных. Такое поведение часто приводит к созданию экстремальных условий в ИТУ (массовые беспорядки, захват заложников, взрывы, поджоги, групповые побеги и т.д.). Результаты интервьюирования 350 сотрудников показали, что эти обстоятельства, в свою очередь, способствуют развитию стрессовых реакций у сотрудников этих подразделений, для которых стрессогенными являются следующие факторы: |