Учебник для студентов филологического факультета Томск 2007 ббк 81. 411. 2 923 в 99 Печатается по решению
 Скачать 0.84 Mb.
|
|
Диглоссия представляет собой такой способ сосуществования двух языковых систем в рамках одного языкового коллектива, когда функции этих двух систем находятся в дополнительном распределении, соответствуя функциям одного языка в обычной (недиглоссийной) ситуации. При этом речь идет о сосуществовании книжной языковой системы, связанной с письменной традицией, и некнижной системы, связанной с обыденной жизнью. При диглоссии члену языкового коллектива свойственно воспринимать сосуществующие языковые системы как один язык, тогда как для внешнего наблюдателя (включая сюда и исследователя-лингвиста) естественно в этой ситуации видеть два разных языка. Диглоссию можно определить как такую языковую ситуацию, при которой два разных языка воспринимаются (в языковом коллективе) и функционируют как один язык. Для диглоссии характерно: (1) недопустимость применения книжного языка как средства разговорного общения; (2) отсутствие кодификации разговорного языка; (3) отсутствие параллельных текстов с одним и тем же содержанием. Церковнославянский язык выступал на Руси как книжный, литературный язык и как язык сакральный (язык религиозного культа), а письменность на русском языке носила бытовой и деловой характер. 8. Концепция М.Л. Ремневой о сосуществовании двух литературных языков в донациональный период: церковнославянского языка восточнославянской редакции (русского извода) и литературного языка деловой письменности. М.Л. Ремнева пишет: «Литературный язык донационального периода – это обработанный с точки зрения нормы язык, обслуживающий потребности культа и культуры, противопоставленный повседневной речи и языку восточнославянской деловой письменности». Церковнославянский язык Древней Руси обладал качеством многофункциональности и «обслуживал также книжно-литературные тексты разных жанров, произведения как переводные, так и оригинальные, созданные на Руси». М.Л. Ремнева доказывает, что оба национальных языка обладают признаками полифункциональности, общезначимости, кодифицированности и дифференцированности стилистических средств. Она считает, что нужно говорить не о двух типах древнерусского литературного языка, как это заявлено в концепции В.В. Виноградова, а о двух типах нормы книжно-славянского литературного языка (церковнославянского языка русского извода). Один инвариант нормы реализуется в языке памятников учительно-богослужебных, житиях, в ораторской прозе, а другой – в древнерусских памятниках восточнославянской деловой и юридической литературы – от самых ранних грамот разных регионов до Судебников конца XV–XVI вв. и Уложения 1649 г. М.Л. Ремнева установила, что в церковнославянском языке существовали два типа нормы – строгий и сниженный. Первый характеризуется последовательным отталкиванием от восточнославянских элементов, а второй допускает широкое проникновение черт древнерусского языка, которые функционируют в текстах в допустимых, равноправных с церковнославянскими вариантах. Строгая норма «равна» самому церковнославянскому языку, его грамматической системе, в силу практического снятия вариативных средств выражения грамматических значений в этом типе нормы все используемые грамматические средства нормативны и практически неизменны в течение веков. Церковнославянский язык строгой нормы использовался авторами богослужебной литературы, переводчиками деловой письменности с греческого, создателями произведений ораторской прозы, житий. В то же время анализ особенностей грамматической нормы летописей, «Слова о полку Игореве», «Моления» Даниила Заточника свидетельствует, что в их языке реализуется грамматическая норма сниженного типа. Она использовалась в летописях, словах, повестях, хожениях, посланиях, публицистических произведениях, апокрифических сочинениях. Анализ языка этих произведений свидетельствует, что в нем реализуется грамматическая норма церковнославянского языка сниженного типа, т.е. норма в определенном стилистическом варианте. Это иной тип нормы. Норма сниженного типа характеризуется наличием языковых явлений, выходящих за пределы системно-языковых потенций церковнославянского языка. Характерной чертой этого типа нормы является набор вариантных средств для определенных грамматических отношений. При этом система вариантов в этом типе нормы формируется и за счет возможностей иной языковой системы – языка древнерусской народности. Два варианта церковнославянской грамматической нормы отличаются прежде всего возможностью / невозможностью использования восточнославянских грамматических средств, наличие которых и формирует сниженную грамматическую норму. Кроме того, сниженная норма отличается от строгой большей вариативностью грамматических средств, причем источником вариантных средств является язык восточнославянской народности. М.Л. Ремнева считает, что можно говорить о нормированности языка деловой письменности. Норма языка деловой письменности представляет собой тип нормы, содержательно (по набору признаков) противоположный строгой норме церковнославянского языка, но типологически аналогичный ей: и в данном случае мы также имеем дело с реализацией в тексте системных возможностей одного языка, но языка древнерусской (позже великорусской) народности. Эта норма характеризуется сравнительно незначительным набором вариантных средств, особенно начиная со 2-ой половины XIV в. Однако она, в отличие от нормы церковнославянского языка, подвижна, подвержена изменениям, наличие вариантных средств делает ее динамичной. Типы грамматической нормы (или инварианты грамматической нормы) последовательно реализуются, с одной стороны, в языке памятников учительно-богослужебных, житиях, в ораторской прозе, и с другой, – в памятниках восточнославянской деловой и юридической литературы. Таким образом, по мнению М.Л. Ремневой, в применении к древнерусскому периоду мы не можем говорить о двух типах литературного языка, а лишь о двух вариантах церковнославянского языка, литературного языка донациональной Руси. 9. Концепция В.М. Живова, который выделяет в древнерусском литературном языке наряду со стандартным церковнославянским, представленным прежде всего в текстах основного корпуса, т.е. Священного Писания и богослужения (наибольшее значение среди текстов основного корпуса имели те, которые выучивались наизусть), также еще гибридный вариант, который реализуется в оригинальных восточнославянских текстах. При отсутствии непосредственной ориентации на тексты основного корпуса и грамматической кодификации широко развивается вариативность и в создаваемые тексты свободно проникают некнижные по происхождению элементы. Таким образом, в гибридном регистре книжного языка книжные и некнижные элементы синтезированы в единой системе. Т.к. отдельные фрагменты (регистры) письменного языка Древней Руси имеют разные функции (т.е. ни один из них не является полифункциональным) и в разной степени нормированы, В.М. Живов считает, что невозможно говорить о кодификации письменного языка в целом. Отсутствие единого языка снимает вопрос о стилистической дифференциации регистров письменного языка. Для письменного языка Древней Руси характерна оппозиция книжного и некнижного языков. На крайних полюсах расположены стандартный, нормированный, кодифицированный церковнославянский текст, который в отличие от мертвых языков способен к эволюции, и некнижная, ненормированная частная переписка. Между ними расположены тексты на гибридном церковнославянском языке и нормированные, некнижные тексты на приказном языке. Книжные тексты характеризуются прежде всего логически упорядоченным и риторически организованным синтаксисом и употреблением признаков книжности (таких, например, как формы имперфекта или согласованные причастия в деепричастной функции); синтаксис некнижных текстов ориентирован на коммуникативную ситуацию, так что актуальное членение играет в нем существенно большую роль, чем логическое развертывание, а признаки книжности не употребляются. С распространением и развитием письменности происходит дифференциация регистров письменного языка и в книжной и в некнижной письменности. В формировании гибридного церковнославянского языка заметную роль начинают играть летописи, которые для решения нестандартных коммуникативных задач допускают интерференцию книжных и некнижных языковых средств. Это явилось следствием обращения к местному материалу и отсутствия на начальном этапе стереотипных образцов для его изложения. Расчленяется и пространство некнижной письменности. Формируется особый деловой язык, выделяющийся из совокупности некнижной письменности своей нормированностью. Возникновение этой традиции можно рассматривать как результат взаимодействия книжной орфографической выучки и традиционных формул обычного права. * * * Все эти гипотезы носят рабочий характер. Решить окончательно вопрос о характере литературного языка на Руси в X–XIII вв. не представляется возможным, т.к. мы не располагаем подлинниками светских памятников, отсутствует полное описание языка всех славянских рукописей и их списков XV–XVII вв., невозможно точно воспроизвести особенности живой восточнославянской речи. Донациональный период развития русского литературного языка Тема 2. Литературный язык Киевской Руси План:
4. 2. 1. Деловой язык Киевской Руси. «Русская Правда». 4. 2. 2. Художественная литература Киевской Руси. «Слово о полку Игореве». 4. 2. 3. Язык летописи. «Повесть временных лет». 5. Тенденции развития языка в период феодальной раздробленности (XIII– XIV вв.). 2. 1. Языковая ситуация в Киевской Руси. Понятие «языковой ситуации» В 988 г. произошло крещение Руси, христианская религия утвердилась на Руси в качестве государственной. Это повлекло за собой широкое распространение культовой (богослужебной, житийной и т.п.) литературы. На Руси было построено около 10 тыс. церквей, для их нужд требовалось около 80 тыс. книг. Но до нашего времени сохранилось около 1,5 тыс. книг, за исключением деловых документов. Период формирования древнерусского литературного языка (X–XI вв.) – это период формирования древнерусской народности. Предки трех восточнославянских народов – русского, украинского и белорусского – в X–XI вв. составляли единую древнерусскую (древневосточнославянскую) народность, которая сформировалась в результате объединения многочисленных славянских племен, населявших Восточную Европу. Народность – это этническая общность, связанная единством территории, происхождения, языка, политической истории и культуры, но нестабильная и раздробленная по своей природе в силу господства натурального хозяйства. В основном процесс объединения разрозненных восточнославянских племен завершился в X–XI вв. Образовалось обширное древнерусское государство во главе с Киевом, который обладал исключительно выгодным географическим положением: через него проходили торговые пути в Византию и на Восток, что, несомненно, способствовало развитию торговых, политических и культурных связей Руси с цивилизованными государствами тогдашнего мира. Население Киева носило смешанный характер, т.к. в столицу древнерусского государства съезжались люди из новгородских, смоленских и др. земель. Поэтому разговорный язык Киева был достаточно пестрым и объединял в себе черты различных диалектов. В результате образования сильного централизованного государства происходит концентрация отдельных племенных диалектов, что привело к формированию единого древнерусского языка – языка древнерусской (восточнославянской) народности. Он обладал более богатым словарным составом, более развитым грамматическим строем, чем отдельные диалекты. Развитию общенародного языка способствовало появление письменности в конце Х в. и влияние устного народного творчества. Большую роль в укреплении единства древнерусского литературного языка и сглаживания местных языковых особенностей сыграл язык Киева – экономического, политического и культурного центра Руси. В Киеве складывается устойчивое языковое единство, т.н. древнекиевское койне. Койне (от греч. κοινή – «общий») – общий язык, возникший на основе какого-либо господствующего диалекта. В киевском койне стирались, выравнивались диалектные особенности, устранялись (конечно, далеко не полностью) диалектные различия. Киевское койне во многом определило нормы древнерусского литературного языка. Нормы киевского койне во всем совпадали с нормами древнерусского литературного языка, тогда как в языке других областей заметна местная диалектная окрашенность. Киевское койне, оказывая выравнивающее воздействие на другие диалекты, в ряде случаев совмещало в себе особенности этих диалектов. К сферам применения киевского койне относятся: 1) государственная практика (сообщения и доклады нижестоящих должностных лиц вышестоящим, распоряжения и указы князей, договоры между русскими князьями и международные договоры); 2) юридическая практика (устойчивые формулы права, принятые при судебных разбирательствах); 3) практика публичных выступлений (обращения князей и воевод к воинам, «посольские речи», выступления на вече и на княжеских съездах). Киевское койне, благодаря своему сравнительно нейтральному характеру, становится общерусским говором, который удовлетворяет потребностям Киева в широких связях с другими восточнославянскими землями. Оно распространяется по всей территории Киевской Руси и выполняет функции ее государственного разговорного языка. В нем вырабатывалась хозяйственная, военная и юридическая терминология. Поскольку многие произведения устной народной словесности создавались или перерабатывались в Киеве, киевское койне находит свое применение и в фольклоре. Нормы древнерусского литературного языка носили менее строгий, менее обязательный характер, чем нормы национального литературного языка. Существуют различные точки зрения на время возникновения древнерусского литературного языка. Одни ученые считают, что древнерусский литературный язык сложился еще до принятия христианства, о чем свидетельствует высокоразвитая техника книжного дела на Руси. Другие ученые полагают, что до принятия христианства существовала только древнерусская разговорная речь в диалектных вариантах. С принятием христианства Киевская Русь приняла и язык христианской книжности – старославянский язык, в основе которого лежал солунский диалект древнемакедонского наречия древнеболгарского языка (южнославянский язык). На старославянский язык в IX в. первоучители славян Константин и Мефодий перевели греческие библейские и обрядовые книги. Старославянский язык был общим литературным языком всех славян, но он варьировался в зависимости от контактов с местной речью, в результате чего возникли различные редакции («изводы») старославянского языка: сербский, болгарский, словенский, русский. Старославянский язык «русского извода» принято называть церковнославянским языком. На церковнославянский язык было переведено много книг, пришедших на Русь из Византии, Болгарии, Сербии: церковно-учительных, агиографических, церковно-научных (географических, естественнонаучных), исторических, художественных. С принятием христианства в его византийской форме Древняя Русь оказалась преемницей и хранительницей книжного наследия, созданного со времени Кирилла и Мефодия на старославянском языке в других странах, и в первую очередь в Великой Моравии и Болгарии. От них Древняя Русь унаследовала огромный корпус переводных (главным образом с греческого) и оригинальных древнеславянских памятников: библейские книги, богослужебную и святоотеческую литературу, переводы аскетических и морально-этических произведений, юридические сочинения и многое другое. Этот корпус памятников, общий для всего византийско-славянского православного мира, обеспечивал внутри него осознание языкового, культурного и религиозного единства на протяжении многих столетий, вплоть до начала Нового времени. Особенность восприятия византийской книжной культуры заключается в том, что на Руси (как и во всем православном славянстве) была усвоена по преимуществу культура церковная, монастырская, а светская культура, продолжающая традиции античной, столь важной для средневековой Западной Европы, не получила распространения. Из Восточной Болгарии на Русь шли кириллические книги. По образцу Византии церкви и монастыри в Древней Руси становятся центрами культуры. Монахи и священники, хорошо знавшие греческий и церковнославянский языки, переписывали и переводили византийскую и болгарскую литературу. На Руси старославянский язык распространился в процессе переписывания книг, пришедших из Болгарии. Образцом старославянского текста, переписанного на Руси в XI в., является известное Остромирово Евангелие. Вначале на Руси только переписывались церковные книги, привезенные из Болгарии или Византии, затем большое количество греческих и южнославянских книг были переведены русскими книжниками, а затем – в XII в. – зарождается и начинает быстро развиваться оригинальная литература, созданная русскими авторами: агиографическая и проповедническая. Появляются первые русские писатели – известные деятели русской православной церкви: митрополит Иларион, новгородский епископ Лука, игумен Печерского монастыря Феодосий, игумен Сильвестр, киевский митрополит Клемент Смолятич, епископ Кирилл Туровский, епископ Симон, монах Хутынского монастыря Антоний. Русские авторы вносили в свои произведения исконные восточнославянские языковые черты. В синтезе этих двух начал – старославянского (южнославянского) и древнерусского (восточнославянского) формируется древнерусский литературный язык в двух его разновидностях: книжно-славянской и народно-литературной. Одновременно с ним существует устная разговорная разновидность древнерусского языка, которая носит диалектный характер. |