СЦЕНИЧЕСКАЯ (1). Учебник для студентов театральных учебных заведений
 Скачать 0.85 Mb.
|
|
Чье самолюбье не умножит? И чьих не обольстит очей Нарядной маскою своей? (М. Ю. Лермонтов) Особое внимание обратите на правила постановки смысловых ударений в инверси- рованной фразе, где встречается не прямой, а обратный порядок слов. Ударение прихо- дится на слово, которое бы выделялось при прямом порядке слов. Перенесение этого слова в инверсированной фразе на необычное для него место делает это слово еще бо- лее весомым, значимым, "зримым". Люблю зимы твоей жестокой Недвижный воздух и мороз, Бег санок вдоль Невы широкой, Девичьи лица ярче роз, И блеск, и шум, и говор балов, А в час пирушки холостой Шипенье пенистых бокалов И пунша пламень голубой. (М. Ю. Лермонтов) И вместе с тем, вновь напоминаем: учитывая эти общие закономерности речи, нель- зя соблюдать их механически. При определении важных по смыслу слов надо сначала выяснить их значимость по отношению ко всему тексту. Кроме того, не следует перегружать фразу большим количеством смысловых ударе- ний, что делает речь однообразной, монотонной, либо настырной, навязчивой. Снимать ненужные, случайные в данной ситуации акценты не менее важно, чем найти единствен- но необходимые. ТЕКСТЫ ДЛЯ ИНТОНАЦИОННО-ЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА Прочтите следующие тексты вслух. Не торопитесь их произнести. Старайтесь хоро- шо понять, увидеть, о чем идет речь. Кинолента видений, смысл происходящего подска- жет вам и место смысловых пауз, и их длительность, и смысловые ударения. Если вы 108 встретили затруднения в лепке фразы, сомневаетесь в точности смыслового ударения — вспомните указанные выше законы и правила. Мы приводим большие фразы, среди них встречаются и периоды. Это сложные син- таксические конструкции, состоящие из двух частей. Первая часть состоит из однород- ных отрезков и произносится с интонацией повышения (восходящая мелодика), а вто- рая, как правило, не расчленяется и произносится с интонацией понижения (нисходящая интонация). Периоды часто имеют определенную ритмическую организованность (син- таксический параллелизм, применение повторяющихся слов — анафоры, эпифоры), ко- торая создает ритмическое интонирование отдельных речевых отрезков этой сложной фразы. При произнесении таких сложных фраз надо помнить о перспективе развития мысли. Она не должна останавливаться там, где возникает пояснение, дополнение, сопо- ставление, вводная — иногда достаточно большая — часть. Все детали, все нюансы, по- вороты мысли важны, но за ними не должно исчезать главное, магистральное ее направ- ление. Вспомните, как помогают нам авторские знаки препинания держать смысловую паузу. Паузы позволят вам не торопиться как можно скорее проговорить всю фразу, что- бы добраться до последней точки. Не делайте мелодических понижений перед смысло- выми паузами, тогда будет понятно, что мысль не окончена, она разовьется дальше. Работая над произнесением длинных, сложных фраз, вы научитесь распределять главное и второстепенное; развивать свою мысль, идти вперед, а не "топтаться" на месте, научитесь объединять слова в речевом такте слитным их произношением, кантиленным звучанием; распределять фонационное дыхание. Вы научитесь нести перспективу переда- ваемой мысли. К. С. Станиславский, подчеркивая, сколь необходимо владеть актеру в роли перспективой речи, писал, что имеет в виду логическую перспективу, перспективу переживаемого чувства и художественную перспективу, которая искусно раскладывает по планам краски, иллюстрирующие повествование, рассказ или монолог. 1. Через несколько минут он должен был увидеться с женщиной, которая была постоянно его мечтою в продолжение нескольких лет, с которой он был связан прошед- шим, для которой он был готов отдать свою будущность, — и сердце его трепетало от нетерпения, страха и надежды. (М. Ю. Лермонтов) 2. Я верю, обещаю верить, Хоть сам того не испытал, Что мог монах не лицемерить И жить, как клятвой обещал, Что поцелуи и улыбки Людей коварны не всегда, Что ближних малые ошибки Они прощают иногда, Что время лечит от страданья, Что мир для счастья сотворен, Что добродетель не названье И жизнь поболее, чем сон. (М. Ю. Лермонтов) 109 3. Когда волнуется желтеющая нива, И свежий лес шумит при звуке ветерка, И прячется в саду малиновая слива Под тенью сладостной зеленого листка; Когда, росой обрызганный душистой, Румяным вечером иль утра в час златой, Из-под куста мне ландыш серебристый Приветливо кивает головой; Когда студеный ключ играет по оврагу И, погружая мысль в какой-то смутный сон, Лепечет мне таинственную сагу Про мирный край, откуда мчится он, — Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе, — И счастье я могу постигнуть на земле, И в небесах я вижу бога... (М. Ю. Лермонтов) 4. Дома у себя, в мастерской он завел опрятность и чистоту в высшей степени, определил двух великолепных лакеев, завел щегольских учеников, переодевался несколь- ко раз в день в разные утренние костюмы, завивался, занялся улучшением разных манер, с которыми принимать посетителей, занялся украшением всеми возможными средствами своей наружности, чтобы произвести ею приятное впечатление на дам; одним словом, скоро нельзя было в нем вовсе узнать того скромного художника, который работал ког- да-то незаметно в своей лачужке на Васильевском острове. (Я. В. Гоголь) 5. Приезжий во всем как-то умел найтиться и показал в себе опытного светского человека. О чем бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его; шла ли речь о ло- шадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произ- веденного казенною палатою, — он показывал, что ему не безызвестны и судейские про- делки; было ли рассуждение о бильярдной игре, — ив бильярдной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина, и в горячем вине знал он прок; о тамо- женных надсмотрщиках и чиновниках, — и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком. (Я. В. Гоголь) 6. Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и ког- да на вопрос: "Чей лес?" ему сказали: "Тентетникова"; когда, выбравшись из леса, по- неслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянув- шихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же реку, ос- тавляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: "Чьи луга и поемные мес- та?" — отвечали ему: "Тентетникова"; когда поднялась потом дорога на гору по ровной 110 возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с дру- гой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до са- мой деревни, и замелькали избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куда приехало, — ощу- щенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись, наконец, почти такими словами: "Ну не дурак ли я был доселе? Судьба назначила мне быть обладателем земного рая, прин- цем, а я закабалил себя в канцелярию писцом! / (Я. В. Гоголь) 1. Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо, и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованием и собственной прихотью, — когда все уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спе- шат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в театр; кто на ули- цу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего, идет просто к своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претен- зиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда все стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению. (Я. В. Гоголь) 8. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние де- ятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая-то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. (Л. Я. Толстой) 9. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые были еще в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, моло- децки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполне- 111 нии обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. (Л. Н. Толстой) 10. Пьер с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чу- жой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или ве- рил, как верят дети, интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи ма- сона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и зна- нию своего назначения, которые светились из всего существа масона и которые особен- но сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью, — но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновле- ния и возвращения к жизни. (Л. Н. Толстой) 11. На этом кругу были устроены девять препятствий: река, большой, в два арши- на, глухой барьер перед самою беседкой, канава сухая, канава с водою, косогор, ирланд- ская банкетка, состоящая (одно из самых трудных препятствий) из вала, утыканного хворостом, за которым, невидная для лошади, была еще канава, так что лошадь должна была перепрыгнуть оба препятствия или убиться; потом еще две канавы с водою и одна сухая, — и конец скачки был против беседки. (Л. Н. Толстой) 12. Это ночное мытье производилось самою Катериной Ивановной, собственно- ручно, по крайней мере, два раза в неделю, а иногда и чаще, ибо дошли до того, что пе- ременного белья уже совсем почти не было, и было у каждого члена семейства по одно- му только экземпляру, а Катерина Ивановна не могла выносить нечистоты и лучше со- глашалась мучить себя по ночам и не по силам, когда все спят, чтоб успеть к утру про- сушить мокрое белье на протянутой веревке и подать чистое, чем видеть грязь в доме. (Ф. М. Достоевский) 13. В начале июля Лиля заболела, объевшись малиной, лежала, медленно поправ- ляясь, в своей комнате и все рисовала цветными карандашами на больших листах бума- ги, пришпиленных к доске, какие-то сказочные города, а она поневоле не отходила от ее кровати, сидела и вышивала себе малороссийскую рубашечку, — отойти было нельзя: Лиля поминутно что-нибудь требовала. (И, А. Бунин) 14. Дочь господина из Сан-Франциско стояла на палубе рядом с принцем, вчера вечером, по счастливой случайности, представленным ей, и делала вид, что пристально смотрит вдаль, куда он указывал ей, что-то объясняя, что-то торопливо и негромко рас- сказывая; он по росту казался среди других мальчиком, он был совсем не хорош собой и странен, — очки, котелок, английское пальто, а волосы редких усов точно конские, смуглая тонкая кожа на плоском лице точно натянута и как будто слегка лакирована, — но девушка слушала его и от волнения не понимала, что он ей говорит; сердце ее би- 112 лось от непонятного восторга перед ним: все, все в нем было не такое, как у прочих, — его сухие руки, его сухая кожа, под которой текла древняя царская кровь; даже его ев- ропейская, совсем простая, но как будто особенно опрятная одежда таили в себе неизъ- яснимое очарование. (И, А. Бунин) 15. Звон якорных цепей, грохот сцеплений вагонов, подвозящих груз, металличе- ский вопль железных листов, откуда-то падающих на камень мостовой, глухой стук де- рева, дребезжание извозчичьих телег, свистки пароходов, то пронзительно резкие, то глухо ревущие, крики грузчиков, матросов и таможенных солдат, — все эти звуки слива- ются в оглушительную музыку трудового дня и, мятежно колыхаясь, стоят низко над га- ванью, — к ним вздымаются с земли все новые и новые волны звуков — то глухие, ро- кочущие, они сурово сотрясают все кругом, то резкие, гремящие — рвут пыльный, зной- ный воздух. (М. Горький) 16. Не за то ли благодарны мы Толстому, что он дал нам силу и право презирать и отвергать Каренина; вместе с Наташей волноваться у постели раненого жениха; пла- кать от гордого восхищения перед подвигом тушинской батареи; возмущаться фальшью и преступным равнодушием сословного судилища над Масловой, их же безвинной жерт- вой; вместе с Левиным жадно испить сладкой усталости в знаменитой сцене покоса; на- вечно и благодарно запомнить зрительное и нравственное потрясение от той, на пределе мастерства исполненной разоблачительной встречи на Аустерлицком поле Болконского со своим кумиром, осуществляющим истребление жизни? (Л. Леонов) 17. Плывет серебряная паутина, застрявшая между небом и землей с бабьего ле- та, набухают почки на вербах, желтеет березовый лист, осина сбрасывает багрец, цве- тут фруктовые деревья, раскрываются чашечки белых водяных лилий, тянут на юг утки и гуси, а тетерева, похоже, собрались не откладывать на весну брачных турниров и свадеб: вместо робкого, сонного осеннего токования они разоряются на неистовый ве- сенний лад, а за ними тянется глухарь, — ишь, костяно пощелкивает несуществующими зубами!.. (Ю. Нагибин) 18. У него был полный Корнель, Расин, Мольер, Вольтер, Буало, сочинения Ма- лерба, Фенелона, Барклая, шестнадцатитомная "Римская история" Ролленя, его же "Древняя история", Кревиеровы "Истории об императорах"; были у него книги англий- ских, итальянских, немецких, голландских, испанских, португальских прозаиков и поэ- тов, греческие и латинские грамматики, жизнеописания великих воинов, государствен- ных мужей, служителей духа, оды Горация и любовные песни Катулла, множество сочи- нений по философии, географии, медицине, языкознанию, теологии, астрологии и, ко- нечно, вся русская поэзия от виршей князя Хворостинина и творений Сильвестра Мед- ведева, Федора Поликарпова, Кариона Истомина в русле церковно-дидактической тради- 113 ции до острых сатир князя Антиоха Кантемира, а равно записи народных песен, коме- дий, сказок, раешников, жития святых мучеников и редкое издание Евангелия... (Ю. Нагибин) 19. В деревню, Где кашивала, В деревню, Где пахивала, В деревню, Где плясывала, В деревню, Где плахивала, Хоть та: — Не оставь! — Настаивала, В ту бедную, Что покинула, Хоть та: — Не покинь, Погибну я! — Молила, держала за полы, Ободья колес обхватывала Колосьями зацветающими, Ромашками, чуть кивающими, И речками, и пожнями, И елками придорожными... Не жать, не вязать, Не рожь молотить, Себя показать, Народ удивить Платьем богатым, Станом необъятным (была-то худа, Нонь — что ягода!) Долей успешной, Говорей нездешней, Умницей сыном, Дочкой красивой, Баловнем-внуком К прежним подругам, Нарядная и гордая, Приехала из города. (О. Фокина) РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА 1. Станиславский К. С. Собр.соч. в 8-ми т.; т.т.1-4, М., 1954-1961. 2. Немирович-Данченко Вл. И. О творчестве актера: Хрестоматия. — М., 1984. 3. Вербовая Н. П., Головина О. М., Урнова В. В. Искусство речи. М., 1977. 4. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтического речи. — М., 1963. 5. Галендеев В. Н. Учение К. С. Станиславского о сценическом слове. — Л., 1990. 6. Гончаров А. А. Поиски выразительности в спектакле. Изд.2-е. — М., 1964. 7. Дикий А. Д. Избранное. — М. , 1976. 8. Добрович А. Б. Общение: наука и искусство. — М., 1978. 9. Кнебель М. О. Слово в творчестве актера. — М., 1971. 10. Культура сценической речи: сборник статей./ Под ред. Козляниновой И. П. — М.,1979. 11. Петрова А. Н, Сценическая речь. — М., 1981. 12. Попов А. Д. Художественная целостность спектакля. — М., 1959. 13. Рубинштейн С. А. Проблемы общей психологии. — М., 1973. 14. Симонов П. В. Метод Станиславского и физиология эмоций. — М., 1962. 15. Слово в спектаклях Горького. — М., 1954. 16. Тимофеев Л. И. Основы теории литературы. — М., 1976. 17. Топорков В. О. Четыре очерка о К. С. Станиславском. — М., 1963. 18. Черемисина Н. В. Русская интонация: поэзия, проза, разговорная речь. — М., 1989. 19. Чехов М. А. Об искусстве актера: т.2. — М., 1986. 20. Юрский С. Ю. Кто держит паузу. — М., 1989. 21. Яхонтов В. Н. Театр одного актера. — М., 1958. ЧАСТЬ II СТИХОТВОРНАЯ РЕЧЬ |