юр. антропология. Учебник для вузов Издательство норма (Издательская группа нормаинфра М) Москва, 2002 удк 340. 15 Ббк 67. 0 К 86

• Название: Учебник для вузов Издательство норма (Издательская группа нормаинфра М) Москва, 2002 удк 340. 15 Ббк 67. 0 К 86
• Анкор: юр. антропология.doc
• Дата: 20.05.2017
• Размер: 2.79 Mb.
• Имя файла: юр. антропология.doc
• Тип: Учебник; #7974
• страница: 5 из 33

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права

не этнология стимулирует во Франции теоретические поиски и полевые исследования, а давняя философская традиция, в которой, несомненно, французы были сильнее других. Поэто­му именно философу по образованию (правда, со вторым дип­ломом по праву) К. Леви-Стросу предстояло совершить тео­ретический прорыв во французской антропологии, причем такой мощный, что результаты его сказались на развитии всей мировой антропологии.

Работы К. Леви-Строса хорошо известны у нас в стране. Потребность в них была так велика, что еще в 70-е гг. Ин­ститутом научной информации по общественным наукам АН СССР они издавались сборниками под неизбежным грифом "Для служебного пользования" (как объяснить нынешним сту­дентам весь идиотизм ситуации и научный подвиг академи­ческих сотрудников, переписывавших от руки сотни страниц спецхрановских изданий?!). Сейчас они доступны каждому¹, поэтому мы ограничимся оценкой значения работ К. Леви-Строса для антропологии права.

Имя Леви-Строса неразрывно связано с новым направ­лением в антропологии, названном структурной ант­ропологией, теоретические основы которой он разрабо­тал. Обладая широкой эрудицией, Леви-Строс смог синте­зировать все крупные течения антропологии и этнологии, прямо используя идеи одних, отбрасывая или нюансируя идеи других. Благодаря вынужденному отъезду в годы войны в Аме­рику, он испытал сильное воздействие культурной антропо­логии Ф. Боаса, подсказавшего ему идею изучения "структур бессознательного". Увлекшись идеями А. Рэдклифф-Брауна, он затем отходит от функционализма, но сохраняет интерес к британской социальной антропологии. Наконец (точнее — в первую очередь), будучи последователем М. Мосса, он раз­вивает его теорию обмена и концепцию символов.

¹ Назовем только некоторые московские издания, поскольку работы этого автора издавались и другими издательствами: "Структурная антрополо­гия" (М., 1983); "Первобытное мышление" (М., 1994, М., 2000); "Пе­чальные тропики" (М., 1999); Путь масок" (М., 2000). Ряду этих изданий предпосланы интересные вступительные статьи А. Б. Островского.

70 Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

Для многих предшественников и современников Леви-Строса в этнологии и антропологии исследование различных (по преимуществу далеких и экзотических) обществ было основной и конечной задачей: важно было выявить, как функ­ционируют эти общества, какова их организация, психоло­гия, обычаи. Для Леви-Строса это исследование было лишь средством, а целью - - познать "глобального человека" во всех его измерениях, географических, антропологических, исторических. Вот здесь и помогло ему философское образо­вание и склонность к определению смысла бытия человека. По этой причине его по большому счету не очень интересу­ет то или иное общество, ему интересен сам человек в этом обществе. Он сталкивает лбами культурный релятивизм и на­учный универсализм; проще говоря, признавая культурные различия обществ, он считает их все же второстепенными по отношению к универсальной сущности человека. Сверхза­дача ученого — выявить на фоне этой культурной пестроты постоянную структуру ментальности человека и доказать, что эти структуры повсюду имеют общие закономерности.

Этой общей постоянной структурой является для Леви-Строса "коллективное бессознательное в уме человека", пи­таемое повсюду одними и теми же образами, символами, мо­тивациями. Носителем этого "коллективного бессознательно­го" является психология групп, из которых не выпадает ни один человек. В "Печальных тропиках", посвященных как раз механизму формирования "коллективного бессознательного", Леви-Строс соединяет, казалось бы, несоединимое — фрей­дизм с его культом бессознательного и марксизм с его уста­новкой на то, что группы не создаются просто так, а фор­мируются по определенной модели, заданной, в свою оче­редь, способом производства.

Каждое направление в антропологии брало в качестве методологического подспорья какую-либо смежную науку: эволюционисты опирались на биологию, функционалисты -преимущественно на социологию. Леви-Строс в основу своего структурного метода положил лингвистику (см. главу II "Струк­турной антропологии"). Почему? Ему представлялось, что из всех современных наук лингвистика по своему инстру-

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 71

ментарию является самой "продвинутой" общественной нау­кой и самой универсальной, поскольку языки индейцев Ама­зонки, восточные и европейские языки изучаются и анализи­руются по единой методике. К тому же в основе любой куль­туры лежит символика, передаваемая средствами языка.

Здесь не место вдаваться в тонкости структурного ме­тода Леви-Строса¹. Нам важны последствия применения это­го метода в антропологии вообще и в юридической антропо­логии в частности. В обобщенном плане, подобно используе­мому в лингвистике методу противопоставления слова и языка (Соссюр), послания и кода (Якобсон), мысли и фонемы (Тру­бецкой), может быть противопоставление "история—систе­ма": для исторического подхода важен поиск генезиса, пред­шествующих форм, смысла эволюции изучаемого объекта, для структурного — важнее изучение нынешнего состоя­ния объекта, рассматриваемого как система взаимообуслов­ленных структур. "Слова" выражают "язык" во множествен­ности комбинаций, но "язык" остается в целом неизменной структурой, несмотря на все словесные вариантности. Та­ким же образом, если брать систему норм права как нечто переменное, сиюминутное и многовариантное, она выража­ет право - - продукт истории, величину во многом постоян­ную. При всей спорности многих положений структурализма (который грешит, на наш взгляд, излишней умозрительнос­тью и игрой в понятия) важно "удержать" его ценное от­крытие — человек не абсолютно свободен в своих действи­ях, а детерминирован структурами собственного бытия, ко­торые им не всегда осознаются.

Другой ценный вывод для юридической антропологии: в истории нет "периферийных" народов, каждый народ вносит свой уникальный вклад в общую мировую цивилизацию. При этом вывод Леви-Строса основан не только на общем "про-

¹ Отошлем к вводной статье А. Б. Островского "Обоснование антрополо­гии мышления", предваряющей перевод работ Леви-Строса: Леви-Строс К. Путь масок. М., 2000. С. 3—18. Готовым к длительному напря­жению мысли читателям рекомендуем помимо "Структурной антропо­логии" другие работы Леви-Строса, вошедшие в сборник "Первобытное мышление", — "Тотемизм сегодня" и "Неприрученная мысль".

72

Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

грессивном" подходе, а на его научной доктрине, что всякое явление в мире от заключения брака до отношений между государствами основано на обмене и взаимной коммуникации. Ему была ненавистна идея "человека-винтика", ибо в каж­дом человеке отражена универсальность мира.

Самым "юридизированным" специалистом по антрополо­гии права и пожалуй самым известным в мире французским юристом-антропологом можно назвать Норбера Рулана, ру­ководителя кафедры юридической антропологии университе­та Экс-ан-Прованса. Признанием его заслуг в этой науке стал перевод на английский, итальянский, португальский, индо­незийский языки его самого известного труда — "Юриди­ческая антропология"¹, вышедшего в 1988 г. После долгих издательских перипетий в 1999 г. эта книга вышла и в рус­ском переводе как учебник².

По нашей просьбе Н. Рулан составил краткий очерк сво­ей научной деятельности, своего рода творческую автобио­графию. Этот очерк, ответ на наш вопросник, мы с удоволь­ствием воспроизводим.

"Моя начальная подготовка проходила в области истории права, в частности в области римского права. Тема диссерта­ции "Политическая власть и личная зависимость в античном Риме: генезис и роль отношений клиентелизма"³. Затем я от­крыл для себя дисциплину, слабо развитую во Франции: юри­дическую антропологию, в которой и решил специализиро­ваться. В последнее время мои научные исследования побу­дили меня заинтересоваться французским позитивным правом, в частности, публичным правом. В ходе этих "смен вех" моя подготовка историка права всегда приходила мне на помощь в том смысле, что позволяла лучше увидеть исторические мас­штабы в исследованиях по юридической антропологии, а так­же роль исторических факторов во французской правовой модели и ее нынешнее развитие.

¹ Rouland N. Op. cit. (scrie "Droit fondamental").

² См.: Рулан Н. Юридическая антропология: Учебник для вузов. Пер. с франц. /
Под ред. А. И. Ковлера; Отв. ред. и авт. предисл. В. С. Нерсесянц. М., 1999.

³ Опубликована: Rouland N. Pouvoir politique et dcpendance personnelle dans
1'Antiquitc romaine: Genese et role des relations de clientele. Bruxelles, 1979.

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 73

Хотел бы прокомментировать основные этапы своей ис­следовательской деятельности.

1. Этнологический период. Основные работы: "Правовые средства решения конфликтов у индейцев инуитов", 1979¹; "Инуиты Нового Квебека и Конвенция Бей Джеймс", 1978².

После завершения диссертации по римскому праву я испытал потребность обратиться к малоизученному пра­ву, которое не преподавалось в рамках того классическо­го образования, которое я получил. Меня давно влекли арктические широты, что естественно привело меня к изучению народностей инуитов (именуемых прежде эски­мосами). Идя по классической схеме, я сначала заинтере­совался этнологией традиционного общества инуитов. И я тогда написал "Правовые средства решения конфликтов у инуитов". Помимо описания песенных состязаний, исполь­зуемых при решении споров некоторыми племенами этой народности, я пытался показать, что санкция, обычная составляющая наших правовых норм, может иметь иные формы и иной психологический эффект, чем у нас. Одна­ко мои полевые исследования поставили меня перед ли­цом иной реальности, более современной: территориаль­ные и правовые требования коренных народов. В 1975 г. я посетил различные общности в районе Гудзонова залива, разделенные в результате подписания первого договора, регулирующего отношения между Квебеком и коренными народами, Конвенции Бей Джеймс. По возвращении я на­писал работу, анализирующую последствия этого догово­ра на положение инуитов арктической части Квебека: "Ину­иты Нового Квебека и Конвенция Бей Джеймс". Я мог бы и дальше специализироваться в изучении этих народов, их прошлого и настоящего. Но великий соблазн стать этноло­гом все же не поколебал моих предпочтений юриста клас­сической формации.

¹ Les modes juridiques de solution des conflits chez les InuTt. Quebec:
Universite Laval, 1979.

² Les inu'ft du Nouveau Quebec et la Convention de la Baie James. Quebec:
Universite Laval, 1978. P. 218.

74 Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

2. Антропологический период: соединение права с ант­ропологией. Основные работы: "Юридическая антропология", 1988¹; "На границах права: юридическая антропология со­временности", 1991²; "Право меньшинств и коренных наро­дов", 1996³.

В последующие годы я несколько отошел от своих аркти­ческих экспериментов и попытался сблизить две дисципли­ны, которые во Франции не стыковались: антропологию и право. С тех пор и по сей день я старался удерживать оба конца этой цепи.

В этом плане мои мыслительные усилия направлены на решение двух задач. С одной стороны, выработать син­тез новой дисциплины для знакомства с ней коллег и сту­дентов. С другой стороны, сосредоточиться на очень акту­альной теме: права человека и права меньшинств, в их межкультурном прочтении.

К концу 80-х гг. во Франции не было ни одной работы, синтезирующей новую дисциплину. Мне пришлось написать учебник "Юридическая антропология", вышедший в 1988 г. В нем я описал историю дисциплины, ее предмет, в нем же я проанализировал основные правовые отношения в тради­ционных обществах. Но я также довольно подробно остано­вился на проблеме правовой аккультурации и на антрополо­гии нашего западного позитивного права в той мере, в кото­рой мне казалось необходимым связать традиционные общества и современные общества. Спустя несколько лет я испытал потребность выйти за рамки чисто университетс­кой лекторской деятельности. И тогда я написал и издал у специализированного издателя эссе "На границах права. Юридическая антропология современности". В ней я попы­тался адаптировать ставшую мне близкой дисциплину к про­блемам современных западных обществ. Сделав акцент на многообразии юридического опыта, накопленного человече­ством, я попытался выявить правовые условия совмещения

¹ Anthropologie juridique. P., 1988.

² Aux confins du droit: Anthropologie juridique de la modernite. P., 1991.
^:i Droit des minoritcs et des peuples autochtones / Dir. avec S. Pierre-Caps
et J. Poumarede. P., 1996.

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 75

справедливых требований универсализации и необходимого уважения различий.

Таким образом, я с фатальной неизбежностью подошел к тому, что стал обостренно воспринимать права мень­шинств и коренных народов, ставшие в наши дни показа­телем прогресса прав человека в целом. И здесь мне при­шлось констатировать, что французская читающая публи­ка не имеет ни одного синтезирующего труда на эту тему. Результатом этой констатации стала работа "Право мень­шинств и коренных народов". Параллельно в своих статьях я продолжал свои размышления о правах человека, как всегда стремясь примирить универсализм и уважение осо­бых прав (статьи "Антропологические основания прав че­ловека", "Китайская правовая доктрина и права человека"¹ и др.).

Эти исследования побуждали меня использовать концеп­ции международного права, созданные прежде всего на ос­нове западного опыта. В какой-то мере это означало возвра­щение к истокам. Это явление хорошо знакомо этнологам: после путешествий по дальним странам возвращаешься к себе со свежим взглядом на вещи. Мне хотелось вернуться к пози­тивному французскому праву, сохраняя тем не менее особый интерес к правам меньшинств и теориям правового плюра­лизма (статья: "В поисках правового плюрализма: ситуация во Франции"²), с которыми я познакомился, контактируя с англосаксонским научным миром.

3. Возвращение к французскому праву. Основные работы: "Французское государство и плюрализм", 1995³; "Историчес­кое введение в право", 1998⁴; "Статус личности во француз­ском конституционном праве", 1999⁵.

¹ Les fondements anthropologiques des droits de 1'homme // Revue generale
de droit. Vol. 25. 1994. P. 5—47; La doctrine juridique chinoise et les droits
de 1'homme // Revue universelle des droits de I'homme. Vol. 10. No. 1—2.
Avril 1998. P. 1—26.

² A la recherche du pluralisme juridique: le cas fransais // Droit et cultures.
Vol.36. 1998/2. P. 217—262.

¹ L'Etat fran^ais et le pluralisme. P., 1995.

⁴ Introduction historique au droit. P., 1998.

⁵ Les statuts personnels dans le droit constitutionnel francais. P., 1999.

76 Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

Мои последние исследования посвящены французскому праву, точнее прочтению его истории и нынешнего состоя­ния. В чисто историческом аспекте французское право мо­жет быть прочитано с двух разных позиций. Первая, тради­ционная позиция состоит в том, что Франция описывается как государство, издавна являющееся не только унитарным, но и склонным к униформизации. Я же в своей работе "Фран­цузское государство и плюрализм" постарался нюансировать этот анализ, показав, что на протяжении большей части сво­ей истории во Франции доминировали плюралистические кон­цепции права. К тому же я захотел показать, что наша рес­публиканская правовая традиция испытывает сейчас глубо­кие изменения за внешней вывеской верности республиканским принципам. В новой своей работе "Статус личности во фран­цузском конституционном праве" я делаю акцент на сохране­нии особого статуса личности в заморских департаментах, чье специфическое право представляется мне интересной пра­вовой лабораторией.

Наконец, в вышедшем недавно "Историческом введении в право" я постарался синтезировать некоторые из моих пре-дыдуших исследований, проанализировав в трех частях свое­го труда множественность ролевых функций, отводимых праву в различных культурах и при различных формах государ­ства; историю европейского права (а также государства су­дей и правового государства) как в самой Европе, так и за ее пределами (общая теория передачи права и история фран­цузской и английской правовой колонизации); изменения в республиканских традициях позитивного права".

Добавим от себя, что из скромности, свойственной ин­теллигентным людям, Н. Рулан не указал, что он проводил свои исследования не только на севере Канады, но и в Грен­ландии, на Аляске, в Африке (Сенегал, Мадагаскар), Азии (Индия, Индонезия, Таиланд, Китай), в заморских террито­риях Франции (Новая Каледония, Полинезия, Антильские острова), в Западной Европе и побывал, наконец, в России, где читал курс лекций по теории прав человека во франко-

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 77

российском университетском колледже в Москве и Санкт-Петербурге. Он также является президентом-основателем (1993 г.) Французской ассоциации антропологии права, а в 1994г. провел международный коллоквиум "Судья: антропо­логический подход к судебной власти", имевший большой меж­дународный резонанс.

В лице Н. Рулана и его единомышленников французская юридическая антропология приобрела долгожданный теоре­тический и организационный "моторчик", который стимули­рует дальнейшие разработки проблем "права в человеческом измерении".

Другим направлением в юридической антропологии, близким к культурной антропологии, является школа Рай-мона Вердье в университете Париж-Х (Нантер), этом при­станище "левой" интеллигенции. Начав вместе с Э. Ле Руа исследования по праву земельной собственности в афри­канских обществах, он затем перешел к общим проблемам правовой культуры человека, основав журнал "Право и культуры" (Droit et Cultures), возглавляемый ныне талант­ливой и динамичной Шанталь Курильски-Ожевен, автором интересных исследований по правовой социализации во Франции и России, о которых речь пойдет ниже. Кстати, их коллега Этьен Ле Руа, склонный к блестящим парадок­сам в стиле Монтеня и Шафмора, недавно разразился (иного слова не подберешь по такому поводу) новым шедевром правовой философии под названием "Игра законов. "Дина­мическая" антропология права. Советы и напутствия моло­дому юристу-игроку" (1999)¹, где камня на камне не остав­ляет от "догматизированного" права, а заодно и от "за-формализированной" структурной антропологии, предлагая взамен свою концепцию "права как правил социальной игры". Увлекательнейшее чтение!

Поддался на интеллектуальную провокацию антрополо­гов (в смысле provocare— будить мысль, побуждать к дей­ствию) и такой известный социолог права, как Жан Шарбо-

¹ См.: Le Roy E. Le jeu des lois. Une anthropologie "dynamique" du Droit. Avec des consignes et des conseils au "jeune joueur juriste". P., 1999.

78 Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

нье, выпустивший выдержавшую несколько изданий книгу "Гибкое право. В защиту социологии нежесткого права"¹, в которой он в лучших традициях антропологии права ставит проблему идентификации права (раздел "Право" "не пра­во"), истоков права и необходимости учитывать все нормы, регламентирующие жизнь человека ("Большое право и ма­ленькое право"), а также регулирования основных сфер жиз­недеятельности человека: семья, договор, собственность ("Три столпа права"). Автор является убежденным сторонником пра­вового плюрализма.

Из этих примеров можно заключить, что французская юридическая антропология успешно преодолела свое отста­вание от англо-американской, а по части теоретических раз­работок сейчас ничем ей не уступает.

Близкой по методам и направлениям (не говоря уже о едином языке) к французской школе является бельгийская школа, сильной стороной которой является теория и африка­нистика², а также квебекская школа, удачно сочетающая в себе американский эмпиризм и межкультурный подход с французской тенденцией к теоретическим обобщениям³. Каж­дая из них заслуживает отдельного рассмотрения.

Индийская антропология права

Для юриста-антрополога Индия представляет собой ог­ромную исследовательскую лабораторию: в ней выявлено бо­лее 3000 каст, около 50 000 кастовых групп; 472 народа и народностей населяют эту страну; мозаика языков, культур и религий постоянно подвергает испытанию единство стра­ны как некоей цивилизационной целостности.

Первые подходы к изучению индусского права, вклю­чая проблемы правового статуса личности, системы каст,

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 79

были предприняты еще в середине XIX в., когда начиная с 1857 г. губернаторы провинций приступают к составлению пер­вых "каталогов" для колониальной администрации, в которые заносятся и сведения о действующих на той или иной территории правовых системах. С 1921 г. в индийских университетах начинают преподавать антропологию как интеграционную дисциплину, вклю­чающую в себя физическую антропологию, историю народов, ре­лигий и обычаев, и социокультурную антропологию в духе проек­та Г. Риели, который в 1880—1913 гг. реализовал огромную по масштабу исследовательскую программу, соединяющую антропо­метрию, выявление этнической и расовой принадлежности с це­лью дать региональную классификацию каст. В том же 1921 г. начинает выходить журнал "Man in India"¹. До 50-х гг. в Калькут­те активно действовал финансируемый властями фонд антропо­логических исследований Anthropological Survey of India, в зада­чи которого входило поощрение антропологических исследова­тельских программ.

Как можно догадаться, методика и тематика исследова­ний были во многом заимствованы из британской школы со­циальной антропологии, особенно работ Рэдклифф-Брауна и Малиновского, но было подготовлено немало оригинальных работ по выявлению особенностей степеней родства, заклю­чения брака, семейных отношений (в частности, работы К. Ма-жумдара и Т. Надана)².

В 50-е гг. происходит ощутимый разрыв с британской традицией в антропологии. Большее влияние приобретает аме­риканская антропология межкультурных отношений. Продол­жают исследоваться касты (работы Б. Датта), феномен "непри­касаемых" (М. Моффат, К. Сарадамони), религиозные секты (С. Парватхамна). Появляются серьезные работы Р. К. Мухер-джи о личных свободах³.


¹ СагЪоппгег J. Flexible droit: Pour une sociologie du droit sans rigueur. P.,
1998 (9e 6d.).

² Удачный пример научно-популярной работы по антропологии права
являет собой работа: VanderlindenJ. Anthropologie juridique. P., 1996.

³ Первая тенденция просматривается в работе: Le droit soluble. Conlribuion
quebecoise a 1'etude de I'internormativitc / Dir. J.-G. Belley. P.; Toronto,
1996 ("Растворимое право. Квебекский вклад в исследования межнорма­
тивности"), вторая — в работе: LajoieA. Jugements de valeurs. P., 1997.
("Оценочные суждения").

¹ Указатель статей в нем: Man in India: Cumulative Index. 1921—1985 //
Man in India. Vol. 65. No. 4. 1985.

² Обзор этих исследований и впечатляющая по разнообразию исследуемых
тем библиография содержится в работах: Bose N. К. Fifty Years of Science in
India: Progress of Anthropology and Archeology. Calcutta, 1963; Survey of
Research in Sociology and Social Anthropology up to 1969. Vol. 3. Bombay, 1974.
^f См.: Survey of Research in Sociology and Social Anthropology 1969—
1979. Vol. 2. New Delhi, 1985.

80

Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

В то же время идет усиленный поиск индийского вари­анта "модернизации", включая изменения в социальных ин­ститутах, семье, кастовой системе, в системе правовых цен­ностей. Ряд исследователей предлагают проводить модерниза­цию, не ломая индийских традиций, а вкрапляя в них новые элементы, по сути, воспроизводя политику колониальных вла­стей, но на сей раз в национальных интересах¹. Другие иссле­дователи обосновывают движение низших каст за повышение своего варново-кастового статуса ("санкритизация"). Нельзя не согласиться в этой связи с авторитетным мнением Н. А. Кра-шенинниковой, считающей, что "санскритизация — проявле­ние консервативной инерции традиции, ее мощной адаптиру­ющей силы, способной существенно видоизменять элементы той идеологии, которая воздействует на нее извне"².

Титаническая работа индийских реформаторов, начиная с Дж. Неру, по реформе индийского права³ послужила мощ­ным стимулом юридико-антропологических исследований, на­чиная с проблемы секуляризации общественной и государ­ственной жизни и заканчивая законодательством о браке ин­дусов, поскольку брак в Индии гораздо более значимый, чем в Европе, правовой институт⁴. Количество работ по этой про­блематике огромно, а учитывая уникальность этой страны и масштабность стоящих перед ней проблем, индийским антро­пологам обеспечена работа на много поколений вперед⁵. Это не значит, что индийские юристы-антропологи замыкаются только в проблематике своей страны. Здесь развита юриди­ческая компаративистика: правовое бытие разных народов мира исследуют Т. Н. Пандей, А. С. Бхагабати, С. Сабервал и др. К индийской школе юридической антропологии примыкает шри-ланкийская школа с сильно выраженным уклоном в сто­рону компаративистики и социальной антропологии⁶.

¹ См.: Singh Y. Modernisation of Indian Tradition. New Delhi, 1974.

² Крашенинникова Н. А. Индусское право: История и современность.
М., 1982. С. 107. О борьбе "ортодоксов" и "обновленцев" в индийском
праве см. там же. С. 108—114.

³ См. гл. III указанной работы Н. А. Крашенинниковой.

¹ См.: SubaraoV. Family Law in India. New Delhi, 1975.

⁵ См.: Rise of Anthropology in India. New Delhi, 1978.

^fl См.: Social Anthropology from Sri Lanka // Contribution to Indian

Sociology. Vol. 21. 1987.

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 81

Закончим свой анализ подобающим в таком случае пе­дагогическим морализаторством: для российского юриста об­ращение к работам его индийских коллег не менее важно (а по проблемам правовой модернизации даже более важно), чем обращение к западным авторам.