Учебник для юридических вузов Москва зерцало 2001 ббк 67. 99(2)0 м 29

• Название: Учебник для юридических вузов Москва зерцало 2001 ббк 67. 99(2)0 м 29
• Дата: 30.09.2022
• Размер: 4.5 Mb.
• Имя файла: 8ef6948.doc
• Тип: Учебник; #706395
• страница: 20 из 61

§ 2. Общее и особенное у международного права и национальных правовых систем

Вопрос об общих чертах и особенностях международного и на-| ционального нрава издавна привлекал к себе внимание авторов, при­знающих относительно самостоятельный характер данных правовых систем. Однако акцент при этом ставится чаще всего на выявлении их отличительных признаков и черт, нежели их общностей.

Так, исследуя международное право в сравнении с "внутриго­сударственным правом отдельных государств", Л. Оппенгейм ука­зывал прежде всего на то, что данные правовые системы "суще­ственно отличаются друг от друга"¹.

Они различны, в первую очередь, в отношении своих источни-
I ков. Источниками внутригосударственного права являются "обычай,
развившийся в пределах данного государства, и акты его законо-
I дательной власти". В то время как источники международного пра-

ва — это "обычай, развившийся среди семьи народов, и правообра-зующие договоры, заключенные членами этой семьи".

Далее, международное право и внутригосударственное право различаются по регулируемым ими отношениям. Внутригосудар­ственное право само регулирует "отношения между лицами, нахо­дящимися под властью определенного государства, и отношения между этим государством и данными лицами". Международное же право регулирует "отношения между государствами—членами се­мьи народов"².

I Наконец, международное и внутригосударственное право раз-

личаются "по содержанию самого права". Если внутригосударствен­ное право "есть право суверена над отдельными лицами, подчинен­ными его власти", то международное право "есть право не над су­веренными государствами, а между ними". Международное право функционирует как "право более слабое" по сравнению с внутриго­сударственным правом³.

На акцентирование внимания сторонниками дуалистических идей ("плюралистическими интерпретаторами") главным образом на отличительных чертах международного и национального права в процессе их сравнительного познания указывал также в своих кри­тических замечаниях и Г. Кельзен.

Выступая против рассмотрения международного и националь­ного права в качестве самостоятельных правовых систем, знамени­тый ученый отмечал: когда хотят подчеркнуть "взаимную самосто­ятельность" международного и национального права, то чаше все­го ссылаются в качестве аргументов на их отличительные черты.


¹ Оппенгейм Л. Указ. соч. С. 55.

² Там же.

³ Там же.


¹ Тункин Г. И. Право и сила в международной системе. М , 1983. С. 26.

² См.: Шестаков Л. Н. Понятие международного права // Вестник МГУ. Серия "Право", 1997, № 6. С. 91.

³См.: Сетов Р. А. Системное взаимодействие СССР и США в биполяр­ном мире / США и внешний мир. М., 1997. С. 3—13.

⁴ Тункин Г. И. Указ. соч. С. 14.

⁵ См.: Международное право / Отв. ред. Г. И. Тункин. С. 71.

⁶ См.: Фыъдман Д. И. Система международного права // Советское государство и право, 1988, № 4. С. 117—126 и др.





Например, на то, что "обе правовые системы имеют в качестве пред­мета своего регулирования различные общественные отношения". Говорится при этом, что "национальное право регулирует поведе­ние индивидов, а международное — поведение государств"¹.

Однако этот аргумент "не срабатывает", поскольку в окружа­ющем нас мире не было и нет поведения государств самих по себе, как таковых. Их поведение всегда "сводится к поведению индиви­дов, представляющих данное государство"². В силу этого трудно го­ворить о том, что международное и национальное право имеют раз­ные предметы своего регулирования и отличаются друг от друга предметами регулирования³.

Уж если говорить об отличительных признаках и чертах меж­дународного и национального права, делал окончательный вывод автор, то следовало бы обратить внимание, прежде всего, на особен­ности характера этих плановых систем и на специфику источни­ков этих систем права. Ведь, вполне очевидным является то, что "если национальное право создается всегда одним государством, то международное право — сообществом, состоящим из двух и более государств"⁴. Данное обстоятельство всегда накладывает неизглади­мый отпечаток как на характер правовых систем, так и на другие их стороны⁵.

Не вдаваясь в анализ выводов Г. Кельзена и других авторов, по существу, необходимо согласиться с развиваемой ими идеей о том, что при рассмотрении взаимосвязи и взаимодействия между­народного и национального права не следует акцентировать внима­ние лишь на отличительных признаках и чертах этих правовых си­стем, а необходимо исходить из "сбалансированного" представления о существующих у них общностей и особенностей.

Следует также иметь в виду, что нередко в каждой общности международного и национального права заложена одновременно и их особенность, что многие особенности каждой из систем права вытекают из их общностей, являются своеобразным продолжением их общностей.

Например, "исходная" общность международного и националь­ного права заключается в том, что все они являются правовыми системами, а не системами норм морали или других социальных норм, что все они выступают под единым названием права⁶.

Однако эта общность, базирующаяся на наличии у данных пра­вовых систем таких объединяющих признаков и черт, как их воле-


вой, социальный и регулятивный характер, не только не отрицает, а наоборот, всячески предполагает наличие у каждой из них также и индивидуальных особенностей.

Суть этих особенностей правовых систем, выступающих как продолжение их общностей, заключается, в частности, в специфи­ческом характере форм существования и проявления этих общих признаков и черт, в наличии у различных правовых систем своих особых, отличающихся друг от друга предметов и методов регули­рования, своих правотворческих процедур и процессов и также сво­их собственных источников права.

При более обстоятельном рассмотрении подобных общностей и особенностей национальных правовых систем и системы междуна­родного права необходимо обратить внимание и особо выделить сле­дующие их общие и специфические черты.

Во-первых, регулятивный характер системы международного права и национальных правовых систем¹. Смысл его заключается в том, что устанавливая определенные права и обязанности сторон — участников международно-правовых или внутригосударственных отношений, обе правовые системы создают тем самым своего рода пределы, рамки их поведения, направляют их действия в строго определенное правовое русло.

Разумеется, набор регулятивных средств, находящихся в рас­поряжении международного и внутригосударственного права, не ограничивается лишь нормами права. Огромную роль при этом иг­рают правовая культура, правосознание, правовые обычаи и тради­ции, а также другие правовые явления и факторы, оказывающие соответствующее воздействие на участников правоотношений.

Однако не в этом дело. Более важным представляется подчер­кнуть два обстоятельства: а) что регулятивность как свойство лю­бого права присуща и международному, и национальному праву. В этом — их несомненная общность; и б) что из этой общности в про­цессе формирования и функционирования различных правовых сис­тем вытекают их особенности.

Сравнивая регулятивный характер данных правовых систем, нетрудно заметить, что в национальных правовых системах (особен­но таких, как английская, японская и др.) по сравнению с междуна­родной правовой системой гораздо большую роль играют историчес­кие, политические и правовые традиции². Несравнимо большее зна­чение имеют правовое сознание и обычай. Намного более активную роль в процессе реализации правовых предписаний выполняют по­литическая и правовая идеология, правовые доктрины.


¹ Kelsen Н. Op. cit. Р. 364.

² Ibid.

³ Ibid. P. 364, 365.

⁴ Ibid. P. 365. ^ь Ibid.

^еШестаков Л. Н. Указ. соч. С. 92—93.


'См.: Общая теория государства и права. Академический курс в 2-х томах / Отв. ред. М. Н. Марченко. Т. 2. Гл. XXI. М., 1998.

² См.: Тапака И. (ed.). The Japanese Legal System. Tokyo, 1994. P. 36—59.





Во-вторых, государственно-волевой характер норм междуна­родного и национального права. Элемент общности этих двух пра­вовых систем проявляется в том, что нормы международного и на­ционального права не являются чем-то инородным и независимым по отношению к воле, целям, интересам и желанию их создателей. Они представляют собой продукт волевой деятельности людей, вы­ступают как средство выражения и закрепления их социальных и материальных ценностей и интересов.

Еще в начале XX в. известный российский ученый-юрист И. В. Михайловский, рассуждая на эту тему, писал, что любое право есть не что иное, как "средство для охраны человеческих интересов; право есть интерес, защищаемый государством". Все содержание че­ловеческой жизни состоит "в стремлении к достижению бесконечно разнообразных интересов. Вокруг этих интересов идет постоянная борьба. И вот, когда какой-нибудь интерес приобретает особо важ­ное значение, когда он недостаточно охраняется другими этически­ми нормами, государство дает ему специальную охрану посредством юридических норм и превращает таким образом интерес в право"¹.

Аналогичные рассуждения о неразрывной связи права, неза­висимо от того, международное оно или национальное, с человече­скими (групповыми, индивидуальными, классовыми и пр.) интере­сами, о волевом и о целевом характере права можно найти в рабо­тах многих других авторов.

Рудольф Иеринг, например, данному вопросу посвятил специ­альное научное исследование². Основные положения его труда "Цель в праве" и в настоящее время не утратили своего актуального зна­чения. То же самое можно сказать о положениях, касающихся не­разрывной связи международного и национального права с государ­ственными и иными целями, интересами, а также с государствен­ной волей, развивавшихся в работах выдающегося француза Мори­са Ориу "Основы публичного права", немца Георга Еллинека "Об­щее учение о государстве" и многих других известных авторов³.

Адекватно отражая сложившуюся реальность, все авторы, при­знающие относительно самостоятельный характер международно­го и национального права, единодушны в том, что данные правовые системы являются государственно-волевыми по своему характеру системами и что в этом заключается их несомненная общность.


Что же касается их особенностей, то они сводятся к особенно­стям порядка формирования и специфике форм (способов) выраже­ния в каждой из рассматриваемых систем государственной воли.

В национальном праве государственная воля, "наполняющая" в процессе правотворчества сущность и содержание издаваемых государством норм права, проявляется в наиболее полной мере и, к тому же, в "чистом" виде. Воплощаясь в систему норм, формирую­щих национальное право, она выступает как воля доминирующего в пределах той или иной страны суверена, как единая и неделимая государственная воля¹.

Иначе дело обстоит по отношению к международному праву. В процессе формирования норм и принципов международного права государственная воля проявляется иным образом. А именно — не как индивидуальная воля единого государства, а как согласованная воля нескольких государств. В силу этого в специальных научных исследованиях современное международное право вполне оправдан­но определяется не в виде системы юридических норм и издавае­мых или санкционируемых государством и выражающих государ­ственную волю, как в случае с национальным правом, а как систе­ма юридических норм, "создаваемых государствами (и частично другими субъектами международного права) путем согласования их воль, регулирующих определенные общественные отношения"².

В-третьих, наличие общих черт и особенностей в объектах и предметах регулирования международного и национального нрава

В качестве объектов регулирования международного и нацио­нального права выступают существующие в мире, в рамках отдель­ных стран и за их пределами, общественные отношения, которые могут быть опосредованы и в действительности опосредуются не только нормами права, но и другими социальными нормами (норма­ми морали, обычаями, традициями и пр.). Весь этот массив обще­ственных отношений теоретически и практически подлежит регу­лятивному воздействию как со стороны международного, так и на­ционального права. В этом, безусловно, проявляется момент сходства данных правовых систем, а вместе с тем — и общности их по объек­ту регулирования.

Однако сходство по объекту регулирования вовсе не отрицает, а наоборот, всячески предполагает наличие специфических особен­ностей и различий в предметах регулирования международного права и национальных правовых систем.

Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, что если пред­метом регулирования национального права являются отношения,


¹ См.: Котляревский С. А. Власть и право. Проблемы правового госу­дарства. М, 1915. С. 392—396.

² Международное право / Отв. ред. Г. И. Тункин. М., 1994. С. 10.


¹Михайловский И. В. Очерки философии права. Т. 1. Томск, 1914. С. 86—87.

² См.: Иеринг Р. Цель в праве. Спб., 1881; Он же. Борьба за право. Спб.,

1908.

³См.: Ориу М. Основы публичного права. М., 1922; Еллинек Г. Общее учение о государстве. Спб., 1908; Михайловский И. В. Очерки философии права. Томск, 1914 и др.





возникающие внутри той или иной страны, в пределах того или иного "национального" общества, то предметом регулирования меж­дународного права являются общественные отношения, возникаю­щие на уровне международного сообщества.

Международное право, писал Г. И. Тункин, имеет свой предмет регулирования, "отличный от предмета регулирования внутригосу­дарственного права. Это отношения между авторами межгосудар­ственной системы"'.

Международное право, отмечал Л. Оппенгейм, есть право, "ре­гулирующее прежде всего взаимоотношения государств, а не от­дельных лиц"².

Предметом науки международного права, утверждал Ф. Мар­тене, является "совокупность жизненных отношений, существующих между народами". Отношения эти вызываются различными интере­сами и стремлениями "как целых народов, так и отдельных членов, подданных различных государств, к удовлетворению, посредством международного обмена, своих физических и духовных потребнос­тей". Следовательно, делал вывод Ф. Мартене, наука международ­ного права "имеет своим основанием международную жизнь и слу­жит выражением правового общения цивилизованных народов"³.

Несмотря на различие формулировок в определении предме­та международного права, предлагаемых различными авторами, суть их в конечном счете сводится к одному и тому же. А именно — к утверждению о том, что предмет науки международного права, в отличие от предмета национального права, составляют обществен­ные отношения, лежащие не внутри того или иного конкретного об­щества, а за его пределами, на уровне мирового сообщества.

Данное положение не следует, однако, абсолютизировать, имея в виду тот факт, что на современном этапе развития международ­ных связей некоторые отношения, возникающие в рамках того или иного "национального" общества, регулируются также нормами международного права, традиционно опосредствовавшими отноше­ния, возникавшие лишь между различными участниками междуна­родно-правовых отношений, на уровне мирового сообщества⁴.

Помимо сказанного, особенность предметов регулирования международного и национального права проявляется также в том, что они опосредуют весьма различные по своему характеру отно­шения.

Исследуя эти отношения в целостном плане, нетрудно заме­тить, что если в системе отношений, составляющих предмет регу-


лирования национального права, значительное место занимают от­ношения властвования и подчинения, то в системе отношений, об­разующих предмет регулирования международного права, таких отношений, по природе своей предполагающих наличие единого вла­ствующего субъекта (суверена) и подчиненных ему субъектов, нет.

Существенное отличие международного права от государствен­ного, писал в связи с этим Г. Еллинек, заключается в том, что "пер­вым не регулируются отношения властвования и подчинения, ибо оно есть право между координированными элементами". Авторите­тами, устанавливающими международное право и в то же время связанными им субъектами, "являются именно сами государства". В их взаимных отношениях сначала проявилось "действие истори­ческого элемента в понятии права". Факт соблюдения правил меж­дународного оборота "вызвал представление об их юридической обя­занности". Затем "присоединяются правовые нормы", вырабатыва­емые уже по прямому соглашению государств, посредством которых последние, "давая место рационалистическим требованиям de lege ferenda со стороны правотворящих факторов, значительно содей­ствовали дальнейшему развитию международного правопорядка"¹.

Следует заметить, что различие в характере отношений, регу­лируемых с помощью норм международного и национального пра­ва, накладывает свой весьма заметный отпечаток и на сами меха­низмы правового регулирования, а также на процесс правотворче­ства и правоприменения.

В научной литературе вполне резонно отмечалось, что "сопо­ставляя международное право и внутригосударственное право как системы", не трудно установить, что "связи между элементами пер­вой системы в сфере нормотворчества и нормоприменения носят преимущественно координационный характер; в системе же наци­онального права эти связи носят в основном субординационный ха­рактер"².

В-четвертых, наличие общих черт и особенностей, касающих­ся субъектов международного и национального права.

Общность рассматриваемых в "субъективном" плане систем международного и национального нрава появляется как минимум в двух отношениях: 1) в отношении самого факта существования субъектов права в каждой из систем и 2) в наличии общих для каж­дой из них субъектов права.

Существование международно-правовых и национально-право­вых субъектов не только объединяет две рассматриваемые право­вые системы в одну родовую — правовую систему, но и сближает их между собой.


¹ Международное право / Отв. ред. Г. И. Тункин. С. 9.

² Оппенгейм Л. Указ. соч. С. 27.

³Мартене Ф. Указ. соч. С. 10.

⁴ См.: Grief N. Constitutional Law and International Law // United Kingdom Law in the Mid. 1990 s. Part I. L., 1994. P. 76—104.


¹ Еллинек Г. Op.cit. С. 274.

² Шестаков Л. Н. Указ. соч. С. 94.





Дело заключается в том, что по сравнению с другими соци­альными (политическими, идеологическими, моральными и др.) си­стемами субъекты международного и национального права, несмот­ря на имеющиеся между ними различия, должны обладать такими общими для них всех признаками и чертами, какими не может об­ладать ни один из субъектов других социальных систем. Речь идет, прежде всего, об их правоспособности и дееспособности¹. Наличие этих признаков и черт не только объединяет всех субъектов меж­дународного и национального права в единую родовую группу, но тем самым еще больше сближает между собой рассматриваемые правовые системы.

Кроме того, следует иметь в виду, что помимо наличия у субъ­ектов международного и национального права общеродовых призна­ков и черт современные системы международного и национально­го права имеют также общие субъекты права.

Согласно традиционному, издавна сложившемуся в отечествен­ной и зарубежной юридической литературе мнению, субъектами на­ционального права, как известно, являются физические лица (граж­дане, подданные, лица без гражданства, лица с двойным граждан­ством и др.) и юридические лица (государство, государственные органы, общественные объединения, организации и пр.). В то время как в качестве субъектов международного права рассматриваются "главным образом суверенные государства"².

В учебниках по международному праву поясняется, что есть "основные субъекты международного права, к каковым относятся го­сударства, нации, борющиеся за государственную независимость, и международные (межгосударственные) организации, а есть также "иные субъекты", в качестве которых выступают "государственно-подобные образования" типа вольных городов (Новгород, Венеция, Гамбург и др.), существовавших в прошлые века, Западного Берлина (до объединения Германии в 1990 г.), Ватикана и др.'

Л. Оппенгейм рассматривал в качестве субъектов международ­ного права "международные лица", к которым относил "суверенные и полусуверенные государства". Суверенные государства он отно­сил к категории "совершенных международных лиц", а полусуве­ренные государства — к категории "несовершенных международ­ных лиц". Первые он рассматривал как "реальные международные лица", а вторые — как "кажущиеся международные лица".

К категории последних автор причислял такие субъекты меж­дународного права, как конфедерации государств и "повстанцев,


признанных в гражданской войне в качестве воюющей стороны". По мнению Л. Оппенгейма, эти "полусуверенные государства", "несо­вершенные", "кажущиеся" международные лица не являются ре­альными субъектами международного права, "хотя в некоторых от­ношениях они рассматриваются так, как если бы они были между­народными лицами"¹.

Рассматривая в качестве "совершенных", "реальных" между­народных лиц государства, автор имел в виду не все и не любые суверенные или "полусуверенные" государства, а лишь "цивилизо­ванные государства". Именно только между такими могут возник­нуть взаимоотношения, которые являются юридически обязатель­ными для всех них, и которые, следовательно, только и могут рас­сматриваться в качестве международно-правовых².

Сравнивая признаваемые современной юридической наукой субъекты международного и национального права, нетрудно заме­тить, что, наряду с существующими в каждой из этих правовых систем "своими собственными", специфическими для них субъекта­ми права, у них имеются также и общие субъекты права.

К их числу следует отнести прежде всего государство как це­лостное образование.

Некоторые авторы полагают, что государство в целом может быть лишь субъектом международного права.

Так, Ф. Мартене пишет в своей работе "Современное между­народное право цивилизованных народов", что в области междуна­родных отношений государство рассматривается "как одно нераз­дельное целое, как юридическая личность, которая имеет относи­тельно других государств известные права и обязанности". Государ­ство как целое "выступает тем деятелем, который, преследуя в об­щении с другими государствами поставленные себе задачи, дает направление и охрану международным отношениям". Международ­ное право есть, таким образом,"результат совокупных усилий и взаимодействия образованных государств"³.

Однако государство как таковое, как целостное образование может выступать не только в качестве субъекта международного, но и внутригосударственного, национального права. Таковым оно является, например, в том случае, когда, в соответствии с граждан­ским законодательством России или других стран, оно, будучи юри­дическим лицом (точнее — "особым" юридическим лицом), вступа­ет в гражданско-правовые отношения.

Разумеется, статус государства как субъекта международно-правовых и национальных, гражданско-правовых отношений далеко

¹ См.: Фельдман Д. И. Основные тенденции развития международной правосубъектности. Казань, 1974.

² Шестаков Л. Н. Указ. соч. С. 93.

Международное право / Отв. ред. Г. И. Тункин. М., 1994; Междуна­родное право / Отв. ред. Г. В. Игнатенко. М., 1995 и др.


¹ Оппенгейм Л. Указ. соч. С. 129—130.

² Там же.

³ Мартене Ф. Ф. Указ. соч. С. 177.

n - 733

не одинаков. Ибо, в первом случае оно неизменно (особенно в пуб­лично-правовых отношениях) выступает как суверен. А во втором случае — как наделенный равными правами и обязанностями на­ряду с другими субъектами участник гражданско-правовых отно­шений.

Однако независимо от статуса и других особенностей государ­ства как субъекта международно-правовых и гражданско-правовых или иных национальных правовых отношений в плане рассмат­риваемого вопроса принципиально важно отметить сам факт выс­тупления государства как целостного образования не только в ка­честве субъекта международного права, но и субъекта националь­ного права.

Данное обстоятельство, несомненно, сближает между собой две рассматриваемые правовые системы.

Наряду с государством общим субъектом современного меж­дународного и национального права могут выступать также и от­дельные граждане, частные лица.

Еще относительно недавно в научной юридической литерату­ре считалось, что гражданин, частное лицо может быть субъектом лиЩь внутригосударственного, национального права; что же каса­ется международного права, то его субъектами могут быть исклю­чительно государства.

"Ни монархи, ни частные лица, ни общества, участвующие в международных отношениями, — писал в начале XX в. Ф. Мар­тене, — не должны быть считаемы субъектами международного права"¹. Монархи и дипломатические агенты (посланники) действуют на международном поприще "в роли и с правами представителей или уполномоченных государства: они не имеют самостоятельных международных прав. Что касается "частных ассоциаций и отдель­ных лиц", то они ведут свои "международные обороты под контро­лем, покровительством и даже ответственностью государственной власти, в подданстве которой состоят"².

Однако по мере развития международного сообщества и изме­нения характера международных отношений в области международ­ного права, в том числе — международной правосубъектности, воз­ник целый ряд новых явлений.

Самое значительное из них — появление в международном праве человека как субъекта права, "хотя и с весьма ограниченной правосубъектностью"³.

В современном международном праве, в отличие от классичес­кого международного права, образовалась целая отрасль права, по-


священная правам человека¹. Современное международное право содержит огромный массив общепризнанных, а следовательно, обя­зательных для всех государств норм, определяющих основные права и свободы человека, независимо от его гражданства, пола, расы, вероисповедания, национальности и т. д. "Основные права и свобо­ды человека все больше определяются международным правом, несмотря на то, что они реализуются в основном через внутригосу­дарственное право"².

В-пятых, наличие общих черт и особенностей международного и национального права, "заложенных" в их источниках.

Согласно сложившейся в течение ряда столетий правовой те­ории и юридической практике в качестве источников национального права, как известно, рассматриваются нормативно-правовые акты (законы и подзаконные акты), правовые договоры и обычаи, право­вые доктрины, судебная практика и порождаемые ею прецеденты, административные прецеденты. Данный перечень источников наци­онального права достаточно полный, но не исчерпывающий, посколь­ку в религиозных и некоторых других правовых системах существу­ют свои специфические источники права.

Что касается источников международного права, зачастую вы­зывающих споры, то их основной перечень дается не только в на­учных исследованиях³, но и в некоторых официальных документах.

Так, например, в Статуте Международного Суда ООН (ст. 38) указывается на то, что Суд решает переданные ему на рассмотре­ние споры, применяя такие формирующие международное право источники, как: а) международные конвенции (общие и специаль­ные), "устанавливающие правила, определенно признанные споря­щими государствами"; б) международный обычай как "доказатель­ство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы"; в) общие принципы права, "признанные цивилизованными нация­ми"; г) судебные решения и "доктрины наиболее квалифицирован­ных специалистов по публичному праву различных наций в каче­стве вспомогательного средства для определения правовых норм".


¹Мартене Ф. Ф. Указ. соч. С. 177—178.

² Там же.

³ Международное право / Отв. ред. Г. И. Тункин. С. 85—86.


¹ В современной научной литературе в связи с этим высказывается мнение, что индивиды, в силу того что "не являются субъектами власти", наподобие государств, поэтому они "не могут обладать признаками между­народной личности". Индивид, с точки зрения некоторых авторов, сможет стать субъектом международного процесса, но не субъектом международ­ного материального права (Усенко Е. Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и Российская Конституция // Мос­ковский журнал международного права, 1995, № 2. С. 24, 26.)

²Там же. С. 86, 284—301.

³См.: Лукашук И. И. Источники международного права. Киев, 1996; Миронов Н. В. Международное право: нормы и их юридическая сила. М., 1980 и др.





Сравнительный анализ источников международного и нацио­нального права со всей убедительностью показывает, что между ними достаточно много как общего, так и особенного.

Общность ряда источников международного и национального права проявляется, в частности, в их природе, характере и даже в названии. Таковыми являются, например, правовые договоры, док­трины, обычаи и судебные решения.

Особенность этих источников международного и внутригосу­дарственного права проявляется в их конкретном целевом назначе­нии и содержании.

Вполне понятно, например, что такой источник международного права, как договор, заключенный между государствами или другими субъектами международного права¹, будучи сходным по своей юри­дической природе, характеру и даже названию с договором — ис­точником национального права, весьма существенно отличается от него как по своему юридическому содержанию, так и по конкретно­му целевому назначению.

Данное положение полностью сохраняется и во всех тех случа­ях, когда в соответствии с законодательством той или иной страны международный договор признается в качестве источника нацио­нального права. Так, международный договор признается источни­ком внутригосударственного права ряда стран — членов Содруже­ства Независимых Государств (СНГ). Согласно законодательству этих стран международные договоры рассматриваются как неотъ­емлемые составные части их правовых систем.

Аналогично дело обстоит также с обычаями и некоторыми дру­гими источниками международного и национального права.

Так, элемент общности двух правовых систем, рассматривае­мых под углом зрения действующих в них обычаев, заключается в том, что некоторые из них, в частности, обычаи, составлявшие ос­нову старого классического международного права, со временем адаптировавшись к новым радикально изменившимся условиям, стали восприниматься не только в качестве источников международ­ного права, но и в качестве источников национального права.

Отмечая это обстоятельство, Ф. Мартене писал, что "морское международное право, начиная с правил о товароотправлении, мор­ском страховании, об отношениях между шкипером и матросами и кончая правами центральной торговли, — все возникло в средние века, первоначально в виде обычаев, которые вошли затем в особые сборники и, наконец, сделались частью законодательства различных государств"².


Помимо названных общих черт и особенностей, характеризу­ющих международное и национальное право, данным правовым си­стемам присущи и иные сходные черты. Свое конкретное проявле­ние они находят на уровне норм, составляющих основу международ­ного и национального права, а также на уровне отдельных институ­тов, форм реализации, юридических и иных гарантий, различных отраслей права.