Социология массовых коммуникаций (А. Черных). Учебное пособие Издательский дом гу вшэ москва 2008 удк 361. 77(075. 8) Ббк 60. 56 449
Скачать 2.46 Mb.
|
260 5. /. Смена парадигмы и институционализация медиаисследований следует уделять — учитывая ограниченность газетных площадей и экранного времени, — каждой конкретной теме. В ходе создания новостей при неизбежной их фильтрации столь же неизбежным оказывается искажение реальности: «Реальность нельзя упаковать в сюжеты продолжительностью в две или три минуты, подлинная история состоит из противоречий, острых углов и пороков. Телевидение выступает в роли рассказчика, который в своем стремлении пощадить чувства слушателей, приукрашивает истинное положение дел. В результате любое событие реального мира, каким бы необычным или отталкивающим оно ни было, оказывается втиснутым в заранее приготовленные формы»1. Примерно до середины 1970-х годов исследования средств массовой коммуникации мало касались этапа производства (хотя еще в 1940-е годы Г. Лассуэ-лом были осуществлены важные исследования процесса гейткипинга и роли «контролеров» — редакторов на радио, в начале 1950-х — исследования голливудских продюсеров). Классической работой, посвященной структуре процесса производства текстов на примере производства новостной информации, признано исследование Д. Уайта2, который выделил две группы участников процесса производства новостей: «собиратели новостей» (newsgatherers) и «переработчики новостей» (news processors). Первые — это журналисты и репортеры, собирающие информацию и пишущие тексты, вторые — это те, кто перерабатывают тексты, «профильтровывая» информацию. В числе последних выделяются «контролеры» (gatekeepers), которые в конечном счете принимают решение о том, увидит ли информация свет, т.е. будет ли она напечатана либо передана по радио или телевидению. Эта статья Уайта породила огромное число исследований, где анализировались факторы, воздействующие на принятие решений гейткиперами — их персональные склонности и идиосинкразии, неписаные нормы и правила работы именно в конкретной медиаорганизации, недостаток времени для проверки информации, страх перед нарушением закона, стремление к прибыли и т.д. и т.п. Более поздние исследования показали, что Уайт не вполне верно оценивал роль журналиста, который не является просто «собирателем фактов», объективно отражающим то, что происходит, а подчеркивание решающей роли «стражей ворот» стало рассматриваться как некоторое упрощение реального процесса прохождения новостей. Так С. Худ, сам долгое время проработавший на Би-Би-Си и знакомый с проблемами изнутри, показал, что на самом деле в реальных медиа-организациях «охрана ворот» — это диффузная активность, которая осуществляется не только носителем специализированной роли, т.е. преимущественно журналистом, но и другими участниками процесса создания новостей в качестве 1 AbelE. Television in International Conflict, in: A. Arno, W. Dissayanake (eds.). The News Media and National and International Conflict. Boulder, CO: Westview Press, 1984. P. 68. 2 White D. The Gatekeepers: A Case Study in the Selection of News//Journalism Quaterly, N 27, 1950. 261 Глава 5. Новейший этап исследований СМИ неотъемлемой части и их профессиональной роли. Это «...и редактор, определяющий главную тему дня, и администратор, который инструктирует съемочные группы и распределяет им задания, и киноредактор, отбирающий киноматериал для включения в выпуск, и тот, кто пишет текст, и дежурный редактор, контролирующий составление выпуска, устанавливающий последовательность сообщений и придающий им окончательную форму»1. Один из первых и наиболее известных проектов, посвященный анализу содержания и особенностям производства телевизионных новостей, был осуществлен группой исследователей Университета Глазго в 1970—1980-е годы. К этому времени общепризнанными характеристиками новостей как информационных сообщений считались повторяемость (с целью избежать «шумов»), нейтральность в их подаче и фактичность (сообщение фактов как фактов)2. В качестве основных тем были выбраны наиболее острые проблемы как внутриполитического, так и международного характера — конфликты в промышленности, война и мир (война за Фолклендские острова, противостояние в Северной Ирландии). Изучая новостные сообщения британского телевидения, ученые попытались ответить на основной вопрос: являются ли новости, транслируемые телевидением, объективными и непредвзятыми. Исследования строились в основном на использовании метода контент-анализа — пожалуй, самого старого и до сих пор наиболее широко употребляемого при изучении массовой коммуникации, но примененного к новому исследовательскому полю — визуальным телевизионным образам, — что требовало разработки специальных процедур, повышающих точность используемых переменных. Фактически, в исследованиях ученых из Глазго был создан вариант так называемого гибридного метода, сочетающего строгий и детальный количественный анализ, т.е. контент-анализ в духе Г. Лассуэла и Б. Берель-сона3, с попыткой выявления глубинного культурного значения специфических новостных историй на основе использования структура- 1 Hood S. The Politics of Television // D. McQuail (ed.) Sociology of Mass Communications. Harmondsworth, 1972. 2 McQuail's Mass Communication Theory. L.: Sage, 2002. P. 344. 3 Berelson B. Content Analysis in Communication Research. Glencoe, 111.: Free Press, 1952. 262 5. /. Смена парадигмы и институционализациямедиаисследований листского анализа Р. Барта1. Это было применением и развитием идей «культурных индикаторов» Анненбергской школы, изучавших доминантные формы телевизионных программ с целью выявления их «значимой структуры» (meaning structure) и «критической теории культуры» бирмингемского Центра, нацеленной на выявление механизмов идеологического «отбрасывания» информации. При изучении одного из самых заметных конфликтов в промышленности — общенациональной забастовки шахтеров 1975 г. — была осуществлена выборка из видеозаписей всех передач британского телевидения за полугодие, в течение которого освещалась эта тема. Как правило, в печатных изданиях — газетах и сводках новостей -— представленная информация объединяется в блоки по типу содержания: зарубежная, политическая, экономическая, спортивная в целях удовлетворения разнообразных человеческих интересов2. В ходе исследований GMG эта типология была подтверждена и для телевизионных новостей, а также выявлена устойчивая зависимость между содержанием (типом контента) и средней продолжительностью информации3. День заднем новости подаются в одних и тех же временных, пространственных и тематических границах, которые нарушаются только в кризисных ситуациях или при возникновении экстраординарных событий, когда возможны некоторые отклонения (увеличение длительности информации или смена «места» в блоке новостей). Эти зависимости впоследствии были зафиксированы как работающие в европейских странах4, характеризуя господствующую ныне и универсальную форму подачи телевизионных новостей. Очевидно, что существующие значимые и постоянно воспроизводимые отличия в подаче новостей в разных странах связаны со следованием национальным и культурным линиям демаркации (разделения), которые проходят по национальным и языковым границам (фронтир). 1 Barthes R. Elements of Semiology. L.: Jonathan Cape, 1967; Idem. Mythologies. L.: Jonathan Cape, 1972. 2 Такая типология была предложена Д. МакКуэйлом: McQuail D. Analysis of Newspaper Content. Royal Commission on the Press. Research Series 4. L.:HMSO, 1977. 3 Glasgow Media Group. Bad News. L.: Routledge and Kegan Paul, 1976. 4 Rositi F. The Television News Programme: Fragmentation and Recomposition of Our Image of Society // News and Current Events on TV. Rome: Ediuzioni RAI, 1976; Heindetyckx F. TV News Programmes in West Europe: a Comparative Study // European Journal of Communication, 1993. N 8 (4). P. 425-450. 263 Глава 5. Новейший этап исследований СМИ Другой важный аспект создания телевизионных новостей неотделим от выявления относительной значимости события и типом контента, проявляющихся в способах структурирования целого. Значимость в основном демонстрируется последовательностью в расстановке сообщений и относительной величиной уделяемого им пространства и времени. В соответствии с названным GMG «зрительскими максимами» (viewers maxims) первая появляющаяся на экране тема считается самой важной, а сообщения, которым отводится больше времени, зрители оценивают выше по шкале значимости. Правда, эти полученные в ходе постоянных и каждодневных наблюдений данные оказалось весьма затруднительно превратить в систематическую теорию или общий принцип. Новостные блоки обычно конструируются таким образом, чтобы вызвать интерес, интенсивно и подчеркнуто освещая событие, вызывающее зрительское любопытство, и уже «заглотивший» эту «приманку» зритель смотрит новости до конца из интереса и стремления получить ожидающую его в завершение награду в виде важной для повседневной жизни информации: спортивные новости и прогноз погоды, «придерживание» которых также является традиционным. Как показали английские исследователи, такая структура телевизионных новостей имеет скрытую цель — навязать зрителю первичную «рамку» нормальности и контроля, определенного взгляда на мир, что, в сущности, и представляет собой идеологию. Мир, представленный на экране, таким образом «натурализуется» и воспринимается как естественный. Эту идею развивала одна из первых исследователей процесса создания новостей американка Тачман: «Новости, — писала она, — это рамка, которая придает миру определенные очертания»1. Исследователи из Глазго продемонстрировали некоторые важные образцы того, что пропускается в новостях. Так, анализируя показ в телевизионных новостях внутринациональных (в промышленности) и внешнеполитических конфликтов (спор из-за Фолклендских островов, переросший в вооруженное противостояние), они обосновали вывод, что основное внимание телевидение уделяет формам 1 Tuchman G. Making News: A Study in the Constraction of Reality. N. Y.: Free 264 5. /. Смена парадигмы и инстшпуционализация медиаисследований и последствиям конфликтов, т.е. внешним проявлениям, тогда как их причины остаются за кадром. Тем самым они показали образец селективного отбора новостей, столь устойчивый и предсказуемый, что он может быть с легкостью трансформирован в работающую модель отбрасывания нежелательной информации в целях легитимации существующего строя. Именно это и сделал С. Холл (см. выше). Согласно GMG, «язык новостей кажется имеющим форму, которая должна допускать очень простую проверку его истинности или ложности. По видимости он является полностью констатативным (пропозициональным, т.е. позволяющим демонстрировать его истинность или ложность), а не перформативным»1. Оба термина заимствованы из работ английского философа, одного из создателей «теории речевых актов» Джона Остина (1911—1960) и использовались Викторией Морин в попытке описать базовую двусмысленность дискурса новостей. Согласно ее структуралистскому анализу формы новостей, событие должно быть превращено в «рассказ о событии» (a «story about an event»), что происходит в процессе взаимодействия двух противоположных подходов: «перформативного» и «констатативного». Перфор-мативный подход является также интерпретативным и фабульным (storytelling), тогда как констатативный — демонстративным и факту-альным. С одной стороны, «чистые факты» не имеют смысла, с другой стороны, «чистое представление» («pure performance») удалено от необратимых и рационально познанных фактов истории, которые, как принято считать, и представляют нам новости. По мнению В. Морин, различные виды теорий включают разные комбинации обоих подходов и могут быть разнесены по двум «осям» телевизионного дискурса2. Результатом новаторских исследований, проведенных учеными Глазго, стали три книги, до сих пор представляющие исследовательский интерес3. 1 Glasgow Media Group. War and Peace News. Milton Keynes: Open University Press, 1985. P. 160. 2 Morin V. Television Current Events Sequencesa or a Rhetoric of Ambiguity / News and Current Events on TV. Rome: Edizioni RAI, 1976. 3 Glasgow Media Group. Bad News. L.: Routledgc and Kegan Paul, 1976; Glasgow Media Group. More Bad News. L.: Routledge and Kegan Paul, 1980; Glasgow Media Group. War and Peace News. Milton Keynes: Open University Press, 1985. 265 Глава 5. Новейший этап исследований СМИ 5.2 Постмодерн — новая культурная эпоха Постмодерн — это неустойчивый и изменчивый культурный мир, характеризующий современное общество в отличие от предшествующего модерна, создавшего индустриальное общество на основе «рационализации» («расколдовывания», по М. Веберу) мира. Разговоры о постмодерне идут уже почти полвека, но само это понятие отнюдь не стало ясным и недвусмысленным, ибо в идее постмодерна содержатся некие глубинные противоречия, отражающие несовместимость и неустойчивость состояния современной культуры и современного мира. Постмодерн возник прежде всего как философская идея, связанная с именами французских философов Мишеля Фуко (1926— 1984), Жана Бодрийяра (1929-2007) и Жана-Франсуа Лиотара (род. 1924), с работ которых началось осознание особенностей современного опыта, делающим его отличным от опыта предыдущих времен, а потому означающим начало новой культурной эпохи в истории человечества. Идеи постмодернизма практически пронизывают все современные социально-гуманитарные исследования, в том числе и изучение массовой коммуникации. Для наших целей наибольшее значение имеют две идеи: представления о кодах и «симулякрах» Ж. Бодрийяра и «распад метаповествований» Ж.-Ф. Лиотара. 5.2.1 Ж. Бодрийяр: коды и «симулякры» Ж. Бодрийяр — один из основоположников постмодернистской теории — уделяет особое внимание определяющему признаку современного «общества изобилия» — понятию «потребления», которое традиционно понималось как процесс удовлетворения потребностей. На самом деле, считает французский исследователь, первичность потребностей в человеческой жизни и общественном развитии — миф. Между человеком и вещью нет прямой связи через потребность: их связывает друг с другом то, что диктует формы потребления, а именно — жизненные формы и стили, представляющие собой неосознаваемую 266 5.2. Постмодерн — новая культурная эпоха структуру социальных связей, выраженную в знаках и символах, в частности в знаковых объектах — товарах. Потребление — это глубокий, психически интенсивный процесс выбора, организации и регулярного обновления бытовых вещей, в котором неизбежно участвует каждый член общества. В этом новом смысле материальные вещи приобретают новые качества: «Чтобы стать объектом потребления, вещь должна сделаться знаком»1. Функция товара как знака состоит не столько в удовлетворении потребности, сколько в ее символизации и репрезентации: товар не столько удовлетворяет потребность, сколько обозначает статус, что выражается в логике различения, которой соответствует знаковая стоимость, и логике амбивалентности, которой соответствует символическая стоимость товара. Причем потребление (согласно традиционному, в том числе марксистскому представлению о потребительной стоимости) часто оказывается не главным в предмете, поскольку ныне главным является его способность репрезентировать статус. Потребление, по Бод-рийяру, «не материальная практика... оно не определяется ни пищей, которую человек ест, ни одеждой, которую носит, ни машиной, в которой ездит, ни речевым или визуальным содержанием образов или сообщений, но лишь тем, как все это организуется в знаковую субстанцию: это виртуальная целостность всех вещей и сообщений, составляющих отныне более или менее связный дискурс. Потребление... есть деятельность систематического манипулирования знаками»1. Из такого преобразования вещи, приобретающей «систематический статус знака», следует одновременно и изменение человеческих отношений, которые более не переживаются, но отменяются, потребляясь в вещи-знаке. Именно этим, по Бодрийяру, объясняется в современном обществе роль рекламы как послания, или «дискурса о вещи», в качестве которого она оказывается пригодной к потреблению как предмет (вещь) культуры. Будучи изначально информацией о товаре, реклама перешла к внушению, затем — к «незаметному внушению», а ныне стремится управлять потреблением, создавая легенду и вовлекая в нее: 1 БодрийярЖ. Система вещей. М.: Рудомино, 1999. С. 214 (первое фр. изд. 1968). 2 Там же. С. 213. 267 Глава 5. Новейший этап исследовании СМИ «не "веря"» в этот товар, я верю рекламе, которая пытается заставить меня в него поверить»1. Эту особенность рекламы Бодрийяр обозначает как «логику Деда Мороза», как рационализирующую выдумку, волшебную связь, позволяющую индивиду чувствовать заботу, с которой его «убеждают и уговаривают "другие"» — некая инстанция, берущаяся информировать его о его собственных желаниях, предвосхищая и рационально оправдывая их в его глазах. Отсюда и проистекает реальная действенность рекламы — не логика внушения и рефлекса, но логика верования. От понятия знака Бодрийяр переходит к понятию кода. Применительно к обществу можно говорить, что совокупность ценностей группы, к которой принадлежит человек, есть |