История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В.С Учебник 2004 -944с. История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В. В. С. Нерсесянца
 Скачать 5.72 Mb.
|
|
«рациональной юриспруденции», кото- рую Лейбниц начал разрабатывать еще в молодые годы. Замы- сел концепции состоял в том, чтобы «уложить в кратчайшие слова, по образцу древнего непрерывного Эдикта (кодекса, со- ставленного при римском императоре Адриане около 125 г. — #.), элементы права, содержащегося в Римском правовом корпусе, с тем чтобы из них затем вывести и как бы доказать все его законы». Поиски формализованных основ (аксиом) всего римского права, приведшие в дальнейшем Лейбница к целому ряду фун- даментальных идей (об общем аксиоматически-математическом методе выражения всех истин разума, об универсальном знако- вом языке изложения положений всех наук, искусстве откры- тия новых знаний, комбинаторике понятий и т. д.), стимулиро- вались и подкреплялись рядом обстоятельств. И прежде всего тем, что «невероятно тонкие», ясные и убедительные, как ак- сиомы в геометрии, ответы римских юристов по правовым во- просам, сохраненные в Дигестах, в своей значительной части «возникли почти полностью как развитие положений естест- венного права, а остальные выводились с тою же последова- тельностью из немногих оснований, хотя и произвольных, но по большей части извлеченных из государственной практики». Другое важное обстоятельство состоит в том, что, хотя не все римское право (например, положения императорских рескрип- тов и т. д.) входит «в состав чистого естественного права», но это не меняет сути дела, «тем более что, как можно смело ут- верждать, половина римского права принадлежит чистому есте- ственному праву, и общеизвестно, что почти вся Европа поль- зуется этим правом и оно нигде не оспаривалось открыто в ме- стных обычаях». Разработка формализованно-аксиоматического метода для юриспруденции была для Лейбница, с одной стороны, про- должением соответствующих идей и достижений предшест- 3. Лейбниц 357 вующей юридической мысли (от римских и средневековых юристов до Гроция и других авторов Нового времени), а с другой стороны, это одновременно было также в определен- ной мере исходной пробной частью реализации в хорошо из- вестной ему юридической сфере более глобального научного замысла — создания (в духе Ф. Бэкона и других новаторов и реформаторов науки в Новое время) «начал и образцов новой всеобщей науки, служащей устроению и преумножению зна- ний на благо народного счастья». Существо нового метода та- кой науки состоит, согласно Лейбницу, в «искусстве откры- тия», включая «новое замечательное исчисление» и изложение «способа представления доказательств относительно любых предметов — доказательств совершенно твердых и равных ма- тематическим и даже высших в сравнении с математически- ми... И стоит только взяться за перья, как уже будет достаточ- но, чтобы двое спорящих, отбросив словопрения, сказали друг давайте посчитаем!». Также и в значимой для юриспруденции сфере познания новый методологический подход содержит надлежащий «спо- соб, сообразный рассмотрению самих вещей», в частности: «Элементы науки о нравственности и гражданском обществе, а также о естественном праве и общественном благе; в этой час- ти речь пойдет и о подданных, нуждающихся в значительном облегчении гнета для еще большего благоденствия самих пра- вителей, и о воинском искусстве». В плане юридической методологии большой интерес пред- ставляют идеи Лейбница о том, что доказательственное значе- ние имеют не только математические и логические суждения, но и любое строгое и последовательное рассуждение по опреде- ленной форме. «Всякое рассуждение, делающее вывод в силу са- мой формы, т. е. всегда приводящее к результату, если подстав- лять вместо одного примера любой другой, обладает правиль- ной формой» и в полной мере обладает «силой умозаключения». «Особенно же, — подчеркивает Лейбниц, — следует обратить внимание в этих аргументациях на значение формы, связываю- щей их как некий торжественный и обязательный обряд, не по- зволяющий мысли блуждать и спотыкаться». Очевидно, что всеми свойствами такой доказательственной формы обладает в наибольшей мере именно правовая форма ар- гументации, доказательств, суждений и умозаключений, по- скольку уже само право как предмет всех этих юридических су- 358 Глава 13. Эпоха Просвещения ждений и умозаключений является общеобязательной формой, т. е. правовым порядком отношений по общеобязательным правилам (нормам). Формальность как необходимое свойство права — основа всех тех формализации (в процессе его установ- ления, толкования и применения), которые внутренне присущи юридическому подходу вообще и обобщенно именуются юриди- ческим формализмом. Обосновывая свою идею о методологическом значении ус- тоявшейся «правильной формы», которая «как некий торжест- венный и обязательный обряд» связывает и упорядочивает рас- суждения о соответствующем предмете и придает им доказа- тельственную «силу умозаключений», Лейбниц отмечает, что это имеет место не только в школьных формулах, геометриче- ских доказательствах, арифметических вычислениях, в бухгал- терских книгах, налоговых документах и т. д., но также и «в са- мих судебных актах, и в юридическом процессе, совершающем- ся в должном порядке и тем лучше, чем лучше законы в государстве, регулирующие эти отношения». А в римском пра- ве, которое Лейбниц профессионально изучал и высоко оцени- вал, правовые формы, процедуры, формулы и т. д., особенно в ранний период, вообще носили сакральный характер. Разработка надлежащей формы в праве (и шире говоря — адекватных положений догмы права и юридической логики) имеет, согласно лейбницевской новой методологии познания и доказательных рассуждений, такое же значение, как создание формул или каких-то общих законов в математике и логике. Сочинения римских юристов, он, «свидетельству- ют, что нет других авторов, которые больше, чем эти юристы, приблизились бы к славе и достоинству геометров по постоян- ству обозначений, адекватности формы, по силе и убедительно- сти заключений, по прочим достоинствам логической речи. Они повсюду настолько остаются верны себе, что едва ли воз- можно отличить Ульпиана от Папиниана, как Евклида от Аполлония... Впрочем, в Дигестах есть бесчисленное множест- во положений, которые столь надежно выводятся из каких-то четких предпосылок, что им недостает лишь названия доказа- тельств». Хотя Лейбниц не систематизировал свои политико-право- вые воззрения в отдельной специальной работе и его многочис- ленные суждения по этой проблематике встречаются в разных произведениях, однако в целом его естественно-правовой под- 3. Лейбниц 359 ход — в соответствующей философско-правовой и теоретико- познавательной трактовке — выступает как единая основа и вместе с тем как общая методология учения Лейбница об обще- стве, государственной власти и законе. С этих позиций он от- стаивает необходимость соответствия государственно-правовых реалий требованиям естественного права и одновременно кри- тикует различные политико-правовые учения, игнорирующие идеи и ценности естественного права. Так, высоко оценивая достоинства «гражданской науки» Т. Гоббса, где «доказательства, как в геометрии, имеют общий, отвлеченный от материи характер», Лейбниц вместе с тем кри- тикует его договорную концепцию происхождения государства, безграничной власти суверена и прекращения действия естест- венного права в государственном состоянии. Лейбниц считает распространенным предрассудком утверждение Гоббса о том, что «не существует никаких нетелесных субстанций, что всякая истина произвольна и зависит от того, как назвать явление, что основанием всякого права и общества взаимный страх». В отличие от Гоббса Лейбниц исходит из общественной (обще- жительной) природы человека и при этом считает, что «благо- получие каждого состоит в ожидании лучшей жизни и справед- ливым будет все, что представляется каждому способствующим получению ее в удел; наконец, и защита нынешней жизни не возбраняется божественным правом, хотя она и перестает быть высшей ценностью». При этом Лейбниц, отвергая распространенные представле- ния о естественном состоянии и договорном учреждении госу- дарства, трактовал происхождение права и государства как реа- лизацию начал божественно предустановленной гармонии и подчеркивал, что «в предположении существования Владыки мира не может быть никакого вполне естественного состояния людей вне всякого государства, раз Бог — общий монарх для всех». Земное государство и позитивное право возникают как осуществление и выражение божественного плана предустанов- ленной гармонии по образцу вселенского государства и требо- ваний естественного права, восходящих к божественному разу- му. В этом смысле не только возникновение, но и существова- ние государства и позитивного права предполагают наличие и действие естественного права. С этих позиций Лейбниц возражает против концепции Гоб- бса об отчуждении естественных прав в условиях государства и 360 Глава Эпоха европейского Просвещения его утверждение о том, что «все право передано подданными государству». Согласно подходу Лейбница, как у отдельных ин- дивидов, так и у народа также и «внутри государства сохраняет- ся право защищать себя, если угрожает гибель либо в государ- стве, либо со стороны самого государства». Развивая эти идеи, характерные для раннебуржуазного либерализма (Локк и др.), Лейбниц считал, что «в государстве, так же как и в первобыт- ном состоянии», которое Гоббс и другие называли «ес- тественным состоянием», «обоснованное предвидение огром- ной опасности является справедливой причиной для предот- вращения зла». В подобных условиях люди имеют право на сопротивление произволу правителей и народ вправе свергнуть тиранию. «И если, — замечает Лейбниц, — неопровержимо явствует, что подвергаются преследованию невиновные, если непрестанно свирепствует произвол тирании, то... те, кто стоит перед этой опасностью, вправе вступить в заговоры... Простой народ по- ступит правильно, если ради достойной жизни без страха по- жертвует своим покоем, повинуясь чувствам негодования, со- жаления и другим душевным движениям». Богатое и разностороннее творческое наследие Лейбница оказало большое влияние на последующее развитие юриспру- денции, философии, математики и целого ряда других наук. В области политико-правовой и в целом общественной мысли значительную плодотворную роль сыграли рационалистическое учение Лейбница о естественном праве и просвещенной монар- хии, его концептуальные положения о совершенствовании ме- тодов научных исследований, об укреплении взаимосвязей тео- рии и практики, его мысли о формировании «республики уче- ных», «союза ученых и политиков» и в целом о все возрастающем значении науки и ученых в цивилизованных странах, его достижения в развитии диалектики и применении исторического подхода к явлениям общества, государства и права, его идеи неуклонного общеисторического прогресса в сфере познания, культуры, общественной и политико-правовой Ближайшим последователем Лейбница был его знаменитый ученик X. Вольф, в систематической форме изложил юридические (и прежде всего естественно-правовые) и фило- софские воззрения своего учителя. Работы Вольфа содейство- вали широкому распространению идей Лейбница, многие из 4. Томазий 361 которых в дальнейшем были восприняты и развиты представи- телями европейского Просвещения и немецкой классической философии. 4. Томазий Борьбу за освобождение юриспруденции из тенет богословия продолжил Христиан Томазий (1655—1728). Он был глубоко ве- рующим и полагал, что в конечном счете всем в мире повелева- ет Бог. Вместе с тем он считал, что квинтэссенцию дарованного Богом естественного права составляет максима: поступай со- гласно гуманным требованиям человеческого общежития, воз- держивайся от дурных, противоречащих им поступков — и это будет предпосылкой для реализации изначально присущего че- ловеку стремления к счастью. По Томазию, эта максима коре- нилась в самой природе человека, что придавало естественному праву характер свода заповедей морали. По существу, не пона- добился Бог и для сотворения государства. Оно возникло из до- говора в результате того, что на пути людей, не знавших частной собственности и жаждавших блаженной жизни, появились раз- личные препоны. Устранить их и было призвано государство. Томазий проводит различие между правом и моралью. Нера- зумие порождает беспрерывные столкновения между людьми, стремящимися к Эти коллизии нарушают внешний и внутренний мир человека. Предотвратить их можно двумя средствами: советом (он исходит от учителя) и приказанием (его дает государь). Совет убеждает, приказание принуждает. Специфический признак нормы права (акта государственной власти), отличающий эту норму от всех других правил, Томазий видит именно ее принудительности, в возможности навязыва- ния права физической силой. Не только способы осуществле- ния, но и цели у нравственности и права разные. Первая обра- щена к отдельному человеку и воздействует на внутренний мир индивида; второе оберегает внешний мир и регулирует отноше- ния между многими людьми. Томазий мораль ставит выше пра- ва: «Не может быть хорошим политиком тот, кто не является на деле настоящей нравственной личностью (Ethicus)». В конкретно-исторических условиях тогдашней Германии по- добные афоризмы звучали достаточно дерзко и либерально. Однако политические позиции Томазия не были последова- тельно демократическими. С издевкой называет он князей 362 Глава 13. Эпоха европейского «земными богами» и в то же самое время превозносит монар- хию, объявляя ее наилучшей формой государства. Вслед за Пу- фендорфом он отметает посягательства церкви и государства на духрвную свободу личности, горячо протестует против судебно- го преследования инаковерующих и инакомыслящих. Наряду с этим он же в угоду светским и духовным феодалам рекомендует высылать еретиков за пределы государства. Рассматривая нор- мы права прежде всего как адресованные государем своим под- данным обязательные для исполнения приказы, Томазий одно- временно говорит и о согласии народа как о необходимой предпосылке самой княжеской власти и о праве народа бороть- ся против допускаемых ею очевидных несправедливостей. В отдаленнейшей перспективе столетий предвидел Томазий истинную человеческую общность, в которой без всяких помех воцарится полное счастье. Отмена частной собственности, под- готовленная бесконечным моральным совершенствованием лю- дей, распахнет, как казалось Томазию, двери в этот идеальный строй. 5. Вольф Под влиянием идей С. Пуфендорфа, Г. Лейбница и X. зия складывались государственно-правовые взгляды выдающе- гося энциклопедиста немецкого Просвещения Христиана Воль- фа (1679—1754). Лейтмотив вольфианского социального уче- ния — тезис о влечении человека к счастью. Бог вдохнул в людские души тягу к совершенствованию. Она заставляет делать добро, избегать зла и предпочитать лучшее худшему. Соблюдать эти обязанности — естественный закон поведения людей. В многотомном труде X. Вольфа «Естественное право, женное научным методом» проводится такая об- щая мысль: обязанностям человека корреспондируют права, дозволяющие то, что необходимо для осуществления упомяну- тых обязанностей. Позитивные законы представляют собой осязаемое выражение естественного закона, и потому содержа- щиеся в них права индивида тоже надо понимать лишь как оп- ределенную меру свободы, нужную для исполнения обязанно- сти. Эта интерпретация смысла положительных законов Воль- фом играла на руку государям, которые были заинтересованы в том, чтобы отмерять своим подданным свободу такими пор- циями, которых хватало бы только для реализации их долга пе- 6. 363 ред государством. Происхождение и сущность государства Вольф рисует примерно в том же духе и приблизительно теми же красками, что Пуфендорф и Томазий. Государство есть плод соглашения между семьями (по терминологии Вольфа — «до- мами»), заключенного ими в силу того, что каждая семья в от- дельности не могла обеспечивать себе все необходимые удобст- ва для жизни. Верховная власть образуется сложением воль вступающих в договор контрагентов. Назначение государства — содействовать достижению «общего блага» народа. Глазами Вольфа еще слабое тогда немецкое третье сословие верноподданнически смотрело на монархов, прося у них жест- кой правовой регламентации общественной и личной жизни в целях создания «законных» условий для своего развития. Эко- номика и воспитание, семья и религия — все должно быть, по Вольфу, подвергнуто скрупулезному и строгому регулированию и контролю. Вольф надеялся, что под тщательной опекой щед- рого просвещенного монарха граждане смогут свободно прояв- лять свои индивидуальные дарования и жить вполне счастливо. Вольф был против произвола и безграничного княжеского аб- солютизма, подчеркивал пользу сословного представительства в считал, что народ, чьей волей держится государ- ство, по природе свободен и поэтому имеет право при покуше- ниях власти на естественные законы оказывать ей сопротивле- ние (в исключительных случаях — даже активное). 6. Вольтер Честь быть одним из главных вдохновителей и признанных лидеров европейского Просвещения по справедливости принад- лежит Вольтеру (настоящее имя — Франсуа Мари Аруэ, 1778) — великому французскому мыслителю и литератору. Он не оставил после себя специальных политико-юридических тру- дов, подобных тем, что создали до него, например, Г. Т. Гоббс, Дж. Локк или его современники и Ж. Ж. Руссо. Взгляды на политику, государство, право и закон вкраплены в самые разные произведения писателя, соседствуют в них с рассуждениями на иные темы. Остро критический на- строй, осмеяние и отрицание социальных, юридических и идео- логических устоев тогдашнего феодального общества ярко отли- чает эти вольтеровские взгляды. Другое выразительное отли- чие — пронизывающий их дух свободы, гуманизма, терпимости. 364 Глава Эпоха европейского Просвещения Корень существующих социальных зол, которые могут и должны быть уничтожены, Вольтер видел прежде всего в заси- лье невежества, предрассудков, суеверия, в подавлении разума. Главным оплотом и виновником всего этого он считал церковь, католицизм. Понятно, почему беспощадная борьба с ними за- нимает весьма большое место в творчестве мыслителя. Достает- ся от него Богу, который изображается тираном, сеющим злобу и слепым в своей ярости. Священнослужители презрительно именуются бонзами и дервишами, осуждаются религиозные преследования и фанатизм. Именно религиозный фанатизм, единомыслие, которое на- саждает церковь, умерщвляют, как убежден Вольтер, жизне- творное начало всякой свободы — свободу совести и слова. На- до, однако, знать и помнить, что, относясь крайне враждебно к католической церкви, к католицизму, мужественно сражаясь с ними, Вольтер отнюдь не отвергает религию и религиозность как таковые. Крылатыми стали его слова: «Если бы Бога не су- ществовало, Его следовало бы выдумать». Антиклерикальный настрой не мешал Вольтеру полагать, что религия должна оста- ваться необходимой уздой для народных масс. Вольтера очень трудно заподозрить в демократизме. Идеи Просвещения, его принципы, по Вольтеру, «это не для порт- ных и сапожников». Мыслитель, столь высоко ценивший зна- ния, интеллект, умение мыслить, всерьез полагает, что «если чернь начнет думать, то все погибло». Люди физического труда сами по себе не являлись у Вольтера объектом его трепетного почитания. Скорее даже наоборот. Вольтера нисколько не заботили проблемы переустройства общества на демократических началах. Больше того, демокра- тии, народовластия он смертельно боялся. Но чрезвычайно близки были ему иные проблемы: естественное право, свобода, равенство. Обращение к концепций естественного права, есте- ственного закона — способ легитимировать, придать наивыс- ший авторитет самым значимым для Вольтера политико-юри- дическим ценностями: свободе и равенству, воплощающим од- новременно разум и интерес, данные природой. Свобода у него в первую очередь — |