витоль. Витольд. Природа ответственности цедента
 Скачать 81.72 Kb.
|
|
4. Применение норм об ответственности цедента в зависимости от договорного типа, лежащего в основании уступки права 4.1. Применение норм об отдельных видах обязательств Вначале мы уже уделяли внимание наблюдаемому в настоящее время росту экономического значения цессии. В современном обороте ни у кого не возникает сомнения в том, что право требования может быть продано как товарный актив <1>. Последнее наиболее удачно иллюстрирует Я. Шапп, рассуждая о положении § 398 Германского торгового уложения: если обязательство между кредитором и должником при уступке кредитором своего права требования продолжает свое существование, т.е. продолжает свое существование обязательство в широком смысле, то обязательство в узком смысле отделяется, таким образом, от лежащего в его основе обязательственного отношения в широком смысле. "Таким образом, новый кредитор приобретает лишь требование, но не занимает место прежнего кредитора в обязательственном отношении в широком смысле. В возможности требования быть уступленным проявляется двойная природа требования. Требование лишь в момент своего возникновения тесно связано с обязательственным отношением в широком смысле и является к тому же еще и частью личного отношения. Но поскольку требование может быть отделено от обязательственного отношения в широком смысле, оно является по своей сути самостоятельным имущественным объектом" <2>. <1> "Возможно покупать и продавать не только вещи, но и права" Таким образом, мы подходим к одному из основных вопросов: чем отличается ответственность цедента за недействительность переданного им права требования от ответственности продавца за проданный им товар (за качество, количество, обременение правами третьих лиц и т.п.), имея также в виду, что мы уже столкнулись с разными подходами относительно помещения законодателями в различных правопорядках указанных норм то среди положений, регулирующих цессию вообще, то среди положений, регулирующих отдельные виды обязательств (прежде всего куплю-продажу)? На данный вопрос наталкивает не только последнее обстоятельство, но также и то, что в литературе, посвященной ответственности цедента, зачастую можно увидеть проводимые авторами аналогии с куплей-продажей товаров (которая, надо отметить, напрашивается сама собой) <1>. Более того, вопрос применения в отношении ответственности цедента норм о купле-продаже товара встает все острее и в судебной практике (например, одно из известных дел, где Верховный Суд РФ при недействительности части уступленного требования предложил применять ст. 466 ГК РФ (нарушение условий о количестве товара) вместе со ст. 390 Кодекса <2>). Далее мы рассмотрим лишь нормы о купле-продаже товара, так как по общему правилу к договорам мены <1> и datio in solutum должны применяться нормы о купле-продаже товара. Так, согласно п. 2 ст. 567 ГК РФ по общему правилу к договору мены применяются, соответственно, правила о купле-продаже. То же правило установлено и в Германии (§ 480 ГГУ), в Швейцарии (ст. 237 ШОЗ), во Франции (ст. 1707 ФГК). Вместе с тем § 365 ГГУ гласит: "Если взамен исполнения передается вещь, требование к третьему лицу либо иное право, то должник обязан гарантировать отсутствие недостатков вещи или права таким же образом, как продавец". <1> Следует отметить, что практика применения ст. 390 ГК РФ к договорам мены практически отсутствует (см., например, Постановление ФАС Московского округа от 11 декабря 2002 г. N КГ-А40/8102-02). Таким образом, мы предлагаем рассмотреть договор купли-продажи, приведя в качестве примера немецкое регулирование. Нормы, устанавливающие ответственность цедента, помещены немецким законодателем в раздел о купле-продаже. До реформы обязательственного права § 437 ГГУ гласил: "Продавец требования или иного права отвечает за действительное существование этого требования или права". Если продавец требования берет на себя ответственность за платежеспособность должника, то в случае сомнения такая ответственность может быть установлена лишь на момент уступки требования (§ 438 ГГУ в предыдущей редакции). При этом продавец не отвечает за недостатки права, если покупатель знает о таких недостатках в момент заключения договора; продавец обязан ликвидировать ипотеку, поземельный долг, рентный долг, судовую ипотеку или залоговое право даже в случае, если покупатель знает о таком обременении; указанное предписание распространяется на предварительную запись для обеспечения требования посредством установления одного из таких прав (§ 439 ГГУ в предыдущей редакции). Продавец обязан предоставить покупателю проданный предмет без обременений правами третьих лиц (§ 434 ГГУ в предыдущей редакции). Вместе с тем дореформенный раздел о купле-продаже содержал также нормы об ответственности продавца за недостатки проданной вещи (не права требования). Иными словами, немецкий законодатель дифференцировал ответственность продавца по договору купли-продажи в зависимости от того, что является предметом договора, т.е. существовавшее регулирование в чем-то напоминает то, которое мы имеем в действующем ГК РФ (конечно, если не принимать во внимание то, что российский законодатель устанавливает ответственность цедента в положениях об уступке права требования). Авторами реформы обязательственного права Германии нормы о купле-продаже были существенно пересмотрены <1>. Так, в настоящее время ГГУ содержит общее правило о применимости всех положений о купле-продаже в отношении прав (согласно § 453 ГГУ правила о купле-продаже, соответственно, применяются к купле-продаже прав и прочих предметов). Следовательно, те обязанности продавца права требования (цедента), которые мы находим, например, в ст. 390 ГК РФ, в Германии могут быть выведены из общих положений о купле-продаже товара: § 433 устанавливает обязанность продавца предоставить покупателю вещь, свободную от недостатков (Sachmangel) и обременения правом (Rechtsmangel). При этом под недостатком вещи понимается достаточно широкий круг обстоятельств: вещь является свободной от недостатков, если при переходе риска она обладает согласованным качеством; если качество не согласовано, вещь считается свободной от недостатков, когда: 1) она пригодна к использованию в соответствии с договором; 2) она пригодна к обычному использованию, обладает качеством, общепринятым для вещей такого вида, и покупатель в соответствии с видом вещи может ожидать его наличия (абз. 1 § 434 ГГУ). К недостатку вещи также приравнивается поставка продавцом другой вещи либо поставка в значительно меньшем количестве (абз. 3 § 434 ГГУ). <1> О критике реформы в Германии см. подробнее: Вошатко А.В. Указ. соч. С. 206 - 207. Что касается обременения правом, то вещь считается свободной от него, если третье лицо не может предъявить покупателю право на вещь либо может осуществить только права, полученные по договору купли-продажи; к обременению правом приравнивается случай, когда в поземельную книгу внесено несуществующее право (§ 435 ГГУ). Иначе говоря, фактически отсутствие обременения правом означает, что "предмет купли-продажи свободен от юридических пороков, т.е. не обременен долговыми обязательствами и не находится в собственности третьих лиц". Таким образом, немецкий законодатель исходит из общей обязанности передать вещь, свободную от "недостатков": предмет купли-продажи должен быть свободным от пороков в качестве (количестве) вещи и в иных подобных характеристиках, присущих объектам материального мира, и свободным от обременений правом, т.е. предмет купли-продажи должен быть свободен от юридических пороков. Последнее определение включает в себя, как мы могли убедиться, довольно обширный круг обстоятельств. Такое лаконичное регулирование позволяет в полном объеме удовлетворить интерес покупателя, включающий в себя два аспекта: "Товар должен быть надлежащего качества и, что еще важнее, передан во власть покупателя навсегда. Поэтому в любой правовой системе встает вопрос о том, готово ли право в случае выявления скрытого дефекта вещи или ее изъятия у покупателя третьим лицом защитить последнего и подразумевает ли договор купли-продажи ответственность продавца в этом случае" <1>. <1> Церковников М.А. Ответственность продавца в случае изъятия товара у покупателя. М.: Статут, 2016 (СПС "КонсультантПлюс"). При первом же взгляде на данное утверждение напрашивается даже не аналогия, а как минимум вывод о единой правовой природе ответственности цедента и продавца по договору купли-продажи <1>. Напомним, что в результате анализа части положений ст. 390 ГК РФ мы выяснили, что ответственность цедента наступает за нарушение им гарантии существования права и его действительности (действенности), т.е. гарантии того, что цессионарий получит существующее право в том виде, о котором договорились стороны, и ценность этого права не будет снижена или вовсе нивелирована по обстоятельствам, зависящим от цедента. <1> "...В договоре купли-продажи в роли товара чаще всего фигурируют вещи; вот почему принцип ответственности должника за доброкачественность предоставляемого имущества и законом, и теорией, по общему правилу приурочивается именно к вещам" (Винавер А.М. Ответственность продавца за недостатки проданного имущества (ст. 195 - 199 и др. Гражданского кодекса) // Право и жизнь. Журнал, посвященный вопросам права и экономического строительства. Книга первая. М., 1923). Итак, продавец дает гарантию качества (в узком смысле - несет ответственность за фактические недостатки) и гарантию от эвикции (если понимать ее в широком смысле, то обязуется отвечать как за то, что товар будет изъят у покупателя третьим лицом, так и за собственные действия, которые могут навредить покупателю) <1>. Обе эти обязанности были объединены в Гражданском уложении 1905 г. под общим термином "очистка" <2>. Конечно, такое решение было подвергнуто критике на том основании, что понятие "обязательство очистки" было существенно расширено <3> по сравнению с тем, как его было принято толковать <4>. Не вступая в полемику относительно правильности такого подхода, мы лишь отметим, что он основывается на вполне понятной идее, заключающейся в том, что продавец должен передать право собственности на соответствующий договору купли-продажи товар "навсегда", т.е. сводится к общей обязанности продавца передать вещь (товар) в собственность покупателю (п. 1 ст. 454 ГК РФ) или - лучше - "предоставить покупателю вещь, свободную от недостатков и обременения правом" (абз. 1 § 433 ГГУ). Такая обязанность продавца присуща купле-продаже, а потому последний сам по себе является основанием ответственности. <2> "...Под термином "очистка" проект объединяет и ответственность за недостатки в праве продавца (Rechtsmangel) и за пороки и за недостатки вещи (Sachmangel) и в соответствии с этим излагает постановления, касающиеся того и другого вида ответственности под общим заголовком второго подразделения "обязательство очистки".). <4> Понятие классической очистки наиболее точно было сформулировано К.Н. Анненковым. Так, в результате достаточно подробного анализа взглядов современных указанному автору цивилистов, а также норм зарубежных правопорядков он дает следующее определение обязательству очистки: "обязательство очистки есть обязанность отчуждателя имущества, или какого-либо вещного права на него, или права обязательственного по какой-либо возмездной сделке отвечать перед их приобретателем как за их отсуждение от него в целом или в части в пользу третьих лиц, так и за отсуждение в пользу последних каких-либо прав на них, или установления в пользу их каких-либо ограничений права на них их приобретателей по основаниям, существовавшим до заключения сделки" (Анненков К.Н. Указ. соч. С. 158). Относительно категории качества (Sachmangel) (гарантия которого является составной частью обязанности продавца в широком смысле) существуют весьма убедительные доводы о ее неприменимости в отношении прав требования: "Обязательственное требование, уступаемое цедентом, качества не имеет, поскольку не обладает физическими свойствами, определяющими качество. Качество присуще материальному миру так же, как и вещи, обладающие качеством, а обязательственное требование принадлежит миру идеальному" <1>. И далее: "...цедент отвечает за недействительность требования, поскольку если по требованию ничего нельзя получить, это то же самое, как если бы вместо торта покупателю продали лишь пустую коробку из-под торта" <2>. В литературе, посвященной купле-продаже, также можно встретить и более широкое понятие качества, например под качеством понимается "совокупность характеристик объекта, относящихся к его способности удовлетворять установленные или предполагаемые потребности" <1>. Конечно, теоретически категорию качества можно понимать широко и применять ее в отношении прав. Так, например, Р.С. Бевзенко, проводя аналогию между передачей прав и передачей вещей (что, по нашему мнению, является даже не аналогией, а по большому счету одним и тем же), приходит к выводу, что качество вещи и качество права "вполне родственные понятия": "Условия о качестве права вполне могут быть оговорены в договоре, опосредующем уступку. Например, продавец гарантирует, что право не обременено встречным предоставлением, против него не может быть заявлен зачет, срок исковой давности не пропущен" <2>. Не споря о возможности широкого толкования категории качества, мы лишь отметим, что не считаем это необходимым ввиду того, что, как уже было показано ранее, гарантия качества (Sachmangel) вместе с гарантией от юридических недостатков (Rechtsmangel) (которая больше подходит для аналогии с гарантией цедента) входит в более широкое понятие - гарантии продавца от недостатков (Mangel) продаваемого товара <3>. <3> Между тем А.В. Вошатко, указывая на целесообразность перемещения норм, регулирующих ответственность цедента, в положения о купле-продаже, проводит аналогию ст. 390 ГК РФ со ст. 476 Кодекса (недостатки товара) (см.: Вошатко А.В. Указ. соч. С. 213). Теперь обратимся к гарантии от юридических недостатков (Rechtsmangel), т.е. к гарантии продавца от эвикции в ее широком понимании <1>: В литературе, посвященной вопросу ответственности продавца в случае эвикции, отмечается, что изъятие вещи у покупателя по договору купли-продажи может произойти в том числе по вине самого продавца, а потому он ответствен перед покупателем за собственные действия (гарантия от собственных действий), что в узком смысле схоже с гарантией от эвикции <2>. Применительно к российскому регулированию широкое понимание гарантии от эвикции можно обосновать, прибегнув к аналогии закона, а именно к положениям ст. 460 - 462 ГК РФ <3>, регулирующих случаи изъятия у покупателя вещи третьим лицом, а также ст. 10 Кодекса, устанавливающей общее правило добросовестного поведения участников гражданского оборота <4>. Гарантию от эвикции возможно понимать настолько широко, что сюда входят обязанности продавца не допускать фактических нарушений спокойного владения покупателя (например, при продаже предприятия французский законодатель запрещает отчуждателю основывать иное предприятие, способное составить конкуренцию приобретателю, поскольку клиентела является тем, чем ценно продаваемое предприятие). Такая обязанность продавца может быть еще более расширена договором сторон (например, запрет любой коммерческой деятельности) (см.: Церковников М.А. Указ. соч.). <2> "Так, продавец может способствовать удешевлению проданной вещи, не влияя на ее физические свойства" (Там же). Ср. с положением п. 2 ст. 390 ГК РФ: "Цедент не совершал и не будет совершать никакие действия, которые могут служить основанием для возражений должника против уступленного требования". <3> Кстати, ст. 461 ГК РФ применяется и в отношении договора мены (ст. 571 Кодекса), однако практика такого применения закона крайне невелика (см., например: Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 28 марта 2012 г. по делу N А21 Вместе с тем нарушение обязанности продавца перенести право собственности может произойти и до изъятия вещи <1>, когда обнаружилось, что покупатель не стал собственником или имеется неизвестное ему в момент продажи иное право третьего лица <2>. На наш взгляд, такая ситуация ничем не отличается от гарантии цедента относительно существования уступленного права требования и гарантии того, что это право требования принадлежит цеденту, который вправе им распоряжаться (ведь при нарушении этих гарантий цессионарий не станет собственником уступленного права требования). Между тем такие гарантии являются "нормальным развитием самой гарантии спокойного владения, превращения ее в более совершенный институт" <3>. Таким образом, гарантия цедента существования и действенности уступленного права требования по своей правовой природе является обязанностью продавца по переносу права собственности на товар в широком смысле. К последнему относится, в частности, гарантия спокойного владения, которая разумно дополняется тем, что продавец гарантирует получение покупателем права на вещь, свободную от прав третьих лиц. "Такое комплексное понимание также логически означает, что продавец, естественно, обязан сам не нарушать спокойное владение покупателя, что уже указывалось в предыдущем параграфе. Иными словами, продавец обязан не вредить покупателю, защищать его от притязаний третьих лиц и возмещать убытки при "проблеме в переданном праве" не только после самой эвикции, но и до нее" <1>. Дополнительно отметим, что перемещение норм об ответственности цедента из общих положений, регулирующих уступку права требования, в Особенную часть ГК РФ (впрочем, на наш взгляд, достаточно просто убрать ответственность цедента из ст. 390 Кодекса, оставив в ней лишь регулирование иных вопросов уступки права требования, которое сейчас в ней содержится) не только обоснованно с точки зрения правовой природы ответственности цедента, но и вряд ли должно вызвать какие-либо затруднения в применении положений о купле-продаже к праву требования, а в некоторых случаях даже позволит решить уже описанные нами проблемы, которые не могут быть разрешены с помощью действующей редакции ст. 390 ГК РФ. Так, например, указание на осведомленность цессионария относительно недостатков полученного им права требования, отсутствующее в ст. 390 ГК РФ, тем не менее есть в п. 1 ст. 461 Кодекса. Взгляд на ответственность цедента сквозь призму ответственности продавца позволяет с легкостью определить соотношение указанных норм с институтом возмещения потерь, возникших в случае наступления определенных в договоре обстоятельств (indemnity) (ст. 406.1 ГК РФ). Так, возмещение убытков цессионария (покупателя) должно происходить по правилам ГК РФ о договорной ответственности (ст. 393, 461 и др.), в то время как покрывать такие убытки условием о возмещении потерь не только не имеет смысла, но и невозможно ввиду прямого указания ст. 406.1 ГК РФ на неприменение данного института к случаям нарушения договора, за которые российское право предусматривает ответственность по правилам ст. 393 ГК РФ, а условия о возмещении потерь "включаются в договор для покрытия тех убытков, которые не покрываются общими или специальными правилами о договорной ответственности" <1>. Полагаем, что регулирование ответственности цедента с помощью положений о купле-продаже товаров позволит искоренить, на наш взгляд, совершенно неправильное утверждение о том, что нормы об ответственности цедента не носят императивный характер. Так, например, В.В. Байбак утверждает следующее: "Правило об ответственности цедента за действительность требования не имеет явно выраженный императивный характер. Оно знает исключения, установленные самим законом (см., например, п. 3 ст. 576 ГК РФ, исключающий ответственность за действительность подаренного требования). Но нет принципиальных препятствий и для ограничения или исключения ответственности цедента за действительность требования по соглашению об уступке требования". Во-первых, полагаем, что никаких установленных законом исключений, на которые ссылается исследователь, из этого правила нет. Нами уже было доказано, что ответственность цедента в силу своей правовой природы в принципе не может быть установлена по безвозмездным договорам. Здесь же отметим, что А.Г. Карапетов и Р.С. Бевзенко также полагают, что обсуждаемая норма не является императивной, ссылаясь на прямо предусмотренную в ней возможность отхода сторон от правила о том, что цедент не отвечает за исполнение должником своего обязательства ("и даже предусмотрена форма такой девиации (посредством поручительства)") <1>. Авторы приходят к выводу, что "телеологическое толкование этой части нормы наводит на мысль, что стороны могут использовать и иные варианты девиации от данного правила в части риска неисполнения должником обязательства. Например, стороны должны иметь право предусмотреть, например, что в случае банкротства должника цессионарий вправе потребовать возврата цены, уплаченной цеденту" <2>. Однако мы полагаем, что соответствующее положение п. 1 ст. 390 ГК РФ о поручительстве цедента за исполнение должником права требования, как уже было сказано ранее, строго говоря, вообще не относится к ответственности цедента, так как является самостоятельным обязательством и должно регулироваться (и регулируется) с помощью самостоятельных норм о поручительстве; закрепление данного правила в связи с ответственностью цедента не является обязательным. Во-вторых, мы также показали, что по своей правовой природе ответственность цедента ничем не отличается от ответственности продавца по переносу права собственности на товар (в широком смысле). Между тем не все применимые нормы о купле-продаже товара к отношениям цедента и цессионария (как продавца и покупателя) являются диспозитивными, что также должно учитываться. Например, в юридической литературе относительно ст. 390 ГК РФ прямо указывается следующее: "Во имя системного единства нормативного материала признание этого проявления свободы договора и допустимости снятия в силу прямого указания в договоре ответственности с добросовестного цедента при обнаружении ничтожности уступленного права должно быть синхронизировано с признанием целесообразности ограничительного толкования нормы п. 2 ст. 461 ГК РФ о запрете соглашений об освобождении от ответственности за эвикцию с выведением из-под сферы ее действия случаев добросовестного неведения продавца" <1>. Более того, признанная высшей судебной инстанцией возможность применения в отношении уступки права требования ст. 465 ГК РФ <2>, являющейся строго императивной <3>, в связке с "диспозитивной" ст. 390 Кодекса вызывает некоторое недоумение <4>. <1> Авторами обоснованно предлагается интерпретировать содержащийся в п. 2 ст. 461 ГК РФ запрет на соглашение об освобождении продавца от ответственности за эвикцию ограничительно и не применять его в отношении ситуаций, когда покупателем не является потребитель, а продавец не знал и не должен был знать в момент заключения договора о наличии оснований для эвикции (см. подробнее: Карапетов А.Г., Бевзенко Р.С. Указ. соч.). <2> Кстати сказать, не оспариваемая (и даже поддерживаемая) В.В. Байбаком, утверждающим о необходимости толкования ст. 390 ГК РФ как содержащей диспозитивное регулирование: "...абсолютно правильным является вывод коллегии о том, что эта ситуация аналогична передаче товара в меньшем количестве, чем определено договором. Данная правовая позиция, несомненно, будет иметь существенное значение для развития правоприменительной практики" (Байбак В.В. Ответственность цедента за действительность уступленных требований. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 08.06.2015 N 304-ЭС14-8595). Впрочем, мы также поддерживаем такое решение Верховного Суда РФ. <3> "Нормы, содержащиеся в настоящей статье, закрепляют существенные условия договора, порядок и варианты согласования условия о товаре. Специфика таких норм исключает вариант их квалификации в качестве диспозитивных. Нормы ГК РФ, предписывающие существенные условия договора, по своей природе являются императивными априори" (Карапетов А.Г., Бевзенко Р.С. Указ. соч.). <4> Между тем представляется, что допущение свободы усмотрения сторон договора купли-продажи относительно полного исключения ответственности продавца за проданное им право требования приведет к изменению каузы купли-продажи, предполагающей соответствующее распределение рисков сторон договора, в результате чего такие риски будут перераспределены в той степени, которая не позволит более рассуждать именно о купле-продаже права требования, а переведет рассуждения в русло алеаторных (рисковых) сделок, в известной степени допустимых 4.2. Деление сделок на распорядительные и обязательственные в контексте ответственности цедента Итак, проведя аналогию ответственности цедента с ответственностью продавца по договору купли-продажи товара и выяснив, что и та и другая ответственность имеют одну правовую природу, мы предлагаем обратиться к вопросу о возможности установления ответственности по распорядительной сделке, чтобы окончательно решить вопрос о целесообразности помещения норм об ответственности цедента в общие положения об уступке права требования. В настоящее время разделение договора об уступке и собственно уступки права требования не является чем-то необычным и воспринято законодателем (см., например, п. 1 ст. 389.1 ГК РФ), хотя относительно недавно такой взгляд на цессию не был господствующим и вызывал широкие дискуссии <1>. Как известно, деление сделок на распорядительные и обязательственные характерно для правопорядков немецкой правовой семьи <1>. Так, распорядительной признается сделка, которая непосредственно прекращает или переносит на другое лицо какое-либо право, а обязательственной - сделка, по которой сторона принимает на себя обязательство передать право, но пока еще его не передает <2>. Для распорядительных сделок доктриной выделено два принципа: принцип разделения (Trennungsprinzip), сущность которого и заключается в разделении распорядительных и обязательственных сделок, и принцип абстракции (Abstraktionsprinzip). Последний воспринят далеко не всеми, даже близкими германскому, правопорядками <3> и заключается в следующем: сделка по передаче права (распорядительная сделка) оценивается по самостоятельным основаниям на предмет ее действительности <4>. <4> Такой подход, при котором действительность перехода вещного права независима от действительности лежащей в его основе обязательственной сделки, "обеспечивает условия для максимально быстрого гражданско-правового оборота, при котором риск оспаривания приобретаемого права сведен к минимуму". "Принцип абстрактности служит целям... обособления вещно-правовых процессов, важнейший эффект которых состоит в том, что приобретатель получает право собственности на вещь без учета того, охвачено ли перемещение имущества действующей каузой". Не останавливаясь на вопросе относительно того, абстрактна или каузальна цессия, который уже был предметом множества дискуссий, обратимся к основной проблеме, которую мы хотели бы осветить в настоящем разделе исследования, а именно наступает ответственность цедента по распорядительной сделке уступки права требования или данная ответственность должна наступать по обязательственной сделке? Ранее мы выяснили, что различные правопорядки помещают нормы об ответственности цедента то среди положений, регулирующих уступку права требования, то среди положений об отдельных видах обязательства <1>. Различие подходов диктуется, как отмечается, принятием или непринятием принципа абстракции <2>. <1> Данное обстоятельство вызывает особый интерес в связи со следующим, возможно, несколько очевидным, однако достаточно важным, замечанием, содержащимся в одном из уже упоминавшихся нами ранее судебных решений: "По смыслу ст. 390 ГК РФ передача недействительного требования рассматривается как нарушение цедентом своих обязательств перед цессионарием, вытекающих из соглашения об уступке права (требования)" Так, французский законодатель помещает нормы об уступке права требования среди положений, регулирующих куплю-продажу, немецкий выделяет положения об уступке права требования в Общей части ГГУ (§ 398 - 413), однако ответственность цедента установлена в положениях об отдельных видах обязательств. Вместе с тем швейцарский законодатель (впрочем, как и австрийский <1>), признающий деление сделок на распорядительные и обязательственные, тем не менее поместил нормы об ответственности цедента в общие положения, регулирующие уступку права требования (ст. 171 ШОЗ). Более того, мы уже могли убедиться в том, что и в России в ходе исторического пересмотра гражданского законодательства не было единодушия относительно места закрепления обсуждаемых норм (в Гражданском кодексе 1922 г. нормы об ответственности цедента были расположены в разделе о купле-продаже). Полагаем, что ответственность цедента устанавливается исключительно в рамках обязательственного договора по следующим причинам. Возьмем за основу следующий тезис, поддерживаемый некоторыми исследователями: разделение обязательственной и распорядительной сделок существует в основном для установления различных последствий недействительности (принцип абстракции). Таким образом, возможны несколько вариантов: Недействительна обязательственная сделка (купля-продажа права требования) при действительности распорядительной сделки уступки права требования. Переход требования в данном случае состоялся. Правовым последствием такого перехода будет неосновательное обогащение лица, которому по распорядительной сделке право требования было передано, следовательно, необходимо вернуть все полученное по такой распорядительной сделке обратно. В данном случае представляется несправедливым и нецелесообразным устанавливать ответственность продавца требования, так как право требования (хоть и с недостатком) будет ему возвращено (более того, продавец будет обязан возвратить все полученное по такой сделке покупателю). Ответственность цедента (продавца) должна быть установлена исключительно по обязательственной сделке, которая, будучи недействительной, указанной ответственности справедливо не порождает. Недействительна распорядительная сделка при действительности обязательственной. Если допустить возможность наступления ответственности по распорядительной сделке уступки права требования (помимо ответственности по обязательственной сделке купли-продажи), то такая ответственность в любом случае не наступит, собственно, в силу недействительности распорядительной сделки. Действительны обе сделки. Как уже было показано ранее, ответственность цедента ничем не отличается от ответственности продавца по договору купли-продажи товара (в широком смысле) и может (и даже должна) регулироваться нормами о купле-продаже. Тем не менее если предположить, что такая ответственность устанавливается по обеим сделкам, то мы сталкиваемся с "двойной ответственностью" (как по распорядительной, так и по обязательственной сделке), что представляется абсурдным, имея в виду, что ответственность наступает по сути за одно и то же (за нарушение гарантии продавца передать товар в собственность (в широком смысле)). И наконец, самое главное: все эти аргументы работают и в случае, если мы выступаем против проведения принципа абстракции, - в отношении всех возмездных договоров. |