Внешняя политика
 Скачать 0.6 Mb.
|
ПОСТСОВЕТСКОЕ ПРОСТРАНСТВООпределяющими для политического развития большинства стран постсоветского пространства станут внутренние процессы и властные транзиты, осложняемые социально- экономическими последствиями пандемии. Значимо влиять на формирование политических тенденций в странах СНГ будут также общее усиление турбулентности в международных отношениях и растущая конкуренция ведущих держав на постсоветском пространстве. Главным вызовом, безусловно, станет экономический кризис, спровоцированный и усугубленный эпидемией коронавируса. Способность преодолеть его последствия и выйти на траекторию роста будет определять политические перспективы в большинстве стран постсоветского пространства. Вызванный пандемией кризис скажется на уровне занятости и безработицы, способности трудовых мигрантов пересекать границы и обеспечивать валютные поступления соответствующих стран. Отсюда углубляющиеся социальные дисбалансы и в целом обострение социально-политической ситуации, первым проявлением которой уже стала очередная «электоральная революция» в Киргизии осенью 2020 г. Угроза терроризма – другой дестабилизирующий фактор, особенно для ЦА и РФ. Если ячейки «Исламского государства» (запрещено в РФ) попытаются расширить свое присутствие в ЦА, особенно в Таджикистане, а также на Северном Кавказе и в ряде крупных российских городов, где обосновалось значительное число трудовых мигрантов из ЦА, ситуация с их активизацией может осложниться уже в 2021 году. В числе других вызовов – незаконная миграция, деградация природной среды, внутрирегиональные межгосударственные противоречия, обостряемые последствиями пандемии, в т.ч. неурегулированные пограничные споры и нерешенные территориальные проблемы, угроза разморозки затяжных внутренних конфликтов, религиозный экстремизм. Усилятся международные противоречия, вызванные борьбой за влияние в постсоветских странах, что способно дестабилизировать ситуацию в зоне «замороженных конфликтов». Высокой будет в 2021 г. оставаться активность не только традиционно присутствующих в регионе США и КНР, но растущих центров силы – прежде всего, Турции. В европейскойчастиСНГможно ожидать активизации вовлеченности США в политические процессы. Это связано и со сменой администрации (и стремлением продемонстрировать внимание Вашингтона к региону, якобы игнорировавшемуся Д. Трампом), и с традиционным стремлением американского политического класса торпедировать любые попытки развития интеграционных процессов и усиления военно- политических союзов с участием и лидирующей ролью России на постсоветском пространстве. Тем более сама внутриполитическая ситуация в странах региона будет давать поводы и возможности демонстрации влияния США и стран ЕС. Ограничительные меры, включая и закрытие границ, принятые в странах ЕС в период пандемии, скажутся на положении трудовых мигрантов из республик бывшего СССР и усугубят негативные социально-экономические тенденции на Украине и в Молдавии. На Украине, как результат пандемии и мер правительства по борьбе с коронавирусом, наметились негативные социально-экономические тенденции. По прогнозам различных международных институтов, ВВП страны просядет в 2020 г на величину от 3,5 до 5,5% (Всемирный банк считает, что экономика Украины упадет на 3,5%, ЕБРР прогнозирует падение ВВП Украины в 2020 г. на уровне 5,5%), при этом восстановительный рост в следующем 2021 г. должен составить порядка 3%. Министерство экономики и Нацбанк Украины еще более пессимистичны в оценках и предрекают спад соответственно в 6 и 6,5% в 2020 г. с восстановительным 4% ростом в 2021 г.77 Причем реалистичность прогноза на 2021 год во многом зависит от хода пандемии и подъема мировой экономики. На фоне осложнения экономической ситуации существенной эрозии подвергся рейтинг президента В. Зеленского и пропрезидентской партии «Слуга народа», что подтвердили итоги местных выборов 2020 года. Тенденция снижения популярности президента проявит себя и в 2021 году. В результате политический ресурс В. Зеленского будет последовательно сокращаться, что негативно скажется на российском треке украинской внешней политики. Возможности политического маневра для руководства страны при решении сложных проблем урегулирования кризиса на Донбассе будут и далее последовательно сужаться. Нельзя сказать, что урегулирование сильно продвинулось в 2020 году. Руководство Украины не проявляло политической воли к поиску решений проблемы Донбасса. Генерируемые «компромиссные» предложения украинской стороны либо категорически не соответствовали содержанию Минских соглашений (прежде всего в их политической части), либо были призваны имитировать активность для внутренней аудитории и западных партнеров. Каких-то заметных подвижек политической линии в контексте очевидной деформации украинского общественного мнения и доминирующих настроений в рамках элиты ожидать от Зеленского не приходится и в 2021 г. – именно потому, что он демократически избранный популист. Общий вектор украинской политики сформировался несколько лет назад – это движение в западные структуры (ЕС и НАТО), которое, по мнению значительной части местного политического класса, может быть более быстрым при сохранении элементов конфронтационности по отношению к Москве. Социологические опросы наглядно демонстрируют, что и с настроениями общества не все так однозначно. Население Украины стремится к миру, но на украинских условиях: оно просто хочет возвращения домайданного status quo в плане обеспечения безопасности и территориальной целостности страны. Но поскольку это невозможно, а уступки «сепаратистам» и российским «оккупантам» прогнозируемо негативно будут восприниматься большинством индоктринированных за последние 6 лет граждан, у нового президента оказывается довольно узкое поле для маневра в выборе стратегии, которая в результате выстраивается в контексте «эффекта политической колеи», заданной еще при П.Порошенко. В результате, В.Зеленскому пока, да и то с трудом, удавались перемирия и проведение обменов «удерживаемых лиц» с республиками Донбасса. Но это наиболее политически стерильная часть его деятельности по поиску компромиссов в рамках переговорного процесса. Политическое урегулирование отложено в долгий ящик – без давления извне его достижение невозможно. Но в сложившихся на Западе обстоятельствах трудно представить, что в 2021 г. Вашингтон будет подталкивать Киев к компромиссам по Донбассу.  77 Правительство одобрило макроэкономический прогноз на 2021-2023 гг. https://news.finance.ua/ru/news/- /475515/pravitelstvo-odobrilo-makroekonomicheskij-prognoz-na-2021-2023-gody Стратегия украинской политической элиты в отношении России останется в 2021 г. прежней – это попытки усиления давления на Москву с помощью сохранения и ужесточения санкционного режима странами Запада, а также последовательная антироссийская направленность политики идентичности внутри страны (что должно ослабить влияние Кремля на общественное мнение внутри страны и усилить тенденции украинизации). Важным компонентом останется линия на дискредитацию России на международной арене как «государства-агрессора» и подрыв репутации с помощью многочисленных исков и информационных кампаний. Зависимость от США в принятии решений будет более выраженной – в силу традиционных связей украинских олигархов и политического класса с руководством демпартии США, растущей активности Вашингтона в регионе, а также, объективно, из-за необходимости западной макрофинансовой и военной помощи стране. Дополнительным раздражающим моментом в российско-украинских отношениях станет анонсированное на весну 2021 г. создание т.н. «Крымской платформы», в рамках которой предполагается (с привлечением США, Британии, ряда стран ЕС и Турции) актуализировать вопрос территориальной принадлежности Крыма и добиваться более последовательной поддержки странами Запада усилий украинского истэблишмента в противостоянии с Россией. В 2021 г. получит развитие военно-техническое сотрудничество Украины с США и Турцией. А в контексте привлечения внимания «друзей Украины» к проблемам страны возможно обострение военной обстановки на Донбассе. В Белоруссииключевым фактором, определяющим динамику развития страны, стал не «коронакризис», хотя его влияние сказалось и будет воздействовать на развитие событий в 2021 г., а выборы президента в августе 2020 г. Объявленные результаты голосования (80,1% в пользу действующего президента А.Г. Лукашенко) вызвали волну протестов не только в столице, что было прогнозируемо, но и по всей стране. Легитимность А.Г. Лукашенко оказалась под вопросом. США и ЕС отказываются признавать его законным президентом. Россия и КНР признали результаты выборов. Москва анонсировала предоставление Белоруссии кредитных линий в 2020-21 гг. в размере 1,5 млрд. долл. Это отчасти стабилизировало экономическую ситуацию в РБ. С учетом того, что Белоруссия не объявляла локдаун в связи с эпидемией коронавируса, социально-экономическая ситуация в стране выглядела еще летом в целом неплохо (в первом полугодии снижение ВВП составило, по официальным данным всего 0,2%). Однако затем, в т.ч. под влиянием обострения ситуации в стране, спад ускорился и по итогам года МВФ прогнозирует сокращение ВВП на 3% (в 2021 г. МВФ ожидает роста белорусского ВВП на 2,2%); ЕБРР – сокращение на 3,5% (рост на 1% в 2021 г.). Таким образом, социально-экономическая ситуация в стране не выглядит катастрофичной, хотя и прогнозируется усиление финансово-экономических проблем в 2021 году. И хотя белорусская экономическая модель, опиравшаяся на дотационный формат экономического сотрудничества с РФ, исчерпала свой потенциал, основной вызов стабильности будет лежать в 2021 г. в политической сфере. Угроза перехода контроля органов власти к прозападной оппозиции в результате краха режима Лукашенко была устранена. При опоре на российские ресурсы (от финансовых и политических до информационных) и благодаря относительно высокой консолидации лично преданных А. Лукашенко силовиков и части административных элит, ему удалось взять ситуацию под контроль и удержаться у власти. Были выдавлены за рубеж и арестованы практически все сколь-нибудь заметные лидеры оппозиции (в т.ч. деятели т.н. Координационного совета), в силу чего их влияние на политическое поведение населения минимизировано. Однако позиции Лукашенко ослаблены, а его легитимность – как в глазах собственного населения, так и лидеров ряда зарубежных стран – подорвана. Российская поддержка режима А. Лукашенко также небезусловна и напрямую связана с выполнением набора политических шагов по осуществлению конституционной реформы в стране. Тем не менее, в силу очевидного стремления А. Лукашенко не менять в стране ничего, либо, в крайнем случае, ограничиться некоторыми реформами, позволяющими оставив пост президента сохранить реальную власть, процесс политической трансформации РБ едва ли окажется поэтапным и беспроблемным. Вероятным на сегодняшний день (в контексте поведения европейских элит и отсутствии свободы маневра у РФ) представляется сценарийпостепенной«венесуализации»ситуации вокруг Белоруссии. При таком конфронтационном сценарии ЕС и США усиливают свою помощь оппозиции (т.е. С. Тихановской и переместившегося на Запад Координационного совета), а Россия, не имея особого выбора, вынужденно поддерживает непопулярного А. Лукашенко. Результатом такого сценария становится усиление конфронтации между РФ и странами Запада по поводу ситуации в Белоруссии, расширение санкционной войны, усиление прозападных настроений в политически активной части белорусского общества. В силу особенностей поведения российской элиты не исключен и консервативный сценарий, при котором А. Лукашенко надолго задержится у власти. В рамках этого сценария деятельность оппозиции в стране будет жестко ограничена. Россия будет принимать активное участие в весьма затратном финансировании находящегося в перманентном политическом и социально-экономическом кризисе режима. При этом интеграционные процессы с Россией в рамках Союзного государства и ЕАЭС будут развиваться медленно, непоследовательно и всячески стопориться белорусской стороной. При поддержке ЕС и США продолжит формироваться пул белорусских гражданских активистов и политиков с помощью НГО, базирующихся в Польше, Чехии, Литве и на Украине, а протесты постепенно станут приобретать антироссийский характер. Политический кризис накануне и после президентских выборов 9 августа является провозвестником начала транзита власти в РБ и смены социально-политической модели в стране. Вернуть Белоруссию в ситуацию до августа 2020 г. невозможно. Единственным способом минимизировать издержки для белорусского общества и белорусской элиты является четкое следование сочинским соглашениям В. Путина и А. Лукашенко и жесткий контроль российской стороной выполнения принятых на себя Минском обязательств. В Молдавии победа М. Санду на президентских выборах осенью 2020 г. открыла новый раунд политической борьбы в стране. В рамках институционального дизайна молдавской политической системы сам по себе пост президента является скорее представительским. Но поражение И. Додона в борьбе за президентское кресло породило у прозападных сил надежду на решительный политический реванш в случае, если им удастся оседлать сформированную успехом М.Санду политическую волну, добиться отставки правительства и досрочных парламентских выборов. Этому благоприятствует то обстоятельство, что к концу 2020 г. обозначились тенденции к распаду прежних парламентских альянсов и активизации новых политических сил. На левом фланге ведет борьбу целый ряд политических сил («Гражданский конгресс» М. Ткачука, «Наша партия» Р. Усатого, лидер партии своего имени И. Шор), выступающих прямыми электоральными конкурентами И. Додона и социалистов (ПСРМ). На правом фланге также можно наблюдать раскол между ключевыми лидерами – М. Санду и А. Нэстасе. Однако углубление этих противоречий компенсируется укреплением лидерства М.Санду в обществе и падением рейтингов А. Нэстасе. Гораздо более выраженное дробление левого электората позволяет делать негативные прогнозы относительно долгосрочного будущего левых партий в Молдавии. Но, если говорить о краткосрочной перспективе, о вероятных досрочных парламентских выборах, успех ПСРМ и И. Додона будет зависеть от способности консолидировать левый электорат страны вокруг партии. Cоциалистам объективно будет препятствовать осложнение социально-экономической ситуации в стране. 2020 г. был крайне неудачным в климатическом отношении для Молдавии. Падение производства сельскохозяйственной продукции составило до 25%, что существенно с учетом вклада аграрного сектора в ВВП страны. Важную роль в социально- экономической ситуации в стране продолжают играть денежные переводы трудовых мигрантов. Поэтому существенное влияние на положении в экономике страны играют экзогенные факторы – риски, связанные с развитием пандемии и закрытием границ. Если по ряду стран (см. Белоруссию) прогнозы в течение года пересматривались в сторону улучшения, то с Молдавией имела место обратная ситуация – прогнозы поступательно ухудшались. В результате Всемирный Банк в 2020 г. прогнозирует спад в 5,2% (самая глубокая рецессия в стране со времен мирового финансового кризиса 2008 г.) с последующим ростом на 3,5% в 2021 г., ЕБРР – на 5,5%, а Министерство экономики и инфраструктуры РМ оказалось еще более пессимистичным и в уточненном в конце ноября прогнозе заявило об ожидаемом в 2020 г. сокращении ВВП на 6,5%, при прогнозируемом росте в 2021 г. на 4,7%. В случае успеха партии М. Санду и в целом прозападных сил, включая фрагментированную после вынужденной эмиграции В. Плахотнюка Демпартию, они могут существенно укрепить политические позиции, воспользовавшись прогнозируемой волной восстановительного роста в 2021 г. Именно поэтому в интересах ПСРМ оттянуть момент досрочных парламентских выборов и по возможности перенести их на более поздний срок. Одним из ключевых для Молдавии остается вопрос взаимоотношений с ЕС. С учетом современных экономических и геополитических реалий, ситуации на Украине и политических маневров И. Додона и ПСРМ, ни один из вероятных сценариев развития политической ситуации в стране не сможет в краткосрочной перспективе привести к развороту Молдавии в сторону России и ЕАЭС. Но с представителями левых сил у власти возможно избежать обострения ситуации. Едва вступив в должность президента, М.Санду уже выступила с рядом заявлений о необходимости вывода Оперативной группы российских войск (ОГРВ) и российских миротворцев (которые несут службу по соглашению от 1992 года) из Приднестровья, а также о скорейшей ликвидации российских военных складов в Колбасной. Пока у нее нет реальных рычагов власти, но в случае победы на досрочных парламентских выборах прозападных политических сил, ситуация вокруг непризнанной ПМР существенно обострится – вплоть до попыток финансово-экономической блокады (при поддержке Украины) или даже силового решения конфликта (при гарантиях США и стран Запада). НаЮжномКавказе(ЮК)выстроится новая конфигурация во взаимоотношениях трех республик региона (Азербайджана, Армении и Грузии) с Россией, Турцией, Ираном, а также с США и ЕС. В значительной мере это связано с событиями в Нагорном Карабахе. 9 ноября 2020 г. при посредничестве России было подписано трехстороннее (азербайджано-армяно- российское) заявление о прекращении военных действий. Другие итоги мирного соглашения: вывод армянских сил из прилегающих к НК районов; установление Азербайджаном контроля над частью территории НК, включая город Шуша; ввод на пять лет российских миротворцев, которые будут контролировать нагорно-карабахский и нахичеванский коридоры. Россия де-факто расширила свое военное присутствие в регионе. К уже существующим военным базам РФ в Армении, Абхазии, Южной Осетии добавился миротворческий контингент, находящийся фактически на территории Азербайджана. Перехватив инициативу в карабахском конфликте, Россия обрела и важные политические дивиденды. Если удастся грамотно распорядится ими, Москва сможет влиять на ключевые процессы в регионе ЮК, сохраняя значимую роль в сфере безопасности. Меняется и роль Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху. Отстраненная фактически от участия в урегулировании недавнего конфликта, она, возможно, попытается восстановить статус основного посредника. Однако, скорее всего, карабахская проблема и сопутствующие ей вопросы будут решаться на региональном уровне – по модели, схожей с «астанинским процессом», в рамках которого велись переговоры по сирийскому урегулированию. Турция, хотя и располагает в НАТО второй по численности армией и внесла ощутимый вклад в восстановление Азербайджаном своей юрисдикции над частью карабахской территории, не обладает достаточными ресурсами, чтобы выиграть «битву за Кавказ». Здесь противовес Турции традиционно будет создавать Россия, а также частично Иран, не заинтересованный в усилении турецкого влияния на Кавказе. Отношения России с Турцией будут носить характер ситуативного партнерства – по модели российско-турецкого взаимодействия на Ближнем Востоке. На армяно-турецком треке перспективы нормализации отношений не просматриваются. С Азербайджаном Турция продолжит тесное сотрудничество в оборонной сфере. Ею же и будет по преимуществу ограничиваться принцип лидеров обеих республик – «одна нация, два государства». При этом Азербайджану, сохраняющему дружественный настрой в отношениях как с Турцией, так и с Россией, важно избежать чрезмерного влияния Турции. В Грузии, где Турцию считают стратегическим партнером, некоторые политики могут в определенный момент расценить амбиции Эрдогана в регионе как вызов национальным интересам Грузии. Позиция невмешательства Ирана в армяно-азербайджанское противостояние в НК обусловлена в первую очередь опасениями, связанными с многочисленным азербайджаноязычным населением Ирана. Евросоюз продолжит работу со всеми странами ЮК на основе своей программы «Восточное партнерство». В ее рамках самое тесное сотрудничество у ЕС будет с Грузией, взаимодействие с Арменией будет осуществляться на основе подписанного ранее Соглашения о всеобъемлющем партнерстве. С Азербайджаном, который участвует в программе «Восточное партнерство», ЕС сохранит прежний уровень взаимодействия. Азербайджан ценен в первую очередь в своем качестве газоэкспортера для ЕС, которого заботят альтернативные поставки энергоресурсов в обход России. США неизменно рассматривают ЮК как зону своих стратегических интересов и по- прежнему будут тесно взаимодействовать и с Азербайджаном, и с Арменией, сохраняя особое влияние в Грузии. НАТО продолжит демонстрировать свою силу в регионе. На 2021 г. в акватории Черного моря запланированы очередные крупные маневры НАТО «Defender Europe 21» с участием тысяч солдат, десятков боевых кораблей, морской авиации и беспилотников. В Центральной Азии (ЦА) России, заинтересованной в сохранении стабильности в странах региона, другим приоритетом является развитие евразийской интеграции. Параллельно с Россией будет действовать Китай, углубляющий торгово-экономическое взаимодействие со странами ЦА и ЮК в рамках программы «Пояс и путь», которая включает в себя политическое сближение, инфраструктурные связи, свободная торговля, обмен капиталов, сближение народов. Турция с упором на культурно-этническую, языковую, религиозную общность постарается придать больший вес созданным под ее эгидой международным структурам – Совету сотрудничества тюркоязычных государств (Тюркский совет), Международной организации тюркской культуры (ТЮРКСОЙ) и др. Для Ирана поле для маневра в ЦА будет сужено американскими и европейскими санкциями, что повлияет в первую очередь на заинтересованный в развитии контактов с Ираном в энергетической сфере Туркменистан. Евросоюз, прошедший через коронакризис, вынужден пересмотреть параметры обнародованной в мае 2019 г. «Новой стратегии ЕС по Центральной Азии» в сторону свертывания финансирования в отношении всех стран региона, кроме Узбекистана. Политика США в отношении стран Центрально-Азиатского региона в значительной мере будет диктоваться стратегией глобального противостояния с Китаем, а также задачами противодействия возникновению полицентричной международной системы, подрывающей, как полагают в Вашингтоне, гегемонию США. Это создаст предпосылки для нового раунда соперничества великих держав в ЦА. Дестабилизация региона с возможным вовлечением в этот процесс «Исламского государства» или «Исламского движения Восточного Туркестана» (запрещены в РФ и КНР) объективно будет способствовать достижению геополитических целей США. Подрыв безопасности ключевого регионального союзника России и Китая – Казахстана может понизить влияние России в регионе и нанести ущерб интересам Китая. На ситуацию в сфере безопасности ЦА может повлиять перспектива сокращения американского воинского контингента в Афганистане с возможным сценарием дестабилизации ситуации в стране, что может создать проблемы как для стран ЦА, России и Китая. |