Комиссаров В. Н. Современное переводоведение. Все критические замечания и
 Скачать 0.87 Mb.
|
|
32 Лекция 2 семия) или выражать совершенно разные значения (омонимия). Понятно, что полная произвольность свойственна лишь первич- ным знакам: у производных слов полностью или частично моти- вированы и форма, и значение («белый — белизна», «писать — писатель», «камень — каменоломня»и пр.). Третьим фундаментальным свойством языкового знака яв- ляется «значимость», под которой понимается зависимость зна- чения знака от значений других знаков, как бы отбирающих у него часть обозначаемого. Так, значение слова «собака» определяется не только тем, что оно называет определенный класс домашних животных, но и значением слова «пес». Аналогичным образом, значение слова «лошадь» ограничивает значение слова «конь» и наоборот. Поэтому другом человека оказывается не пес, а соба- ка, а победитель гордо въезжает в покоренный город на белом коне, а не на лошади. Именно различная значимость приводит к несовпадению близких по значению слов (как и синтаксических структур) в разных языках. Она в значительной степени создает своеобразные «языковые картины мира» и тем самым серьезные проблемы для переводчика. Как и всякая знаковая система, язык представляет собой не простой набор изолированных единиц. Это — целостное образо- вание, все элементы которого взаимосвязаны. Единицы языка связаны между собой либо благодаря одинаковому положению в системе (парадигматические связи), либо благодаря совместно- му употреблению в речи (синтагматические связи). Совокупность связей между единицами языка составляет его структуру. Единицы языка, входящие в его структуру, образуют не- сколько подсистем, связанных друг с другом межуровневыми отношениями. Основными уровнями языка считаются фонем- ный, морфемный, лексический (словесный) и синтаксический (уровень предложения). Единицы одного уровня могут сочетать- ся друг с другом и образовывать единицы более высокого уровня. Так, сочетания фонем образуют морфемы, морфемы — слова, слова — предложения. В процессе перевода между единицами двух языков могут устанавливаться как одноуровневые, так и раз- ноуровневые отношения. Не все возможности построения и употребления языковых знаков, заложенные в структуре языка, действительно в нем реа- 33 В.Н.Комиссаров лизуются. Так, в русском языке от глаголов «читать, греть, жить» можно образовать деепричастия настоящего времени («читая, грея, живя»), а от глаголов «писать, петь, пить» аналогичные фор- мы образовать нельзя, не нарушая нормы языка. «Рок» — это судь- ба, но есть и «судьбы», а у «рока» множественного числа нет. Не допускает норма потенциально возможных в структуре русского языка таких форм, как «человеки», «победю», «кочергов» и мно- гих других. Норма языка определяет допустимую реализацию его структуры. Кроме нормы языка реальное употребление языковых зна- ков определяется и нормой речи или «узусом». В каждом языке имеются общеупотребительные формы и структуры и малоупот- ребительные, хотя и соответствующие норме языка. Если нару- шение нормы языка делает речь неправильной, неграмматичной, то нарушение узуса делает ее неестественной, неидеоматичной. По-русски можно сказать «Ответь на телефонный звонок» (ср. англ. «Answer the telephone»), но обычно говорят «Возьми труб- ку». Запретить мять траву можно надписью «Держись подальше от травы» («Keep off the grass»), но пишут совсем другое: «По газо- нам не ходить». Одно из важных требований к переводчику зак- лючается в соблюдении правильности языка, на который делает- ся перевод. Если нарушение нормы языка в переводе — явление сравнительно редкое, то соблюдение узуса требует от переводчи- ка особой бдительности. Семиотический подход к языку, предложенный Соссюром, позволил раскрыть важнейшие аспекты языка как средства ком- муникации. Хотя Соссюр полагал, что для самостоятельного ста- туса науки о языке его надо рассматривать «в себе и для себя», ограничиваясь рамками внутренней лингвистики, включение языка в число знаковых (или кодовых) систем, необходимо ста- вило вопрос о том, как с помощью языкового кода создаются со- общения. Соссюр указал путь к решению этого вопроса, разгра- ничив в речевой деятельности (langage) язык (langue) и речь (parole), то есть код и создание сообщения. По определению Сос- сюра, язык — это система знаков, выражающих понятия, сово- купность необходимых условностей, принятых коллективом, что- бы обеспечить функционирование способности к речевой дея- тельности. Под речью понималась индивидуальная сторона ре- 34 Лекция 2 чевой деятельности, включающая комбинации, в которых гово- рящий использует код языка с целью выражения своей мысли, и психофизический механизм, позволяющий ему объективировать эти комбинации. Соссюр особо настаивал на сугубо индивидуальном и слу- чайном характере речи и на этом основании выводил речь за рам- ки языкознания, предметом которого должен быть, по его мне- нию, только язык. Он, конечно, понимал, что оба эти явления тесно связаны между собой, предполагают друг друга, но ему было важно утвердить главенство и самостоятельность языка как сис- темы, и он всячески подчеркивал его особый статус. Правда, Сос- сюр говорил о возможности создания лингвистики речи, но он не раскрывал этого понятия, и оставалось неясным, каким обра- зом такая лингвистика должна была изучать случайные и инди- видуальные факты речи. Принципиальное различение языка и речи имело большое значение для дальнейшего развития языкознания. Однако харак- теристику речи как принадлежащей целиком к психической дея- тельности индивида и полностью противостоящей языку вряд ли можно признать правильной. Как отмечал Соссюр, акт речи представляет собой индиви- дуальный акт общения по меньшей мере двух лиц, единство го- ворения и слушания или, точнее, говорения и понимания. Ко- нечно, в каждом акте и в части «говорение», и в части «понима- ние» можно обнаружить ряд особенностей, свойственных лишь данным конкретным индивидам или проявляющихся только в данном конкретном акте и не встречающихся в таком же виде в других актах коммуникации или у других коммуникантов. Сюда прежде всего можно отнести особенности психофизического ме- ханизма участников коммуникации, из-за которых появляется своего рода индивидуальный «речевой фон» (шепелявость, заи- кание, скандирование, излишние паузы, хрипота, особый тембр, искажение звучания слов, неполное или неправильное восприя- тие или интерпретация услышанного и т.п.). Эти индивидуаль- ные особенности должны рассматриваться как нечто побочное, не имеющее прямого отношения к речевому общению, как ком- муникативный шум, который может лишь мешать взаимопони- манию. 35 В.Н.Комиссаров Разумеется речь не сводится к коммуникативному шуму, не имеющему социальной значимости. Для того чтобы коммуника- ция состоялась, отрезки речи, с помощью которых она осуществ- ляется, должны создаваться из языковых единиц, звучание и зна- чение которых неоднократно воспроизводятся в других речевых актах и, в основном, одинаково воспринимаются и понимаются всеми членами данного языкового коллектива. В этом смысле речь индивидуальна лишь потому, что акты речи создаются отдельны- ми людьми, но для того, чтобы общаться, эти индивиды вынуж- дены использовать языковые знаки, звучание и значение кото- рых закреплены общественной практикой и едины для всех. От- сюда следует, что речь имеет социальную основу и обладает об- щими закономерностями, что весьма важно для переводоведения, поскольку переводчик имеет дело не с системой языка, а с рече- выми произведениями. Мы уже говорили, что у языкового знака наличествует план содержания, благодаря чему он способен передавать некоторую информацию, которая используется в речи для построения более сложных информативных комплексов (сообщений), передавае- мых в процессе коммуникации. Поскольку содержание языково- го знака всегда социально значимо, всегда передает более или менее одинаковую информацию для всех членов языкового кол- лектива, любой акт речи всегда непосредственно или потенци- ально коммуникативен. Даже если человек произносит что-либо в порядке самовыражения, не предназначая сказанное ни для чьих ушей, он фактически участвует в акте коммуникации, который может быть завершен, если его речь будет кем-либо воспринята. Составленные из единиц языкового кода сообщения выс- тупают в речи в виде коммуникативных единиц — высказываний. По форме высказывание может состоять из одного слова, слово- сочетания или предложения. Ряд высказываний, связанных по смыслу, или отдельное высказывание, употребленное самостоя- тельно, составляют текст. Текст может создаваться как в устной, так и в письменной форме. Высказывание имеет определенное (конкретное) содержание и форму, Поэтому его иногда называ- ют конкретным предложением, чтобы показать, что речь идет о единице речи, а не о грамматической единице языка — типе пред- ложения, обобщенном представлении структуры многих выска- 36 Лекция 2 зываний. Именно тексты и высказывания выступают в качестве непосредственных объектов перевода. В процессе коммуникации происходит обмен высказыва- ниями, содержание которых определяется набором составляю- щих их языковых единиц. Однако такое языковое содержание высказывания составляет лишь часть его общего смысла, хотя и оно не сводится к простой сумме значений, входящих в него язы- ковых единиц. Формирование и понимание смысла высказыва- ния осуществляется достаточно сложным путем. Поясним это на примере типичной коммуникативной ситуации. Предположим, что вы идете утром по улице, и навстречу вам спешит женщина, которая на ходу спрашивает: «Сколько?» Вы отвечаете: «Без десяти», и она спешит дальше. Вечером, воз- вращаясь домой, вы видите стоящую у тротуара машину, в кото- рой работает радиоприемник. Вы подходите и спрашиваете у во- дителя: «Сколько?», и он отвечает: «Три-два, Спартак». Очевид- но, что в обоих случаях коммуникация успешно состоялась и со- беседники правильно поняли друг друга. Но как это произошло? Почему услышав обращенный к вам вопрос: «Сколько?», вы ре- шили, что женщина спрашивает у вас «Который час?». И как во- дитель машины догадался, что вы хотите узнать, какой счет в фут- больном матче, а не сколько он возьмет, чтобы подвезти вас в Чертаново? Оказывается, для успеха вербальной коммуникации необходимо, чтобы ее участники проделали серьезную мысли- тельную работу, сопоставляя языковое содержание высказыва- ния с двумя важными факторами, которые и позволяют опреде- лить его смысл: обстановкой общения и своим предыдущим опы- том и знаниями языка и действительности. Так, чтобы правиль- но интерпретировать вопрос той женщины, вы должны были учесть, что он был задан в спешке посреди улицы. Если бы вы стояли в очереди за бананами и подошедшая женщина спросила бы у вас: «Сколько?», вы никак не подумали, что вас спрашивают о времени, а скорее всего решили бы, что женщина интересуется ценой на бананы. Кроме того, для правильного вывода о содер- жании сказанного вам необходимо много знать. Вы должны знать, что люди ходят по утрам на работу, что им надо приходить к оп- ределенному часу, что если они опаздывают, то у них могут быть неприятности и т.п. Необходимо также учесть, что по-русски 37 В.Н.Комиссаров можно сказать не только «Который час?», но и «Сколько време- ни?». Понятно, что английский вопрос: «How much?» никак не был бы связан в сознании коммуникантов с желанием узнать о времени. Иными словами, вы должны были обладать значитель- ным жизненным и лингвистическим опытом («фоновыми знани- ями»), сопоставить этот опыт и обстановку общения с языковым содержанием высказывания и прийти к заключению, о чем вас спрашивают. Аналогичным образом, для правильной интерпре- тации вашего разговора с водителем машины нужно было учесть обстановку общения (работающий приемник, транслирующий ход футбольного матча) и знать, что представляет собой игра в футбол, что результат игры определяется соотношением забитых голов, что в данный момент играют известные и вам, и водителю команды и т.д. Как видите, понимание простого высказывания требует значительной работы мысли. При этом надо учитывать еще два обстоятельства. Во-первых, говорящий всегда рассчитывает, что слушающий проделает эту работу и извлечет из высказывания передаваемое ему сообщение. Именно с этим расчетом создается высказывание. Во-вторых, сложный характер вербальной комму- никации предполагает возможность сбоя — неполного понима- ния или непонимания. Слушающий может не обладать необхо- димыми знаниями или не проделать работу по извлечению смыс- ла. Возможны также случаи, когда говорящий неправильно оце- нивает познания слушающего и создает недоступное для того со- общение. На вопрос «Сколько?» мог последовать встречный воп- рос: «Что сколько?». Из особенностей вербальной коммуникации вытекает еще одно следствие, крайне важное для понимания сущности пере- водческой деятельности. Каждый из коммуникантов обладает собственными знаниями языка (идиолектом) и собственными фоновыми знаниями, вследствие чего их восприятие и понима- ние высказывания, как правило, нетождественны. Фактически поэтому каждый текст существует как бы в двух ипостасях: текст для говорящего и текст для слушающего. То, что говорит один, — это не совсем то, что воспринимает и понимает другой. Но при этом следует учитывать еще две особенности «одноязычной» ком- муникации. Во-первых, сами коммуниканты обычно не осозна- 38 Лекция 2 ют существования этих двух ипостасей текста. Они считают, что текст есть текст: что сказал один, то и услышал другой. Обе ипос- таси текста воспринимаются ими как коммуникативно равноцен- ные. Происходит как бы объединение двух разных форм суще- ствования текста в единое целое в процессе коммуникации. По- добное коммуникативное приравнивание нетождественных со- общений как характерная особенность вербальной коммуника- ции оказывается весьма важным фактором при объяснении фе- номена перевода. Во-вторых, объединение двух ипостасей тек- ста при одноязычной коммуникации обусловлено значительной близостью этих форм существования текста. Как мы уже отмеча- ли, говорящие на одном языке используют для общения знаки с более или менее общим для всех них значением и обладают об- щими фоновыми знаниями. Они принадлежат к одной и той же культуре, у них общая история, литература, общественное уст- ройство, повседневная жизнь. Такая общность и обеспечивает в большинстве случаев успешную коммуникацию. Отсутствие этой общности при общении людей, говорящих на разных языках, во многом определяет специфику перевода. Важная особенность вербальной коммуникации заключа- ется и в том, что в построении высказывания сочетаются произ- вольность и вынужденность. С одной стороны, говорящий сво- боден в выборе языковых средств в соответствии со своими ком- муникативными намерениями. С другой стороны, язык навязы- вает ему определенные формы и значения, без которых нельзя обойтись. Так, независимо от желания говорящего в русском су- ществительном воспроизводится значение рода, глаголы имеют значение совершенного или несовершенного вида, а прилагатель- ные согласуются с существительным в роде, числе и падеже. Мож- но сказать, что языки отличаются друг от друга не столько тем, что в них можно выразить, сколько тем, что в них нельзя не выра- зить. Как мы видим, языковое содержание высказывания состав- ляет лишь часть сообщения, на основе которой выводится его глобальный смысл. При этом для успешной коммуникации обыч- но нет необходимости использовать всю информацию, которую потенциально можно вывести из содержания высказывания. Не- редко коммуниканты довольствуются лишь частью глобального 39 В.Н.Комиссаров смысла, которая необходима и достаточна для данного акта об- щения. Предположим, что в тексте, описывающим тропический лес, говорится, что в этом лесу среди деревьев порхали колибри. Специалист- орнитолог может иметь исчерпывающую информа- цию о внешнем облике и образе жизни колибри. Но для среднего читателя такая информация недоступна, да и не нужна для пони- мания данного сообщения. Ему достаточно понять, что это ка- кие-то экзотические птицы, видимо, небольшие (орлы, напри- мер, «порхать» не будут). Он может не узнать колибри, если уви- дит его (или ее), но для данного акта коммуникации это не суще- ственно. Подобная потеря нерелевантной информации еще одна характерная черта вербальной коммуникации. Принципиальная возможность общения, несмотря на час- тичную утрату передаваемой информации, указывает на некор- ректность «теории непереводимости», которую мы упоминали в предыдущей лекции. Утверждение, что «перевод невозможен», основывалось наложной предпосылке, что переводом можно счи- тать лишь текст на другом языке, который полностью тождествен оригиналу, а если что-то утрачено, то это уже не перевод. Одна- ко, ведь, перевод — это средство сделать возможной межъязыко- вую коммуникацию, то есть общение между людьми, говорящи- ми на разных языках. Нет никаких оснований требовать от межъя- зыковой коммуникации, чтобы она осуществлялась без каких- либо потерь информации, столь характерных для коммуникации «одноязычной». В современном переводоведении признается принципиальная переводимость релевантной части содержания оригинала при возможных опущениях, добавлениях и изменени- ях отдельных элементов передаваемой информации. Схема межъязыковой коммуникации выглядит следующим образом. Человек (источник информации), желающий что-то со- общить другим людям и владеющий каким-то языком (исходный язык -ИЯ), создает из единиц этого языка соответствующее выс- казывание, из которого другой человек, владеющий тем же язы- ком, может извлечь передаваемое сообщение с учетом обстанов- ки общения и своих фоновых знаний. Разумеется, это сообще- ние недоступно людям, не владеющим ИЯ, и для общения с эти- ми людьми необходимо участие в процессе коммуникации како- го-нибудь посредника (переводчика), который владеет как ИЯ, 40 Лекция 2 так и другим языком (переводящий язык — ПЯ), понятным пред- полагаемым иноязычным рецепторам. Переводчик извлекает со- общение из высказывания на ИЯ (оригинала) и создает на ПЯ новое высказывание, предназначенное для рецептора перевода (ПР), который способен извлечь из него передаваемую инфор- мацию. То же самое происходит и с рядом высказываний, орга- низованных в единый текст: на основе текста на ИЯ (исходный текст — ИТ) создается текст на ПЯ (переводной текст — ПТ). Рассмотрение перевода в рамках межъязыковой коммуни- кации позволило решить вопрос о том, что составляет предмет теории перевода. Понятно, что теория перевода (теоретическая часть науки о переводе — переводоведения) должна заниматься изучением перевода, но что такое перевод? В обиходном упот- реблении слово «перевод» может иметь в интересующем нас пла- не два значения. Можно сказать: «Я сейчас занимаюсь перево- дом романа ЧДиккенса 'Давид Копперфильд' на русский язык», то есть обозначить словом «перевод» определенный вид деятель- ности — сам процесс перевода. Но можно сказать: «Я сейчас чи- таю перевод романа Ч.Диккенса 'Давид Копперфильд' на русский язык», то есть иметь в виду текст перевода — результат осуществ- ленного переводческого процесса. При возникновении лингвис- тической теории перевода разгорелась дискуссия о том, следует ли считать предметом этой теории процесс перевода или его ре- зультат. Сторонники одной концепции утверждали, что именно процесс перевода составляет суть переводческой деятельности, что его изучением не занимается никакая другая наука и его вы- бор в качестве предмета исследования оправдывает существова- ние переводоведения как самостоятельной научной дисциплины. Их оппоненты указывали, что процесс перевода осуществляется в голове переводчика, он недоступен для непосредственного на- блюдения и все сведения о нем можно получить, лишь изучая его результат. Такое противопоставление явно теряет смысл при ком- муникативном подходе к переводу. Очевидно, что в рамках межъязыковой коммуникации должны изучаться и процесс, и результат перевода, и вся совокупность лингвистических и экст- ралингвистических факторов, определяющих возможность и ха- рактер общения между людьми, говорящими на разных языках. 41 В.Н.Комиссаров Дальнейшее уточнение предмета переводоведения требует различения отдельных способов межъязыковой коммуникации. Передать содержание оригинала на другом языке можно с помо- щью различных процедур. Можно перевести текст оригинала, пересказать его на другом языке, составить на его основе рефе- рат, аннотацию, резюме. В любом случае переводчик может выс- тупать в качестве языкового посредника, обеспечивающего межъязыковую коммуникацию, и современное переводоведение изучает все виды языкового посредничества. Для всех этих видов, кроме перевода, характерна переработка содержания оригинала, его структурирование, компрессирование или обобщение по оп- ределенным правилам. Поэтому их обычно именуют «адаптив- ным переносом» или «адаптивным транскодированием» и про- тивопоставляют «собственно переводу». Правда, при определе- нии этого последнего вида языкового посредничества возникали некоторые трудности. На первый взгляд представляется, что перевод отличается от адаптивного транскодирования тем, что при переводе содер- жание оригинала не перерабатывается, а воспроизводится «пол- ностью», «точно» или «эквивалентно». Исходя из этого, многие исследователи включают в определение понятия «перевод» соот- ветствующий качественный признак. Так, английский переводо- вед Дж.Кэтфорд определяет перевод как замену текстового мате- риала на одном языке эквивалентным текстовым материалом на другом языке. Американский лингвист Ю.Найда говорит о заме- не оригинала ближайшим естественным эквивалентом на языке перевода. Неудовлетворительность подобных определений зак- лючается не столько в неопределенности понятия «эквивалент- ный», сколько в подмене объекта описания. Ведь как бы мы ни определяли эквивалентность, всегда найдутся переводы, которые придется признать «неэквивалентными», а, следовательно, по определению не переводами. Реальные же переводы бывают хо- рошими и плохими, более или менее точно воспроизводящими оригинал или весьма далекие от него. Любые определения, вклю- чающие качественный признак, фактически относятся не к пе- реводу вообще, а лишь к переводу «правильному» («хорошему», «эквивалентному», «точному» и пр.), то есть такому, который от- вечает определенным требованиям. А переводы, не отвечающие |