1. Общие закономерности историколитературного процесса 1й половины 19 в. Проблема периодизации

• Название: 1. Общие закономерности историколитературного процесса 1й половины 19 в. Проблема периодизации
• Дата: 12.06.2019
• Размер: 0.52 Mb.
• Имя файла: Istoria_russkoy_literatury_19_veka.docx
• Тип: Документы; #81472
• страница: 11 из 18

Конфликт драматического произведения и его своеобразие

Своеобразие конфликта пьесы «Горе от ума» заключается в том, что их два: любовный и социальный. Социальное противоречие заключается в столкновении интересов и взглядов представителей «века нынешнего» в лице Чацкого и «века минувшего» в лице Фамусова и его сторонников. Оба конфликта тесно связаны друг с другом.

Любовные переживания заставляют Чацкого прийти в дом Фамусова, где он не был уже три года. Свою возлюбленную Софью он застает в растерянном состоянии, она очень холодно принимает его. Чацкий не догадывается, что прибыл не вовремя. Софья занята переживаниями любовной истории с Молчалиным, секретарем своего отца, живущим в их доме. Бесконечные размышления о причинах охлаждения чувств Софьи заставляют Чацкого задавать вопросы возлюбленной, ее отцу, Молчалину. В ходе диалогов выясняется, что у Чацкого расходятся взгляды с каждым из собеседников. Они спорят о службе, об идеалах, о нравах светского общества, об образовании, о семье. Взгляды Чацкого пугают представителей «века минувшего», потому что они угрожают привычному укладу жизни фамусовского общества. Консервативные дворяне не готовы к переменам, поэтому в обществе мгновенно разносится слух о сумасшествии Чацкого, невзначай пущенный Софьей. Возлюбленная главного героя является источником неприятной сплетни потому, что он мешает ее личному счастью. И в этом снова усматривается переплетение любовного и социального конфликтов.

Пушкин А.С. о «Горе от ума»

Пушкин свое суждение о комедии произнес с позиций того реализма, который сложился в его собственном творчестве. Поэт прочел «Горе от ума» вместе с И. И. Пущиным в Михайловском в январе 1825 г. Свое мнение о комедии он вскоре изложил в письме Бестужеву. Можно предположить, что это письмо Пушкина повлияло на отзыв Бестужева о «Горе от ума». Автор «Бориса Годунова» признает право драматического писателя самому избирать правила для своего творчества, по которым его и следует судить. С этой мыслью можно сейчас спорить, ибо и сами правила подвержены суду. Но в момент рождения реализма важнее всего было провозгласить свободу творчества. В отличие от Катенина, Пушкин не осуждает «ни плана, ни завязки, ни приличий комедии». Пушкин сам ломал старые традиции и устанавливал свои. Понял Пушкин и главную цель Грибоедова, определив ее так: «характеры и резкая картина нравов». Пушкин, работая над «Евгением Онегиным», решал в этот момент такую же задачу. Он оценил по достоинству и необыкновенную выразительность языка «Горя от ума».

Но в оценке Чацкого Пушкин несколько разошелся и с Грибоедовым, и с декабристами. Пушкин признает, что Чацкий умен, что он пылкий и благородный молодой человек и добрый малый, и «все, что говорит он - очень умно». Но, во-первых, этот ум несколько заимствованный. Чацкий будто набрался мыслей, острот и сатирических замечаний у самого Грибоедова, с которым провел время, и, во-вторых, «кому говорит он все это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно». Пушкин замечает при этом: «Первый признак умного человека - с первого взгляду знать, с кем имеешь дело и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подоб». Пушкин хорошо знал людей типа Чацкого. Это человек, близкий к кругу Грибоедова, декабристов. Но Пушкин уже пережил период подобных увлечений. Когда-то он наводнил Петербург своими эпиграммами, в стихотворении «Деревня» восклицал: «О, если б голос мой умел сердца тревожить!»; когда-то и он высказывался в обличительном духе среди случайных людей. Теперь Пушкин судит более зрело. Он считает, что спорить с Фамусовыми бесполезно.

Было, видимо, у Пушкина и другое соображение. Комедия обходила вопрос о судьбе многочисленных «добрых малых», которые разошлись со светской средой, но не выступили против нее, как Чацкий. Они видят пошлость окружающей их жизни, но сами отдают дань предрассудкам света. Изображением этого противоречивого типа молодых людей 20-х годов и был занят Пушкин в «Евгении Онегине».

Белинский о «Горе от ума»

В статье о «Горе от ума» Белинский напал на автора комедии за его стремление бороться с русскою «действительностью». Поэтому он отрицательно отнесся к Чацкому, назвал его «крикуном, фразером, идеальным шутом», признал его лицом комическим, и причину его «горя» увидел не в «уме», а в «умничаньи».. Гораздо выше комедий Грибоедова поставил он гоголевского «Ревизора», в котором видел объективное изображение действительности, без всяких попыток при помощи «резонеров» «поучать» зрителей.

В статье «Горе от ума» Белинский делит поэзию на два вида: на «поэзию положения», или «действительности» – и «поэзию отрицания», или призрачности. Под словом действительность разумеется все, что есть мир видимый и мир духовный, – мир фактов и мир идей – разум в сознании и разум в явлении. Словом, открывающийся самому себе дух есть действительность, – тогда все частное, все случайное, все неразумное есть призрачность, как противоположность действительности, как её отрицание, как кажущееся, но не сущее... Человек служит царю и отечеству, вследствие возвышенного понятия о своих обязанностях к ним, вследствие желания быть орудием истины и блага, вследствие сознания себя, как части общества, своего кровного и духовного родства с ним – это мир действительности. «Оному талант, оному два» и потому, как бы ни была ограничена сфера деятельности человека, как бы ни незначительно было место, занимаемое им не только в человечестве, но и в обществе, но если он, кроме своей конечной личности, кроме своей ограниченной индивидуальности, видит в жизни нечто общее и, в сознании этого общего, по степени своего разумения, находит и источник своего счастья, – он живет в действительности и есть «действительный человек», а не призрак, истинный, сущий, а не кажущийся только человек. Если человеку недоступны объективные интересы, каковы жизнь и развитие отечества, ему могут быть доступны интересы своего сословия, своего города, своей деревни, так что он находит какое-то, часто странное и непонятное для самого себя, наслаждение, для их выгод лишаться собственных, личных выгод – и тогда он живет в действительности. Если же он не возвышается и до таких интересов, – пусть будет он супругом, отцом, семьянином, любовником, но только не в животном, а в человеческом значении, источник которого есть любовь, как бы ни была она ограничена, лишь бы только была ограничением его личности – он опять живет в действительности. На какой степени ни проявился дух, он – действительность, потому что он любовь, или бессознательная разумность, а потом – разум, или любовь, сознавшая себя... Когда его сознание, или его субъективно-объективное существование, заключено только в смысле, или конечном рассудке, наглухо заперто в соображении своих личных выгод, в эгоистической деятельности, а не в разуме, как в сознании себя только чрез общее, как в частном и преходящем выражении общего и вечного – он призрак, ничто, хотя и кажется чем-то».

Гоголь о «Горе от ума»

Обе комедии [«Недоросль» Д. Фонвизина и «Горе от ума» А. Грибоедоваl взяли две разные эпохи. Одна поразила болезни от непросвещения, другая от дурно понятого просвещения.
Тип Фамусова так же глубоко постигнут, как и Простаковой. Так же наивно, как хвастается Простакова своим невежеством, он хвастается полупросвещением, как собственным, так и всего того сословия, к которому принадлежит : хвастается тем, что московские девицы верхние выводят нотки, словечка два не скажут, все с ужимкой; что дверь у него отперта для всех, как званых, так и незваных, особенно для иностранных; что канцелярия у него набита ничего не делающей родней. Он и благопристойный степенный человек, и волокита, и читает мораль, и мастер так пообедать, что в три дни не сварится. Он даже вольнодумец, если соберется с подобными себе стариками, и в то же даже время готов не допустить на выстрел к столицам молодых вольнодумцев, именем которых честит всех, кто не подчинился принятым светским обычаям их общества. В существе своем это одно из тех выветрившихся лиц, в которых, при всем их светском "как надо" не осталось ровно ничего, которые своим пребыванием в столице и службой так же вредны обществу, как другие ему вредны своей неслужбой и огрубелым пребыванием в деревне. 
Не меньше замечателен другой тип: отъявленный мерзавец Загорецкий, везде ругаемый и, к изумленью, всюду принимаемый, лгун, плут, но в то же время мастер угодить всякому сколько-нибудь значительному или сильному лицу достааленьем того, к чему он греховно падок, готовый, в случае надобности, сделаться патриотом и ратoборцем нравственности, зажечь костры и на них предать пламени все книги, какие ни есть на свете, а в том числе и сочинителей даже самих басен за их вечные насмешки над львами и орлами, и сим обнаруживший, что не бояся ничего, даже самой позорнейшей брани, боится, однако ж, насмешки, как черт креста. Не меньше замечателен третий тип: глупый либерал Репетилов, рыцарь пустоты во всех ее отношениях, рыскающий по ночным собраньям, радующийся, как бог весть какой находке, когда удастся ему пристегнуться к какому-нибудь обществу, которое шумит о том чего он не понимает, чего и рассказать даже не умеет, но которого бредни слушает он чувством, в уверенности, что попал наконец на настоящую дорогу и что тут кроется действительно какое-то общественное дело, которое хотя еще не созрело, но как раз созреет, если только о нем пошумят побольше, станут почаще собираться по ночам да позадоpистей между собою спорить. Не меньше замечателен четвертый тип: глупый Фрунтовик Скалозуб, понявший службу единственно в уменье различать форменные отлички , но при всём том, удержавший какой-то свой особенный философски- либеральный взгляд на чины, признающийся откровенно, что он их считает как необходимые каналы к тому, чтобы попасть в генералы, а там ему хоть трава не расти; все прочие тревоги ему нипочём, а обстоятельства времени и века для него не головоломная наука: он искренно уверен, что весь мир можно успокоить, давши ему в Вольтеры фельдфебеля.
Не меньше замечательный также тип и старуха Хлестова, жалкая смесь пошлости двух веков, удержавшая из старинных времен только одно пошлое: с притязаниями на уваженье от нового поколенья, с требованьями почтенья к себе от тех самых людей, которых сама презирает готовая выбранить вслух и встречного и поперечного за то только, что не так к ней сел или перед нею оборотился, ни к чему не питающая никакой любви и никакого уваженья, но покровительница арапченок, мосек и людей вроде Молчалина, словом -старуха-дрянь в полном смысле этого слова. Сам Молчалин тоже замечательный тип. Метко схвачено это лицо безмолвное низкое, покаместТихомолком пробирающееся в люди, но в которой по словам Чацкого, готовится будущий Загорецкий. Такое скопище уродов общества, из которых каждый окарикатурил какое-нибудь мненье, правило, мысль, извративши по-своему законный смысл их, должно было вызвать в отпор ему другую крайность, которая обнаружилась ярко в Чацком. В досаде и в справедливом негодовании противу их всех, Чацкий переходит также в излишество, не замечая, что через это самое и через. Этот невоздержный язык свой он делается сам нестерпим и даже смешон. Все лица комедии Грибоедова суть такие же дети полупросвещения, как Фонвизиновы-дети непросвещения, русские уроды, временные, преходящие лица, образовавшиеся среди броженья новой закваски. Прямо-русского типа нет ни в ком из них, не слышно русского гражданина. Зритель остается в недоуменьи насчет того, чем должен быть русской человек. Даже которое взято, по-видимому, в образец, то есть сам Чацкий то лицо, показывает только стремленье чем-то сделаться, выражает только негодованые против того, что презренно и мерзко в обществе, но не дает в себе образца обществу .

Герцен «Горе от ума».

Формулу «Чацкий – декабрист» мгновенно подхватывает А. И. Герцен, пересматривая и дополняя ее своими деталями. В 1864 году он пишет статью «Новая фаза русской литературы», в которой характеризует Чацкого так: «…Это декабрист, это человек, который завершает эпоху Петра I…» [7, 335]. Особенно важным для Герцена оказалось показать преемственность героев – революционеров в русской литературе. Ведь в литературу уже вступили Базаровы, а «люди 40-х годов» были их идейными предшественниками и дали почву для существования новых литературных героев. Так Герцен выстроил генеалогическую цепочку героев: «Чацкий – это Онегин – резонер, старший его брат. «Герой нашего 23 времени» Лермонтова – его младший брат. Дело в том, что все мы в большей или меньшей степени были Онегиными, если только не предпочитали быть чиновниками или помещиками». Таким образом, Герцен показал, что тип Чацкого естественно вписывается в литературную цепочку героев, объединенных чувством неудовлетворенности действительностью, окружающей реальностью. Герцен сам относился к этим самым «людям 40-х годов», поэтому свою судьбу, свое положение и свои взгляды Герцен проецирует на литературную судьбу Чацкого. Он охотно использует в своих работах явные или скрытые цитаты из «Горе от ума».

Гончаров о «Горе от ума»

Важнейшей вехой в осмыслении комедии «Горе от ума» стал известный критический этюд И. А. Гончарова «Мильон терзаний» (1871г.), посвященный театральной интерпретации «Горя от ума». В этом этюде Гончаров огромное внимание уделяет образу Чацкого. Он пытается раскрыть сущность героя, показать глубину его характера, а также многогранности его натуры. В первую очередь Гончаров говорит о важности главной роли Чацкого для всей комедии, объясняя это тем, что без нее (главной роли) «не было бы комедии, а была бы, пожалуй, картина нравов». Это суждение доказывает мысль о роли Чацкого не только как 27 сюжетно образующего элемента, но и как основы для создания конфликта пьесы. Гончаров далее в своем этюде, как и Пушкин, касается темы ума. Он взвешивает и позицию Грибоедова по отношению к своему герою, и оценку Пушкина к нему. Первый, по мнению Гончарова, «приписал горе Чацкого его уму». А обнаруживается это еще в заглавии пьесы. И здесь Гончаров комментирует авторское название в пользу Чацкого: «Можно бы было подумать, что Грибоедов, из отеческой любви к своему герою, польстил ему в заглавии, как будто предупредив читателя, что герой его умен, а все прочие около него не умны».


Гончаров активно приводит примеры интеллектуального развития Чацкого на протяжении жизни. Все его труды посвящены деятельности, которая ему необходима. Гончаров о Чацком: «Он «славно пишет, переводит», говорит о нем Фамусов, и все твердят о его высоком уме. Он, конечно, путешествовал недаром, учился, читал, принимался, как видно, за труд, был в сношениях с министрами и разошелся — не трудно догадаться почему.

Гончаров анализирует «мильон терзаний», которые приходится испытать Чацкому, не найдя ни в ком «сочувствия живого». С первых минут своего появления Чацкий понимает, что произошли изменения с Софьей как внешние, так и внутренние. Гончаров пристально следит за движениями души героя: он замечает и то, что Чацкий молниеносно угадывает перемены в Софье и ее отношении к нему, и «ответную реакцию» Чацкого на эти изменения (Гончаров: «Это его и озадачило, и огорчило, и немного раздражило. Напрасно он старается посыпать солью юмора свой разговор, частию играя этой своей силой, чем, конечно, прежде нравился Софье, когда она его любила, — частию под влиянием досады и разочарования»). Гончаров видит двойственную природу такого колкого, острого, меткого языка Чацкого: 1) это сильная сторона героя, которая раньше нравилась Софье, поэтому Чацкий вновь прибегает к такому образу поведения и речи; 2) Чацкий использует меткое и колкое слово для ответной реакции на холодность Софьи. И далее на протяжении всего текста мы замечаем резкость и однозначность суждений Чацкого независимо от того, где, когда и с кем он ведет беседу. То Чацкий обличает Молчалина, то высмеивает всю Москву! И снова Гончаров обращается к языку комедии как к меткому обличительному оружию: «Всем достается, всех перебрал он — от отца Софьи до Молчалина — и какими меткими чертами рисует он Москву — и сколько из этих стихов ушло в живую речь!».

34. Специфика жанра и художественного метода комедии А.С. Грибоедова.

При анализе комедии «Горе от ума» жанр произведения и его определение вызывает немало сложностей. Являясь новаторской, комедия «Горе от ума» А.С. Грибоедова разрушила и отвергла многие принципы классицизма. Как и традиционная классицистическая пьеса, «Горе от ума» имеет в своей основе любовную интригу. Однако параллельно с ней развивается общественный конфликт. Здесь поднимаются вопросы взяточничества, чинопочитания, лицемерия, презрения к уму и образованности, карьеризма. Поэтому не представляется возможным четко обозначить разновидность комедии «Горе от ума». В ней переплетаются черты и комедии характеров, и бытовой комедии, и общественной сатиры.

Нередко возникаю даже споры о том, а комедия ли «Горе от ума». Как определяет жанр пьесы «Горе от ума» ее создатель? Грибоедов назвал свое творение комедией в стихах. Но ведь ее главный персонаж отнюдь не комичен. Тем не менее «Горе от ума» обладает всеми признаками комедии: здесь есть комические персонажи и комические ситуации, в которые они попадают.

Например, Софья, застигнутая отцом в комнате с Молчалиным, говорит, что секретарь Фамусова оказался там случайно: «Шел в комнату, попал в другую». Глупые шутки Скалозуба демонстрируют его внутреннюю ограниченность, несмотря на внешнюю солидность: «Мы с нею вместе не служили». Комичным является несоответствие мнения персонажей о себе и тем, что они представляют собой на самом деле. К примеру, уже в первом действии Софья называет Скалозуба глупым, заявляет, что в разговоре он не может связать двух слов. Сам же Скалозуб так говорит о себе: «Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы, об них как истинный философ я сужу».

Современники называли пьесу «Горе от ума» высокой комедией, потому что в ней подняты серьезные нравственные и общественные проблемы. Однако традиционные возможности этого жанра не были способны в полной мере решить творческий замысел писателя. Поэтому Грибоедов вносит существенные корректировки в традиционное понимание комедии.

Во-первых, Грибоедов нарушает единство действия. В его пьесе впервые появляются два равноправных конфликта: любовный и социальный. Кроме того в классицизме в развязке порок должен быть побежден добродетелью. В пьесе «Горе от ума» этого не происходит. Чацкий, если и не побежден, то вынужден отступить, так как он в меньшинстве и не имеет шансов на победу.

Во-вторых, изменяется и подход к персонажам комедии. Грибоедов делает их более реалистичными, отказываясь от традиционного деления на положительных и отрицательных героев. Каждый персонаж здесь, как и в жизни, наделен как положительными, так и отрицательными качествами.

Также можно говорить о присутствии в пьесе элементов драматического жанра. Чацкий не только не смешон, он еще и переживает душевную драму. Находясь три года за границей, он грезил встречей с Софьей, строил в мечтах счастливое будущее с ней.


35. Романтическая концепция земного и духовного бытия в творчестве М.Ю. Лермонтова, её социально-исторический и социально-духовный уровни. Ключевые образы, темы, мотивы лирики.

Этический идеал Лермонтова в сравнении с идеальными стремлениями даже лучших представителей поколения поражает безмерностью и бескомпромиссной категоричностью: поэт мечтает о бесконечности личного существования, о рае «земном» и рае «небесном». Символичный образ «неба», занимающий в творчестве Лермонтова - особенно раннего периода – центральное место, воплощает максимализм нравственных установок Лермонтова, высоту его этического идеала. Антитеза «небесного» и «земного» подчас предельна (Лермонтов, «казалось, принес землю на заклание небу.

«Земное» у Лермонтова прежде всего как бы синоним современного общества, в котором господствуют несправедливость, измена, клевета, а чистота и благородство поруганы. В его творчестве запечатлено сознание, потрясенное этическим несовершенством мира, зрелищем жизни, «где нет ни истинного счастья, / Ни долговечной красоты, / Где преступленья лишь да казни, / Где страсти мелкой только жить; / Где не умеют без боязни / Ни ненавидеть, ни любить» («Демон», гл. X). Однако «земное» связано у поэта не только с торжеством зла, но и с безусловными для «деятельной и пылкой души» ценностями - ощущением полноты бытия, силой мысли, страстей, вызовом судьбе, напряжением воли, жаждой познания и действия (см., напр., «К другу», 1829, «Мцыри»).

«Небесное» у Лермонтова выступает преимущественно как антипод земного бытия в целом. В поэтической мифологии Лермонтова «небо», «рай» представляются родиной души, о которой она неизменно помнит, тоскуя «в земной неволе». Тяга к запредельному является, т.о., прирожденной человеку, как бы таится в нем («Есть чувство правды в сердце человека, / Святое вечности зерно» - «Мой дом»). Символичным выражением святого чувства, тяготения к высокому и являются образы неба, луны, звезд. В юношеской лирике Л. можно выделить своего рода «астральный» цикл: «Звезда» («Светись, светись, далекая звезда»), «Небо и звезды», «Ангел», «Звезда» («Вверху одна горит звезда»), «Мой дом», «Люблю я цепи синих гор» и др.; Лермонтов тех лет может быть назван «настоящим звездопоклонником» (Сакулин, с. 4).

Ключевые образы, темы, мотивы лирики Лермонтова.

В творчестве Лермонтова нашли отражение мысли и настроения передовых людей его времени (30-е годы XIX века), их жажда дела и борьбы, их свободолюбие, их мечты о свободе родины, а также тоска и отчаяние от осознания невозможности воплотить в жизнь свои замыслы и стремления. Уже в ранний период творчества определились основные мотивы и темы его поэзии: тема любви, поэта и поэзии, свободы, философская лирика.
    
     В своих стихотворениях Лермонтов поэтизирует и воспевает свободу. Стихотворение «Новгород» адресовано ссыльным декабристам, о которых поэт отзывается как о мужественных людях, сердца которых трепещут при имени свободы. Поэт восхищается их мужеством. Стихотворение названо «Новгород» неслучайно: этот город – для поэта символ свободы, независимости и демократии.
      В целом ряде стихотворений Лермонтов создает романтический образ тюрьмы и узника: «Узник», «Пленный рыцарь», «Соседка».
    
     Чувство одиночества придавало всей лирике Лермонтова трагический характер. Причины трагизма следует видеть не только в обстоятельствах личной жизни поэта (ранняя смерть матери, жизнь в разлуке с отцом, муки любви в юности, жизнь изгнанника в последние годы жизни), но и в особенностях той эпохи («Парус», «Утес», «На севере диком стоит одиноко…», «Листок»).
    
     Стихотворение «И скучно, и грустно» представляет собою исповедь лирического героя, его напряженный внутренний монолог. Это своеобразная запись в дневнике. Герой – представитель поколения 30-х годов XIX века. Ему свойственно трагическое восприятие жизни. Ничто не радует лирического героя: ни желания, ни любовь, ни страсти, а жизнь в целом – «такая пустая и глупая шутка». Герой одинок в обществе, которое его окружает, в любви, в дружбе, он одинок в своей стране, и, наконец, в целом мире. Наиболее полному раскрытию темы помогают особые средства выразительности: множество риторических вопросов, восклицаний, умолчаний, пауз.
    
     Тема одиночества и предчувствия собственной гибели у Лермонтова находятся в неразрывной связи с темой любви: «Не смейся надо моей пророческой тоскою», «Я не унижусь пред тобою», «Я не люблю тебя…», «Нет, не тебя так пылко я люблю». Ряд стихотворений адресован Варваре Александровне Лопухиной. Самое известное из них – «Валерик». Оно написано в форме любовного послания. После традиционного вступления совершенно неожиданно для читателя идет описание страшного кровавого сражения при речке Валерик. Здесь очень ярко создано ощущение трагизма. Это подчеркивается и самим названием реки, которое буквально переводится как «река смерти». В сражении при Валерике принимал участи сам Лермонтов, где поэт проявил чудеса храбрости, а потому он описывает его как очевидец и участник этого события, которое рисует реалистическими красками.
    
     Большое количество произведений Лермонтова посвящено теме родины. Так, например, в «Бородино» поэт прославляет патриотизм и героизм русских солдат в войне 1812 года. Стихотворение построено на контрасте храброго и мужественного поколения 10-х годов и бездеятельного и равнодушного поколения 30-х годов: «Да, были люди в наше время».
    
     В стихотворении «Родина» Лермонтов называет свою любовь к отечеству «странной». Автор не отрицает героического прошлого страны, но более он любит Россию народную. Образ родины дается в стихотворении в развитии: от широкого плана к более узкому. Создается ряд пейзажных и других картин, воссоздающих ее облик. Центральный образ стихотворения – «чета белеющих берез».
    
     В теме поэта и поэзии Лермонтов продолжает традиции Пушкина и поэтов-декабристов. Но у него – свой взгляд на эти проблемы. В стихотворении «Нет, я не Байрон…» Лермонтов сопоставляет себя с великим английским поэтом, следовательно, говорит о своем романтическом восприятии жизни, так как Байрон был романтиком. Этот поэт представляется Лермонтову одиноким, «с гордою душой», недоступным толпе. Здесь же, однако, Лермонтов понимает, что во многом его путь отличен от пути Байрона, потому что он – русский поэт: «как он, гонимый миром странник, но только с русскою душой». К теме поэта и поэзии можно отнести стихотворения «Кинжал», «Журналист, читатель и писатель», «Смерть поэта», «Поэт».
    
     «Чаша жизни» - символического плана стихотворение философской тематики. В нем жизнь представляется как золотая чаша, из которой люди пьют прекрасный напиток. Однако, это только иллюзии: жизнь – не золотая чаша. Люди обманывают самих себя, и истина открывается им только перед смертью. И тогда оказывается, что чаша была пуста, а вместо напитка были лишь слезы.
    
     Стихотворение «Дума» отражает все основные темы и мотивы лирики Лермонтова. Основное же здесь – размышления наедине с собой о современном поэту поколении. Уже в первой строке выражена основная мысль стихотворения: «Печально я гляжу на наше поколенье». Собеседников у поэта нет, он смотрит на свое поколение отчужденно, хотя местоимение «мы» непрестанно повторяется в тексте. Однако начало и конец стихотворения отделяют поэта от его поколения, и суд в «Думе» беспощаден. Равнодушие, с которым поколение поэта относится к жизни и своей судьбе, оказывается обоюдоострым мечом. Оно может заслужить лишь презрение потомков и скорое забвение.
    

36. Проблема эволюции лермонтовской лирики: от романтической мятежности, героики, индивидуализма раннего творчества «1831 июля 11 дня», «Я жить хочу! Хочу печали», «Предсказание», «Жалобы турка», «Парус» и т.д.) к народности и реализму («Бородино», «Когда волнуется желтеющая нива», «Родина», «Валерик», «Завещание» («Наедине с тобою, брат»).