1. Общие закономерности историколитературного процесса 1й половины 19 в. Проблема периодизации
 Скачать 0.52 Mb.
|
|
7. Генезис и развитие русского романтизма. Проблема национальной самобытности Фольклорные жанры лирической, исторической, обрядовой песни в творческой интерпретации поэтов романтиков…….. Русский романтизм первой половины XIX века - явление глубоко своеобразное, национально-самобытное, порожденное собственными предпосылками социально-исторического и литературного порядка. Его развитие происходило в значительной мере синхронно с развитием романтизма в литературных странах западной Европы и Америки. Он не был изолированным явлением, а являлся частью мирового литературного процесса. Романтизм в России, как и в Западной Европе, рождался на грани двух эпох, он был свидетелем гибели старого мира и деятельным участником установления нового порядка в сфере политических идей, государственного устройства, экономики, науки и культуры. И потому романтикам в высшей степени свойственно было ощущение великого перелома, порожденное Великой французской революцией 1789 года. Социально-историческими предпосылками зарождения романтизма в России можно считать обострение кризиса крепостнической системы, общенациональный подъём 1812г., формирование дворянской революционности. Разочарование в окружающей действительности, столь характерное для европейского романтизма, лежит и в основе всех разновидностей русского романтизма. Уже на первых стадиях развития русского романтизма в нем проявились некие особые мотивы, которые в дальнейшем формировались уже вне рамок романтического движения как своеобразные черты русского самосознания и русской культуры. Ранний русский романтизм отразил ранний этап социально-исторического перелома, начавшегося в России. В эту пору тревога перед неясным будущим вызывала особенно волнующие колебания и противоречия, борьбу прогрессивных и консервативных тенденций – на тот момент еще не было смелого и решительного разрыва с уходящим, а будущее представлялось неясным и опасным. В первую очередь это порожденное разочарованием во Французской революции сомнение в мудрости Запада, в идущей с Запада идее прогресса и, в более общем плане, – сомнение в ценности самих основ европейской жизни. Однако в России плодотворное осмысление общеевропейского литературного движения неизбежно приводит наших писателей к романтически трактуемой идее народности, национальной самобытности, к осознанию уникальности своих культурных задач и социальных условий, в которых эти задачи приходилось определять и решать. Даже сама идея мировой литературы рассматривается русскими романтиками именно с этой точки зрения. Всюду у романтиков раскол и неидеальность мира восприняты и показаны как вселенская трагедия, порождающая в исторических условиях тогдашней России самодержавный деспотизм, крепостничество, различные социальные язвы. Потому-то они так жаждали этот мир и судьбы России понять и изменить: одни – декабристы – деятельно, революционно, другие – путем долгого воспитания национального самосознания, просветительством, видя в романтизме «стремление возвысить себя и человечество, повествуя об идеальном мире» (Одоевский). Для русских романтиков чрезвычайно важно понятие народности. Рядом с идей народности в мире художественных ценностей существует идея вольности. Это родственные категории. Романтизм с самого начала ощущал себя провозвестником свободы во всех сферах жизни. Русские романтики (за небольшим исключением, например, Жуковского) старались избегать мистики. Поскольку считали, что действительное поэтично не одним инстинктом, но и рассудком. К тому же, русский романтизм никогда не противопоставлял себя просвещению, просветительской философии, основанной на абсолютном доверии к разуму. У русских романтиков заметно ослаблено внимание к индивидуальному, личностному началу, свойственно соборное начало. Не было культа индивидуализма (за некоторым исключением поэзии Лермонтова). Хотя тема индивидуализма звучала, связана была в основном с образом Наполеона. 20-е годы XIX века – период бурного расцвета романтизма в России. Стремясь к развитию национального начала в отечественной литературе, романтики широко используют в своем творчестве фольклор (сюжеты, образы, поэтическую стилистку). Однако поэты-романтики не одинаково относились к фольклору, по-разному его оценивали и использовали в своем творчестве.например, В.А.Жуковского интересовало в нем отражение «милой старины», поэтому он использовал в своих произведениях описание народных обрядов, обычаев, вставлял традиционные зачины, концовки, имитировал стилистику народных произведений. Совершенно по-иному относились к фольклору национальные деятели, проповедующие идеи национального самосознания. Декабристы, защищавшие национальную самобытность, гражданский пафос, патриотизм, вольнолюбие в литературе и искусстве, не могли обойти вниманием памятники народного творчества. И как бы ни были декабристы далеки от народа, они стремились найти в народном творчестве чувства, созвучные своим. На первом месте у представителей декабризма стоял вопрос о роли и значении памятников народного творчества в процессе развития культуры народа. Существенным моментом в эстетике декабристов был историзм, что подразумевало не простое обращение к старине, а поиски в ней тех сторон, которые легли в основу складывающейся национальной культуры. Декабристы искали в фольклоре отражение «свободолюбивого духа» русского народа, поэтому обращали особое внимание на те песни, в которых сохранились мотивы свободы и удали, отсюда их повышенный интерес к старым казачьим и разбойничьим песням. «Песня про купца Калашникова» (1837) знаменует начало нового этапа в творческом развитии поэта (в том же году были написаны «Бородино» и «Смерть поэта»). Никогда ранее Лермонтов не приближался так близко к народной поэзии. Близость эта проявляется не просто в определенных формальных особенностях (в языке, стихе), но прежде всего в воспроизведении народного сознания. Замысел поэмы был связан с идеей, отразившейся в «Бородино»: восхищение героическими подвигами и личностями прошлых эпох и горечь при мысли о ничтожестве нынешнего поколения. Обращение к прошлому было обусловлено недовольством поэта окружающей действительностью, поисками в минувших веках людей с сильным характером и крепкой волей. В «Песне…» выражены поэтические размышления не столько об эпохе Ивана Грозного, сколько о своей современности, о правах человеческой личности. В частности, существует предположение, что в поэме нашли отражение раздумья автора о судьбе и причинах гибели Пушкина. В этом произведении автор столкнул две силы — народную правду и самодержавное своеволие, честь и бесчестие. Народная правда воплотилась в образе простого человека — купца Калашникова. Это русский национальный характер — цельный, героический. Это человек правды, достоинства и чести. Верный муж и добрый отец, охраняющий святость народных обычаев, Степан Парамонович — замечательно воссозданный образ человека XVI века. Два крупных, сильных характера, созданные Лермонтовым в этой поэме, прямо противопоставлены друг другу. Их основные свойства были уже намечены в лирике Лермонтова и его ранних поэмах. Царский опричник Кирибеевич — продолжение романтического героя-индивидуалиста, не признающего для себя никаких нравственных запретов и готового принести в жертву своим страстям честь и достоинство других людей. Купец Калашников выражает народное начало, он продолжает линию лермонтовских героев-мстителей. Калашников дорог поэту не только как борец против неправды и произвола. Не менее дорога его нравственная стойкость, внутренняя убежденность в своей правоте. С ним связано представление о твердых нравственных устоях, народной традиции. Он одерживает моральную победу над своим противником. Еще недавно Кирибеевич, обнаруживающий способность к сильной любви и во имя страстного чувства нарушающий общепринятые нормы, мог оказаться в центре поэмы как высокий романтический герой. Теперь концепция Лермонтова заметно меняется. Байронический герой-индивидуалист развенчивается. В образе Кирибеевича есть свое поэтическое обаяние, он даже не лишен угрызений совести, но у Лермонтова он прямо противопоставлен Калашникову как носителю народного сознания и, несомненно, уступает ему в нравственном отношении. В конце поэмы говорится о поклонении народа могиле Калашникова, но не Кирибеевича, хотя погиб и он. Важное место в системе образов поэмы занимает Иван Грозный. Он дан в духе народных представлений, зафиксированных во многих фольклорных произведениях, в которых отмечалось соединение в характере царя черт справедливости и вместе с тем деспотизма. Так проявляется важнейший идейно-эстетический принцип Лермонтова: он смотрит на своих героев глазами народа, подвергает их контролю и суду с позиций народных представлений о долге, чести и нравственности. Естественно, что в такой поэме Лермонтов широко использовал систему изобразительных средств, присущих народно-поэтическому творчеству. Но в «Песне про купца Калашникова» нет прямого, буквального заимствования из каких-то определенных фольклорных текстов. Лермонтов творчески использует народную поэзию, свободно переплавляя ее в соответствии со своим замыслом. «Песня про купца Калашникова» написана в особом жанре. Лермонтов стремился приблизить поэму к эпическим фольклорным сказаниям. Гусляры, тешащие «Песней…» «доброго боярина и боярыню его белолицую», играют важнейшую роль в структуре поэмы. Авторского голоса читатель не слышит, перед ним как бы произведение устного народного творчества. Самая известная баллада Жуковского – «Светлана» (1808-1813). Это также вольное переложение баллады Г. Бюргера «Ленора». Здесь Жуковский сознательно ориентируется на традиции русского фольклора. Для их достижения поэт кардинально изменил сюжетную схему оригинала: центральными моментами в «Светлане» стали сон и гадание, специфичные для русского фольклора.В «Светлане» Жуковский суммировал приметы русского национального колорита: зима, снег, сани, колокольчик; избушка, икона, гаданье; намек на русскую свадьбу. Также Жуковский стремится передать особенности православного обряда, для чего вводит в балладу описание богослужения: «Светлана», при всей кажущейся простоте своего сюжета, отличается большой сложностью художественной перспективы. Главная героиня вводится в повествование не сразу, а после того, как в первых двух строфах поэт построил для нее фольклорную «модель» мира: В этих первых двух строфах описывается около десяти способов гадания о женихах, в обработанном виде приведена гадальная песня с обращением к мифическому «кузнецу». Ритуально-фольклорный характер носит диалог в начале баллады: вопрос «Что, подруженька, с тобой?..» и далее ответ «Как могу, подружки, петь?..», в котором отчетливо слышатся мотивы необрядовой лирической песни («Милый друг далёко», «Иль не вспомнишь обо мне?»). В сюжет баллады проникают сказочные мотивы: по-видимому, сцена в избушке, где Светлана оказывается одна с угрожающим ей мертвецом, писалась под влиянием русских северных сказок о женихе-мертвеце: девушке в подобной ситуации помогает петух (у Жуковского – голубок). Однако образ робкой и любящей Светланы далек от образа героини народной сказки, которая воспринимает мертвого жениха как врага, не показывает свой страх и пытается его перехитрить. В описание колдуньи Жуковский вводит черты русской фольклорной ведьмы: 8. Типологические разновидности русского романтизма. «Байронический след» в творчестве А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова. Распространение романтизма привело к рождению новых и трансформации старых поэтических жанров (элегия, баллада (Жуковский, Катенин, Баратынский), поэма (Байрон, Пушкин), послание (Пушкин, Батюшков, Баратынский), трагедия, исторический роман (Скотт, Гюго, Загоскин) – традиционные для романтиков жанры). Лирика стала жанром, который подчинил себе в системе романтизма все другие, поскольку лирика изображает мир души. В развитии русского романтизма выделяют несколько этапов. Маймин Е.А. говорит о двух этапах восхождения романтизма. Первый связан с войной 1812 года, которая породила поэзию Жуковского, Пушкина, декабристов. Вторая волна – после реакции на восстание 1825 года. Поражение восстания вызвало скепсис и разочарование, отрицание старых ценностей. Поэты стремились уйти от реального мира в мир философских идей. Обусловлено это недостатком социальных и политических идеалов в жизни. Гуревич А.М. указывает на три главных периода развития романтизма: 1. 1801 – 1815 годы – период зарождения романтического направления в России (в недрах классицизма и сентиментализма); 2. 1816 – 1825 – время интенсивного развития (становится событием литературной жизни); 3. 1826 –1840 годы – последекабрьский период – романтизм получает самое широкое распространение в русской литературе: обретает новые черты, завоевывает новые жанры. Романтические настроения в это время значительно углубляются, и русские романтики окончательно порывают с традициями классицизма и сентиментализма. Испытывают воздействие со стороны нового литературного метода – реализма и сами воздействуют на него. Борьба заканчивается к середине 40-х годов. До сих пор в науке ведется спор по поводу типологической схемы русского романтизма. Традиционно романтиков делят на 2 течения: активных (революционных) и пассивных (созерцательных). Активные романтики в своих произведениях высказывали протест против царящего в мире зла и настроения борьбы; пассивные – мысль о господстве в мире каких-то высших сил, недоступных человеческому разуму. Отсюда мысль о необходимости подчиняться судьбе. Общее: едины в своем отрицании существующего общества, расчета, пошлости, скуки. Фохт предложил развернутую схему русского романтизма: · отвлеченно-психологическая разновидность (Жуковский, Козлов) · гедонистическая разновидность (Батюшков) · гражданская (Пушкин, Рылеев, Одоевский, Кюхельбеккер) · социальная (Н.Полевой) · философская (Веневитинов, Баратынский) · синтетический романтизм (Лермонтов) · лжеромантизм (Кукольник, Загоскин) Маймин Е.А. предлагает свою схему: · Романтизм Жуковского (условно-созерцательный) · Гражданский, революционный романтизм декабристов · Романтизм Пушкина – синтетический · Романтизм Лермонтова – синтез бунтарского, философского, гражданского, «байронического». Традиции Байрона в творчестве А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова». Увлечение Пушкина Байроном началось в 1820 году, во время путешествия по Крыму и Кавказу. К этому моменту относится и начало его работы над циклом «Южные поэмы». “Каждая из них отзывается чтением Байрона, от которого я с ума сходил”, — признавался Пушкин. В 1824 году в стихотворении «К морю» Пушкин со скорбью откликается на недавнюю кончину Байрона, называя поэта “властителем наших дум”.Впервые байронический герой появляется в «Южных поэмах» Пушкина. Как и в “Восточных поэмах” Байрона, это человек, который тянется к свободе («Кавказский пленник», «Братья-разбойники»), человек сильных страстей («Бахчисарайский фонтан», «Цыганы»), разочарованный в том мире, к которому он принадлежал, пока не попал в чужую страну («Кавказский пленник», «Цыганы»). Как в каждом романтическом произведении, образ героя «Южных поэм» несёт в себе субъективные авторские устремления: поэт выражает его устами собственные суждения, иногда придаёт ему свои черты. Сюжетные линии поэм Пушкина схожи с байроновскими: превращение аристократа в благородного разбойника, любовь с трагическим концом, неясная обрисовка судьбы героев; отсутствие конкретных сведений об их прошлом, намёки на их гибель. У обоих поэтов герой является стержнем произведения, он — причина и исходная точка событий, и развитие действия служит в основном раскрытию его образа. Сходство Пушкина с Байроном в «Южных поэмах» — в образах, построении сюжета, композиции — объясняется близостью умонастроений двух поэтов. Вольность — единственный идеал Пушкина в то время, отсюда — сознательное подражание Байрону. В романе «Евгений Онегин» автор не раз обращается к образу Чайльд Гарольда, чтобы охарактеризовать своего героя: “Как Child-Harold, угрюмый, томный, // В гостиных появлялся он...”, “Прямым Онегин Чайльд Гарольдом // Вдался в задумчивую лень...”, Онегин — “москвич в Гарольдовом плаще”. В кабинете пушкинского героя — “лорда Байрона портрет, // столбик с куклою чугунной // под шляпой с пасмурным челом, // с руками, сжатыми крестом” (рядом два “властителя дум” — Наполеон и Байрон). Настольные книги Онегина — в основном сочинения Байрона. Индивидуальный мир Онегина полностью проникнут духом “певца Гяура и Жуана”. В нём всё “байроническое” — от манеры поведения до образа мыслей. Байроновская тема у Пушкина сходит на нет в преддверии событий 14 декабря, когда всё более очевидной становится иллюзорность идей и настроений свободолюбивой личности. Эта перемена в отношении к недавнему кумиру свидетельствует о новом этапе исторических воззрений Пушкина. Но байронизм неслучайно уже в условиях николаевской реакции возрождается у Лермонтова, окрашивая все жанры творчества поэта. Его поэмы или их отдельные главы предваряют в качестве эпиграфа стихи Байрона. В них тоже характерная для “восточных поэм” ситуация: непримиримая вражда, месть, иногда зло, самоотверженная любовь женщины, которая приходит на помощь герою. Аналогичную роль играет местный колорит — изображение далёкого от цивилизации Кавказа. Главное, однако, в романтическом творчестве Лермонтова — байронический герой, испытывающий “одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть”. Он с болью осознаёт неосуществимость своих надежд, и отсюда проистекает его разрыв со всем человечеством, его индивидуализм, утверждающийся как форма протеста против чуждого ему мира. По своему складу герой лермонтовской поэмы «Демон» повторяет героя драматической поэмы Байрона «Манфред», представляющей апофеоз байроновского протестантского индивидуализма: Как всегда у романтиков, в герое Лермонтова отражён субъективный мир автора со всеми его чувствами. Ещё в юности поэт желал для себя байроновской судьбы как высшего счастья. Но бунтарская натура в тогдашних условиях России обречена была “вянуть без борьбы”. И Лермонтов трагически воспринимал бездействие, столь не похожее на разностороннюю деятельность Байрона-человека. Именно поэтому в лермонтовском творчестве был углублён байроновский пессимизм. Таким образом, Пушкина и Лермонтова, представителей двух эпох, разделённых, как рубежом, 1825 годом, Байрон привлекал с разных сторон. Рассматривая Байрона, Пушкина и Лермонтова как создателей психологических портретов, “в которых отразился век”, можем сказать: и Байрон, и Пушкин, и Лермонтов дали образы людей своего времени, своего круга и своего мировоззрения, которое проявилось в неприятии общественных устоев. Поэтому в судьбе, в образе каждого из героев просматриваются судьба и образ его создателя. |