1. Общие закономерности историколитературного процесса 1й половины 19 в. Проблема периодизации

• Название: 1. Общие закономерности историколитературного процесса 1й половины 19 в. Проблема периодизации
• Дата: 12.06.2019
• Размер: 0.52 Mb.
• Имя файла: Istoria_russkoy_literatury_19_veka.docx
• Тип: Документы; #81472
• страница: 4 из 18

9. Полемика о романтизме 1810-1820-х гг. Декабристская теория романтизма. Творческие индивидуальности поэтов-декабристов ( Рылеев, Кюхельбекер, Одоевский, Раевский)

РОМАНТИЗМ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 1810–1820 ГОДОВ

Романтизм представлял собой сложное идеологическое и философское явление, отражавшее реакцию различных социальных групп на буржуазные революции и буржуазное общество.

Русский романтизм, в отличие от европейского с его ярко выраженным антибуржуазным характером, сохранял большую связь с идеями Просвещения и воспринял часть из них — осуждение крепостного права, пропаганду и защиту просвещения, отстаивание народных интересов. Огромное воздействие на развитие русского романтизма оказали военные события 1812 года. Отечественная война вызвала не только рост гражданского и национального самосознания передовых слоев русского общества, но и признание особой роли народа в жизни национального государства. Тема народа стала очень значительной для.русских литераторов-романтиков. Им казалось, что постигая дух народа, они приобщались к идеальным началам жизни. Стремлением к народности отмечено творчество всех русских романтиков, хотя понимание «народной души» у них было различным.

Так, для Жуковского народность — это прежде всего гуманное отношение к крестьянству и вообще к бедным людям. Сущность ее он видел в поэзии народных обрядов, лирических песен, народных примет и суеверий.

В творчестве романтиков-декабристов представление у, о народной душе связывалось с другими чертами. Для них народный характер — это характер героический, национально-самобытный. Он коренится в национальных традициях народа. Наиболее яркими выразителями народной души они считали таких деятелей, как князь Олег, Иван Сусанин, Ермак, Наливайко, Минин и Пожарский. Так, понятному народному идеалу посвящены поэмы Рылеева «Войнаровский», «Наливайко», его «Думы», повести А. Бестужева, южные поэмы Пушкина, позднее — «Песнь про купца Калашникова» и поэмы кавказского цикла Лермонтова. В историческом прошлом русского народа поэтов-романтиков 20-х годов особенно привлекали кризисные моменты — периоды борьбы с татаро-монгольским игом, вольного Новгорода и Пскова — с самодержавной Москвой, борьбы с польско-шведской интервенцией и т. п.

Декабристский романтизм

Литературным центром декабристов было руководимое Ф.Н.Глинкой “Вольное общество любителей российской словесности”, в сфере влияния декабристских идей находилась “Зелёная лампа”, свою литературную политику декабристы (Н.Тургенев, М.Орлов, Н.Муравьёв) пытались проводить в “Арзамасе”, а когда эта попытка окончилась неудачей, Н.И.Тургенев создаёт “Журнальное общество”. Печатными органами, отражавшими декабристские идеи, были “Труды Вольного общества любителей российской словесности” (или “Соревнователь просвещения и благотворения”, 1818-1825), альманах А.А.Бестужева и К.Ф.Рылеева “Полярная звезда” (1823-1825), “Мнемозина” В.К.Кюхельбекера (1824), “Русская старина” А.О.Корниловича и В.Д.Сухорукова (1825).

Среди декабристов-литераторов, конечно, были разногласия, но вместе с тем было и принципиальное сходство, позволяющее говорить о системе декабристских эстетических идей.

О сущности “новой школы нашей поэзии” писал другой декабрист О.Сомов в статье “О романтической поэзии” (1823). Сомов предлагает различать и не “смешивать классическую поэзию французов с классической поэзией древних греков и римлян” (12), предлагает называть классической поэзией поэзию древних. Романтической поэзией он называет “новейшую поэзию, не основанную на мифологии древних” (13), а основанную на оригинальных народных верованиях, нравах, обычаях. Первым народом, имевшим романтическую поэзию были арабы, или мавры, которые, расселившись в Европе, впервые показали европейцам, что “можно иметь поэзию народную, независимую от преданий Греции и Рима” (14). Из европейских народов первыми романтиками были итальянцы (“воспев подвиги рыцарей Карла Великого и войну крестоносцев”), поэзия которых “служит как бы чертою прикосновения между поэзиями древнею и новою” (15) , затем остальные — испанцы, англичане, германцы. Каждый из этих народов создал собственную романтическую — то есть народную — поэзию. Подражание некоторых русских поэтов поэзии германцев, утверждает О.Сомов, не рождает русской романтической (т.е. народной) поэзии: “Может ли поэзия сделаться народною, когда в ней мы отдаляемся от нравов, понятий и образа мыслей наших единоземцев? <...> Можем ли мы думать, чтобы тоскливые, немцеобразные рапсодии нынешних томительных тружеников поАполлоне (16) понравились и заронились в память русскому народу?.. <…> Все роды стихотворений теперь слились почти в один элегический: везде унылые мечты, желание неизвестного, утомление жизнью, тоска почём-то лучшем…” (17) В итоге О.Сомов приходит к выводу: “Народу русскому, славному воинскими и гражданскими добродетелями, грозному силою и великодушному в победах, населяющему царство, обширнейшее в мире, богатое природою и воспоминаниями, — необходимо иметь свою народную поэзию, неподражательную и независимую от преданий чуждых” (18).

В эстетических взглядах О.Сомова заметное место занимает категория “национального”. Он рассуждает не просто о романтической поэзии, а о немецкой, английской, итальянской, русской и т. д. Интерес к национальному началу позволил ему заметить разницу между понятиями “национальное” и “народное”. Да, романтическая поэзия — поэзия народная, “но сколько различных народов слилось под одно название русских <...>, сколько разных обликов, нравов и обычаев...” (19) После этого замечания Сомову пришлось бы сказать, что в России романтическая поэзия или невозможна вообще, или возможна очень необычная, или надо менять саму народную жизнь, но ничего этого Сомов не сказал и выразился весьма двусмысленно: “Оставляю самому читателю делать соображения” (20).

Такие “соображения” решительно и смело высказал В.К.Кюхельбекер в статье “О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие” (1823): “Да создастся для славы России поэзия истинно русская; да будет святая Русь не только в гражданском, но и в нравственном мире первою державою во вселенной! Вера праотцев, нравы отечественные, летописи, песни и сказания народные — лучшие, чистейшие, вернейшие источники для нашей словесности” (21). Кюхельбекер осмеивает поэзию Жуковского и Батюшкова — трудно “не заснуть, перечитывая, как они иногда в трёхстах трёхстопных стихах друг другу рассказывают, что — слава богу! — здоровы и страх как жалеют, что так давно не видались!” (22). Кюхельбекер пишет о необходимости нового самосознания личности, замкнутой не на собственной лени и унынии, а обеспокоенный проблемами общенациональной жизни. Именно в этом — в участии человека в национальной жизни, в обеспокоенности национальным, в развитии национального начала в общественной жизни — Кюхельбекер видит возможность появления русской романтической поэзии и её цель.

Статья К.Ф.Рылеева “Несколько мыслей о поэзии” (1824) явилась своеобразным итогом эстетических рассуждений декабристов: “ни романтической, ни классической поэзии не существует” (23) — разве оригинальная и самобытная поэзия Гомера или Эсхила не романтическая? “Истинная поэзия в существе своём всегда была одна и та же, равно как и правила оной” (24). Главным из этих правил является оригинальность, национальная самобытность поэзии, её причастность реальной жизни народа и общества, гражданственность.

Декабристская эстетика стала основой “гражданского романтизма” декабристской поэзии. Романтизму свойственно повышенное внимание к внутреннему миру человека, в творчестве декабристов оно принимает характер гражданского самовыражения личности. Для декабристов сильная личность — это не индивидуалист, борющийся с судьбой, а гражданин и патриот, совершающий подвиг ради Отечества, народа, родины. Герой декабристской поэзии — активная личность, меняющая ход истории; такой личностью может быть историческое лицо или современный политический деятель, воин или поэт-гражданин. Декабристский идеал “героизма” включает в себя самоотверженность и самоотречение, готовность к подвигу, к самопожертвованию, к романтическому слиянию личности и народа.

Анализ творчества рылеева

Рылеев начал как подражатель Жуковского и Батюшкова и не избежал увлечения легкой поэзией. Его ранние стихотворные опыты — любовные элегии, дружеские послания, шарады и надписи — мало оригинальны. Первым стихотворением, обратившим на себя всеобщее внимание, была его знаменитая сатира «К временщику» (1820), направленная против всесильного тогда Аракчеева.

Портрет «временщика» был до того точен и страшен, что Аракчеев предпочел себя не узнать. Только поэтому сатира и смогла появиться в печати. Стихотворение содержало прямую политическую угрозу. Рылеев призывал к действию, к уничтожению временщика. Избавить страну от «рока злого» может только новый Брут или Катон, и поэт открыто заявлял, что будет счастлив «прославить на лире» этого нового героя.

Огромная политическая смелость первого выступления Рылеева обнаруживала в нем будущего революционера. Свое политическое credo он формулирует в стихотворениях «А. П. Ермолову» (1821), «Александру I» (1821), «Видение» («Ода на день тезоименитства великого князя Александра Николаевича», 1823)и в посвященной А. С. Мордвинову оде «Гражданское мужество» (1823). В качестве адресатов Рылеев выбирает царей (настоящего и будущего) и политических деятелей, т. е. лиц, которые по своему положению могут способствовать «общественному благу». В этом проявляется гражданственность стихотворений Рылеева, еще не члена тайного общества, но уже потенциального декабриста. Политическая доктрина его первых гражданских стихотворений связана с идеями просветительства XVIII в. — заботой о просвещении, «общей пользе», «святости закона».

С традициями XVIII в. связана и идея просвещенного монарха. Чтобы научиться быть царем, нужно прежде всего «чтить власть закона». Необходимость отстаивать закон — центральный момент оды «Гражданское мужество». Ораторский пафос оды, изложенная в ней программа гражданских доблестей утверждали образ идеального общественного деятеля.

Послание Ермолову отражает общее настроение передовых кругов, с волнением следивших за вспышками освободительного движения в Греции и Испании, когда казалось, что революционная волна подкатилась к границам России. То же самое подразумевает и поэтическая формула Рылеева «предназначенье века», которая обретает в его творчестве фразеологическую устойчивость. «Предназначенье века» — это стремление к свободе.

В послании «Александру I» и в «Видении» — это освободительная тенденция века вообще, в «Гражданине» (1824) она связывается уже с практическим участием в революционной борьбе. Несмотря на умеренность политической программы первых гражданских стихотворений Рылеева, их агитационное значение было велико.

Оно заключалось уже в самом факте выдвижения на первый план гражданской идеи, в их общей тенденции, наконец, в гражданственной, патриотической лексике и фразеологии, которая создавала лирическую тональность стихотворений и воплощала их основную эмоциональную тему: любовь к свободе, протест против угнетения.

В послании Гнедичу впервые появляется в лирике Рылеева обобщенный образ поэта-гражданина. В думе «Державин» этот образ развертывается как образ поэта-трибуна, поборника свободы и истины: «Он выше всех на свете благ Общественное благо ставил».

Все думы Рылеева подчинены одному заданию: явить современникам поучительные примеры гражданских добродетелей их «предков» — известных деятелей отечественной истории. В их числе древнерусские князья, Ермак, Богдан Хмельницкий, Борис Годунов и Петр I, сподвижники Петра и др.

Некоторые думы написаны в форме лирического монолога исторического героя, другие — в форме лирического авторского воспоминания о его славных делах. Одна из них — «Смерть Ермака» — стала известной народной песней «Ревела буря, дождь шумел».

Рылеев не стремится объективно изобразить отдельные эпизоды русской истории или показать становление национального характера. Его задача — на исторических примерах дать образцы гражданской и патриотической доблести. Исторический сюжет подчиняется политическим задачам современности и насыщен аллюзиями. Герои дум излагают политическую программу поэта.

Для Рылеева важен не столько тот или иной исторический эпизод, сколько поведение героя в определенных условиях. Отсюда иногда противоречия в оценке некоторых исторических событий, равно как и характеров исторических лиц. В думе «Петр Великий в Острогожске» Мазепа — потенциальный изменник, коварный лицемер, враг Петра и России. В поэме «Войнаровский» ее герой, соратник Мазепы, показан как защитник народа и родины.

Таким образом, думы откровенно служат агитации. Недаром в критических отзывах на них так часто фигурирует слово «цель». Рылеев избрал «целью возбуждать доблести сограждан подвигами предков», — писал о них А. Бестужев.

10. Жанровый комплекс романтизма. Своеобразие жанра романтического послания ( Батюшков «Мои пенаты», Пушкин «Городок», Рылеев «Пустыня»)

Жанровый комплекс романтизма

Романтики на первый план ставят балладу, романтическую поэму, сказку, разнообразные формы политической и медитативной лирики (различные модификации переосмысленных жанров элегии, станса, послания, даже народной песни). Другой стала ода: она теперь больше не создается в честь какого-нибудь лица или значительного события («Ода молодости» у А. Мицкевича). Изменилась элегия - теперь это не просто лирическое повествование, а раскрытие конкретного конфликта между личностью и окружающей действительностью (например, излюбленным жанром элегия была у Жуковского).

Эпоха романтизма сделала возможным деканонизацию жанровых структур и послужила формированию новой системы жанров.

Границы между жанрами становятся все менее четкими. На определенном этапе уже невозможно однозначно определить, к какому жанру относится то или иное романтическое произведение.

Анализ послания «Пустыня» Рылеев

С одной стороны, продолжая традицию Батюшкова, он напишет вариацию на самое популярное его послание «Мои пенаты». Легкое, дружеское послание, которое у Рылеева будет выстраиваться, повторяя и размер Батюшковского послания (трехстопный ямб), и основные его мотивы и сюжеты. Только финал вдруг неожиданно приобретет совсем другой вид. Если у Батюшкова послание заканчивалось образом счастливо умершего поэта с приглашением посетить его могилу и не рыдать над ней, а веселиться и петь, чтобы было понятно, что здесь покоится прах счастливца молодого, то у Рылеева этот финал выглядит существенно иначе. Из мира своей пустыни, а речь идет о послании Рылеева к Бедраге, которое называется «Пустыня», из мира мечты и поэтического воображения, рано или поздно наступает момент, когда поэт вынужден вернуться в реальную жизнь, т.е. из пустыни вернуться в Петербург. Этот сюжет разворачивается таким образом, что Рылеевский поэт из мира фантазии, мечты, идеала вдруг плюхается в мир петербургской реальности:

И тогда становится понятно, что Рылеевский поэт с еще большим ужасом переживает столкновение с несправедливой социальной жизнью. Этот мотив присутствовал и у Батюшкова, его персонаж также стремился укрыться в свои пенаты, в свой укромный уголок от окружающего мира, но он ведь не собирался оттуда возвращаться, а Рылеевский возвращается и с высоты своего идеала с еще большим кошмаром обнаруживает ужас социальной жизни. И в этом смысле к дружескому посланию благополучно прикрепляется финальная сатира, потому что именно так можно было обозначить особенности жанра оригинального Рылеевского стихотворения.

Анализ стихотворения Пушкина «Городок»

Стихотворение «Городок» относится к лицейской лирике Пушкина. Согласно предположению ряда литературоведов, обращено оно к доброму приятелю поэта – князю Николаю Ивановичу Трубецкому. Произведение написано в жанре дружеского послания, широко распространенном в начале девятнадцатого столетия. Популярность эту объяснить довольно просто. Складывалась она из нескольких факторов, в их числе – малое количество канонов, связанных с жанром, тематическая и языковая свобода. Дружеское послание, сочиненное Александром Сергеевичем, близко по духу к дружеским посланиям, в большом количестве созданным Батюшковым. Особенно к его стихотворению «Мои пенаты». Тем не менее, нельзя назвать «Городок» произведением в чистом виде подражательным. В нем хорошо видна творческая самостоятельность Пушкина. У Батюшкова в «Моих пенатах» дан ряд условно-поэтических изображений. Александр Сергеевич представляет читателям яркие бытовые зарисовки. Он прекрасно передает атмосферу, царящую в маленьком провинциальном городке. Достаточно вспомнить хотя бы тот отрывок из стихотворения, где рассказывается о сплетнях, поведанных лирическому герою болтливой и любопытной старушкой. Ей известно практически все – «кого жена рогами убрала», «кто умер, кто влюблен», «в котором огороде капуста цвет дала», как Антошка разломал балалайку.

Значительная часть «Городка» посвящена рассуждениям лирического героя о содержании своей библиотеки. Сам Пушкин с детства много читал, поэтому с лучшими представителями мировой литературы был неплохо знаком. Первым упоминается Вольтер, названный «фернейским злым крикуном». Его творчество Александр Сергеевич высоко ценил на протяжении всей жизни. Далее герой говорит об Ариосто, Вергилии, Гомере, Горации, Парни, Расине, Руссо, Мольере, Лагарпе. Находится место на полках его обширной библиотеки и русским авторам. Искренней похвалы удостоились Барков, Крылов, Батюшков, Богданович, дядя Пушкина – Василий Львович. Их произведения оставили значительный след в воображении юного Александра Сергеевича. Интересно, что положительную оценку получили те творения вышеперечисленных авторов, которые в большей степени схожи по настроению с лирикой его любимых французских поэтов.

«Городок» представляет собой своеобразный документ, позволяющий поближе познакомиться с библиотекой молодого Пушкина, понять, кто способствовал его становлению как читателя и как стихотворца.