КТП. Культурные тренды. 2021. Т.1. Администрация губернатора белгородской области

• Название: Администрация губернатора белгородской области
• Дата: 12.04.2022
• Размер: 1.05 Mb.
• Имя файла: Культурные тренды. 2021. Т.1.docx
• Тип: Документы; #467256
• страница: 82 из 105

ЦИФРОВИЗАЦИЯ КАК ФАКТОР АНТРОПОЛОГИЧЕСКОГО

ИЗМЕНЕНИЯ КОММУНИКАТИВНЫХ ПРАКТИК СОВРЕМЕННОГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА
М.А. Игнатов, М.Н. Киреев, В.Г. Туркина Белгородский государственный институт искусств и культуры

e-mail: [e-mail] e-mail: [e-mail]

e-mail: [e-mail]
Аннотация. В статье путем использования методов историко-философского исследования, подразумевающую критическую аналитику и обобщение источниковедческой базы, сравнительный анализ философского дискурса мыслителей; общенаучных методов сравнительно-исторического исследования, культурно-семиотической интерпретации, системного и синергетического подходов, связанных с диалектической методологией, осуществлена попытка разбора положительных и негативных эффектов цифровой трансформации образования и будет дана попытка ответа на вопрос о степени изменения ситуации человека в современном постиндустриальном обществе.

Ключевые слова: образование, цифровая трансформация, постиндустриальное обшество, клиповое мышление.

DIGITALIZATION AS A FACTOR OF ANTHROPOLOGICAL CHANGE IN COMMUNICATION PRACTICES OF THE MODERN EDUCATIONAL PROCESS

M.A. Ignatov, M.N. Kireev, V.G. Turkina Belgorod State University of Arts and Culture

e-mail: [e-mail] e-mail: [e-mail]

e-mail: [e-mail]
Abstract. In the article by using methods of historical philosophical research, implying critical analysis and generalization of the source base, comparative analysis of the philosophical discourse of thinkers; general scientific methods of comparative-historical research, cultural- semiotic interpretation, systemic and synergistic approaches related to dialectical methodology, anattempt to analyze the positive and negative effects of digital transformation of education will be made and an attempt will be given to answer the question about the degree of change in the human situation in today's post-industrial society.

Keywords: education, digital transformation, post-industrial communities, clip thinking.
ПриГлобализации1.0,котораяначаласьоколо1492года,мир перестал бытьбольшим исталсредним.ПриГлобализации2.0–вэпохувозникновения мультинациональных компаний – онпересталбытьсреднимисталмаленьким.Апотом, около 2000 года, наступила Глобализация3.0,итогдамиризмаленькогосделалсякрошечным.

Томас ФридманИнтервьювWired(автор“Плоскогомира”)
Ситуация вызова, в которой оказалось человечество во время всемирного карантина 2020 года, актуализировала запрос общества на новые форматы технического оснащения коммуникативных практик. Впрочем, не стоит говорить о том, что лишь пандемия является двигателем цифровой трансформации общества. Н.Винер отмечал, что мы не осознаем того факта, что последние 400 лет мировой истории – крайне специфический период, во время которого, скорость, с которой стали происходить изменения, не имеет прецедентов в былой истории, как и сама природа этих изменений[1, с.49]. Глобализация, как один из ярких феноменов постиндустриального общества, двигало человечество на путь поиска наиболее эффективных способов общения еще с конца двадцатого века, а карантин в данном случае стал подобен допингу, принимаемом спортсменом перед соревнованием. О каком роде соревнования можно говорить? Человек – главный ресурс 21-го века, которым может овладеть лишь тот, кто его обучит. Образование при этом есть наиболее востребованная коммуникативная практика, доказавшая свою эффективность еще в античные времена. Таким образом, тот, кто возглавит процесс цифровой трансформации, тот завладеет умами всего человечества. Здесь, без лишнего пафоса, можно сказать, что лидерство в цифровизации образования, обеспечит в долгосрочной перспективе и лидерство во всем. Иными словами, это и есть главная награда в данном соревновании. Однако не стоит смотреть на цифровизацию в исключительно положительном ключе, так как изменения коммуникативных практик, присущих человечеству на протяжении буквально тысячелетий, не может изменить и ситуацию человека в этом мире. Мы являемся рабами нашего технического прогресса, а лучшее что может сделать раб – адаптироваться, что несет в себе процесс изменения.

В данной статье будет, путем использования методов историко- философского исследования, использующих критическую аналитику с обобщением источниковедческой базы; общенаучных методов сравнительно- исторического исследования, семиотико-культурологической интерпретации, системного и синергетического подходов, связанных с диалектической методологией, осуществлена попытка разбора положительных и негативных эффектов цифровой трансформации образования и будет дана попытка ответа на вопрос о степени изменения ситуации человека в современном постиндустриальном обществе.

Прежде всего, для полноты исследования, необходимо дать определение понятия «цифровая трансформация». В основе цифровой трансформации обнаруживается глобальная экономика, отражаемая, в первую очередь, в международных экономических процессах трансконтинентальных корпораций, а во вторую, на уровне отдельных региональных бизнес-единиц, имеющих яркую корпоративную структуру. Международные акторы бизнес-процессов, как цифровой сферы, так и более традиционных форматов капитализации человеческого потенциала, внедряют IT-технологии и проводят цифровую

горизонтально ориентированную трансформацию своих бизнес-моделей. Цель проста – создание цифрового технологического суверенитета, позволяющего удерживать высоту прибыли отдельно взятой сферы роста капитала, в виду монополии на средство производства, что есть естественное положение дел еще со времен Карла Маркса. Для Российской Федерации особенно характерны примеры таких компаний как «Росатом», «Роснефть», «Газпром», в которых наряду с оптимизацией бизнес процессов посредством проектного менеджмента и «бережливого производства», идет так же и цифровая трансформация внутрикорпоративных коммуникаций. Более того, можно сказать, что все современные управленческие практики не мыслимы без цифрового аспекта.

Британо-венесуэльский ученый, исследующий процессы социально- экономического развития Карлота Перес (Peres, 2011)[2], называет цифровую экономику «пятым по счету, технологическим укладом, призванным перезапустить конкурентное соревнование на новой базе», в котором, благодаря увеличению гибкости капитала, за счет его диджитализации

«последние могут стать первыми». Где под гибкостью капитала понимается большая склонность к выстраиванию глубоких горизонтальных процессов, а не строгой иерархичности, доминировавшей до этого вертикали. При этом, данный взгляд не подразумевает расцвет малого предпринимательства, как может показаться на первый взгляд, а наоборот больший диктат корпораций, которые не несут ответственности за своих сотрудников. Такое положение дел мы можем наблюдать, используя «Яндекс-такси» и аналогичные сервисы. К такому положению дел, забегая вперед, может привезти и перевес в использовании технологий дистанционного образования, когда педагог не несет ответственности за то как информация передается обучающемуся, как и последний не несет ответственность за усвоение предмета.

Так же стоит отметить и ситуацию с такими сферами деятельности человека как медиа, торговля и банковское обслуживание, в которых, изменения технологического уклада создания ценностей, отражается в первую очередь, опять же из-за ориентации данных сфер на создание или удержание прибыли. Данное суждение подтверждает анализ BCG (Boston Consulting Groop)[3]. В нем раскрывается, то, что, конечно же, в первую очередь, цифровая трансформация охватывает отрасли медиа и телекоммуникации. Совсем недавно, с исторической точки зрения, человечество довольствовалось получением информации через печатные журналы, телевидение и радио. Сказать, что данное положение дел изменилось – ничего не сказать. Современное общество не просто устремилось в интернет-порталы, оно, скорее, приходит оттуда, меняя реальность порою самым причудливым образом и называя ее «дополненной». Таким образом, у компаний отраслей, начавших цифровую трансформацию первыми, выкристаллизировалась потребность адаптироваться к правилам игры новой реальности, которые совершенно точно требуют - или меняешь бизнес-модель/способ производства или ты больше не игрок, а наблюдатель-потребитель. Ярким примером данного положения дел

является решение руководства Axel Springer – европейского медиаконцерна, некогда выпускающего более 160 наименований печатных периодических изданий, продать существующий бизнес и переключиться на высокотехнологичный бизнес (Vyugina, 2016)[4]. В общем виде, данные процессы можно наблюдать и на российском пространстве медиа, где классические СМИ цифровизируются, отказываясь от своих печатных прародителей. В этом же русле действуют и крпуные телевизионные холдинги, переводящие свою продукцию на стриминговые площадки, следуя в фарватере таких сервисов как Netflix и HBO.

Понятие «цифровой трансформации» уже успело обрести несколько вариантов трактовок. Первым, наиболее простым, примером, можно найти прагматичное определение Boston Consulting Groop (BCG): «Цифровая трансформация – это максимально полное использование потенциала цифровых технологий во всех аспектах бизнеса». При этом не идет речь о некоем качественном изменении, а акцентируется внимание на само внедрение некоей новой технологии, без учета фактора человека, что выглядит крайне утилитарным. Здесь так же сразу стоит отметить, что и многие другие исследователи и авторы данного определения следуют утилитарной парадигме практико-ориентированного подхода, наблюдаемого в типичных корпоративных презентациях, уповая, прежде всего на результат трансформации, а не его эффективность. Наиболее известные из них – это определения данные специалистами MIT и DBTC (Digital business transformation centre), в которых также упор делается на успех внедрения и оптимизацию, в условиях ограниченности ресурсов. То есть, нет речи о человеке, единственном потребители образовательных услуг. По крайне мере, осознанном. При этом общей характерной чертой данных определений является следствие того, что самих новых технологий необходимых для цифровой трансформации недостаточно, без значимого экономического эффекта. Можно ли говорить о значимом экономическом эффекте такой сферы человеческой деятельности как образование? Очень дискуссионный вопрос, но при этом совершенно точно можно обозначить, что данная сфера уже не лишена внедрения новых технологий. Тем не менее, обобщая, предлагаем свое определение. Цифровая трансформация – это феномен ярко выраженного изменения формы социо- экономической деятельности, происходящий вследствие разработки, обнаружения и внедрения it-технологий для повышения различных показателей эффективной деятельности объекта, в целях улучшения качества жизни человека. Нам видится, что без указания гуманистической направленности внедрения любых новшеств, изменится сама этика человеческой цивилизации.

Тем не менее, из определения, данного нами, следует, что цифровая трансформация чего бы то ни было, требует рассмотрения через бизнес – процессы. К примеру, в общем своем виде, она требует;

1. 
   Определение потребностей, позволяющих выстроить план реализации процессов изменения, с учетом инвентаризации уже имеющихся технологий
   
2. 
   Обучение персонала новым технологиям, что особенно критично в таких устойчивых с кадровой точки зрения сферах как образование, медицина и т.д.
   
3. 
   Отказ от устаревших технологий
   

Все это приводит нас к промежуточному выводу, заключающемуся в том, что цифровая трансформация сферы образования должна и встречает прогнозируемое внутреннее сопротивление данной трудовой сферы. Требует внутренней гибкости учреждения образования, которая кажется почти невозможной в виду сложившихся традиций, практик, методов преподавания и высокого среднего возраста кадров.

Тем не менее, в высшей системе образования дан импульс развития технологий дистанционного образования, которые совершенно точно можно обозначить феноменом цифровой трансформации[5, с.12]. Внедрение онлайн- форм обучения можно поделить на два противоположных пути развития. Первый, который можно обозначить как положительный, расширяет возможности для человека к получению информации. Другими словами, тот путь, который лежит в оправдании всех проектов цифровизации. И второй путь, который можно обозначить как «путь отчуждения» - потеря связи между преподавателем и студентом, прерывание режима обратной связи, уменьшение контроля за усвоением материала. В основе негативной стороны «пути отчуждения» спрятан феномен, так называемого» «клипового мышления», упоминания которого можно встретить в работах таких классиков изучения феноменов постиндустриального общества как Э.Тоффлер[6], Маклюэн[7] и Ф.Гиренок[8]. Данный тип мышления стал основным орудием рекламы еще в эпоху доминирования телевидения, спокойно переехав, более того, даже усилившись, в цифровую эру. Под ним подразумевается возможность высокоскоростной обработки больших потоков данных, но без критического осмысления. Можно сказать, что расхожая в сети Интернет фраза «Не рефлексируй, распространяй!», является девизом «клипового мышления». Особой проблемой стало распространение данного типа мышления в допубертатный период развития школьников, у которых отсутствует в полной мере критическое мышление, не сформированы этические нормы поведения, нет запроса на целостную картину мира. Запрет смартфонов в общеобразовательных школах – одна из главных тем родительских собраний во всем мире. Впрочем, данное последствие «клипового мышления» обнаруживается и у взрослого населения, что особенно характерно проявилось в ситуации распространения мифа «о чипировании и влиянии вышек 5G» в 2020 году, а также регулярно проявляет себя в политических дискуссиях. Как следствие всего выше сказанного по поводу «клипового мышления», у индивидов явно прослеживается склонность к принятию непродуманных, стремительно-импульсных решений, где основным толчком является эмоция. Лаборатория Касперского делится данными, где обнаруживается следующее: за 2018 год 40% детей до 10 лет в России и США, а также 68% подростков в РФ, 60% - в США, 58% - в Германии постоянно находятся онлайн. И, за неимением

еще статистики за 2019-2020 год, осмелимся предположить, что данные цифры только выросли. А постоянное пребывание в виртуальной реальности приводит, как показали результаты ряда экспериментов, к подавлению дефолт-системы мозга, отвечающей за системное мышление[9, с.19948]. Проще говоря, человек, проводящий большое время за гаджетами рассеян, обладает ярко выраженным дефицитом внимания, ставшим нормой, а не девиацией, что в свою, очередь ставит вопрос об эффективности дистанционного образования, так как говорить о глубоком погружении в предмет не приходиться.

Отдельно стоит отметить, что само по себе образование есть, в сути своей практика «насилия» - не в бытовом агрессивном понимании данного термина, подразумевающего крайние формы, а в общефилософском, где «насилие» принято понимать как «принуждение»[10, с. 53]. При этом данное «насилие», которое осуществляется во благо рода человеческого, очень точно обрисовано Н.Винером как муравейник – в нем каждый работник выполняет свою конкретную функцию, по крайне мере, по задумке авторов. У каждого участника образовательного процесса все-таки есть должностная инструкция. Но тот же Винер пишет: «Если человек захочет взять структуру этого общества(муравьиного) за образец, мы будем жить в фашистком государстве, идеал которого – индивидуум, с рождения предназначенный для определенного рода занятий: руководители – всегда руководители, солдаты – всегда солдаты, крестьянин – всегда не более чем крестьянин, а рабочий обречен оставаться рабочим»[1, с.54]. Другими словами, получается общество прекариата, в котором горизонтальная мобильность доминирует над вертикальной, которая, впрочем, остается доминирующей в плане власти. Именно эта ситуация

«муравейника» и возникает при избыточном вливании цифровой трансформации в образовательном процессе, известной как дистанционные формы обучения, так как в таком случае преподаватель всегда остается только преподавателем, а не наставником, ментором, тьютором, как мог бы быть в офлайне. Студент – лишь академическая единица. Директор образовательной организации – диспетчерский центр алгоритмизированных поручений. Впрочем тот же Н.Винер пишет по данному поводу следующее: «Если человека ограничить и обречь на постоянное выполнение одних и тех же функций, он не станет даже хорошим муравьем, не говоря уже о том, что не сделается хорошим человеком. Те, кто желал бы организовать нас для выполнения каждым постоянных функций и строгого соблюдения персональных ограничений, принуждают человеческую расу двигаться вперед темпом меньше, чем в половину сил. Они отбрасывают почти все человеческие возможности и, устанавливая число способов, какими возможно адаптировать себя к будущим контингенциям, уменьшают наши шансы на разумно длительное существование на планете»[1, с. 59].

Подводя итоги, следует отметить, что цифровизация как цифровизация как фактор антропологического изменения коммуникативных практик современного образовательного процесса, порождает риски понижения качества образования, увеличивает рост отчуждения человека в обществе,

повышая его анонимность. Способствует росту индивидуумов класса

«прекариат», в виду доминанты гибкой горизонтали над вертикалью, порождая при этом инфантилизацию общества как некую новую норму, сакрализируя при этом маргинальность, создавая экзистенциальный протест и неприятие любого устойчивого статуса. Другими словами, в образовании, как и в этике, как никогда актуален принцип «золотой середины» Аристотеля, когда классические формы образования не страдают, а только приобретают от цифровизации.
Список литературы

1. 
   Н.Винер Кибернетика и Общество. М.: Изадтельство АСТ, 2019. – 288 с.
   
2. 
   Перес К. Технологические революции и финансовый капитал: динамика пузырей и периодов процветания. – М.: Дело, 2011
   
3. 
   Банке Барт Аналитический отчет BCG. Vlast.kz. [Электронный ресурс].
   

/corporation/24539-cifrovizacia-biznesa.html

4. 
   Вьюгина Д.М. Цифровые стратегии медиабизнеса в условиях изменяющегося медиапотребления // Медиаскоп, 2016. – № 4. – url: http://www.mediascope.ru/2233
   
5. 
   Шелекета В.О., Ивахнов В.Ю. «Проблема трансформации сознания человека в условиях цифровизации общества» - Философские и социально-экономические проблемы исследования инновационных технологий и искусственного интеллекта: сборник научных статей. – Белгород: Издательство БГТУ, 2020. – 300 с.
   
6. 
   Тоффлер Э. Шок будущего=Future Shock, 1970. М.: АСТ,2008. – 557 с.
   
7. 
   Маклюэн М. Галактика Гуттенберга: Становление человека печатающего М.:Академический проект, 2005. – 206 с.
   
8. 
   Гиренок Ф.И. Клиповое сознание. М.:Академический проект, 2014. – 324 с.
   
9. 
   Chen A.C., Oathes D.J,. Chang C., Bradley T., Casual interaction between fronto-parietal central executive and deafault-mode networks in humans// Proceedings of the National Academy of Sciences, 2013. Vol. 110, no.49 Pg. 19944-19949.
   
10. 
    Философия войны и мира, насилия и ненасилия: монография/ Под ред. В.П. Римского.
    

• 
  М.: Академический проект, 2019.- 462 с.