Анна Грейси Случайная свадьба
 Скачать 0.74 Mb.
|
Глава 12— И вы тоже, — сказала Мэдди Нэшу, — выйдите из дома, пожалуйста. — Я останусь, — решительно заявил Нэш, с которого усталость неожиданно как рукой сняло. Она недоверчиво взглянула на него. — Вы с ума сошли! Я не могу позволить ему узнать, что у меня здесь живет мужчина! Быстро уходите из дома! Он уже здесь! В дверь громко постучали. Он понимал, что она права, но не мог, черт возьми, оставить ее наедине с этим типом. Не зря она выпроводила из дому детей. К тому же ему хотелось услышать своими ушами, что скажет Харрис. Ругаясь себе под нос, Нэш улегся в постель, сдвинув занавески и оставив между ними лишь узенькую щелку, чтобы наблюдать за происходящим. Ему надоело прятаться. Ему это было неприятно, хотя он понимал, что такой образ действий подсказан здравым смыслом. Но ведь он, черт возьми, мужчина, а не какая-нибудь мышь! — Мистер Харрис, здравствуйте, — услышал он голос Мэдди. — Входите, пожалуйста. Харрис что-то пробормотал и вошел. Остановившись, он сложил на груди руки, широко расставил ноги и по-хозяйски окинул взглядом помещение коттеджа. — Вы, кажется, еще не упаковали вещи? — Как видите, — вежливо ответила Мэдди. — Не думаю, что это займет у вас много времени,— бестактно заявил он, — здесь и упаковывать-то почти нечего. Как и в прошлый раз, Харрис уселся, не дожидаясь приглашения. На сей раз на нем были еще более облегающие фигуру брюки и жилет кричащей расцветки, причем даже со своей кровати Нэш ощущал запах душистой помады, которой пользовался этот тип. Мэдди поставила на стол чайник и несколько чашек с блюдцами. — Вы уже сообщили мистеру Ренфру или его брату графу о том, что сэр Джаспер позволил нам жить здесь в обмен на мед до совершеннолетия Джона? — спокойным тоном спросила она. — Я уже говорил вам, что в документации поместья никакой записи о подобном обещании не имеется, — с самодовольным видом произнес он, откинувшись на спинку и покачиваясь на двух ножках стула. Нэшу очень хотелось, чтобы ножки у стула подломились. — Я не просила вас искать подтверждения обещанию, а просила лишь сообщить об этом мистеру Ренфру или его брату, — вежливо заметила Мэдди. — Разумеется, я этого не сделал, — заявил Харрис и почистил ногти, демонстрируя полное равнодушие. — У мистера Ренфру есть дела поважнее, чем беспокоиться об обещании, которое ничем не подтверждено. И он совершенно ясно заявил, что желает, чтобы вы немедленно освободили коттедж. Выгнать из дому женщину и ребятишек? Маркус никогда не сделал бы ничего подобного. А это означало, что Харрис затевал что-то по собственной инициативе. — Я почему-то так не думала, — сказала Мэдди, — поэтому написала лорду Элверли и объяснила ситуацию. Вам налить чаю? — спросила его Мэдди, одарив неискренней улыбкой. Харрис сердито оттолкнул чашку. — Не хочу. — Он окинул взглядом комнату. — Ну, где оно это ваше письмо? Я его передам: Мэдци налила себе чаю, добавила немного меда и тщательно размешала, прежде чем ответить. — Я отправила его сама. У преподобного Матесона имеется, видите ли, справочник «Дебретт», где перечислены... — Я знаю, что такое справочник «Дебретт». — Такая интересная книга, не правда ли? Там я нашла адрес графа Элверли и отправила письмо сама. Харрис сердито взглянул на нее. Мэдци отхлебнула глоток чаю, явно не замечая его раздражения. — Ну что ж, я пришел не для того, чтобы говорить о письмах, — проворчал он. — Я пришел, чтобы получить арендную плату. Теперь она составляет пять фунтов — и никаких отговорок. — Конечно. Она достала жестяную банку. Харрис изумленно вытаращил глаза. — У вас есть пять фунтов? — Не совсем так, — сказала она, замешкавшись с крышкой коробки, которая с трудом открывалась. — Но я все же считаю арендную плату непомерно высокой и намерена поговорить об этом с мистером Ренфру, когда он сюда приедет... — Предупреждаю вас... Она положила десятифунтовую банкноту на стол и добавила: — Полагаю, вы сможете дать мне сдачу? Харрис недоверчиво уставился на банкноту, потом взял ее и тщательно осмотрел со всех сторон. Он хотел было положить ее в карман, но она ловко выхватила ее из его пальцев. — Сначала сдачу, пожалуйста, — сказала она твердым, но вежливым тоном. Харрис покопался в кармане сюртука и извлек пригоршню мелочи. — Откуда, интересно, берутся такие суммы у таких, как вы? — проворчал он, отсчитывая монеты. Она приподняла брови. — Откуда у меня деньги, вас абсолютно не касается, мистер Харрис. Вас касается только то, что я могу заплатить. Он со злостью швырнул на стол две золотые монеты по фунту стерлингов, три — по полфунта, крону, шесть полукрон и пять флоринов. Пока Мэдди пересчитывала монеты, Харрис потянулся за ее десятифунтовой банкнотой. В этот миг она снова взяла банкноту. — Сначала напишите, пожалуйста, расписку в получении, — сказала она, сложив стопочкой полученные от него монеты. У него побагровела физиономия. — Расписку?! — воскликнул он. — Расписку? Она все еще говорила спокойным тоном: — Мне кажется, это обычная деловая практика. — Обычная деловая практика? — презрительно фыркнул он. — Что вы знаете об обычной деловой практике? Или, может быть, сэр Джаспер писал расписку всякий раз, когда совал свой палец в твой горшочек с медом? На мгновение воцарилось молчание, потом раздался громкий звук пощечины. Сквозь отверстие между занавесками Нэш видел, как Мэдди, словно разъяренная фурия, наклонилась над столом. Он двинулся было ей на помощь, но она, встретившись с ним взглядом, безмолвно приказала: «Спрячься. Это моя битва». Нэшу пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы подчиниться. Если этот сукин сын сделает к ней хоть шаг... Харрис вскочил на ноги, повалив стул, и прижал руку к щеке. — Ах ты, маленькая сучка! — Как вы смеете! — возмущенно воскликнула Мэдди. — В нашей дружбе не было ничего неприличного! Сэр Джаспер был галантным старым джентльменом, который был знаком с моей бабушкой. И ради нее он предоставил мне это жилье и принимал мед в качестве платы за него, чтобы пощадить мою гордость! Харрис ухмыльнулся: — Пощадить твою гордость? Вернее было бы сказать: добраться до твоей шкурки, которая мне... Он сделал шаг к Мэдди, протянув свои толстые ручищи. Нэш вышел из алькова. —Довольно! — прорычал он. Голос его был похож на резкий удар хлыста. Харрис круто повернулся и, уставившись на Нэша, сразу же заметил небритый подбородок, бриджи для верховой езды, сорочку с закатанными рукавами, расстегнутую на горле, отсутствие сюртука и жилета, а самое главное, черт возьми, отсутствие обуви и даже носков на ногах. — А это кто такой? Ваш любовник, а? Теперь мне понятно, как вы зарабатываете десятифунтовые банкноты... — Попридержи язык! Здесь присутствует леди! — цыкнул него Нэш и ударил Харриса по физиономии. Харрис отлетел в сторону, но удержался на ногах. — Ах ты, сукин сын! — Он замахнулся, чтобы нанести удар Нэшу, но тот хорошо владел искусством кулачного боя и без труда блокировал его удар. — Где здесь леди? Эта маленькая сук... Не дав договорить, Нэш ударил Харриса по лицу еще раз. — Извинись. Управляющий схватил стул и замахнулся им на Нэша, но тот успел наклониться и получил всего лишь скользящий удар по скуле. Отобрав у Харриса стул, он отбросил его в сторону. — Извинись, — повторил Нэш. — Перед ней? Тебе, видно, нравится подбирать объедки после старика, но... На сей раз Харрис от удара Нэша растянулся на каменном полу. Он лежал там, боясь подняться, и из его носа ручьями текла кровь. Тяжело дыша, Нэш стоял над ним со сжатыми кулаками. — Я сказал: извинись перед леди. Мэдди потянула его за локоть. — С него достаточно, мистер Райдер. Нэш не пошевелился. — Извините, мисс, — пробормотал Харрис сквозь носовой платок. Нэш испытывал искушение выбить из этого типа полноценное извинение, но Мэдди так крепко вцепилась в его предплечье, что он опустил кулаки и отступил в сторону. Все еще не поднявшийся с пола, Харрис громко высморкался в платок. — Я пожалуюсь на вас магистрату, — пробормотал он совсем другим тоном, чем тот, которым только что извинялся. — Вот увидите. Я нажалуюсь на вас обоих. — Это было бы хорошо, — заметил Нэш. — А заодно объясни магистрату, почему ты угрожаешь этой леди... — Угрожаю? Я никогда не угрожал ей. — Он с трудом поднялся на ноги и окинул Мэдди злобным взглядом. — Это она вам сказала, эта маленькая... Нэш сделал шаг в его направлении. Харрис, словно краб, торопливо отполз боком в сторону, стараясь, чтобы между ним и Нэшем оказался стол, и, промокнув кровь, сочившуюся из носа, сказал: — Вы не имеете права... — Вон отсюда, — холодно произнес Нэш. — Вы уволены. Идите и освободите помещение, в котором вы проживаете, а если я снова поймаю вас на принадлежащей мне территории, я изобью вас до полусмерти. Брови Харриса сошлись на переносице. — Мне убираться? О чем, черт возьми, вы говорите? Принадлежащая вам территория? Нэш насмешливо поклонился. — Нэш Ренфру. Достопочтенный Нэш Ренфру. Довольно долго все молчали. Выглядывая из-под окровавленного носового платка, Харрис переводил взгляд с Нэша на Мэдди, потом снова на Нэша. — Это ложь, — фыркнул он, приободренный явным удивлением, написанным на лице Мэдди. — Вы услышали, о чем я говорю с ней, и... — Я действительно слышал, — согласился Нэш. — Я слышал, как вы отдаете от моего имени приказания, которые никогда не получали ни от меня, ни от моего брата. Я слышал, как вы требуете заплатить такие суммы, которые не имеете права требовать, и я слышал, — тон его стал ледяным, — что вы выгоняете из дома молодую женщину и пятерых осиротевших детишек, а когда она потребовала разобраться в этом вопросе по справедливости, вы оскорбили ее честь, а также честь моего покойного дядюшки, сэра Джаспера Браунригга. Харрис промокнул окровавленную физиономию носовым платком. Его взгляд метался между Мэдди и Нэшем, не упуская озадаченное выражение лица Мэдди и его холодное самообладание. — Я вам не верю. Я слышал, как она называла, вас Райдером. Нэш пожал плечами. — Это детское прозвище, — сказал он, чувствуя на себе взгляд Мэдди, которая еще не была убеждена в том, что он не блефует. Харрис недоверчиво покачал головой. — Но Нэш Ренфру живет за границей. — Обычно я живу за границей, но сейчас нахожусь дома. — Докажите, что вы — это он, — задиристо потребовал Харрис, ухватившись за край стола. — У меня нет при себе документов, если вы это имеете в виду, — сказал Нэш, пожав плечами. — Но я не обязан что-то доказывать таким, как вы. Харрис усмехнулся с победоносным видом. — Потому что все это вранье. Я так и скажу магистрату. — Непременно сделайте это, — холодно сказал Нэш. Харрис сердито взглянул на него, однако был явно озадачен. Энергия Нэша быстро убывала. Его лодыжка и голова пульсировали от боли. Он незаметно оперся о край кровати и продолжил: — В доме моего дядюшки дворецким все еще работает Ферринг? Я не бывал в Уайтторне с детских лет, но полагаю, что не так уж сильно изменился. А экономкой там была ужасно строгая женщина — как же ее звали? — ах да, миссис Пикенс. Если они еще там, то подтвердят мою личность. У Харриса на физиономии появилось какое-то затравленное выражение. — Кто-нибудь назвал вам эти имена. Он с упреком взглянул на Мэдди, но она смотрела на Нэша, тоже явно сбитая с толку. — Непременно скажите об этом магистрату, — заявил Нэш. Он выпрямился, поработал пальцами, разминая их, потом сложил кулаки и решительно сказал: — А теперь убирайтесь вон. Харрис не сводил глаз с десятифунтовой банкноты, все еще лежавшей на столе, и потянулся за ней. — Оставьте! — приказал Нэш. — А как же мои пять фунтов мелочью? — задиристо спросил Харрис. — Они останутся в качестве компенсации леди за беспокойство. Харрис нахмурил брови и тут же поморщился, ощутив все синяки и ссадины на своей физиономии. — Я еще до вас доберусь — до обоих! — сердито поклялся он, покидая коттедж. — Вот увидите! Мэдди поставила на стол миску с подсоленной горячей водой, принесла чистые тряпки и бальзам для лечения порезов. Вода выплеснулась через край, но она и внимания на это не обратила. — Это правда? Руки, смывавшие кровь, перестали двигаться. — То, что я Нэш Ренфру? Да, это правда. Он вытер руки о полотенце. Мэдди, слишком расстроенная, чтобы встретиться с ним взглядом, посмотрела в сторону. Итак, Он Нэш Ренфру — брат графа, хозяин ее жилища. Ее лендлорд. И при этом лжец, каких мало! — Давно ли вы это узнали? Он сложил полотенце и кинул его на стол. Как будто его аккуратность могла каким-то образом умиротворить ее. — Со времени вчерашнего визита Харриса. Значит, он предпочел не говорить ей, сердито подумала она. — Это случилось внезапно, — продолжал объяснять он, не замечая ее состояния. — Когда Харрис назвал некоторые имена: мое, моего брата Маркуса и дядюшки Джаспера, —это как будто сняло в мозгу какую-то блокировку, и все вдруг встало на свои места. Он улыбнулся ей, как будто приглашая порадоваться вместе с ним. А она смотрела на грязную воду в миске, и ей хотелось вылить эту воду на его красивую головушку. Неужели ему не понятно, в какое положение он ее поставил? И какой глупой заставил себя почувствовать? И какой обиженной? А эти ласки, эти нежные поцелуи... Она рассказала ему о своем прошлом. О своей жизни во Франции... Они вместе похоронили пчел, вместе работали на погубленном огороде — и все это время он знал... — Итак, к вам вернулась память — как это приятно! — но почему вы не сказали? — Я хотел сказать, но... — Но — что? — Но вы ушли, а к тому времени как вернулись, я решил, что будет лучше, если вы не будете знать, кто я такой. — Умоляю вас объяснить, почему вы так решили, — сказала Мэдди, которой пришлось сесть на собственные руки, чтобы они не сжимались в кулачки. — Я хотел узнать, что затевает Харрис. Она презрительно фыркнула: — А я, конечно, сделала бы все, что смогла, лишь бы вы не узнали этого? — Отчасти. Ведь вы хотели, чтобы я уехал. — Понятно! Значит, я все это время была права — это была взятка, для того чтобы вам позволили оставаться здесь! Он озадаченно взглянул на нее. — Вы это знали. — Нет! Я думала, что это объясняется вашим нежеланием переехать к викарию. Она была слишком сердита и обижен, чтобы оставаться с ним в одном помещении, поэтому встала и направилась к двери. — Вам необязательно перебираться к викарию. Можете отправляться в свой собственный дом — в поместье Уайтторн-Мэнор, оно менее чем в двух милях отсюда. Там десяток кроватей на выбор, а также куча слуг, чтобы позаботиться о вас. — Она широко распахнула дверь. — Но вместо этого вы предпочли скрыть от меня, кто вы такой, и подкупить меня, а затем, после всех этих предосторожностей, раскрыть свою личность единственному человеку в деревне, который желает мне зла! Она схватила с крючка плащ и ушла, захлопнув за собой дверь. Какой же дурочкой она была! Доверчивой дурочкой! Скоро вся деревня узнает о том, что он вскочил с ее постели полуодетый и без сапог. Средь бела дня! Вскочил, чтобы защитить ее честь! Ее честь! Сильно сказано! Он даже понятия не имел, в какое положение ее поставил. Никто не поверит тому, что она невинна, что между ними ничего не произошло, кроме того, что глупенькая Мэдди Вудфорд отдала свое сердце в обмен на несколько нежных поцелуев. Поцелуев, которые лживый распутник подарил легковерной девушке. Деревенские жители подумают самое плохое. И каждый решит, что она пыталась заманить владельца поместья, чтобы заставить его жениться на ней. Но ничего не вышло. Мужчина в таких случаях никогда не страдает, его никто не винит. Виноватой всегда бывает женщина. Она быстро шла, почти бежала, сама не зная, куда направляется. Потом вдруг остановилась, поняв, что направляется в свое любимое местечко, где обычно делилась своим бедами с пчелами, — к ульям. Но ульев больше не было и не было больше пчел, которым можно было бы поведать о своих бедах. Бабушки тоже больше не было, а ее собственная жизнь была в развалинах. Она расплакалась. В полном унынии, чувствуя, как жестоко обошлась с ней жизнь в очередной раз, она сидела на холодной каменной скамье, и по щекам ее катились слезы. Сколько времени прошло с тех пор, как она позволила себе как следует выплакаться? Она не помнила. Возможно, она не плакала со дня похорон бабушки. Или с тех пор, как в последний раз заперла их коттедж. Об отце она так не горевала. Его смерть была большим облегчением для всех. Мэдди плакала до тех пор, пока не осталось слез. Потом она глубоко вздохнула и поднялась на ноги — спокойная и усталая. Слезы пошли ей на пользу. Она направилась по тропинке, бегущей вдоль леса. Это было ее излюбленное место для прогулок: с одной стороны шумел лес, с другой — простирались зеленые склоны холмов. А если подняться наверх, то с вершины холма можно было любоваться видами в нескольких направлениях сразу. Она любила бывать в этом месте. Открывающиеся виды помогали ей взглянуть на свои проблемы в перспективе. На деревьях зеленели почки. В полях пробиваясь из-под снега, цвели подснежники, изящные головки которых кивали на ветру словно застенчивые девушки. На одном из полей она увидела пару ягнят, ярко-белых на фоне зеленой травы, которые, стоя на длинных неуклюжих ножках, сосали своих маток, тряся от удовольствия хвостиками. Весна чувствовалась повсюду. Но она не ощущала прилива сил. Она была измучена и опустошена. Взобравшись на вершину холма, она вдохнула чистый холодный воздух. Все варианты ее дальнейших действий лежали перед ней: в одном направлении виднелась деревня, в другом — Уайтторн-Мэнор, а еще дальше к северу находился Файфилд-Плейс... Файфилд-Плейс и мистер Хьюм. Из деревни ей придется уехать. Возможно, это было проявлением слабости с ее стороны, но она не вынесла бы шепота за своей спиной и того, как отворачиваются от нее при встрече ее новые друзья. Раньше у нее никогда не бывало подобных друзей. Во Франции они всегда соблюдали дистанцию в общении с ними. Дети тоже пострадают от ее погубленной репутации. Нет, остаться здесь она не могла. У нее было пятнадцать фунтов. Этого, конечно, недостаточно, чтобы начать жизнь заново. Единственным, что помогло им выжить здесь, была номинальная арендная плата за коттедж, назначенная сэром Джаспером. И хотя она не сомневалась, что Нэш с уважением отнесется к договоренности с сэром Джаспером, она не сможет здесь оставаться. Символическая арендная плата лишь подольет масла в огонь сплетен. С тяжелым сердцем она еще раз взглянула на открывающийся вид и содрогнулась. Иного выхода у нее не было. Нэш ругал себя. Во всем виноват его проклятый темперамент. После всех мер, которые они приняли, чтобы не скомпрометировать ее, он вдруг открылся. И перед кем? Перед Харрисом! Но еще того хуже был взгляд, который она бросила на него, когда поняла, что к нему вернулась память, а он не сказал ей об этом. Он даже не подумал о ее чувствах. Он думал лишь о том, каким образом остаться здесь, в коттедже, как защитить ее от Кровавого аббата. Он обидел ее. Сильно обидел, судя по всему. Пропади все пропадом! А защищая ее от Харриса, он навлек на нее еще большие неприятности! Что, черт возьми, ему теперь делать? Он стал причиной скандала, ему и исправлять положение. Но каким образом? Обычным решением в случае скомпрометированной добродетели была женитьба. Его тело с явным одобрением отнеслось к такому варианту. Нэш перевел взгляд с изношенных, выгоревших платьев, развешанных на крючках в алькове, на котелок с супом, висевший над огнем... Мэдди была добрым, простодушным созданием: ухаживала за пчелами, курами и детьми. Она была красавицей, не испорченной элементарным образованием. Кроме короткого периода жизни в доме отца-джентльмена, она жила в коттеджах и выращивала овощи в огороде. Интересно, смогла бы Мэдди жить как он — вращаться в самых высших кругах международного светского общества? Мужчины с одобрением отнеслись бы к ее красоте, но женщины... Они бы ее быстренько раскусили, подумал он. Разнюхали бы все о ее происхождении — они всегда это делали — и заклевали бы ее в мгновение ока. Нет, с его стороны было бы эгоистично и жестоко тащить за собой Мэдди в этот мир. И ему пришлось бы наблюдать, как люди его мира разрушают ее оптимистический взгляд на жизнь. Этого он не смог бы вынести. Он не нарушил ее девственность, а лишь скомпрометировал ее перед человеком, который имел зуб против них обоих. Все, что ей действительно было нужно, — это новое жилье, чтобы прекратить сплетни, и доход, напомнил он себе. И защита. Для этого идеально подошел бы коттедж на территории поместья его брата. Нэш позаботится о том, чтобы у нее и детей был доход, а Маркус обеспечит им защиту. Это было весьма адекватное решение. Но чувство вины осталось. — Я хочу, чтобы вы уехали, — сказала Мэдди, вешая на крючок свой плащ. Скоро должны были вернуться дети. Пора готовить ужин. Он испуганно взглянул на нее. — Что? Сейчас? — Как можно скорее. Она была рада, что к нему вернулась память, искренне рада, но сейчас просто чувствовала себя... разбитой, потому что пыталась найти в себе силы сделать то, что, как она полагала, было неизбежным: выйти замуж за мистера Хьюма. Когда жизнь переворачивается вверх тормашками, единственный способ справиться с ситуацией — это осторожно делать шаг за шагом, медленно продвигаясь вперед. Десятифунтовая банкнота все еще лежала на столе, где она ее оставила, на ней были аккуратно сложены стопочкой пять фунтов мелочью. Она положила деньги в жестяную банку. По крайней мере у нее есть деньги на проезд в почтово-пассажирском дилижансе до Лестершира. Она надела фартук, чтобы не забрызгать одежду, и достала корзинку с яйцами, миску и вилку, собираясь печь оладьи. Он мрачно наблюдал за ней. — Я не... — начал было он, но замолчал, заметив суровое выражение ее лица. — Ладно. Я уеду, но дождусь возвращения детей. Мне хотелось бы с ними попрощаться. Она кивнула. Дети расстроятся. Он им нравится. Как и ей, если говорить откровенно. Но он нравится ей слишком сильно, и для ее собственного душевного спокойствия она должна держать это в секрете. Она знала, что между ними ничего не может быть. Вот если бы Нэш не был наследником графства... если бы отец не потерял все свои деньги... если бы она получила нормальное воспитание и образование, что позволило бы ей занять положенное место в жизни и своевременно дебютировать в свете подобно другим девушкам ее социального статуса... Если бы ей не пришлось растить пятерых маленьких братьев и сестер, если бы она не жила за счет благотворительности его дядюшки... Если бы только... Она перестала взбивать яйца и положила вилку. — Почему вы не сказали мне, что к вам вернулась память? Почему скрыли это от меня? — Я уже говорил вам. Я хотел вывести на чистую воду Харриса, а вы выгнали меня из дома. Как подтвердилось сегодня, я был прав. Он сцепил руки на затылке и с довольным видом отклонился назад, удерживая равновесие на двух ножках стула. — Вы могли бы отлично выспаться в Уайтторне, а утром вернуться сюда. — Положив в сковородку кусочек масла, она поставила ее на огонь, чтобы масло растаяло. — Тогда ни у кого но возникло бы мысли связывать каким-то образом почтенного Нэша Ренфру со мной. Она добавила растаявшее масло к смеси и энергично взбила ее. — Хотите правду? — раздраженно спросил он. — Я не сделал этого из чистого тщеславия. Не мог я прибыть в Уайтторн в одном сапоге в первый день своего пребывания в статусе его владельца. Я выглядел бы смехотворно. В таких случаях важно появиться должным образом — произвести соответствующее впечатление, чтобы было ясно, что так же будет продолжаться и далее. — Да уж, без напыщенности не обойтись, — сказала она и поставила смесь на полку, накрыв кусочком чистой ткани. Ей вдруг стало понятно, почему он остался в коттедже. Удивляло лишь, почему он не хотел признаться в этом. Остатки ее гнева улетучились, как не бывало. — Без напыщенности? — повторил он, когда она снова вернулась к столу. — Вы обманщик, Нэш Ренфру, — тихо сказала она. — Вы остались здесь и спали на холодном жестком полу по одной-единственной причине — чтобы защитить меня и детей от Кровавого аббата. — Ну что ж, это правда, — признался он, смущенно взглянув на нее. — Что бы я был за мужчина, если бы бросил вас в подобной ситуации и отправился по своим делам после всего, что вы для меня сделали? Она так и думала. Это было сделано из чистой благодарности. И галантности. Желания расплатиться той же монетой. И тут ни при чем утренние мечты и глупые надежды. И если она теперь оказалась в еще более запутанной ситуации, чем была тогда, когда он появился, то никто в этом не виноват — ни он, ни она. Это просто одна из случайностей, которые происходят в жизни. |