био. Assassins Creed Братство. Assassins Creed. Братство И. Иванов, перевод, 2016
 Скачать 1.71 Mb.
|
|
– Эцио, а как ты рассчитываешь управиться один? – Я пойду не один, – возразил Эцио, осторожно убирая Яблоко в мешочек. – Я возьму с собой его. – Ты думаешь, что сможешь им управлять? Хорошо, если бы твоя уверенность оправдалась. Сдается мне, что эта штучка была изготовлена в мастерской Вельзевула. – В злых и коварных руках Яблоко, возможно, и опасно. Но пока оно находится у нас… – Тогда глаз с него не спускай и из рук не выпускай. Все покинули остров, отправившись выполнять задания, которые им дал Эцио. Сам Аудиторе перебрался на другой берег Тибра и почти бегом достиг церкви, которую Ла Вольпе узнал в картине, показанной Яблоком. Картина за это время изменилась. Солдаты Чезаре упорядоченно покидали площадь, словно получив приказ. Многие из них были опытными вояками и прекрасно понимали: поражение означает их гибель. Чезаре на площади не было. Эцио не сомневался, что тот все еще оправляется после действия кантареллы. Но приказ собраться отдал не кто иной, как Чезаре. Единственным местом, где он сейчас мог бы укрыться, был его укрепленный дворец, находившийся неподалеку. Ассасин отправился туда. Он смешался с небольшой толпой слуг Борджиа. На плечах их плащей был вышит личный герб Чезаре. Яблоко делало Эцио невидимым, однако слуги были настолько взбудоражены, что вряд ли заметили бы его присутствие. Вместе с ними Аудиторе прошел через ворота дворца, которые ненадолго открылись и тут же закрылись. Эцио скользнул в тень колоннады и обошел двор по периметру, заглядывая в каждое незашторенное окно. Впереди он увидел дверь, которую охраняли двое солдат. Ассасин оглянулся по сторонам. Двор был пуст. Аудиторе бесшумно подкрался к караульным, выдвинув лезвие потайного клинка. Первый солдат умер мгновенно. Второй с силой ударил мечом по левой руке Эцио. Не будь спасительного наруча, караульный отсек бы ему руку. Пока противник изумленно таращился, считая удачу напавшего колдовством, Эцио всадил ему в шею клинок. Караульный словно мешок повалился на землю. Дверь оказалась незапертой, а ее петли – настолько щедро смазанными, что Эцио удалось бесшумно проникнуть внутрь. Помещение было большим и сумрачным. Эцио спрятался за шпалерой над дверью, которую повесили для защиты от сквозняков. В центре комнаты, за большим дубовым столом, заваленным бумагами, сидели люди. Между бумаг на столе стояли два железных канделябра с несколькими свечами в каждом. Главное место за столом занимал сам Чезаре. Сбоку сидел его личный врач Гаспар Торелла. Остальные были ближайшими сподвижниками Чезаре. Лицо Борджиа по-прежнему сохраняло землистый цвет. На лбу и щеках блестели капельки пота. – Вы должны их выследить и уничтожить, – говорил Чезаре, сжимая подлокотники кресла, чтобы не сползти вниз. – Они одновременно повсюду и нигде, – удрученно заявил один из его помощников. – Мне все равно, как вы это сделаете. Просто возьмите и сделайте! – Господин Чезаре, без вашего руководства мы ничего не сможем. Ассасины сплотили свои ряды. Часть французской армии ушла из Рима, а у оставшейся сломлен боевой дух. Наши собственные силы малочисленны. Мы не сможем тягаться с ассасинами. У них повсюду есть шпионы, тогда как наша сеть обезглавлена и не в состоянии с ними бороться. Немалое число горожан симпатизирует Эцио Аудиторе и его ассасинам. – Разве вы не видите, что я болен, idioti?[128] Хоть раз проявите инициативу – Чезаре вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Меня едва не убили, но у меня по-прежнему есть зубы. – Господин… – Не можете уничтожить, тогда хотя бы сдерживайте их. Чезаре замолчал, тяжело дыша. Доктор Торелла протер ему лоб тряпкой, смоченной в уксусе или какой-то другой резко пахнущей жидкости. Делая это, врач вполголоса успокаивал своего господина. – Ждать недолго, – продолжал Чезаре. – Вскоре Микелетто вернется в Рим с нашими войсками из Романьи и с севера. Тогда вы увидите, с какой скоростью ассасины превратятся в прах. Эцио вышел из-за шпалеры, достав мешочек с Яблоком. – Ты занимаешься самообманом, Чезаре, – громко и властно произнес он. Чезаре вскочил на ноги. Глаза были полны неподдельного страха. – Ты? Сколько же жизней у тебя, Эцио? Но на этот раз ты точно умрешь. Позовите стражу! Немедленно! – заорал Чезаре своим офицерам. Сам он, опираясь на плечо доктора Тореллы, скрылся за внутренней дверью. Один из офицеров метнулся к входной двери, чтобы поднять тревогу. Остальные навели на Эцио пистолеты. Ассасин мгновенно извлек Яблоко из мешочка и поглубже надвинул капюшон, заслоняя глаза от света. Тот делался все ярче и вскоре стал почти солнечным, но без опаляющего жара. – Это что за колдовство? – неистово закричал офицер, наугад выпалив из пистолета. Его пуля причинила Частице Эдема не больше вреда, чем летний ветерок. – Этому человеку наверняка помогает сам Бог! – выкрикнул другой, закрываясь от слепящего света. Он брел ощупью, думая, что идет к двери. Те, кто оставался за столом, опустили головы, зажимая глаза обеими руками. – Что происходит? – Как такое возможно? – Пощади меня, Господи! – Я ничего не вижу! Плотно сжав губы, Эцио продолжал сосредоточенно передавать Яблоку свою волю. Но даже он не решался откинуть капюшон. В какой-то момент интуиция подсказала ему, что нужно остановиться. Эцио велел Яблоку погаснуть, и оно, до сих пор тонувшее в собственном свете, вдруг потухло. В помещении было тихо. Эцио осторожно откинул капюшон. Внешне ничего не изменилось. Все так же горели свечи в канделябрах, бросая на поверхность стола два желтоватых пятна. Язычки пламени не колебались, словно вокруг не было никакого движения воздуха. Шпалера над дверью полностью утратила яркость красок. Офицеры за столом были мертвы. Мертв был и тот, кто пытался выбежать и позвать гвардейцев. Его рука замерла на засове. Чтобы выбраться самому, Эцио пришлось оторвать руку мертвеца от засова. Перевернув тело, Эцио ненароком заглянул покойнику в глаза… Лучше бы он этого не делал. Такое, раз увидев, никогда не забудешь. – Requiescat in pace, – произнес Эцио. Его прошиб холодный пот. Только сейчас он понял, какими страшными силами обладает Яблоко. И если эти силы необузданно вырвутся наружу, Яблоко станет повелевать умами людей, исполняя самые потаенные желания, даруя невиданные возможности и раскрывая неведомые миры. Яблоко могло ввергнуть мир в бездну, которую человеческий разум был не в состоянии вообразить. 46 Конклав так и не мог принять решение. Несмотря на все усилия кардинала делла Ровере переиграть Чезаре, тот пока еще имел достаточное влияние, чтобы сдерживать давнего врага их семьи. Остальные кардиналы колебались и мешкали. Кем-то двигал страх, а кем-то – собственные корыстные интересы. Макиавелли догадывался, чем все это кончится. Кардиналы выберут того, чье правление не будет долгим, зато будет устраивать все стороны. Временный папа, если угодно. Тупиковая ситуация длилась уже несколько недель. Неудивительно, что Эцио обрадовали новости, принесенные на Тиберину Клаудией. – Руанский кардинал, француз Жорж д’Амбуаз, сообщил – точнее, его вынудили сообщить, – что Чезаре задумал устроить встречу с приверженцами тамплиеров за пределами Рима. Кардинал должен туда поехать. – Когда? – Этим вечером. – Куда? – Место решили до последней минуты держать в тайне. – Тогда я отправлюсь к дому кардинала и буду следовать за ним по пятам. – Они избрали нового папу! – сообщил вбежавший Макиавелли. – Французишко, которого Клаудия растрясла на признания, сегодня поедет с донесением к Чезаре. И не один. Туда отправится небольшая свора псов, хранящих верность Борджиа. – И кого же они выбрали новым папой? – Они подтвердили мою догадку, – улыбнулся Никколо. – Избран кардинал Пикколомини. Не такой уж и старый: ему шестьдесят четыре года. Но здоровьем слаб. Он будет носить имя Пия Третьего. – Кого он поддерживает? – Этого мы пока не знаем. Однако все иностранные послы надавили на Чезаре, настоятельно рекомендуя ему на время выборов покинуть Рим. Делла Ровере в ярости, но этот кардинал умеет ждать. Остаток дня Эцио провел, совещаясь с Бартоломео. Они приняли решение выступить объединенными силами кондотьеров и добровольцев. Тогда они сумеют выдержать любое сражение, которое у них может вспыхнуть с силами Чезаре. – Получается, это даже хорошо, что ты тогда не прикончил Чезаре в его дворце. Все его приспешники соберутся в одном месте. Там мы по ним и ударим. – Д’Альвиано посмотрел на Эцио. – Руку даю на отсечение, что ты на это и рассчитывал. Аудиторе молча улыбнулся и прошел к себе. Он прикрепил к руке пистолет, а двойной клинок положил в поясную сумку. Авангард сил Эцио был немногочисленным. Каждого он выбирал сам. Основная часть его добровольцев двигалась позади. Кардинал Руанский выехал из дома под вечер в сопровождении небольшой свиты. Эцио и его всадники отправились следом, держась на безопасном расстоянии. Путь оказался не слишком далеким. Кардинал остановился возле большого загородного поместья, обнесенного крепкими высокими стенами, близ озера Браччано[129]. Эцио один перелез через стену и незаметно пристроился к депутации кардиналов, направлявшейся в Большой зал. Там собралось никак не меньше сотни старших офицеров армии Борджиа. Были и иностранцы. Эцио никого из них не знал, но не сомневался, что они тоже принадлежат к ордену тамплиеров. Чезаре, полностью оправившийся после отцовского яда, стоял на возвышении посередине многолюдного зала, освещенного факелами. Их колеблющееся пламя и пляшущие тени придавали собранию сходство с шабашем ведьм. «Тамплиеры показывают свою истинную суть», – подумал Эцио. Во дворе было полным-полно солдат. Эцио сразу вспомнил слова Чезаре о возвращении Микелетто и войск, находившихся в провинциях. По сравнению с ними авангард Эцио был крайне малочисленным. И даже если учесть его основные силы и кондотьеров Бартоломео, затаившихся в двухстах метрах от поместья, на стороне противника все равно оставалось заметное численное преимущество. Плотные ряды собравшихся расступились, освободив проход для депутации кардиналов. – Оставайтесь со мной, и я верну нам Рим… – Увидев кардинальскую депутацию, Чезаре прервал свою речь. – Какие новости с конклава? Кардинал Руанский замялся: – Есть хорошие… есть и плохие. – Выкладывайте! – Мы избрали Пикколомини. Чезаре задумался. – Что ж, это лучше, чем рыбацкий сын делла Ровере! Но все равно он не тот, кого я хотел видеть на папском престоле. Мне был нужен папа-марионетка. Все мы знаем: Пикколомини – не жилец на этом свете. Но пока он коптит небо, он успеет доставить мне немало хлопот. А ведь я платил вам за усилия. Это что же, ваша благодарность за мою щедрость? – Делла Ровере – могущественный противник. – Д’Амбуаз снова замялся. – И Рим уже не тот, каким был прежде. К деньгам Борджиа стали относиться с настороженностью. Чезаре холодно посмотрел на кардинала и столь же холодно произнес: – Вы пожалеете об этом решении. Кардинал Руанский поклонился и повернулся, чтобы уйти. И вдруг его взгляд наткнулся на Эцио, который пробирался поближе к возвышению. – Это ассасин! – закричал кардинал. – Его сестра устроила мне допрос. Потому он и пробрался сюда. Бежим! Он всех нас убьет! Возникла суматоха. Кардиналы стремглав бросились к выходу. Эцио выбежал вместе с ними и, очутившись на ступенях крыльца, выстрелил из пистолета. В ответ на этот выстрел бойцы авангарда стали палить из мушкетов, подавая сигнал силам Бартоломео. Напрасно солдаты Борджиа пытались закрыть ворота. Авангард Эцио сдерживал их натиск, пока не подоспели кондотьеры д’Альвиано. Сам он, неистово размахивая Бьянкой, подбадривал боевыми кличами своих людей и основные силы ассасинов. Эцио выстрелил вторично – на этот раз в живот солдату Борджиа, который, отчаянно вопя, кинулся на него с тяжелой булавой. Времени перезаряжать пистолет не было, однако двойной клинок как нельзя лучше подходил для ближнего боя. Найдя нишу в стене, Эцио спрятался там и заменил пистолет двойным клинком, после чего вернулся в зал, ища Чезаре. Сражение внутри и снаружи было коротким и кровавым. Силы тамплиеров оказались неготовыми к столь масштабной атаке. Их прижали к стенам, не давая уйти. Понимая, что им нечего терять, противники сражались с особым остервенением. Когда сражение закончилось, Бартоломео и Эцио недосчитались многих своих бойцов. Ассасины имели преимущество: часть их людей оставались в седле. Однако и кое-кому из сподвижников Борджиа удалось добраться до лошадей и бежать. Только к ночи улеглась пыль, поднятая сражением. Эцио был ранен в грудь. Вторую рану он нанес себе сам, когда в пылу битвы не заметил, как двойной клинок пропорол ему перчатку и глубоко вонзился в руку. Повсюду валялись мертвые тела. Было истреблено не менее половины собравшихся – тех, кто не сумел бежать. Чезаре среди убитых не было. 47 Недели, что последовали за этим сражением, были насыщены событиями. Ассасины искали Чезаре повсюду, но он как сквозь землю провалился. В Рим он не вернулся. Судя по всему, город освободился от владычества Борджиа и тамплиеров, хотя Эцио и его соратники постоянно были начеку. Они знали: пока враг жив, будет жить и опасность. Возможно, люди, верные Борджиа, глубоко затаились и просто ждали сигнала. Пий III оказался педантичным и глубоко религиозным человеком. К сожалению, его папство длилось всего двадцать шесть дней. Он и так был слаб здоровьем, а груз ответственности, легший на его хрупкие плечи, лишь приблизил кончину папы. В октябре он умер. Вопреки опасениям Эцио, Пий III не был марионеткой Борджиа. Скорее наоборот: за свое недолгое нахождение на святейшем престоле он провел реформы в Коллегии кардиналов, изгнав оттуда дух мздоимства и распущенности, остававшийся от его предшественника. Новый папа прекратил торговлю кардинальскими должностями и откуп от виселицы, позволявший богатым убийцам избежать казни. Прагматичное установление Александра VI «Пусть живут и каются» было признано противозаконным. Однако самым важным действием был выданный папой ордер на арест Чезаре Борджиа, который действовал в пределах всей Папской области. Преемник Пия III был избран незамедлительно и подавляющим большинством. Против голосовали лишь трое кардиналов, в том числе и Жорж д’Амбуаз. Кардинал Руанский питал тщеславные надежды, что тройная тиара увенчает его голову и тем самым возвеличит Францию. Между тем Джулиано делла Ровере – кардинал Сан-Пьетро ин Винколи – чувствовал, что Пий III долго не протянет, и потому времени даром не терял. Он сплачивал ряды своих сторонников, зная, что новая возможность стать папой – не за горами. И он эту возможность не упустил. Избранный папа получил имя Юлия II. Ему было шестьдесят лет. Коренастый, крепко сбитый, он сохранял бодрость ума и тела. Юлий II поражал Эцио своей неутомимостью. Он был не только пастырем католического мира, но также опытным политиком и воином. Новый папа гордился своим скромным происхождением из семьи рыбака и любил напоминать, что святой Петр тоже когда-то был рыбаком. И все же тень угрозы со стороны Чезаре Борджиа продолжала висеть над Римом. – Если только Чезаре объявится… – потрясал кулаком Бартоломео во время их с Эцио совещания. – Обязательно объявится. Но когда будет к этому готов. – Мои шпионы доносят, что Чезаре собирает весь цвет своей своры, чтобы вломиться в Рим через одни из главных ворот. Эцио задумался над услышанным. – Похоже, что Чезаре явится с севера. Я почти в этом уверен. Тогда он попытается прорваться через ворота близ развалин преторианских казарм. Он даже может попытаться завладеть бывшей цитаделью Валуа, поскольку это важная стратегическая позиция. – Возможно, ты прав. Эцио встал: – Собирай ассасинов. Мы вместе встретим Чезаре. – А если мы не сможем? – Отличная шутка, Барто! Если мы не сможем, я буду встречать его один. Они расстались, договорившись ближе к вечеру снова встретиться в Риме. Если Чезаре задумал поход на Вечный город, они окажут последнему Борджиа достойный прием. Догадка Эцио оказалась верной. Он велел Бартоломео собрать своих кондотьеров на церковной площади близ преторианских казарм. Северные ворота уже тщательно охранялись. Юлий II внимательно отнесся к совету Эцио. Зрелище, открывшееся им в паре сотен метров, отрезвляюще подействовало на многих… Чезаре восседал на бледном коне. Его окружали офицеры в мундирах его личной армии. Позади остановился целый батальон его солдат. Даже на таком расстоянии чуткие уши Эцио улавливали хвастливые слова Чезаре. Странно, и почему только люди все еще подпадают под чары Борджиа? – Италия непременно объединится, и вы будете править ею вместе со мной! – заявлял Чезаре. Повернувшись, он заметил Эцио и ассасинов, выстроившихся на парапете ворот. Тогда Чезаре подъехал чуть ближе, но по-прежнему оставался недосягаем для арбалета или мушкета. – Явились посмотреть на мой триумф? – крикнул ассасинам Чезаре. – Должен вас успокоить: вы видите не все мои войска. Очень скоро Микелетто приведет сюда целую армию. Но к тому времени вы уже будете мертвы. Для расправы с вами мне хватит и одного батальона. Эцио посмотрел на него, затем повернулся и взглянул на войско, собравшееся по другую сторону ворот. Там были солдаты папской гвардии, его добровольцы и кондотьеры Бартоломео. Аудиторе поднял руку Привратники отодвинули тяжелые планки, скреплявшие створки ворот. По второму сигналу ворота должны были открыться. – Мои люди никогда меня не подведут! – кричал Чезаре. – Они знают, что их ждет в этом случае. Вскоре вы исчезнете с лица земли, а ко мне вернется власть над Римом. Может, «новая болезнь» затронула не только лицо Чезаре, но и его разум? Подумав об этом, Эцио усмехнулся и махнул рукой. Тяжелые створки ворот стремительно распахнулись. Первой навстречу Чезаре и его войску выехала конница. За ней двигалась пехота. Чезаре что есть силы дернул поводья и развернул лошадь. «Как он ей только мундштуком зубы не сломал?» – удивился Эцио. Животное мстило Чезаре, не желая двигаться с места. Он жестоко хлестал лошадь, и та с испугу начала спотыкаться. Вскоре Чезаре был окружен со всех сторон. Что же касается его батальона – солдаты Борджиа, увидев силы противника, бросились бежать. «Прекрасно, – подумал Эцио. – Вот я и получил ответ на свой вопрос. Эти люди были готовы сражаться за деньги, но не из верности Чезаре. Верность нельзя купить». – Убейте ассасинов! – отчаянно вопил Борджиа. – Поддержите честь семьи Борджиа! Все было напрасно. Никто из его солдат и офицеров даже не попытался прийти ему на выручку. – Брось оружие, Чезаре! – крикнул ему Эцио. – Никогда! – Рим больше не подчиняется тебе. Ты уже не являешься капитаном-генералом. Семейства Орсини и Колонна – на стороне нового папы. Некоторые из них заверяли тебя в своей верности, но верны тебе они были лишь на словах. Они просто ждали шанса вернуть себе города и имения, украденные тобой. Из ворот выехала небольшая процессия: шестеро рыцарей в черных доспехах. Один держал знамя с изображением кряжистого дуба. Это был герб Юлия II. Впереди на серой в яблоках лошади ехал элегантно одетый человек, в котором Эцио мгновенно узнал Фабио Орсини. Рыцари подъехали к Чезаре. Тот еще продолжал хорохориться. Вокруг стало тихо. – Чезаре Борджиа, прозванный Валентино, одно время бывший кардиналом Валенсии и герцогом Валенсии, – звонким, торжествующим голосом начал Фабио, и Эцио видел, как сияют его глаза. – По приказу его святейшества папы Юлия Второго я арестовываю вас за совершенные вами убийства, предательства и грех кровосмешения. Рыцари окружили Чезаре: двое с боков, один спереди и один сзади. Они забрали поводья его лошади, а самого Чезаре привязали к седлу. – Нет! Нет! Нет! – орал Чезаре. – Это еще не конец! Один из рыцарей слегка ударил его лошадь по крупу, и животное послушно двинулось к воротам. – Это еще не конец! – упирался Чезаре. – Оковы меня не удержат! – Его слова превратились в отчаянный вопль: – Я не умру от руки человека! Все его слышали, но никто не слушал. – Хватит глотку драть, – осадил его Орсини. 48 – А я уж думал, куда ты подевался, – сказал Эцио. – Потом увидел руку, нарисованную мелом, и решил отправить тебе послание. Рад, что ты по-прежнему в Риме. Была у меня мысль, что ты тайком уехал во Францию. – Только не я и только не сейчас! – воскликнул Леонардо, пришедший в штаб-квартиру ассасинов на Тиберине. Он отряхнул пыль со стула и сел напротив высоких окон, из которых лился солнечный свет. – Рад слышать, – сказал Эцио. – И еще больше я рад, что тебя не зацепило папским неводом. Он устроил настоящую охоту на оставшихся сторонников Борджиа. – Зачем же папе уничтожать хороших людей? – Как всегда, художник был прекрасно одет. Похоже, недавние события его совершенно не трогали. – Папа Юлий не дурак. Он знает, кто будет ему полезен, а кто нет, что бы эти люди ни делали в прошлом. – Если они искренне раскаиваются и до тех пор, пока раскаиваются. – Тебе так кажется, – сухо ответил Леонардо. – А ты готов снова мне помочь? – Можно подумать, я тебе когда-нибудь отказывал в помощи, – улыбнулся Леонардо. – Неужели сейчас, когда Чезаре надежно заперт в камере, ты продолжаешь чего-то опасаться? Еще немного, и его будут судить и сожгут. Видел бы ты список предъявленных ему обвинений! Они занимают целый свиток длиной с твою руку. – Быть может, ты и прав. – Конечно, наш мир немыслим без больших и малых бед, – сказал Леонардо, меняя тему. – Я искренне рад, что Чезаре схвачен и получит по заслугам. Но я лишился влиятельного покровителя. Я слышал, городские власти подумывают пригласить сюда из Флоренции этого молодого самонадеянного сопляка Микеланджело. Представляешь? Он только и умеет, что крушить скульптуры. – Я слышал, он прекрасный архитектор и недурной живописец. Леонардо хмуро взглянул на Эцио: – Кстати, ты помнишь, чей палец я тебе нарисовал? В один прекрасный день – я надеюсь, он скоро наступит, – я напишу портрет Иоанна Крестителя. И он точно таким же пальцем будет указывать на небо. Это будет потрясающее полотно! Настоящая живопись! – Я и не говорил, что живописное дарование Микеланджело сравнимо с твоим, – тактично сказал Эцио. – А уж по части изобретательства… – Так пусть и занимается тем, что ему лучше всего удается. – Лео, ты никак ему завидуешь? – Я? Ни в коем случае. Вступительная часть их беседы закончилась. Пора было переходить к собственно цели встречи. Эцио надеялся, что может по-прежнему доверять Леонардо, хотя он достаточно хорошо знал своего друга и понимал истинную причину раздражения. – Твой бывший хозяин… – осторожно начал Эцио. – Ты про Чезаре? – Да. Мне не понравился тон его последних слов. И сами слова: «Оковы меня не удержат». – Успокойся, Эцио. Чезаре держат в подземной тюрьме Кастель Сант-Анджело. На самом нижнем ярусе. Представляю, каково ему было падать с высот могущества! – У Чезаре остались друзья. – Жалкая кучка людей, которым он сумел запудрить мозги. Возможно, им еще кажется, что у Чезаре есть будущее. Но поскольку о Микелетто и обещанной армии – ни слуху ни духу, вряд ли нам грозят реальные опасности. – Никто из наших шпионов в провинции пока не сообщал о движении войск. Скорее всего, Микелетто не удалось собрать остатки сил Чезаре. И все же… – Эцио, я не понимаю твоей озабоченности. Когда стало известно об избрании делла Ровере папой и об аресте Чезаре, его хваленая армия разбежалась, как муравьи, в которых плеснули кипятком. – Я не успокоюсь до тех пор, пока Чезаре не будет мертв. – Есть способ узнать, когда это произойдет. – Ты имеешь в виду Яблоко? – насторожился Эцио. Леонардо кивнул. – Кстати, где оно? – спросил он. – Здесь. – Тогда принеси его и давай спросим у древнего оракула. Эцио колебался: – Нет. Яблоко обладает потрясающей силой. Я должен навсегда спрятать его от человечества. – Спрятать драгоценный дар богов? – покачал головой Леонардо. – Много лет назад ты сам говорил, что Яблоко ни в коем случае не должно попасть не в те руки. – В таком случае мы должны изо всех сил стараться, чтобы оно не попало в руки фанатика или мерзавца. – Нет никакой гарантии, что нам всегда это будет удаваться. Леонардо перестал улыбаться: – Эцио, если ты вдруг решишь похоронить Яблоко где бы то ни было, пообещай мне кое-что. – Это что же? – Не прятать Яблоко до тех пор, пока тебе нужна его помощь. Если ты задался целью стереть с лица земли Борджиа и тамплиеров, тебе пригодится любая помощь. В том числе и помощь Яблока. Но когда ты решишь, что с ними покончено, и вознамеришься спрятать Яблоко, отнесись к нему как к семени, которое ты сажаешь в землю. Оставь какие-то подсказки, какой-то ключ, который позволит отыскать Яблоко. Возможно, будущим поколениям… в том числе и будущим ассасинам. И тогда оно послужит целям добра. – А если оно попадет в руки какого-нибудь нового Чезаре? – Ну вот, ты опять о Чезаре. Я не понимаю, зачем ты себя терзаешь, когда Яблоко способно подсказать тебе совет и показать путь? Эцио несколько минут боролся с собой, потом согласился: – Будь по-твоему. Он вышел и вернулся с квадратной шкатулкой, окованной свинцом. Сунув руку под камзол, Эцио снял с шеи ключ на серебряной цепочке и открыл шкатулку. Внутри, на зеленом бархате, лежало Яблоко. Оно выглядело серым и невзрачным и больше походило на дыню, как всегда в состоянии покоя. Особенно удивляла его поверхность, мягкая и податливая, напоминающая человеческую кожу. – Спроси у него, – подзадоривал Леонардо, у которого от новой встречи с Яблоком вспыхнули глаза. Эцио знал: сейчас его друг боролся с искушением схватить Яблоко и убежать. Он представлял силу искушения для такого ученого человека, как Леонардо, чья жажда к познанию никогда не утихала, а порой достигала опасных размеров, угрожающих жизни самого Леонардо. Эцио поднял Яблоко на вытянутой руке, закрыл глаза и сосредоточился на задаваемом вопросе. Почти сразу же Яблоко засветилось, а вскоре на стене появились картины. Целая вереница картин, постоянно сменяющих одна другую. Но Эцио увидел побег Чезаре из тюрьмы и из Рима. На какое-то время картины стали размытыми, потом снова обрели резкость. Эцио увидел оживленную гавань. Вода отражала жаркое южное солнце. У причалов стояли корабли… Видение распалось, и через мгновение взору Эцио предстал далекий замок, а может, укрепленный город на холме. Откуда-то ему было известно, что замок находился не в Папской области и даже не в Италии. Архитектура тоже была чужой… Далее Эцио увидел цитадель в Монтериджони, а затем потайной кабинет Марио, где были собраны страницы Кодекса. Дверь туда была закрыта. На ней обозначились таинственные фигуры и письмена. Еще через мгновение Аудиторе увидел развалины былого оплота ассасинов с высоты птичьего полета. И вдруг Яблоко погасло. В окна по-прежнему лился мягкий солнечный свет. – Чезаре сумеет бежать! Мне нужно спешить! – крикнул Эцио. Он убрал Яблоко в шкатулку и порывисто встал, опрокинув стул. – А как же твои друзья? – спросил Леонардо. – Братство должно существовать вне зависимости, есть я или нет. Таким я его построил. Эцио снова открыл шкатулку, достал Яблоко и убрал к себе в кожаную сумку. – Прости, Лео, но мне нельзя терять время. Скрытый клинок и наруч уже были прикреплены к его рукам. Пистолет и пули ассасин запихнул в сумку. – Эцио, постой! Ты должен все обдумать. Выработать стратегию. – Моя стратегия – прикончить Чезаре. Я должен был это сделать еще давным-давно. Леонардо развел руками: – Вижу что я не в силах тебя остановить. Но у меня нет намерения покидать Рим. Надеюсь, ты не забыл, где находится моя мастерская. – Лео, у меня есть для тебя подарок. – Он указал на небольшую шкатулку, которая все это время стояла на столе, разделявшем их. – Возьми эту шкатулку. Леонардо встал: – Если это прощальный подарок, тогда оставь свои деньги себе. Мне они не нужны. Эцио улыбнулся: – Это не прощальный подарок, а деньги тебе, конечно же, нужны. Для твоей работы. Для творчества. Возьми их. Если хочешь, считай меня своим покровителем, пока не найдешь кого-нибудь получше. Друзья крепко обнялись. – Скоро мы обязательно увидимся, – пообещал Эцио. – Слово даю. Удачи тебе, мой давнишний друг. Изменить предсказанное Яблоком было невозможно, ибо Яблоко показывало то, что обязательно случится, и ни одна душа не смогла бы изменить это будущее, равно как никто не мог изменить прошлое. Возле Кастель Сант-Анджело Эцио увидел новых папских гвардейцев, одетых в мундиры Юлия II. Они выбегали из древней крепости, строились в отряды и следовали дальше – на берег Тибра и на прилегающие улицы. Тревожно звонили колокола, и пели трубы. Эцио уже знал, что случилось. Подбежавший к нему запыхавшийся капитан лишь подтвердил предсказание Яблока: – Чезаре сбежал! – Когда? – Во время смены караульных. Около получаса назад. – Как ему это удалось? – спросил Эцио. – Сам бы хотел знать. Может, он умеет проходить сквозь стены? Но вероятнее другое: на воле у него остались друзья. – Кто? Лукреция? – Нет. С тех пор как все это началось, она носа из своих покоев не высовывает. Новый папа, едва его избрали, сразу же посадил ее под домашний арест. Мы задержали двоих караульных. В прошлом они работали на Борджиа. Один – бывший кузнец. Возможно, он сделал отмычку. Но сам замок целехонек. И дверь в камеру не повреждена. Похоже, Чезаре просто открыли дверь ключом… может, кто-то из тех двоих. – А Лукреция не пытается снова плести интриги? – Удивительно, но нет. Сдается мне, она… покорилась судьбе. – И все равно не верьте ей, – сказал Эцио. – Лукреция – умелая интриганка. Не попадайтесь на ее уловки. Кстати, спокойствие – самое опасное из ее состояний. – Ее стерегут швейцарские наемники. А те тверды как скала. – Хорошо, если так. Эцио напряг разум. Если у Чезаре остались в Риме друзья (а они наверняка остались), после побега они попытаются как можно скорее увезти его из города. Однако все городские ворота были закрыты и тщательно охранялись. Лишившись Яблока и не владея навыками ассасина, Чезаре не сумеет незаметно выскользнуть из Рима, где сейчас были повсюду расставлены папские сети. Оставалась лишь одна возможность. Река! Тибр входил в пределы Рима с севера, а покидал город на западе. До Остии – морской римской гавани – почти рукой подать. Эцио вспомнил убитых им работорговцев. Чезаре их прикармливал. И та кучка мерзавцев была не единственными выкормышами Борджиа! Кто-то из верных ему людей помог Чезаре сесть в лодку или на небольшой корабль. Его могли одеть матросом или спрятать под рогожей, среди грузов. Для корабля, идущего по течению, что под парусом, что на веслах, достичь Тирренского моря – раз плюнуть. А дальше… все зависело от замыслов Чезаре. Нужно во что бы то ни стало поймать этого мерзавца! Причем раньше, чем он начнет осуществлять свои замыслы. Эцио кратчайшим путем добрался до пристани в срединной части города. Для беглеца из Кастель Сант-Анджело она была ближайшей. У причалов покачивались многочисленные лодки и корабли всех фасонов и размеров. Искать здесь Чезаре было равнозначно поиску иголки в стоге сена. Полчаса времени! Да за эти полчаса он мог давным-давно отплыть. Тем более что прилив только начинался. Найдя тихое место, Эцио присел на корточки и уже без колебаний достал из сумки Яблоко. Ассасин чувствовал: если Яблоко убедится в его доверии, оно найдет способ дать ему нужные сведения, не проецируя картинки на стену. Эцио поднес Яблоко поближе, закрыл глаза и попросил ответить на его вопрос. Яблоко не засветилось, однако Эцио даже через перчатки почувствовал нараставшее тепло, которое распространялось волнами. Послышались странные звуки… или они раздались у Эцио в голове? Голос был женским, почему-то знакомым; далеким, хотя и отчетливо слышимым: «Маленькая каравелла с красными парусами. Стоит у шестого причала». Эцио бросился в указанном направлении. Он проталкивался сквозь толпы матросов, которые награждали его отборной бранью. Когда же он добежал до шестого причала, каравелла с красными парусами уже подняла якорь и тронулась в путь. Судно почему-то тоже показалось ему знакомым. Палуба была завалена мешками и ящиками. В таком ящике можно легко спрятать человека. К своему ужасу, ассасин увидел на палубе матроса, которого когда-то оставил умирать. Это был один из похитителей покойной госпожи Солари. Матрос выжил, но сильно хромал. На глазах у Эцио он с помощником передвинули большой ящик и поставили вертикально. Аудиторе заметил ряды дырок, просверленных в ящике. Он спрятался за лодкой, поставленной на деревянные стапели для починки. Хромой матрос внимательно оглядывал причал – нет ли погони. Эцио беспомощно наблюдал, как каравелла достигла середины реки и подняла один из парусов. Тот сразу же поймал попутный ветер. Даже верхом ассасин не смог бы гнаться за каравеллой по берегу. Мешали дома и стены, доходившие почти до воды. Нужно срочно искать лодку. Эцио вернулся на пристань, лихорадочно высматривая подходящее судно. Поблизости стоял шлюп. Команда только что закончила разгрузку, но паруса пока не были опущены. – Мне нужно спешно нанять судно, – выпалил ассасин, подбегая к шлюпу. – Мы едва пристать успели. – Я щедро заплачу. – В подтверждение своих слов Аудиторе достал кошелек и показал матросам несколько золотых дукатов. – Вообще-то, нам сначала с грузом надо разобраться, – сказал один матрос. – А куда вам плыть? – спросил второй. – Вниз по реке, – ответил Эцио. – И немедленно. – С грузом разберешься ты, – послышалось сзади. – Я поплыву с синьором. Якопо, ты тоже поплывешь. Вдвоем мы вполне управимся с парусами. Эцио повернулся, чтобы поблагодарить незнакомца, и остолбенел. Это был Клаудио – юный вор, которого он спас от солдат Борджиа. – Вот я и нашел способ отблагодарить вас, синьор, за спасение моей жизни, – улыбнулся Клаудио. – А денежки спрячьте. – Что ты здесь делаешь? – Вор из меня получился так себе. Ла Вольпе это понял. Зато я всегда хорошо плавал на лодках. Лис ссудил мне денег, и я купил этот шлюп. Я его хозяин и неплохо зарабатываю, возя грузы между Остией и Римом. – Нам нужно поторапливаться. Чезаре Борджиа сбежал из тюрьмы. Клаудио повернулся и отдал распоряжение своей команде. Якопо прыгнул на палубу и занялся парусами. Остальные матросы покинули шлюп. Без груза шлюп двигался гораздо быстрее. Достигнув середины реки, Клаудио развернул все паруса, и вскоре расстояние между шлюпом и тяжело груженной каравеллой начало сокращаться. Каравелла уже не казалась далеким красным пятнышком. – Мы за ними гонимся? – спросил Клаудио. – Да, помоги нам Господь. – Тогда вам лучше куда-нибудь спрятаться, – сказал Клаудио. – Мы-то на этом отрезке реки примелькались, но если увидят вас, сразу поймут, что за ними погоня. Знаю я этот кораблик. Странные ребята там собрались. Нелюдимые, ни с кем не общаются. – А сколько их плавает? – Обычно пятеро. Или чуть больше. Но вы не беспокойтесь. Я не забыл, чему меня учил Ла Вольпе. Иногда мне это бывает очень кстати. Да и Якопо хорошо владеет дубинкой. Эцио залег на низком планшире. Время от времени он все-таки высовывал голову, проверяя, как сокращается расстояние между шлюпом и каравеллой. Невзирая на загруженность, каравелла имела более совершенную оснастку. Ее паруса были крупнее и позволяли двигаться быстрее шлюпа. Только когда впереди показалась Остия, Клаудио удалось пойти борт о борт. Он дерзко окликнул матросов каравеллы: – Смотрю, вы нагрузились по самое пузо. Уж не золотые ли слитки везете? – Не твое дело, – угрюмо ответил капитан, стоявший у штурвала. – А ты отвали и не мельтеши. Мешаешь движению. – Извини, дружище, – сказал Клаудио. Тем временем Якопо подвел шлюп еще ближе, ударившись о кранцы каравеллы. – Пора! – крикнул он Эцио. Ассасин выскочил из укрытия и мигом перемахнул через узкую щель, разделявшую два судна. Узнав его, хромой матрос сдавленно крикнул и выхватил секач. Удар пришелся по металлическому наручу. Зацепив крюк секача, Эцио притянул хромого к себе и глубоко всадил ему в бок лезвие скрытого клинка. Занятый хромым, он не заметил, что сзади к нему крадется другой матрос с абордажной саблей в руках. В последний момент Аудиторе успел повернуться и увидеть занесенную над ним саблю. Этот удар мог бы стать для Эцио смертельным, если бы не грохнувший выстрел. Матрос выгнул спину. Сабля выпала из его руки, а сам он шумно рухнул за борт. – Смотрите в оба! – крикнул Якопо. Сам он старался держать шлюп вровень с каравеллой, капитан которой делал все, чтобы уйти в сторону. Тем временем из трюма появился третий матрос, с ломом в руках. Он пытался вскрыть крышку подозрительного ящика с дырками. Четвертый его охранял, держа в руке пистолет с колесцовым затвором. Простым матросам такое оружие даже не снилось. Эцио сразу вспомнилось его сражение с работорговцами. Клаудио перескочил на палубу каравеллы и бросился на матроса, державшего лом. Эцио тоже рванулся вперед и лезвием скрытого клинка отсек матросу с пистолетом кисть руки. Пистолет выстрелил в палубу никого не задев. Матрос застонал и попятился, зажимая культю и пытаясь остановить кровь, которая фонтаном хлестала из предплечевой артерии. Капитан корабля, видя, как гибнут его матросы, тоже выхватил пистолет и выстрелил в Эцио, но в этот момент каравеллу качнуло, и пуля лишь задела Эцио мочку правого уха. Хлынула кровь. Тряхнув головой, ассасин выстрелил капитану в лоб. – Быстрее! – крикнул он Клаудио. – Становись за штурвал, а я займусь нашим другом. Клаудио кивнул и побежал к осиротевшему штурвалу. Воротник Эцио промок от крови. Унимать ее было некогда. Он вывернул руку матросу, державшему лом, затем ударил того коленом в пах. Схватив скрючившегося матроса за воротник, Эцио поволок его на планшир и оттуда перебросил за борт. На палубе стало тихо. Единственные звуки исходили из ящика с дырками. Оттуда слышались ругательства и угрозы. – Я убью тебя за это. Я проткну мечом твои кишки и буду медленно его поворачивать. Ты будешь умирать долго и мучительно. – Надеюсь, Чезаре, тебе там не тесно, – сказал в ответ Эцио. – А если тесно, потерпи немного. Как только доберемся до Остии, мы придумаем, как тебе поудобнее вернуться в Рим. – Это нечестно! – крикнул со шлюпа Якопо. – Я так и не сумел поработать своей дубинкой! |